События происходят спустя месяц после «Наверное, я сделал что-то правильно».
***
У Кита есть определённые правила, касающиеся парней. На самом деле у Кита есть правила почти на каждый аспект его жизни. Он любит порядок, организацию и последовательность. На его кухонном столе всегда лежит коллекция цветных стикеров. Он может потратить несколько часов в канцелярских магазинах. Появление цветных текстовыделителей со встроенными липкими вкладышами в продаже привело его в неописуемый восторг. (Несмотря на импульсивность, склонность к безрассудствам, опрометчивость, необдуманные решения, как, например, пригласить незнакомого парня, который ударил его почтовым ящиком, на свидание, Кит очень аккуратный человек. Широ называет это самым противоречивым качеством его характера. Пусть Широ психоанализирует кого-то другого). Но вернемся к правилам Кита насчет парней, которые хранятся в категории «Личная жизнь» в подразделении «Отношения с другими людьми». Ну, знаете, такие важные штуки? (Кит уверен, что его удерживает от сумасшедшего дома только то, что он никогда не записывал эти категории и правила на бумагу. Они благополучно хранятся у него в голове, где никто не может посмотреть на них и сказать: «Вау, да этот парень совсем спятил».) Правило номер один — «Не Приглашать Никого На Свидание За Неделю До Тех Недели». Это требование изменилось на «Не Приглашать Никого На Свидание За Неделю И После Тех Недели», когда он, опьяненный дымкой сонного состояния, заигрывал с парнем, который уже с кем-то встречался, и отправился после этого в больницу. Широ придумал и написал улучшенную версию его правила, потому что Широ — лучший/худший брат в мире. Который, так получилось, работает в скорой помощи. Отсюда следует закономерное условие «Если Ты На Репетиции, Предупреди Его о Тех Неделе». Потому что эта неделя ненормальная: она выкачивает непостижимое смертными умами количество времени. Она является причиной, почему Кит начал пить черный кофе. Она является источником его пристрастия к кофеину и краха большинства отношений. В первый месяц, что он встречается (и все благодаря его импульсивности) со своим неуклюжим соседом, Кит забывает объяснить ему, что такое техническая неделя.***
День 1. — Что ты сказал? — вставляет Кит, когда осознает, что Лэнс говорит последние три минуты, и он не понял ни одного слова. — Ты в порядке, детка? — Лэнс хмурит брови и выглядит так, будто вот-вот протянет руку и пощупает его лоб, чтобы проверить температуру. Кит не был центром такой энергии с тех пор, как жил со своим братом. Но… это не плохо… На самом деле это даже приятно. Очень, очень приятно. — Извини, задумался о работе. — Да? — Через неделю премьера. — Разве ты не должен, я не знаю, больше волноваться? — Я режиссер. Мои эмоции удалили хирургическим путем после того, как я выпустился. — Я знаю, что это не правда, — и Лэнс бросает на него этот наполовину флиртующий, наполовину приглашающий рассмеяться взгляд, и Кит бы ответил, но он немножко мертв внутри и 50% его мозга зависло на том, что директор изменил планы в последнюю минуту. Вместо этого он слабо улыбается и позволяет Лэнсу продолжить лепетать о… чем-то в общественном центре? С детьми? Он слышит «молокопокалипсис» — значит, история довольно интересная. Черт, этому директору нужно определиться с долбанной постановкой.***
— Настрой ебанный свет! — Блять! Кит просыпается, крича и размахивая руками, и кричит и размахивает руками еще больше, когда внезапно переходит от бессознательного сознания к сознательному, больно ударившись черепом… о другой череп? — Подай световой сигнал… — сонно бормочет Кит, слепо моргая в полумраке. — Блять, — Лэнс сидит на кофейном столике. Его фигура слабо выделяется в темноте. Он проводит руками по лицу, и в животе Кита что-то скручивается. — О, боже, я… — Ударил меня, когда я хотел сделать что-то хорошее и разбудить тебя, чтобы ты не повредил позвоночник, спя на этом диване? Да. Да, так и было. — У тебя идет кровь? — невнятно спрашивает Кит. — Откуда? — …Откуда угодно? — Нет, твой неуместный акт насилия пощадил мое прекрасное лицо. — Извини, — бормочет Кит в диванную подушку. Светящиеся перед лицом часы подсказывают, что сейчас три часа ночи и он вернулся домой час назад. — Хочешь пойти?.. И ты заснул. Полностью заснул. Уже. Самая бесполезная суперсила. — Резервный звук, — мямлит Кит.***
