Пять раз, когда Кит чего-то не понимает, и один раз, когда понимает.
***
1. Август — Какая команда?! — кричит Лэнс, врываясь в дверь Кита. Кит поднимает глаза от сценария и поднимает бровь. — О каком спорте мы говорим? Лэнс прекращает прыгать и устремляет на него недоверчивый взгляд. — Что?.. Ты… Ты никогда не видел «Классный Мюзикл»? Кит закатывает глаза. — Я смотрел много мюзиклов, Лэнс. Некоторые из них действительно были поставлены школьниками. Лэнс точно так же закатывает глаза. — Но ты никогда не смотрел «Классный Мюзикл». Ты знаешь, что наше поколение определяет Дисней Чанел? — Ты сам придумал эту фразочку? — Кит качает головой, отчего проглядывается карандаш, который он как попало засунул в свои волосы. — Забудь. Ну и что такого особенного в этом «Классном Мюзикле»? — Что такого особенного, спрашивает он, — фыркает Лэнс. — В этом «Классном Мюзикле», делает он воздушные кавычки. — Я не делал воздушные кавычки. — Но ты подумал о них. — Признаю. Лэнс драматично вздыхает. — Ну все, мы идем смотреть «Классный Мюзикл». Бросай свои дела и иди сюда, или я сяду на тебя. Кит прикладывает ровно ноль усилий, чтобы подвинуться, и внутренне ухмыляется, когда Лэнс закатывает глаза и падает на него, потянувшись к пульту. Кит обнимает Лэнса за грудь, когда тот машет устройством в сторону телевизора, по-прежнему бормоча: — Это самая лучшая музыкальная комедия Диснея про старшую школу. — Слишком много жанров, — ворчит Кит. — Видимо, я пропустил немногое, когда у меня не было телевидения. — Тише. У моих сестер была зависимость. Мы смотрели его, наверное, миллион раз. — Прям-таки миллион? — скептически спрашивает Кит. — Приблизительно. Цыц, начинается.***
Спустя час. — Боже мой, Пидж, это самая смешная вещь в мире. Я создал монстра, — шепчет Лэнс в трубку. — Что ты, блять, сделал, Лэнс? Почему я слышу крики? — Это Кит, — тихо смеется он. — Оказывается, «Классный мюзикл» — это не точное представление профессионального театра, — он отводит трубку от лица и направляет ее в сторону Кита, который сидит на диване и, подавшись вперед, кричит на экран. — Какого, собственно, хрена, вы делаете?! Прослушивание проходит не так! Где ваш менеджер? Кто, черт побери, относится так к музыкальному директору? Что это за деревенский кошмар?! — когда у него заканчивается воздух, Кит откидывается на спинку дивана и до побелевших костяшек прижимает к груди подушку. — Дисней, — Кит практически шипит, прежде чем-то ли завизжать, то ли ахнуть. — Как, черт возьми, они это соорудили?! Нет, нет и нет! Это просто… Что за херня?! Лэнс возвращает телефон к уху и слышит, как Пидж хрипит и давится смехом. — Это лучшее, что я когда-либо слышала. Не начинайте вторую часть, пока я не приду. — Конечно, босс. Я лучше пойду; кажется, у Кита начинают выступать вены. Или он сейчас уничтожит подушку. — Какого, собственно, хрена, Дисней?! — Кит, детка, пожалуйста, не забывай, что это вымышленное изображение старшей школы, в этой вселенной не существует актерского капитала.***
2. Сентябрь — Мне пора домой… — вздыхает Лэнс. — Но снаружи так холодно… — Возьми шарф, — Кит явно не понимает намек. Лэнс встает, подходит к нему, вторгаясь в личное пространство, и берет лицо своего парня в руки. — Кит. Красивый ты, глупый помидор. — Почему я помидор? Лэнс продолжает, будто ничего не слышал. — Когда кто-то говорит: «Мне пора, но… Вставь любую дерьмовую отмазку», — это значит, что они не хотят уходить. Кит моргает, как будто эта мысль честно не приходила ему в голову. — Лэнс, не хотел бы ты остаться у меня, потому что в трех метрах от моей двери до твоей так невыносимо холодно, несмотря на то, что сейчас сентябрь, что ты даже не можешь подумать о том, чтобы выйти? — Да, Кит, с удовольствием, — с ухмылкой говорит Лэнс. Он переводит руки от головы Кита к его плечам и наклоняется. У них еще есть время.***
