Пошлости Крикета

Женя выходит из аэропорта и натягивает пониже капюшон, желая остаться неузнаной. Поправляет маску, прижимая ее поплотнее к лицу, и направляется в сторону такси, стремясь оказаться в теплой квартире и своей постели после выматывающего многочасового перелета. Неожиданно кто-то выхватывает у неё чемодан из рук и кладет руку на талию. Женя вся сжимается от страха, не понимая, что нужно делать, но поворачивает голову налево и замечает смотрящие на неё из-под челки родные глаза, в которых горит искорка безумия и радость. —Ты понимаешь, что у меня чуть сердце не остановилось прям тут? Я могла умереть... И что бы потом писали в прессе? Евгения Медведева умерла перед аэропортом Торонто из-за встречи с товарищем, — иронично усмехается и качает головой. — С товарищем? — Юдзуру усмехается и притягивает девушку поближе к себе. — Вот как это, значит, у вас, молодежи, теперь ЭТО называется: товарищи... А в наше время говорили "возлюбленный". — Ой, может мне это вытатуировать еще на теле? — закатывает глаза и обнимает его в ответ, чувствуя аромат родного человека. — Можно, я даже покажу тебе пару мест. Юдзуру довольно улыбается под маской и ведет её к машине, придерживая одной рукой. Она наконец-то вернулась, она рядом с ним, они вместе. Что ещё нужно для счастья? Он столько дней ждал её возвращения, что сейчас думает лишь о том, чтобы оказаться с ней у себя дома и обнимать так долго, что даже руки затекут и будут отниматься, но он по-прежнему не будет её отпускать. Даже через слои одежды на каком-то кармическом уровне он ощущает её тепло, и когда они наконец-то оказываются на заднем сидении автомобиля, снимает с себя и неё защитные маски. — Как я по тебе скучал, — и едва ощутимо касается её губ своими, вдыхая аромат Жени. — Больше не бросай меня так надолго, я сам был готов сорваться и поехать в Токио. — Тебя бы убил Брайан, потом мама, а потом я ещё раз, — трётся об его нос своим и мягко улыбается, — и снова, и снова, раз за разом убивая и воскрешая... — У нас у обоих завтра выходной, мы сейчас едем ко мне. Никакие возражения не принимаются, потому что Жанна ещё не прилетела, я в курсе, а моя мама уехала по своим делам. Женя довольно кивает и кладет голову ему на плечо, стараясь скрыть зевок. Она сейчас просто спокойна и счастлива наконец-то вернуться в то место, которое считает домом, в котором ей хорошо и где живет человек, ставший ей одним из самых-самых близких людей в жизни. И разве что-то сейчас еще хочется? *** — Можешь идти в душ, я пока что-нибудь тебе приготовлю покушать, — вешает её куртку на вешалку и счастливо улыбается. — Я тебе там все приготовил уже. — А может быть ты не будешь пытаться поджечь ваш дом? — Женя хитро улыбается, скидывая с себя кроссовки и теплую кофту. — Я приму душ и сама нас накормлю. — Иди уже, врединка, — шлепает ее по попе и показывает язык. — У меня все подготовлено уже, вперёд и с песней, красавица! Женя смеется и практически бежит в сторону его ванной, где она уже успела частично обосноваться и пооставлять многие свои вещи на случай спонтанной ночёвки или вот таких моментов, когда он не оставляет ей иного выбора, кроме как просто смириться и послушно быть с ним. И она бы соврала, если бы сказала, что эта его решительность не вызывает в ней трепета и желания слушаться этого мужчину. *** — Привет, — Женя садится к нему на колени и обнимает за шею. С мокрыми вьющимися волосами, без косметики и с немного усталой улыбкой она выглядит как та девушка, в которую он окончательно и бесповоротно влюбился. Та, без которой и жизни-то своей уже не представляет. — Привет, — поправляет свою футболку на ее бедре и нежно касается оголенной кожи. — Как ты? — Теперь в сто раз лучше, — и носиком касается его шеи, — с тобой рядом всегда хорошо. — И мне с тобой хорошо. Я так сильно скучал, — тихо шепчет на ухо и закусывает губу. Он знает, что их расставания неизбежны из-за графиков обоих, но ничего с собой не может поделать: каждый раз даже спать нормально не может, когда она находится на другом конце света. Намного легче жить, кода она рядом, можно приехать к ней хоть среди ночи из-за того, что тебе не спится. Выслушать её ворчание по этому поводу в три часа ночи и, сгребя в охапку, завалиться с ней в кровать и проспать в таком положении до самого утра. — Давай, показывай мне её уже, — Женя хихикает и болтает голыми ногами. — Давай, я жду! — Ты о чём, милая? — и глаза такие честно-невинные, словно он совершенно не понимает, о чём она сейчас говорит. — Ребенка будешь строить перед камерами, я знаю твоего внутреннего демона. У меня, к слову, до сих пор остались следы на лодыжках, — показывает язык и нетерпеливо ерзает. — Я жду! И Юдзуру быстро достает из-под подушки свою медаль, с гордостью протягивая её Жени. Они оба рассматривают кусочек золота, ставшего вершиной его личного Олимпа. Единственное соревнование, которое он никак не мог покорить на протяжении многих лет. А сейчас, когда она рядом с ним, сидит на его коленях, он имеет честь показать ей долгожданное золото. — Знаешь, зачем мне нужно было пойти в фигурное катание и выиграть все эти медали? — она отрицательно качает головой, ловя каждое его слово. — Чтобы сделать две вещи. Во-первых, чтобы понять, что в этом мире деньги и золотые медали не имеют никакой ценности. А во-вторых, чтобы встретить тебя. — Юзу... — Тс! — прикладывает палец к её губам и мягко улыбается. — Я уже не раз тебе говорил о своих чувствах, но сейчас я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь. Каждая из полученных медалей безусловно ценна и имеет за собой огромный труд. Но через какой-то промежуток времени приходит другой человек и забирает её, получает новую, становится очередным чемпионом. И только моя любовь к тебе вечна, у неё нет срока годности и даты следующего коронования. Моя любовь принадлежит только тебе одной. — Ты обладатель моего сердца, Юдзуру. И не будет следующих игр за него. Она тает в его объятиях, лишь себе мысленно признаваясь в том, как дорожит его словами, которые он произнес вслух. Женя знает, что их чувства взаимны, и не скрывает своих от него. Но слышать такое от него дороже золота.