Don't think about result

      Из списка о том, что он не хотел бы знать о Томасе, но теперь знает.       Томас в плохих отношениях с отцом.       Однажды ему довелось зайти в комнату под шум болтовни Джефферсона с кем-то. Разговор шел на ты/мы, и по несдержанно сердитому голосу Томаса Алекс сначала подумал, что он ссорится с Джеймсом или ещё кем-нибудь. Поэтому слово «Пап» вызвало искреннее недоумение на лице Гамильтона, а после как-то презрительно разозлило. Живет за счет отца и позволяет себе так выражаться.       Своё отвращение он высказал и друзьям. Лафайет нахмурился и даже отвел его в сторону от Джона и Герка, чтобы поговорить.       - Слушай, давай никому и даже при Томасе ничего не говори из того, что скажу тебе я. У него и вправду сложные отношения с отцом, это не из-за его порой тяжелого характера. Этот человек не любит своих детей. Большей частью времени ему всё равно, правда, я видел, как он обращается с ним. Когда я был младше, я думал, что это его дядя или друг матери, - и вправду было непонятно, пока мне не сказали. Так что не упоминай его отца лучше.       Александр вспомнил, сколько раз использовал слова про его отца, чтобы оскорбить. За своё поведение стало стыдно, даже если это Томас, говнюк, попортивший ему много крови. Всё же, раздоры с отцом ему не чужды.       - Жаль, ты не сказал этого раньше, я уже… успел наговорить. Мда, - сказал Алекс и почесал затылок.       - Я знаю тебя, но всё же… - стал вдруг ещё строже взгляд Лафайета. - …не используй это никак против него. Я могу взять с тебя слово?       - Что? Лаф, не неси чепухи, разумеется, я не стану такого делать! – действительно оскорбленно произнес парень.       - Я верю тебе.       Больше ни единого раза Алекс не использовал тему родителей Томаса с целью задеть его.       Извиниться он не мог, так что только таким образом, хотя бы для себя, он раскаялся.       Но погрустил он не долго, случайно отыскав ещё один козырь в словесных перепалках с Томасом. Однажды, когда тот рисовал, Гамильтон услышал негромкие слова, повторяемые парнем несколько раз в такт песне в наушниках.       - Tоurner dans le vide vide.       Они были настолько конкретизированы по смыслу, что Алекс сразу понял, что это песня. Вбив услышанное в поисковике, он наткнулся на фото знакомой девушки. Внимательно оглядывая её темные вьющиеся волосы, он никак не мог вспомнить, где видел такую. Поза со сложенными руками под подбородком… Девушка с рисунка Томаса!       Господи, сопливые французские песенки о любви, правда?       - Томас, - позвал он своего соседа и, сняв беспроводной наушник, тот повернулся к нему недовольный.       - Ну?       - Lui qui me fait? Tоurner dans le vide vide, Tоurner dans le vide vide, Tоurner dans le vide vide, - читая текст с телефона, нарочно криво запел Александр на французском. – Девчачьи французские песенки? Ты уверен, что не должен был подавать документы в Барнард?       Томас сначала весь покраснел, чем ещё больше рассмешил Алекса, а затем окончательно, видимо, разозлился и от упоминания женского колледжа, так что встал из-за стола с явным намерением отобрать телефон у смеющегося парня.       - Достал!       Алекс сдаваться быстро не хотел: мигом вскочил с кровати, пытаясь оббежать Томаса и спрятаться в ванной, но он просчитался, когда тот свой длинной рукой успел схватить его за футболку и едва не порвал дешевую тонкую ткань, когда дернул на себя. Тогда началась битва за телефон, где Алекс махал рукой с ним во все стороны, отбиваясь ногами, а Томас удерживал их и свободной рукой пытался схватить беспорядочно движущуюся от него руку Алекса.       - Отстань, Джефферсон!       Но тому, ожидаемо, было всё равно: он задался целью заполучить его телефон и в какой-то момент поймал руку Алекса. Тогда выпустив серую футболку, второй, он пытался разжать его пальцы. Из вспотевшей ладони телефон всё же удалось извлечь.       - Черт, Томас!       - Ха! – победно выдохнул Джефферсон, задирая длинную руку с вещью Алекса к самому потолку. – А теперь попробуй достать, коротышка.       - Это ты переросток! – Гамильтон всё же раз попытался, но затем высчитал в голове, что никогда в жизни не дотянется, стоило придумать другой план.       Зло фыркнув, он заметил на столе рисунки Томаса. А вот и новый план.       Резво обогнув тело соседа по комнате, парень схватил несколько листов со стола и побежал к выходу.       - Им пиздец, Томас, их судьба в твоих руках! – отчаянно выкрикивает Александр, тряся бумагой.       - Не смей, Гамильтон!       И худшее, что могло случиться с Томасом – потный и скользкий телефон выскальзывает из его руки, когда он резко разводит руками в стороны, и ударяется о стену, падая затем на пол.       Явно этого не ожидав, Томас закрывает рот рукой, с надеждой смотря на Алекса, прося взглядом о снисхождении.       Но в глазах Алекса поднимается такой праведный гнев, что о благоразумии перестает идти речь. Этот телефон у него уже лет пять, он никогда не сможет, как Томас, хоть каждую неделю их покупать, едва ли он накопит на нормальный за три месяца! А этот идиот кидает его о стену!       Последняя капля, и всё переливается за край.       - Им пиздец.       Томас успевает только сорваться к нему, когда Гамильтон уже выбегает из комнаты в коридор и бежит к лестнице.       - Стой, верни! Я вот это не специально! Гамильтон, блять! – буквально орет на весь коридор Томас, понимая, что уже неплохо отстает от шустрого парня.       - Да посрать мне! – абсолютно честно заявляет Гамильтон, сбегая уже со второго этажа. Он угробил его телефон!       Он сбегает на первый этаж, перепрыгивая ступенек восемь и краем глаза замечает шокированных Лафа и Джона, слышавших крики Алекса с Томасом. Кое-как отсалютовав им, он разворачивается и бежит к выходу из корпуса, потому что Томас уже на пути со второго этажа.       - Гамильтон!       Он бежит босиком в темных джинсах и серой футболке, Джефферсон одет не лучше – сиреневый свитшот и джинсы. На ногах из обуви – белые носки. И всё равно они, не думая, выбегают через главную дверь на улицу, где царит прохладная осень.       Друзья срываются за ними, некоторые зеваки тоже останавливаются поглядеть на перепалку, даже из корпуса выходят, а кто-то прямо с окон наблюдает, подначивая.       - Гамильтон, беги!       - Беги!!       Зачем он выбежал на улицу? Хотел утопить рисунки в ближайшей луже, но знаете что? Тучи с утра висят над университетом, но ни капли не попало на землю! Ничего!       Зашипев от досады и увернувшись от загребущей руки Томаса, он почувствовал, что дело дрянь: на таких длинных ногах его на открытой местности поля перед общежитием вскоре догонят.       И тут новый шанс осветило каким-то райским прожектором с неба. Пруд! У них слева есть гребаный пруд, а он дебил, которому стоило подумать об этом раньше!       Найдя новую цель, он побежал к пруду.       - Давай! Не останавливайся!       - Вот это шоу!       Остановившись на краю пруда, Александр угрожающе наклонился к воде, вытянув руку с бумагами над неподвижной гладью.       - Стой на месте, это последний шанс им выжить! – предостерегающе закричал Алекс.       - Не. Бросай. Только, - остановился и выставил руки перед собой Томас.       Очень вовремя – ещё шаг и Джефферсон догнал бы его. Но теперь победа за Алексом, он испытывал преувеличенный триумф.       До того момента, пока размытая ещё со вчера земля на берегу пруда не начала скользить, и опорная нога, ближе всех к воде, поехала прямо в неё. Потеряв равновесие, он с облегчением почувствовал на своей свободной руке – руку Томаса, держащего его, но тут вышла немного глупая вещь.       