Витя х Гоша

— Лиличка, вернись ко мне, — попросил Яков, стоя в дверном проеме перед царственной Лилей в синем домашнем платье, которое так славно подчеркивало ее тонкую талию. В ответ он услышал жестокое "Нет", а потом дверь закрылась прямо у него перед носом. Он вышел на улицу, где лил дождь. От холодных каплей и порывистого ветра его, в тонкой рубашке, пробирало до костей. На душе было препаршиво. Ему надо было кому-то выговориться, но все его старые друзья были и друзьями Лили и были, скорее всего, на ее стороне. На работе же он общался в основном со своими учениками. Поэтому пришлось звонить Никифорову. Спустя полтора часа он стоял с бутылкой водки у двери квартиры Вити. Тот долго не открывал, о чем-то с кем-то переговариваясь. Он расслышал только "Давай скажем ему" и "Нет, не стоит". Наконец Витя открыл ему, и за его спиной Яков увидел Поповича. — Ты не сказал, что у тебя гости, — нахмурился Яков. — Да, Гоша зашел ко мне на кофе. — Но он же скоро уйдет? — Нет, он будет ночевать у меня. — Что ж, ладно. Тогда выпьем вместе. — Он потряс бутылкой водки. — Хотя Гоше перед тренировкой и не желательно. — Я не буду пить, — сказал Гоша. — Я не планировал на сегодня выпивку, — произнес Витя, проходя на кухню. — Гош, у нас... у меня есть какая-то закуска? — Есть колбаса и сыр, в тумбочке стоят оливки. Витя кивнул. — Сойдет. Витя приготовил закуску, Гоша из тумбочки достал две рюмки с золотой каемкой. Никифоров любил золото. — Так что стряслось, Яков Иммануилович? Яков выпил залпом первую рюмку, закусил оливкой. — Лиля. Она не хочет ко мне возвращаться. — Я думал, Лилия Васильевна уже пройденный этап, — заметил Витя, тоже выпивая. — Я заново в нее влюбился. Она невероятная, королева... Он изливал ученикам душу до поздней ночи. Гоша уже начал зевать, а Витя был в стельку пьян. Да и он чувствовал себя не лучше. — Я вызову вам такси, Яков Иммануилович. Витя, иди спи, я здесь все приберу. — Нет, не хочу в пустую квартиру. — Оставайтесь у нас, Яков Иммануилович, гостиная свободна, — предложил Витя. — Так Гоша же у тебя остается. — Так мы вместе в спальне... Давайте, Яков Иммануилович, я вам постелю. Витя отправился в гостиную и, с огромным трудом управляя своим нетрезвым телом, расстелил ему диван, на который Яков упал и мгновенно уснул. Проснулся он посреди ночи с дикой головной болью. Отправился на кухню, хотя бы выпить воды, набрал полную кружку и сел на табуретку. Боже, он вечером ныл, как настоящая королева драмы, как сейчас говорит молодежь. За это ему было стыдно. А парни молодцы, вытерпели его. Кстати, о парнях. Накануне он как-то не сопоставил несколько очевидных фактов. Гоша проводит время у Вити, и они спят вместе. Гоша знает, что из продуктов есть в доме Вити и где стоят рюмки. Витя ляпнул: "У нас", — когда спрашивал о закуске. Как же он был слеп! Эти двое явно вместе. И тут же одернул себя: нет, быть такого не может, Гоша точно натурал, он только с девушками встречался и постоянно от этого страдал. Яков поставил кружку на место и вернулся в гостиную. Но сон больше не шел. Наверное, старый он уже совсем, подумалось ему. Его покойный отец на старости лет спал совсем мало. Так и пролежал до утра с закрытыми глазами, страдая от головной боли. А утром случилось то, что перевернуло его мировоззрение с ног на голову. Гоша и Витя встали, и Яков встал за ними. И очевидно, ученики его не слышали, потому что он застал их целующимися на кухне. Яков охнул, хватаясь за сердце. — Блять, Витя, ты опидорасил последнего натурала у нас на катке! Витя дернулся, Гоша дернулся, оба уставились на него, словно увидели призрака. — Как ты мог, Витя? — Он не виноват, Яков Иммануилович! — заступился за него Гоша. — Я сам его полюбил! — Пидарасы, кругом одни пидарасы, — запричитал Яков, на ходу застегивая мятую после сна рубашку и сбегая из квартиры. Голова болела просто нещадно.