День 3. — Кит. Детка. Кит. Кит не обращает внимания на факторы, которые пытаются отвлечь его. Ему нужно заново переписать чертов сценарий, потому что какой-то идиот пролил на него кофе. Вот почему нельзя заходить в аппаратную с едой и напитками. — Кит, тебя трясет. Буквально трясет, как чихуахуа. — Ты принес кофе? — Нет, я пытаюсь донести до тебя кусочек благоразумия, но соглашусь и на здравый смысл. — Ладно. Усталый вздох, и на его плечо опускается чужая рука. — Я правда не понимаю, что с тобой, и это пугает меня, чувак. — Да, хорошо.***
День 4. — Кофе, кофе, кофе, кофе, кофе, кофе. — Кит? — Доброе утро, Ханк. — Что ты такое? — Утро. Кофе. Нужда. — Почему ты на нашей кухне? — Кофемолка сломалась. Кухонный лифт работает. Кофе. — О, так ты просто… заберешь всю кофемолку? Ну… ладно, тогда… верни, когда закончишь? Кит останавливается в дверях лифта, прижимая к себе кофемашину, уверенный, что он забыл о вежливости, а также смутно подозревая, что он должен извиниться перед Лэнсом за что-то, но он слишком хочет спать, чтобы понять, за что именно. — Спасибо за кофе. И передай Лэнсу, что мне жаль. — За что? — Эм. Просто мне жаль, — мозг Кита превысил лимит несущественных мыслей. Нужно как можно быстрее найти кофеин, иначе он перестанет работать. Он исчезает за дверью лифта, пока не успел испортить разговор.***
День 5. Кит сдается и просто ночует в театре. Завтра предпоказ шоу. Завтра все закончится. Ему кажется, что он что-то забыл, что он должен с кем-то связаться или что-то сообщить… Но мысль выскальзывает за пределы сознания. Он чувствует зачатки вины, постоянный страх, что он что-то забыл, что он что-то перепутал. В таком состоянии он просто деструктивен. Но, даже если бы от этого зависела его жизнь, он не может вспомнить, в чем дело, поэтому проваливается в неспокойный сон, свернувшись калачиком на диване в зеленой комнате.***
День 6. Предварительный просмотр шоу проходит хорошо. Актерский состав в приподнятом настроении; Кит напряжен и дрожит от усталости и… ВОТ БЛЯТЬ.***
День 6. Полночь. Технически День 7. — Какого… Кит? Что ты делаешь? Тебе не холодно? — Лэнс, помятый после сна и невыносимо милый, высовывается из окна, чтобы посмотреть на Кита. Которому, по правде говоря, холодно, потому что он стоит в огромном сугробе. — Да, если честно. Моя обувь не водонепроницаемая. И не снегонепроницаемая. — Это одно и то же. — Да, — Кит моргает, качаясь из стороны в сторону, боже, он устал. — Подожди, нет, я пришел сюда не просто так. — Подожди, нет, серьезно? Ты пришел сюда не для того, чтобы побросать камушки в мое окно? — На самом деле это был надувной мяч. Актеры дурачились с ним за кулисами, поэтому я забрал его. — Очень поучительно, — и Лэнс криво ухмыляется, глядя на Кита так мягко, как будто он что-то особенное, прежде чем резко выпрямляется и сердито щурит глаза: — Эй, нет, тебе нельзя быть странным и милым, я злюсь на тебя! — Я знаю, я… — Нет! Нет, нет, нетушки, неа! Я отказываюсь вести себя как взрослый! Отказываюсь. Я закрываю окно, чтобы не стоять и не слушать твои оправдания. Неа! Я бы предпочел оставить это загадкой. Приятной, безопасной, игнорируемой загадкой! — и тогда он пытается закрыть окно, но, видимо, закрыть его труднее, чем открыть, потому что он тщетно дергает неподдающуюся деревянную раму. — Эм. Поскольку ты не можешь уйти, можно я буду говорить? — Нет! Я мысленно ушел и ничего не слышу. — Я начинаю говорить. Просто чтоб ты знал. Если хочешь притвориться, что ты не слышишь меня? — Тч, ты серьезно хочешь, чтобы я прекратил попытки закрыть это тупое дефектное окно, чтобы закрыть уши руками и кричать: «Ла-ла-ла, я тебя не слышу», как ребенок? — Или ты можешь не делать это. Одно из двух. — Тч, хорошо, объясняй, почему ты хочешь бросить меня. Для справки, если такая ситуация повторится, потому что мы как одна из тех ситкомовых пар, которые то сходятся, то расстаются, то сходятся, то расстаются, то оставь это тайной, и, о, черт, мы Дженис и Чендлер из «Друзей», вот что происходит. Я Дженис. Странно, я всегда думал, что я буду Чендлером… — Лэнс! — неожиданно кричит Кит. Его грудь сжимают тугие веревки, из-за чего трудно вставить хоть слово сквозь непрекращающийся поток речи Лэнса. — Я не расставался с тобой! — …Потому что я очень смешной и не очень хорошо лажу с привлекательными людьми, но у меня есть очень надежные друзья. Не говоря уже о Нью-Йорке, правда, мы живем не в самом городе, но… Я всегда думал, что я Чендлер, а ты весь такой, я не знаю, идеальный и все такое, поэтому ты не