Он успел макнуть бумагу в воду почти полностью, и все рисунки… стекали вниз по белому полотну.       Томас замер, не выражая никаких эмоций во взгляде.       Алекс виновато усмехнулся, подняв рисунки над водой повыше, типа это бы что-то изменило.       Томас с натянутой улыбкой благодарно ему покивал, а затем дернул на себя за удерживаемую руку, после с силой толкнув Алекса в бок прямо в пруд.       На миг он полностью скрылся под водой, пока не поднялся на ноги.       - О-о-о-о-о-о-о-о! – услышал Алекс сквозь льющуюся с него воду гогот довольной толпы.       - Алекс! – тогда же прозвучал голос Джона.       Вода была ему чуть выше пояса, так что он мог уверенно встать и сам спасти себя на берег.       - Сука, холодно! – громко сообщил он, отчего некоторые студенты, наблюдавшие за всем, засмеялись ещё пуще.       - Прибереги эту фразу - будешь в коридоре ей пользоваться, когда я не пущу тебя в комнату! Ты утопил мои рисунки, Гамильтон, con (придурок)!       - Процентов десять ты сам утопил, там была ещё сухая часть! – гневно крикнул Алекс, выходя из воды, опираясь на поданную руку Джона.       - Arrange - toiça! (Подотрись ею!)       Лафайет пытался помешать Томасу подойти к Гамильтону и заодно как-то успокоить его.       - Томас, пожалуйста, здесь уже слишком много зрителей.       - Ты как? – спросил Джон.       - Эй вы, что вы здесь устроили? – послушался мужской взрослый голос, и ребята вздрогнули, боясь увидеть преподавателя или кого с дисциплинарного.       Но к ним, насколько позволял вес, бежал охранник четвертого КПП – мистер Мэнсон. Можно было выдохнуть.       - Простите, я упал в пруд, - соврал Александр, не желая привлекать внимание охраны к их студенческой стычке. Ещё чего доброго отправит разбираться в административный корпус, а там уже пиши пропало чистой репутации твоего личного дела.       - Упал?       - Да нога соскользнула.       - Чего вы здесь босиком-то бегаете? Холодно. Быстро обулись сходили. И чтобы больше в пруду не плавали!       - Конечно, мистер Мэнсон! – закивали Томас с Алексом и проводили взглядом удаляющегося охранника. Вот неплохой же мужик, когда трезвый! Ну, когда нетрезвый тоже неплохой, но немного незаконно себя ведет.       Под ногами уже образовалась лужа. Лило с Александра воды знатно, с курсовых работ столько не налило бы.       - Холодно пиздец, - честно поделился Александр.       - Пошли в корпус, заболеешь так на холоде мокрым стоять, - заботливо предложил Джон, накинув на друга свою теплую ветровку.       - Вымокнет же.       На его слова Джон только махнул рукой.       - Из-за чего вы снова подрались? – спрашивал Лафайет, оттеснив своих друзей друг от друга.       - Он разбил мой телефон! – мгновенно включился Гамильтон.       - Я не разбивал, он выскользнул у меня из руки в стену!       - Какая разница, если ему конец?!       - С чего ты, блин, взял? Он работает! Даже не треснул!       - Ты проверял?!       - Да, черт возьми! Я проверил, перед тем как побежал за тобой!       - Надеюсь наличие карточки ты тоже проверил, свою я оставил в комнате, - вдруг перевел тему Алекс, ощупав карманы.       Томас тоже проверил карманы и красноречиво выгнул брови.       - Пиздец, Гамильтон.       - Пиздец, Томас.       В итоге только через пол часа они оказались в комнате, прождав их смотрителя общежития - Ноэль, чтобы та открыла им дверь. Волосы Александра уже успели подсохнуть, но его раздражение было неиссыхаемо.       Он немного успокоился, когда Томас вручил ему абсолютно целый телефон. Сухая одежда тоже облегчила жизнь. Но всё равно остаток дня они зло смотрели друг на друга.       - Клянусь, я найду способ тебя отсюда выжить. Клянусь.       - Флаг французский тебе в руки, Tоurner dans le vide vide, - напоследок поиздевался он вновь над вкусами Томаса.       