Спустя несколько недель он просто переезжает к Киту.***
3. Октябрь — Зачем ты захотел смотреть этот фильм? Ты пропускаешь все сцены про акул-убийц. Это фильм про акул-убийц. — Сегодня Хэллоуин, — фыркает Лэнс, все еще прячась в плече Кита, которое, кстати, очень мускулистое, но немного костлявое на фоне его лица. — Время смотреть ужастики. — Смотреть — ключевое слово. — Я смотрю! — Все, кроме нападений акул. В фильме категории В — возможно, С — про супер-умных акул, которые убивают людей, это чуть менее отстойные части среди остальных крайне неубедительных частей. — Он тебе нравится, — слегка обвинительно говорит Лэнс. — Да, мне нравится смотреть, как компьютерные акулы едят манекены малоизвестных людей. Также сцена со смертью Сэмюэля Л. Джексона была очень забавной. — У тебя ужасный вкус. — Ты выбрал фильм. — Тч, заткнись и скажи, когда акулы перестанут гнаться за Томасом Джейном и Саффрон Берроуз. — Это, можно сказать, и есть сюжет фильма. И, кстати, я болею за акул, чтобы они схватили Саффрон Берроуз. Меня раздражает ее персонаж. — Хотя бы ЛЛ Кул Джей еще жив? — Ты бы знал, если бы смотрел фильм, — раздражающе пропевает Кит. — Тч! — резко вздыхает Лэнс и прижимается к нему еще ближе. — Все, остаток фильма я буду цепляться к тебе. Твоя сексуальность не выпустит акул из залива. — Моя сексуальность, то, что мы на суше, и в жизни акулы не настолько кровожадные. — Заткнись и дай мне пощупать тебя.***
4. Ноябрь — Доброе утро, солнышко! — кричит Лэнс и фыркает, когда Кит буквально подпрыгивает, вскакивает на корточки поверх одеяла, вытягивает руки и осматривает комнату в поисках потенциальной угрозы. Кит замечает его и стонет, плюхаясь лицом в одеяло. — Что, Лэнс? — спрашивает он заглушаемым тканью голосом. — Пора собираться к мамам. — Что? — Кит отворачивает лицо от матраса, вкладывая абсолютный минимум усилий в движения. — Эм, День Благодарения? — Лэнс наклоняет голову набок. — Мы уже обсуждали? Кит прищуривает глаза. — Подожди. — Да? — Когда ты спросил, есть ли у меня планы на День Благодарения с моим братом и я сказал: «Нет, он работает в Калифорнии», — а ты сказал: «Отлично, отпразднуем День Благодарения семьей», — и я подумал, что, по сути, это означает сидеть все выходные дома и ничего не делать… то на самом деле ты имел в виду… — Что мои родители пригласили нас на День Благодарения? — Да-а-а. — Эм. Вау. Мы не умеем общаться. — Нет, все хорошо, — Кит зевает и сонно моргает. — Будет странно. Но круто. Я пошел спать. Лэнс моргает и отрывисто дергается, как робот, которого только что включили. — Подожди. Подожди, подожди, подожди, — он трясет Кита за плечо. — Проснись. Кит открывает один глаз достаточно, чтобы взглянуть на него. — Что. — Ты не против, что я случайно построил планы без твоего участия? Подверг тебя моей огромной семье и нашему нелепому Дню Благодарения без твоего… согласия или что-то вроде того? Кит вздыхает и стряхивает руку Лэнса, чтобы сесть в вертикальное положение, видимо, смирившись с вынужденным