«Граф Шарх, приносим глубочайшие извинения, но в вашем запросе о помиловании леди Мэри мы вынуждены отказать. Ваша сестра, леди Мэри, нарушила несколько статей и законов из Кодекса Магоучения и Конституции Жизни. И на этом основании она будет осуждена по всей строгости через повешение или через вечное заточение в Измерении К. Решение в вынесении окончательного приговора предоставляем вам. Суд Измерения С.»
— Лучше заточение. — Выдыхаю, дающиеся с трудом, слова. Для Измерения С. такой ответ лучше любой бумажки, даже написанной рукой, не по-боюсь сказать, бога. — Из Измерения К. я смогу тебя вытащить, не смотря ни на что. — Не удерживаюсь от смешка. — И плевать что это самая непреступная тюрьма во всем мире. Меня это не остановит. Ты это знаешь, Мэри.«Граф Шарх, мы прислушались к вашему мнению. И согласны с вашим выбором. Поэтому ваша сестра будет приговорена к вечному заточению в Измерении К.»
Гласило появившееся, почти сразу после моих слов, в руке письмо. Я усмехнулся. Мой план начинал исполнятся.***
— Знаешь, мне всегда было интересно, — я неожиданно начинаю рассуждать, старательно пытаясь вспомнить все события из своей жизни, — кто твой Оракул? — И правда, этот вопрос съедает мои мысли уже долгое время. — Это секрет. — Митя наклоняет голову. — Ну я правда не могу сказать. — Он резко начинает тараторить, думая, что я обиделся. — Что ж, у всех есть свои секреты. — На этом мы и сошлись. Но мне все равно было интересно. Поживем увидим, ага. Мы наконец-то зашли в помещение, где я когда-то в первые встретился с Директором, и, по-совместительству, отцом моего друга. — И только у вас их нет, мистер Праков. — Ехидно протянул мистер Штурц, посверкивая стеклами очков в полутьме. До сих пор как-то странно, что я приблизился к этим близнецам на ступень-две по «званию». — Нет. Я ничего не скрываю. Моя нелюбовь к секретам сравнима разве что с моей нелюбовью к путешествиям в Измерение С. — Усмехаюсь в ответ. Хотя эмоций моих глаз здесь нельзя разглядеть из-за их черного цвета. — Мне можно задать любой вопрос и получить ответ на него. — Только не спойлерный, вот таких я не люблю. — Кстати! -Резко восклицает Митя, в этот момент через чур похожий на Архимеда с его легендарной «Эврика!». Эх, хороший был мужик. Не люблю общеобразовательные уроки, хоть уволь… не, не надо увольнять, мне нравиться моя работа. — Раз у нас зашел разговор о животных. А почему вас называют двухголовой змеей? — Это было обращенно к заместителям. — А кто нас так называет? А главное с чего бы? — по-змеиному поинтересовалась леди Баф, устрашающе сверкая стеклами очков. Ага, действительно «с чего бы». — Если я буду перечислять всех, то от учеников Академии останется малая горсточка. — Я не хотел этого, поэтому решил как-то увести с этой темы. — Мить, я тебе как-нибудь потом расскажу. — Добавляю тише, но зловещее зырканье заместителей доказывало то, что все всё слышали. — Ребята! — видимо понимая, что здесь намечается нечто страшное, из вихря карт, появилась Март. — Вам новое задание! Очень срочное. — Порывшись в широких рукавах, она достала листок. — Ваша задача: Разобраться откуда растут ноги наших проблем. Вы же слышали новости по реалфону? — Мы согласно киваем. Такое слышал каждый. Даже близнецы стали серьезными и забыли о нашем разговоре. — Тогда вы уже в курсе. — Тонкие пальцы в белых перчатках быстро разворачивают лист бумаги. Это оказалось фото. — Это одна из них. Она сегодня была приговорена к заточению. Ваша задача допросить тех, кто попробует ее высвободить, а это произойдет, и выяснить о том, кто стоит за всеми правонарушениями в последнее время. — А где ее заточили? — Уточняю главную деталь. Девушка на фото источала странную ауру, что невозможно было смотреть на нее долго. — В Измерении К. Идите, у меня тоже работы полно. — Март исчезла в вихре карт, который засосало в одну единственную оставшуюся лежать на полу. Валет Бубен. Мы уже хотели уходить, как из кармана Мити донесся голос Валетной леди: — Ее зовут Мэри, на всякий случай! И, Диметрий, ни в коем разе не ходи в катакомбы. Я тебя предупредила! — Э… — У меня просто ее карта есть, — посмеиваясь пояснил Митя, доставая точно такой же прямоугольник разрисованного картона. — Для экстренных случаев. — Мрачная тень легла на его лицо, когда рука убирала карту обратно. — Ладно, пойдем. Нам еще подготовится к переходу нужно. — Нехотя произношу эти слова. — Да, хорошо. Только, прости, мне нужно еще кое-что сделать. — Рассеянно пробормотал Митя, улыбаясь, и убежал, помахав рукой. — Поссорились? — пробулькала лужа жижи, которая обычно напоминает кота, выползшая из коридора и сползшая с потолка на пол. Вместо ответа я прошел вперед, принципиально наступив на эту лужу, именуемую Витом. — Больно же! Живодер! — Яростное бульканье доносилось мне в след. — А вообще! Я искал тебя, чтобы кое-что рассказать. — Скорости этого кота можно только позавидовать. Вот только он был лужей посреди коридора в пяти метрах от тебя, а вот уже сидит у тебя на плече в образе почти нормального кошака. Хвост обхватывает шею, будто хочет задушить. — Чего еще?.. — Я с трудом сдерживаюсь, пушистая шерсть лезет в нос и неимоверно хочется чихать. — А вот чего…***
