Витя х Гоша

Они выходят с катка чертовски усталые. Гоша разучивал новую программу, Витя — показывал программы своим юниорам. На улице жара градусов сорок. У Вити к спине прилипла белая майка с принтом синих силуэтов всякой морской живности, у Гоши — его извечная черная футболка с "Агатой Кристи". — Ты суицидник — ходить в черном в такую жару. — У меня нет не черного, — обреченно вздыхает Гоша, и Витя тащит его в ближайший одежный магазин. Здесь благо работают кондиционеры, но они не спасают ноги, которые ноют, натруженные, и болят натертостями. Витя направляется к мужскому отделу, Гоша вяло бредет следом. Витя подцепляет что-то бело-цветастое. — Вот эта с пончиками очень милая. — Я это носить не буду. — А вот эта, с русалками? — Русалки стилизованные под старинные татуировки, стильная футболка. — Эта лучше. — Гоша перекидывает футболку через руку и смотрит дальше, но не на то, что предлагает Витя. Его взгляд привлекает футболка с эмблемой Guns N’ Roses, черная, но он все равно берет ее. Витя только снисходительно качает головой. — Ты в своем репертуаре. Гоша пожимает плечами. На кассе их обслуживает девочка, которая что-то путает, и приходится отменять покупку. А это лишние минуты на таких уставших ногах. Гоша расплачивается за две футболки, и они снова выходят в жару. В голове невольно проносится "Жара" Чичереной. Следующая остановка — продуктовый, потому что в холодильнике у Вити, как всегда, пусто. Они тусуются в последнее время у него, потому что у Вити есть кондиционер, а у Гоши — нет. Зато у Гоши всегда есть еда, и это, несомненно, камень в огород Вити. В супермаркете они останавливаются в молочном отделе — охлаждаются. Витя притягивает Гошу к себе и целует в губы. Гоша не вырывается: привык к таким порывам своего возлюбленного. Рядом щелкает затвором камера: это их фотографирует какая-то девчонка. — Что, никогда целующихся мужиков не видела? — бросает Витя. Девчонка пищит: "Нет", — и ретируется. — Ты напугал девочку, — замечает Гоша. — Переживет. — Витя проводит носом по скуле Гоши. От него отчетливо пахнет потом, но Витя уверен, что от него пахнет не лучше. Хотя они оба принимали душ в спорткомплексе. Чертова жара. — Пойдем, я хочу быстрее домой. Они закидывают в корзину овощи, фету и маслины, чтобы приготовить греческий салат, ракушки и мясо, чтобы приготовить макароны по-флотски, добавляют сладостей: шоколад и халву, а в конце Витя кладет в корзину еще апельсиновый сок. — У меня мартини есть, смешаем — будет вкусно. Гоша не уверен, что пить посреди недели — хорошая идея, но расслабиться, безусловно, хочется. Наконец они подходят к кассам. Очереди огромные, они занимают вроде бы самую короткую, но она двигается та-ак медленно. Парень, который сидит за кассой, — новичок, над ним стоит мощного вида женщина-Терминатор и указывает ему, что делать. А у парня никак не получается пробить старушке лимоны. Ноги болят адски. Хочется оторвать их и выкинуть. — Я сейчас сдохну, — жалуется Витя, кладя голову на плечо Гоше. — Нас похоронят вместе, — мрачно отзывается Гоша. — А потом нас съедят черви. — Мы сгнием в одной могиле, как романтично. На их разговор оборачивается какая-то тетка, смотрит на них огромными глазами. Невольно вспоминается песня "Люди на блюде" "Биопсихоза". Люди иногда бесят. Ну, не иногда, а часто. Просто Гоша как-то привык сдерживать свою агрессию по отношению к себе подобным, он же "коричная булочка", как говорит Витя. Впереди еще три человека: старичок в бейсболке с бутылкой водки и палкой колбасы, девочка лет десяти с мороженным и сухариками и та самая тетка, которая перепугано пялилась на них. И у тетки полная корзина продуктов, черт бы ее побрал. Больно и жарко, хочется лечь или на море. И в море утопиться. — Эй, Вить, поедем на море в августе? — Обязательно. Если доживем. — Оставим завещание, чтобы наш прах развеяли в Сочи, — и можно умирать. Наконец подходит их черед. У парня за кассой не хочет пробиваться фета, и женщина-Терминатор отбирает у него сыр, чтобы все сделать самостоятельно. Но все равно это лишнее время на ногах и в духоте. Хочется уже поскорее домой, под кондиционер. Но, как на зло, дома не оказывается света. Витя грубо матерится, Гоша тоже, но про себя. Он сдирает с себя мокрую футболку и джинсы. — Спасибо жаре за бесплатный стриптиз, — улыбается Витя, снимая с себя майку и легкие брюки. — Я в душ первый. — Гоша скрывается в ванной. Но на пороге появляется Витя. — Мм, а может, вместе в душ? — И, не дожидаясь ответа, снимает с себя трусы. Разве Гоша может ему отказать? Они забираются под еле теплые струи вместе, помогают намылиться и ласкают друг друга. Гоша обожает руки Вити, такие нежные, но умелые. Даже усталость сбегает от хорошего оргазма, и уже не хочется ни сдохнуть, ни оставить завещание, чтобы их прах развеяли в Сочи.