бодрствованием. — И что в этом такого? Лэнс смотрит на него так, будто он какой-то гибрид пегаса и единорога. Кит роняет голову на плечо Лэнса, потому что пошло все нахуй; если он и собирается говорить о чувствах до того, как выпьет кофе, то сделает это с человеком-подушкой. — Первые пятнадцать лет жизни я провел в движении. Когда маме надоедало сидеть на одном месте, она собирала вещи и переезжала в другое, практически без предупреждения. Планы, придуманные в последнюю минуту, — ничто по сравнению с этим. Я легко адаптируюсь. И… — он льнет ближе к его телу и отводит взгляд: черт, а это тяжело. Он не привык говорить о своем прошлом. Его коллеги не задавали много вопросов, помимо общих: «Откуда ты?», — а Широ знает почти все, потому что прожил половину того, что и он. Они не любят ворошить детство Кита. Потому эта ситуация напрягает. Она… Она нова. Но он хочет попробовать. Он очень хочет попробовать. Поэтому он делает глубокий вдох. — Мы не очень праздновали праздники. По крайней мере, мама. У нас никогда не было много денег, и мы всегда были на чемоданах. Она не общалась со своими родителями, — он сухо смеется. — Они не знали о моем существовании, пока она не умерла и социальные службы не разыскали их. Они не хотели забирать меня, — он судорожно вздыхает, — а Широ всегда жил со своим отцом во время учебного года, поэтому приезжал только на каникулы, которые мы проводили вместе, прежде чем мама умерла. Что было чертовски странно. Потому что он проводил День Матери со своим папой, а День Отца — с нашей мамой. Это было глупо. Во всяком случае, мама не очень любила Рождество, День Благодарения и всякие праздники, которые празднуют семьи по телевизору. На Рождество у нас были изящное пластиковое дерево и китайская еда, а на День Благодарения — все, что лежало в кладовке. Когда Широ забрал меня, мы пытались устраивать все эти Дни Благодарения-Рождество-Новый-год, но я был засранцем, а он не понимал, что он делает, поэтому у нас все было скромно, — вздыхает Кит. — Я хочу сказать, что у меня никогда не было больших семейных праздников. И что это очень здорово, что ты хочешь, чтобы я был частью твоей. На его щеку приземляется что-то влажное, и он поднимает голову, чтобы увидеть Лэнса, который смотрит на него со слезами на глазах. — Да ладно, — вздыхает Кит. — Не надо рыдать над моей глупой слезливой историей. Она даже не настолько грустная. Ой! — оставшаяся часть предложения остается невысказанной, когда Лэнс обнимает его всеми конечностями и валит на диван, падая сверху. — Я люблю тебя, ебанный грустный эмо. — Это самая странная постановка предложения, которую я слышал. — Заткнись, красивый одинокий утенок. — Ты такой странный. — Пожалуйста, поехали со мной, разреши моей маме накормить тебя, сыграй в игры на выпивание с моими старшими сестрами: один стакан, когда Mama кричит на англо-испанском во время футбольного матча, два — когда на кого-то из нас; дай моим племянницам заплести твои глупые пушистые волосы, а младшим сестрам — накрасить тебе ногти и задать странные, провокационные вопросы, на которые ты не обязан отвечать. И, аргх, пусть моя чудаковатая семья усыновит тебя. — Боюсь, Широ будет бороться за право усыновления, — бормочет Кит, потому что он не знает, что еще сказать. — Они примут и его. Мне нравится Широ, он крутой чувак. Просто, пожалуйста, приезжай на День Благодарения, стань частью моей семьи и перестань быть одиноким. — Лэнс, я не одинокий. — Нет, если я все исправлю, — решительно говорит Лэнс, сжимая его в объятиях. Кит вздыхает и позволяет маленькой улыбке скользнуть на его лицо. — Значит, мы празднуем День Благодарения у твоих мам? — Да, будет потрясающе. — Звучит неплохо. Так оно и есть.***