С этого случая пришёл ещё один, может, кому-то интересный факт, когда Лаф сказал: - Он никогда так много не матерится, как в перепалках с тобой. Я, честно сказать, очень удивлен его поведению.       Но Лафайет не представляет, сколько мата в голове у Алекса уходит на Тома.       Через четыре дня Алекс радовался как ребенок: Джефферсон проиграл Джону Адамсу стул главы студенческого комитета, став только его заместителем. Это было такое прекрасное время – Томас ходил и хмурился несколько дней.       К слову, он голосовал за него. Не говорите ему.       Неделя до празднования Хеллоуина, где он вместе со студ комитетом колдует над праздником в зале спортивного комплекса. Это изнурительная работа для всех, поэтому он с Томасом конфликтует по минимуму, хотя тот, как зам и почти самый главный, посылает его по дебильным заданиям: забрать посылку, вырезать тыковки. Всякую шелуху, ведя основные дела с Джеем. Хотя этот парень и поход с друзьями в кафе с трудом организует.       Наконец-то поняв это, Томас всё же выставляет Джея за дверь, и Гамильтон больше не мается чушью, а созванивается со спонсорами по поводу украшений. За неделю всем уже офигеть как плевать, кто с кем не в ладах – работают все и по многу, поэтому Томас с Алексом практически не расстаются, приноровясь к работе друг с другом.       - Они сейчас обсуждают наш бюджет и не ссорятся? – спрашивает Бёрр у Анжелики, так же с удивлением наблюдавшей через приоткрытую дверь за стараниями ребят над кучей листков и чеков.       - Мне даже не по себе, - признается девушка, но в тайне она рада, что эта парочка может быть благоразумной.       Двадцать девятого числа они уходят позже всех, ещё раз всё перепроверив.       - Это будет невероятно, если обойдется без форс-мажоров, - описав руками большой взрыв, сказал Александр.       - Это будет лучше, чем невероятно. Я же организовывал, - вновь самодовольно усмехнулся Томас, и несильно Алекс ударил его локтем.       Поднявшись с кресла, он убрал бумаги в шкаф.       - Ну не преувеличивай, я тянул всё, что ты упускал из виду.       Он закрыл одну дверцу, собираясь закрыть и вторую, но Томас остановил его, так же складывая какие-то документы на полку. Александр не двигался, упершись спиной в дверцу и наблюдая как Томас закрывает вторую, держа руку на уровне его головы.       Наконец Джефферсон оторвал взгляд от бумаг и перевел на него. Взор сверху припечатал Александра к месту.       Образовавшаяся вдруг тишина неприятно надавила на горло Алексу, и ему пришлось сглотнуть, что осталось не без внимания Томаса. Это были странные чувства, не дающие ему просто шагнуть в сторону и наконец пойти в свою комнату. Что держало его на месте? То, что они одни? Они постоянно одни – живут же вместе, но… почему именно сейчас?       Их притупившаяся под грузом работы вражда как обезболивающее давала почувствовать себя лучше по отношению друг к другу. Черт, он один это чувствовал?       Было видно, что Томас размышляет над этим. Было видно, что они оба думают об одном.       Черт, в нём нет столько решительности.       Но Томас неспешно наклоняется к нему, каждую секунду ожидая, что Гамильтон не даст ему этого сделать, и он ошибся в своей смелости.       Томас склоняет голову немного вправо, уже обретя достаточно уверенности, чтобы смотреть только на губы Александра.       Черт, в нём нет столько решимости.       Это Джефферсон. Впервые с Элизабет к нему кто-то так прикоснется.       Черт, в нём нифига…       Они совсем близко.       …нет!       Александр отворачивается и сбегает с комнаты.       Он чувствует спокойствие, потому что ничего не произошло. Наваждение, сила момента, порыв – вот, что там присутствовало, под действием такого не принимают решений, если не хотят потом сожалеть. Он никогда не думал в таком ключе о Томасе, а сейчас, идя по пустым коридорам в общежитие, находил всё больше минусов.       