— Мэри-ри-ри, ты здесь? — Почему-то я не встречаю сразу нужную мне персону. В библиотеке довольно пусто. Когда я учился было всегда многолюдно, даже тех столов в читальном зале не хватало на всех. Новое поколение хотя бы понимает что все магические знания хранятся здесь, а не в интеренете? — Я здесь! Митя, я в отделе тек-ции (*). — Услышав ответ, я быстро нахожу нужный стеллаж, за которым и находился, так называемый, тек-цио отдел. — Что такое? — Она вопросительно смотрит на меня сверху вниз, да, лестница помогает тебе стать выше меня. Я не могу не умильнутся. — Сестренка, ты сама просила заглянуть к тебе, забыла? — Она слишком много работает. Нужно сказать отцу, чтобы дал ей перерыв. — А. Точно. — Мэри ловко спрыгивает со ступенек и быстро перемещается к своему столу. — Вот, я уверена, что эта книга тебе когда-нибудь да пригодиться. — Она протягивает мне довольно толстый томик. — «Сказки Ирт»? Хорошо, сенсорик мой. Раз ты так говоришь, значит правда пригодиться. — Хотя я искренне не понимал, принимая тяжелую реликвию из хрупких ладошек сестры, зачем она мне. Что за странное послание должно это значить? — Раз это все, то я пойду, хорошо? — я целую ее в щеку, привычно улыбаюсь и покидаю помещение, в котором истинной хозяйкой является моя милая Мэри.***
— С чего ты взял, что я тебе поверю? — я с подозрением косился на мохнатого наглого кошака. — Ну, это твое дело. — Протянул тот, потянувшись, и спрыгнул на пол. Но стоило его лапам коснуться пола, как его спина изогнулись колесом, а хвост встал дыбом. Причина такого поведения Вита стала ясна сразу же. К нам стремительно приближался метеор в лице одной, до смерти, надоедливой, назойливой одногодки. — Вот ты где! — Ее писклявый, постоянно срывающийся на вскрик, голос был как всегда противен. — Что тебе на этот раз нужно — прошипел Скерью**, уже принявший человеческий облик. Головная боль всего потока доставала его уже где-то неделю, после разочарования добиться сердца и всего прочего от Димитрия. Это забавляло, если быть честным. — Почему ты не принимаешь мои чувства?! — Я представляю насколько больно слуховому аппарату кошака, раз я уже почти оглох от этих воплей, то он уже наверное бьётся в конвульсиях внутри. Его кошачьи уши прижимаются к голове так сильно, что уже дрожат, а лицо искривлено в гримасе не то боли, не то невероятной ярости. — Сколько тебе раз повторять… — Он старается изо всех сил держаться. — Я не собираюсь встречаться с какой-то курицей. — Нет, вы не подумайте, это не оскорбление. Вит относится к девушкам терпимо. Ну, а эта была настоящей курицей. Почему «была»? Сейчас вы всё сами узнаете. — Ах так! Тогда! — непонятно откуда, у нее же нет карманов, девушка достает какую-то непонятную… куклу? Или что это такое вообще? — Я использую силу Вуду! — Что? — Вит опешил. А в следующий миг его лицо исказилось от презрения и отвращения. — Ты… — Не доставайся же ты никому! — Девушка с размаху воткнула иголку в место, где по идеи должен был быть левый глаз. И… Ничего не произошло. Разве что кошак начал немного трястись. Не от страха или боли, а от горького, насмешливого, смеха. — Девочка… — Его голос стал ниже тона на два-три. Он наклонился к ней, чтобы нависать грозовой тучей, в любой момент могущей ударить молнией. — Ты хоть понимаешь… — Одна рука отодвигает челку, скрывающую половину лица своего обладателя, открывая взору испуганных крошечных глаз девушки, сшитые меж собой веки. — На что ты… — Медленно, растягивая фиолетовые нити, верхнее веко поднимается, позволяя узреть сокрытую за ним черную пустоту и яркую, висящую в этом пространстве, зелёную радужку вокруг тонкой щели вертикального зрачка. — Себя обрекла. Узри же силу Неотрекшегося. — И вмиг, дрожащей осиновым листом девушки не стало. Черная тьма из раскрывщегося глаза в момент окутала ее тело и засосала внутрь, туда откуда пришла эта темная сила. — И что ты скажешь ее родителям? — спокойно спрашиваю