5. Декабрь — Почему в программе нет описания? — бормочет Кит перед началом спектакля. — Это балет, значит здесь есть история, правильно? Лэнс пожимает плечами. — Наверное, они думают, что все знают, о чем «Щелкунчик». Все-таки фильмы о Барби сняли на него неплохой кавер. — Что? — Кит непонимающе оглядывается на него, и Лэнс вспоминает, что его парень жил в пустыне без армии сестер, которые заставляли его смотреть мультики про Барби, которая скакала по зачарованному лесу с кучей друзей-животных. — Не бойся, поймешь по ходу дела, — по крайней мере, он так думает. Он никогда не вкладывал тонну мыслей в настоящий сюжет «Щелкунчика». Это похоже на яркий сон: ты все понимаешь, когда смотришь его, но, проснувшись, особо не задумываешься о контексте. Он украдкой бросает взгляд на Кита уголком глаза. Кит точно будет размышлять над «Щелкунчиком». Лэнс открывает брошюру и пытается найти имена своих младших сестер и племянниц. Он разберется со взрывающейся головой своего парня чуть позже.***
Во время антракта Кит смотрит на него убийственным взглядом и говорит: — Какой же крысиный король уебищный. Лэнс задыхается от смеха и направляет сдержанное веселье в то, чтобы ударить Кита в плечо. — Не ругайся, это семейное шоу. — Я думал, эта маска жуткая в гостиной. Но на сцене она смотрится еще хуже. — Ну, это правда, — признается Лэнс. Он был очень рад вернуть эту часть костюма своей семье. — И я до сих пор не понимаю, что происходит. — Не думай об этом слишком сильно. Кит бросает на него ничего не выражающий взгляд. О, боже.***
— Но почему, — Кит все еще пытается осознать сюжет «Щелкунчика», когда они идут в холл, чтобы поздороваться с сестрами и племянницами Лэнса. — Почему это произошло? — Ты и правда зациклился на том, чтобы объяснить «Щелкунчика». — Он ставит меня в тупиковое положение. — Знаешь что, детка, я сделаю тебе одолжение. Возможно, ты не будешь думать об этом как об одолжении, но если это поможет тебе не восполнять пробелы в сюжете, то я буду считать это победой. Прежде чем Кит может возразить или спросить, о чем Лэнс говорит, к ним бросаются две пятилетние девочки, словно два шарика чистой энергии. — Тио Лэнс, тио Лэнс, ты это видел? Ты это видел? — Видел, видел, — как попугай, отвечает Лэнс. — Вы были прекрасны; Кит согласен. Но, знаете, михас, Кит никогда-никогда не смотрел «Барби и Щелкунчик». — Никогда-никогда? — в унисон повторяют близняшки. — Давайте вы покажете его ему, когда мы вернемся домой к бабушке и абуэлита? — Да! Да! Да! — визжат они, и Лэнс оглядывается на Кита, чье строгое выражение сменяется улыбкой и недовольным взглядом: «Во что ты меня втянул?» Лэнс смеется. — Я посмотрю его с вами. Это несколько успокаивает Кита, но он, видимо, не учел, что Лэнс увидит его каждую микроскопическую реакцию на удивительно трогательный фильм о Барби. Вот, что случается, когда ты пытаешься понять «Щелкунчика».***