У его выбора тоже будут последствия. Хотя Томас умный парень, кто-то вроде Алекса - не его поля ягода. Лишь поэтому стоило немного подумать, прежде чем вставлять в их отношения этот неловкий момент.       Придя в комнату он сразу ложится спать, чтобы не пересекаться с Томасом.       Но в эту ночь события не кончились.       Резкий звук вторгся в его сон, насильно вырываясь в сознание. Звук рингтона на телефоне резко долбил по ушам и не принадлежал его мобильнику. Зло сощурившись, Александр повернулся к Томасу, так же разбуженного звуком.       - Томас! – недовольно сказал он, глянув на часы. Там был ровно час ночи, рано для будильника.       - Да слышу, - промычал парень, протянув руку к своему телефону. – Кто, блин…       Он глядит на горящий экран, а затем подносит его к уху. Алекса закатывает глаза. Этот парень серьезно говорить сейчас по телефону собрался?       В темноте удается разглядеть его сведенные к переносице брови.       - Да. Что случилось?       После недолгого молчания Томас резко сел на кровати.       - Сейчас? Уже увезли или… Что с ним?!       Это уже встревожило Алекса.       - Номер КПП? Я иду, - он выключил телефон и спешно поднялся с кровати к шкафу, вытаскивая джинсы и быстро переодеваясь. – Блять.       - Что случилось? – сел и Алекс, следя как панически быстро носит Томаса от места к месту.       - Джеймса госпитализируют.       - Блять, я… - он не успевает закончить, как Томас уже хлопает дверью, оставляя его одного.       Сонливость слетела как будто её и не было – Александр провел рукой по волосам, выбираясь из-под одеяла. Это может действительно плохо закончиться.       «Мэдисон, черт, держись».       Вновь вернулось это обдающее прохладой по легким беспокойство. Он хорошо помнил его: оно не давало спать и заставляло думать о всём плохом, что может произойти. Так он себя чувствовал, когда его мать умирала от болезни.       Он лежит на подушке без сна, когда в комнату зло входит Джефферсон, громко хлопая дверью.       - Прости, - зло выдыхает он Алексу.       - Всё равно не сплю.       - Эти уроды не дали мне поехать с ним. Сказали, что до утра всё равно нифига не будет новостей. Классно, просто… - он швыряет мобильник на стол, и тот с громким грохотом падает вниз. - …ЗДОРОВО!       Александр вскидывается, вновь садясь на кровать и следя за беснующимся соседом.       - Тебе позвонил Крис?       Крис – сосед Мэдисона по комнате. Или второй в списке, с кем эти двое воюют за комнату вместе.       - Да.       «С его стороны это хороший жест, после того, как Томас его, мягко говоря, терроризировал за комнату».       - Почему его увезли?       - Сказали, сильно отравился! – он стукнул кулаком по столу. – Bâtards (Ублюдки)!       Он изводил себя мыслями о состоянии друга – это всё так же было знакомо Алексу, он просто глядел на самого себя в тринадцатилетнем возрасте. Маленький короткостриженный мальчишка, не понимающий, что такое смерть, но знающий, что его матери очень плохо, и его к ней не пускают, пока ей так плохо. Но ему говорят, что плохо ей будет всегда. Тогда он никогда не увидит её, получается.       Александр поднимается с кровати и идёт к Томасу. Он поворачивается к нему, щурясь от неприятных чувств внутри.       - Если бы мы были друзьями, я бы… - Алекс запинается и позволяет себе шаг вперед, ведь всё равно не сможет собраться и договорить.       Он обнимает его крепко, сцепляя руки в замок за его спиной и пытается успокоить, слыша, как бешено бьется чужое сердце.       - Всё будет нормально.       Томас не прикасается к нему и это справедливо, ведь Алекс тоже тогда не прикоснулся к нему. Но его не толкают за плечи, не пытаются уйти, значит, это действует. Значит, тринадцатилетний мальчик помнит, что такое сострадание.