парня, когда нити довольно быстро стягиваются обратно, а челка вновь скрывает это. Он поворачивается ко мне. — Что их дочь — Курица. Вот и всё. — Он пожимает плечами. — Собственно чего стоило ожидать от курицы? Такие как она заслуживают этого. Так насмехаться над чужой «верой», силой. Тоже мне маг Вуду! Кто как не я, Вит из главного дома Культа Вуду, должен был поставить эту ошибку природы на место. Кина американского насмотрелись и пошли вводить в заблуждение других. — Впервые соглашусь с тобой. Ты только скажи, куда ты ее отправил? — Если честно, то кошак прав. Не стоит принимать за чистую монету всё, что выпускает Холивуд. Там столько вранья, что устанешь объяснять, что именно не так, и как это выглядит на самом деле. А большинство людей настолько глупы, что не могут заглянуть в первоисточник! Маги временами тоже. — Да так, в самую кошмарную часть ИС, всего-то. Причем «кошмарную» в прямом смысле. — Посмеивается. И мы идём дальше.***
— Почему ты так долго? — Разлепив глаза, спрашиваю у, неизвестно где бывшего, Мити. — Извини, я к сестре забегал, а потом ещё и домой. — Он запустил руку в золото своих волос. — Идём? И почему ты такой хмурый? — Довольно глупый вопрос, от человека с которым ты общаешься уже достаточно долго, но это Демитрий. В его духе проявлять интерес в сторону близких, если так можно сказать в отношении меня. — Пойдем. — Я поднимаюсь с одинокой лавочки, незаметно стоящей под таким же одиноким деревом. Устало вздыхаю. — Чтобы попасть в Измерение К. нам придется пройти через Измерение С. Ты знаешь как я люблю это место. — Делаю акцент на третьем слове. Закрываю глаза. Измерение С. самое невообразимое место. В нем существует абсолютно всё, и если ты не являешься его частью, то вам лучше там не думать. А его частью, по-моему, ничто не является. — Знаю. — Понимающе улыбается. — Не любишь ты неизвестность. Пройдя ещё метров десять, мы остановились на площади прямо перед высоким монументом для двух именитых музыкантов. — Какими судьбами, господа? — Спрашивает полупрозрачный молодой человек. Даже если вы не увлекаетесь музыкой, вы всё равно сможете угадать кто перед вами. Чьи золотистые волосы, причудливо вьющиеся, подвязаны красной шелковой лентой, а глаза лазурно голубы. — Вы знаете, Маэстро. — Митя был мягок, как и всегда. — Конечно, — на устах месье Моцарта, а именно им был сей юноша, цвела улыбка. — Но уточнить никогда не вредно. Вам нужно в ИК, и вы так же занете, что оно рядом с ИС, поэтому вы и пришли к нам. — Я до сих пор, зная этого великого композитора довольно долго, удивляюсь тому, что он говорит серьезные вещи со счастливой улыбкой, легко и непринужденно. — Верно, но, герр Моцарт, — мой голос неожиданно, в первую очередь для меня, звучит чрезвычайно серьезно, — можно у вас кое-что спросить? — Спрашивайте, месье Праков. — Улыбка всё также озаряла и без того светлое лицо гения, с аккуратной россыпью веснушек. — Почему вы живёте как призрак? Ведь вы всё ещё живы. — Этот вопрос родился у меня ещё тогда, когда мы познакомились с композиторами-хранителями на первой ступени обучения в Академии. — Потому что, — лицо юноши становиться спокойным, даже можно заметить грустный холод в глазах, — для людей мы материально умерли. — И ещё один, если можно, я хочу поинтересоваться: где герр Сальери? — а этот вопрос возник сразу, когда мы пришли и не увидели второго человека, изображённого в монументе. — Он…***
— Вы так легко общаетесь с нынешней молодёжью. — Из-за одного из, рядом растущих, деревьев вышел мужчина. — А Вы по-прежнему всех сторонитесь, герр Сальери. — Меланхолично пропевает Моцарт. — А это не очень-то хорошо, хочу Вам заметить. — Вольфганг-Вольфганг, я явно не подхожу этому времени и месту. — Губы на мгновение исказила печальная улыбка. Длинные темные волосы слабо развевал ветер. — Почему же? — А Вы разве не хотите вернуться «домой»? — Вопросом на вопрос отвечает Антонио, устало переводя взгляд с неба на лицо Амадеуса. — Да, конечно, я скучаю по дому… Но! Вы забываете, мой дорогой друг. Я хочу творить и удивлять! — Вдохновенно парировал Моцарт. — А «дома» есть абсолютно всё, и даже то, что не поддается разумным «математическим расчетам». — Тогда, простите, но я отправлюсь «домой». — Через минутную паузу проговорил Сальери. По взмаху руки печально известного композитора на площади у подножия бронзового монумента, который простоял уже более века, открылась, ранее невидимая, дверь. — Addio, caro amigo. — С этими словами Сальери переступил через порог. — Arrivederci… — С грустью произнес Моцарт, оставшись один.