+1 Новогодний канун — Я отказываюсь разгребать дорогу, — говорит Лэнс, заходя внутрь. — Только я очищу какое-то место, как туда снова падает снег. Это удручает, — он моргает. — Почему у нас так темно? Нам снова отключили свет? Блять, надеюсь, что нет, снаружи снежная буря. Кит? Ты дома? Ты умер? Потому что ты не мог уйти в такую погоду, — он заворачивает на кухню и замирает как вкопанный. Комната полна света и смеха. В уголку сидит Пидж, пытаясь незаметно разобрать их блендер на части, пока Ханк колдует у плиты над чем-то, что создает удивительный запах, а Кит, с ног до головы усыпанный мукой, разрезает дымящуюся буханку домашнего хлеба. — Какого… — Лэнс замолкает, уставившись на своих друзей. — О, отлично, привет, Лэнс, — Аллура высовывает голову из кладовки. — Я помогала Ханку и Пидж. Видимо, им нужно было спасти Мэтта? Что-то связанное с иглу? — Это было квинзи, — вздыхает Мэтт. Лэнс поворачивается и видит парня, который вылазит из кухонного лифта, одетый в один из свитеров Ханка… который выглядит как палатка на его тощем теле. — Квинзи — это вырытые груды снега, а иглу построены из блоков снега. — Нам пришлось спасать Мэтта, потому что он — идиот, который решил попробовать жить в куче снега три дня или еще что-то такое же глупое, — уточняет Пидж, отрываясь от наполовину разобранного блендера. — Он стоял у меня во дворе, — фыркает Мэтт. — Я бы не умер. — Он частично обвалился. Аллуре, Ханку и Киту пришлось раскапывать тебя. — Ладно, может, это не самое прочное жилье в пургу. — Мне пришлось дать им подробные инструкции, чтобы они случайно не задавили тебя, — Пидж недовольно щурит глаза, глядя на Мэтта, который безмятежно принимает все испытания. — Как бы там ни было, — Аллура хлопает в ладони. — Мы спасли Мэтта и поехали обратно к Ханку и Пидж, поскольку ключи от дома Мэтта были потеряны в сугробе. — Я все еще думаю, что мы с Пидж могли бы взломать замок, не потревожив сигнализацию, — бормочет Кит. — Давай пока что не будем добавлять «взломщик» в твое резюме, — весело говорит Аллура. — И, Лэнс, Кит упомянул, что из-за снега вы не могли поехать к твоим родителям на Новый год. Кит смущенно кашляет, и, черт возьми, его уши что, становятся розовыми? Лэнс, который приготовился ворчать и жаловаться весь вечер, чувствует, как в его груди появляется теплый пузырь. — Эм. Ты выглядел очень…расстроенным из-за того, что не увидишь своих мам и не сделаешь всех ваших новогодних традиций, — говорит Кит, не глядя на Лэнса, сосредоточившись на хлебе, который он нарезал с гораздо большим вниманием и точностью, чем необходимо. — И я подумал, что даже если ты не можешь отпраздновать Новый год со своей семьей там, то, может быть… мы могли бы устроить что-нибудь с нашей семьей здесь? Что-то теплое в груди Лэнса взрывается. — Я чертовски люблю вас, ребята. Вы все такие… Такие особенные и волшебные, и я безумно люблю вас, но Кит официально и навсегда мой любимчик. Кит украдкой смотрит на него, и Лэнс пользуется возможностью, чтобы взять его глупое красивое лицо в ладони и поцеловать его. — Я люблю тебя, детка. — Я знаю. — Хватит Хан-Солить меня! Кит усмехается и откладывает свой страшный нож для хлеба, чтобы поцеловать его глубже и мягче, чем раньше. — Я тоже тебя люблю. — Ну вот, что, было так трудно? Нет, не отвечай, мне не нужна твоя дерзость! Кит смеется, и все они собираются на кухне, чтобы поесть удивительную еду, которую приготовил Ханк, и встретить Новый год вместе. В какой-то момент, между закусками, шампанским и настоящим ужином, Кит жмется к боку Лэнса и шепчет: — Я все сделал правильно? Лэнс, улыбаясь от уха до уха, поворачивается и целует его в лоб: — Ты сделал все абсолютно правильно, детка.