***

      Весть омрачает подготовку к Хеллоуину. На следующий день Томас поехал в больницу к Джеймсу, хотя должен был ещё раз прозвонить по поводу приезда гостей на праздник, но всё это взял на себя Александр, заручившись помощью Анжелики.       Томас долго смотрел на него застывшим взглядом, и всё же кивнул в знак благодарности.       Что же, для их типа отношений и такое удивительно.       Приехав ближе к вечеру, Томас рассказал, что Джеймса несколько дней подержат в палате, чтобы убедиться в отсутствии осложнений или вируса, а после он сможет вернуться.       - Пропустит Хэл, жаль.       - Всё в итоге нормально? – по поводу организации праздника осведомился Томас.       - Я бы сказал, будь что не так.       - Думаю, ты бы просто втихаря решил бы проблему, как будто её и не было.       - Хм, - чуть призадумался Алекс. – Наверно, так бы и было. Всё же я тебя заменял, не хотелось бы накосячить, зная, что у тебя есть доступ в комнату с моими вещами.       Томас закатил глаза.       - Боже, я же такой изверг.       - К слову, я же говорил, что всё будет нормально.       - Да-да, мы поняли какой ты молодец и всем организовал Хэл, не зазвездись!       - Я про Джеймса, - слегка хмуро ответил Алекс, но после стал выглядеть спокойно. – Просто ты до сих пор какой-то нервный, хотя всё уже нормально – он же будет в порядке. Понимаю, может, не супер круто праздновать Хэллоуин со всеми, когда твой близкий друг в больнице после госпитализации, но… Кхэм. Мне было действительно стыдно перед друзьями, когда они заполнили мой пустой холодильник из своего кармана. Как бы, надеюсь, ты понимаешь, к чему я это. Ты организовывал Хэл полмесяца безвылазно из кабинета студа – хочется ведь посмотреть, ради чего старался, да?       Джефферсон неопределенно посмотрел на него.       - Ты нарочно?       - М?       - Не отделил меня от своих друзей, когда говорил это? Я ведь тоже принял участие в небольшой гуманитарной помощи Гамильтонам, - изобразил усмешку Томас, но быстро убрал её, поняв, как неуместно она выглядит после заданного серьезным тоном вопроса.       Александр твердо посмотрел ему в глаза.       - Я знаю определение каждого своего слова, Джефферсон, - и только тот хотел что-то ответить, Алекс добавил ещё: - Но определения нашим отношениям… теперь не уверен, что правильно понимаю. То, что я сказал – не устраивает тебя?       - Я… - даже странно видеть, как Джефферсон мнется с ответом. - …не уверен.       - Томас.       Голос звучит как-то громко в тихой комнате. Будто в затихшем зале суда наконец выносился окончательный вердикт, и все замирают, даже дыханием, чтобы выслушать, чем же закончится это сложное дело.       - Выше только звёзды, хах, - понятно только для себя, проговорил Александр. – Это максимум, что я могу предложить сейчас.       Томас опускает брови к глазам и слегка морщится, постепенно справляясь с эмоциями и возвращая легкую насмешку.       - Будто мне это нужно. Я не побираюсь мелочью, - отвратительно пафосно заявляет Джефферсон, ещё раз тыкая носом Алекса в его финансовый статус.       Это разозлило неожиданно сильно.       - Конечно, блять, не королевского рода забава. Ты мудло, Джефферсон, после таких слов! – зло шипит Гамильтон.       В миг в глазах Томаса появилось изумление. От реакции Алекса?       - Так, стоп, я не это имел в виду, - выставил руку вперед Томас, но Алекс лишь показал ему средний палец, затем уходя к двери, намереваясь побыстрее свалить куда-нибудь до ночи. – Гамильтон, стоп, я подобрал тупое сравнение! Я бы не стал использовать твоё финансовое состояние для чего-то такого, я сту…       - Потому что ты никогда так не делал, да? – прерывает горчащим, от резких слов Томаса, голосом Александр, на миг повернувшись, прежде чем выйти.       И это заставляет Джефферсона остаться на месте.       Хлопнув дверью, он ощущает, как этот резкий звук выбил оставшийся воздух из легких. Парень сваливает к Лафу и Джону, работающими над проектом по истории. Сроки не горели, так что он мог бы их немного отвлечь или посидеть помочь, раз Джей снова кинул команду. У парня к коллективным работам никогда не было склонности.       - Хэй, потусуемся сегодня тут?       Обычно он писал о таком заранее, не вваливаясь ни с того ни с сего в чужую комнату. Естественно друзья переглянулись и спросили, что случилось, но Алекс и вправду был не настроен им что-либо объяснять.       Лаф позвал Герка присоединиться и с многообещающей улыбкой сообщил всем собравшимся: - Сегодня мы будем играть в игры grand garçon (больших мальчиков).       Джон с Алексом поиграли бровями друг другу.       Короче играли они в монополию.       - Банк мой! – сразу заявил Гамильтон, жадно схватив коробку с купюрами.       - Ладно, просто дай мне башмак, - Герк дал понять, что его согласие купить не сложно.       Ну, башмак так башмак. Александру всё равно нравился цилиндр. Лаф забрал корабль, а Джон собачку.       Увлекаясь больше раздачей игровых банкнот, - друзья вздохнули, потому что так обычно и происходило, - он почти ничего не купил и сидел в долгах. Бе.       - Ты опять скупаешь все авеню? – понял Герк, когда Лаф отдал буквально последние деньги, чтобы приобрести Лексингтон-авеню. Странная трата, если, конечно, не для коллекции.       - Да, и вскоре выкуплю твою Седьмую авеню, - промурлыкал Лафайет, подмигнув другу. Неожиданно всегда мужественный и грузный парень смутился.       Джон мило улыбнулся ему.       - Авеню с французского языка заимствованно? – сообразил парень.       - Да.       - Всё гениальное просто.       - У меня свои критерии победы, - горделиво сообщил он друзьям.       Вечер поднял настроение Алексу, и с комнаты он уходил в лучшем состоянии, чем приходил. Было уже десять, вряд ли Томас спал, но сидеть так долго у друзей уже становилось неприличным.       Войдя в комнату, он обнаружил Томаса за столом у окна в наушниках.       Не в его правилах ложиться так рано, но он всё равно почистил зубы и лег в кровать, полистывая новостную ленту в телефоне перед сном. Томас пытался заговорить с ним, и дважды Алекс ответил средним пальцем, а после надел наушники и слова Джефферсона утонули в громкой музыке.       Un peu comme un bateau|Подобно лодке,       J'avance face à la mer|Я продвигаюсь прямо в море,       Je navigue sur les flots|Я плыву по волнам.       Un peu comme un bateau|Подобно лодке,       J'avance et je suis fière|Я углубляюсь и горжусь       De ce que porte mon dos|Тем, что может вынести моя спина.       Он слушает то же, что и Томас.       Блять, он увлекается.