можешь быть Дженис… — Лэнс, заткнись, я люблю тебя! — …Подожди, что? — Тупица, — упрямо заканчивает Кит, но гораздо тише. — Подожди, вернись к той части, прежде чем ты оскорбил меня. Кит прищуривает глаза. — Не думаю, что ты заслужил это. — Прошу. Я назвал тебя идеальным и все такое… — Ты также думал, что я хочу расстаться с тобой! Лэнс неловко смеется. Он отказывается от попыток закрыть окно и опирается руками о раму, глядя на Кита сверху вниз. Его лицо мягкое, открытое и неуверенное. — Ну, ты вел себя очень странно в последнее время? И был безумно одержим работой, потом просто ушел, и я… получил сообщение? А затем Ханк передал, что ты велел ему сказать мне, что тебе жаль, и, просто чтоб ты знал, этими словами людей обычно бросают. — С помощью извинений? — Невнятных извинений через третьих лиц! — О. Лэнс закатывает глаза. — Да, — говорит он. — Ты меня напугал, я не знал, что с тобой. — Ты все равно пытался заботиться обо мне, — медленно произносит Кит. Он понял это несколько часов назад, но по-прежнему чувствует себя странно, говоря эти слова вслух. Он чувствует, как счастливая мысль о том, что о нем кто-то заботится, — без необходимости и всяких подсказок — поет в крови и шипит под кожей. Кто-то пытается заботиться о нем просто… потому что. — Это была тех неделя, я сходил с ума, спал по два часа в день и вел себя как человек-катастрофа, а ты все равно хотел заботиться обо мне. — Ну да, конечно. Я очень переживал, придурок! — Извини. За все. Неделя до премьеры —всегда настоящий кошмар, нужно многое проверить в последнюю минуту… — Эй, не волнуйся об этом. — Нет, это важно, прости меня и… В соседней комнате распахивается окно. Оттуда высовываются вздыбленные, торчащие во все стороны, катастрофические, рыжеватые волосы Пидж, которая смотрит на них с агрессивным прищуром. — Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь в этот знаменательный день, чтобы засвидетельствовать смерть достоинства Лэнса. Оно прожило короткую жизнь. А теперь, блять, прекратите вести себя как две школьницы и идите сосаться где-то не здесь, ясно? Кит уверен, что его лицо покраснело до кончиков волос, но он все равно машет девушке. — Привет, Пидж. Та злобно ворчит и ныряет внутрь, захлопывая за собой окно. Лэнс смущенно смеется и поворачивается к нему. — Та-а-ак, хочешь пообжиматься на твоем диване, как настоящие школьники? — Или мы можем побыть стариками и просто заснуть, пересматривая сериалы в настоящей постели? Я очень устал. Лэнс светится, как настоящее солнце. — Почему бы нам не сделать и то, и другое? Кит слабо улыбается. — Звучит неплохо.***
День 7. — Ты не пойдешь пить с актерами? — Лэнс прислоняется к стене возле театра после спектакля. Он пытался достать билеты, но не успел. На губы Кита ложится небольшая улыбка. — Я могу сделать это дома с более интересными людьми. — Лесть поможет тебе забраться куда угодно. И под «куда угодно» я подразумеваю мои штаны. — Вау, я и не понял контекст, пока ты все не объяснил, — категорически говорит Кит, принимая руку, которую протягивает ему Лэнс, переплетает их пальцы и позволяет потянуть себя в сторону машины. — Ау, но тебе это нравится. Кит театрально стонет. — Ты-ы-ы признаешь. Теперь ты знаешь, что я знаю, что ты лю-ю-ю-юбишь меня, — Лэнс раскачивает замок из их переплетенных рук и пропевает некоторые слова. Он вдруг останавливается и поворачивается к Киту лицом, чуть ли не касаясь его носа своим. Холодный зимний воздух покалывает кожу и превращает дыхание в белые облака пара. — Эй, — голос Лэнс становится намного серьезнее, мягче. — Ты же знаешь, что я тоже? — Любишь себя? — спрашивает Кит, стараясь сохранить расстояние как физическое, так эмоциональное, несмотря на то, что оно уже стерто. Лэнс закатывает глаза. — Люблю тебя, — и на всякий случай, если Кит не понял: — Я люблю тебя. Несмотря на то, что у тебя едет крыша и ты превращаешься в некое подобие ворующего кофе, ворчащего гремлина за неделю до начала спектакля. — Я режиссер, такое бывает. Лэнс целует его в лоб, а потом в обе щеки с громким чмоканьем. — Давай, пойдем домой. Кит позволяет себе вторгнуться в пространство Лэнса и оставляет на его губах мягкий поцелуй. — Спасибо. — За что? — За то, что ты — это ты. — Ты имеешь в виду, за то, что я великолепен? — Видишь? Вот почему я тебя не хвалю. — Да, но ты лю-ю-юбишь меня. — Отвези нас домой. Лэнс был прав в ту ночь, когда они встретились. Это настоящая любовь или что-то типа того.