Don't think about result

      Торжественной речью президента университета завершилась вечеринка по случаю Хеллоуина в зале спортивного комплекса. Александр стоял справа от сцены как организатор, одевшись в синий свитшот с гербом университета и найденной в примерочной студенческого союза маске, в форме разукрашенной западной лисы. Знаете, такая белая с цветными полосками? Только это какая-то не слишком удачная подделка (она больше на кошку похожа, но Анжелика, которая её покупала, отчетливо помнила, что на этикетке было написано «лиса», так что это лиса, бери, Алекс, и не привередничай!), но да всё равно – Хеллоуин, и Алекс будет пугать людей своим ужасным чувством стиля! В любом случае лишних денег на костюмы не было.       Все присутствующие в тематически украшенном зале были взбудоражены и не спешили расходиться по корпусам и своим домам. Некоторые подходили к студенческому комитету выразить особую признательность за организацию чудесного вечера.       Алекс не особо принимал благодарности. Ему хватало того, что происходило в чате студенческого актива.       - Это было феерично! Они даже пригласили DJ Tiesto! М.Кол.       - КАК ВЫ ВООБЩЕ ЭТО СДЕЛАЛИ?? Ааааа, слишком круто, боже, спасибо, что я смог посетить этот вечер! Всем сладости или гадости ;) Д.Джей.       - Вроде бы кто-то из его хороших знакомых здесь работает. Х.Рос.       - И да, вечер просто супер! Рад, что пошёл! СПАСИБО СТУДЕНЧЕСКОМУ КОМИТЕТУ! Х.Рос.       - Я к слову не видела Томаса. Он был в костюме, и я не увидела, или и вправду не было? С.Хем.       - Я всегда здесь, стоит тебе только позвать ;) Т.Дж.       Александр закатил глаза.       «Разумеется, ты же всегда явишься поговорить о себе».       - Меня и вправду не было – я помогаю Чарльзу всё приготовить для вечеринки в двенадцать. Сделаю вам ещё один праздник - Хэл бывает лишь раз в году ;) Т.Дж.       - Я обязательно приду! С.Хем.       - Всегда за делом. Нам повезло с заместителем комитета с; М.Рэн.       - Скиньте адрес. Х.Рос.       - Не забудьте взять студ карты, вас могут не узнать и не пустить! А так приглашаются все студенты нашего университета, не боящиеся веселиться по-настоящему! Будет жу-у-уутко весело ;) Т.Дж.       Дальше Алекс не стал читать хвалебные оды Томасу и его благородству. Праздники он им, видите ли, организует, а времени у самого на них нет прийти. Экий агнец, во имя других своё тело отдает.       - Алекс, давай сюда! – позвал его женский голос, и, обернувшись, он увидел вновь собранный в кучку комитет со стаканами пунша в руках.       - Сдаем удачный проект? – поспешил к ним Алекс, выхватывая из рук Аарона предложенный ему стакан.       - Закрываем! – гордо ответила Анжелика, взмахнув вьющимися густыми волосами. Задрав руку над головой, она лишь своим энтузиазмом и харизмой заставила каждого поднять стаканы так же. – Итак, мы месяц корпели над планами и проектами, идеями, записанными на коленках, в заметках телефонов и в комментариях к постам членов комитета, - её речь неожиданно прервалась, но заминка была коротка. – Так, стоп. Джон, тебе слово, извини.       - Ничего, мне нравилось и тебя слушать, - добродушно сказал Адамс, но предложенное слово взял, - всё же, правильнее главе комитета говорить речь. – Это было и вправду нелегко для нас, но мы проделали потрясающую работу и благодаря этому можем рассчитывать на финансирование спонсоров и на поддержку администрации наших будущих проектов. Остаток бюджета, предусмотрительно уделенный на покрытие возможного ущерба собственности, будет разделен между нами, наверно, это справедливо?       - Ещё как!       - Отлично. Итак, за ужасающе прекрасный Хеллоуин!       - За ужасающе прекрасный Хеллоуин!       Позже Александр разыскал Лафайета, узнав от него, что Герку стало плохо, и он с Джоном пошёл в мед кабинет. Не завидовал он ему, там до сих пор сидела эта противная Тереза.       Значит, к Торнтону они поедут вдвоем. Может, сейчас он и не против небольшой компании.       Чарльз не сказать, что богатый парень, но обеспеченный как минимум. Родители его кочуют по Италии с начала осени, оставив сыну двухэтажный дом с бассейном, - жаль, что сейчас холодно в нём плавать, - и право свободно распоряжаться им.       Негласное.       Да не разрешали они, просто Чарльз без надзора и творит, что хочет.       Когда они с Лафом приехали, тусовка шла полным ходом. У двери гостей встречал сам Чарльз, куда и пошли друзья, достав студенческие карты.       - Вы что, издеваетесь? Да кто тебя и твоих друзей не знает, Гамильтон? Залетайте, - глянув слегка недовольно на них, Чарльз указал большим пальцем себе за спину, где в глубине дома происходила шумная вечеринка.       - Какой нервный, - сказал Алекс, чуть отодвинув маску с лица, чтобы в шуме громкой музыки всё же можно было расслышать его слова.       - Думаю, это потому что он уже минимум час стоит и встречает гостей, - ответил Лаф. Его лицо было раскрашено, как у мима, поэтому маска была не нужна. Ну и нет лишней мороки, тоже ничего.       - Этого наш несравненный организатор не продумал.       - Ты про Томаса?       - Ага.       - Ты посмотришь на меня осуждающе странно, если я скажу, что хочу его найти?       - Настолько, насколько позволяет мне эта маска, - кивнул Алекс, и Лаф чуть усмехнулся. – Пойду поговорю с Джеем тогда. Кто-то должен напомнить парню, что «групповые проекты – не парные». Кажется, это он там, в маске гоблина из первого «Человека-паука»?       - Да. Не переусердствуй, мы с Джоном и так отлично справились.        - Всё будет супер, - идя спиной назад, он показал два больших пальца другу. – Иди ищи шоколадную печеньку. Спасибо за розыгрыш, кстати – Томас увидел. И я оставил так в контакте.       Скрывшись в толпе студентов, он направился к Джону, явно уже подвыпившему и с понятной целью пристающего к Марии Рейнольдс. Кажется, жизнь ничему не научила этого парня, касаемо вот таких вот перепихов с этой девушкой.       Было всё в прошлом году, весной, ближе к лету. Мария в принципе не отличалась целомудрием – это становилось понятно каждому, кто хоть раз заходил на её страничку в фэйсбуке. Она была доступным вариантом тем, кто просто… хотел. Без денег, как она сама заявляла: «Я не шлюха, я партнер. Обоюдное согласие – и мы договорились». Но потом какого рода она "шлюха" всё же просочилось в массы.       Выдумав офигенно правдоподобную историю о своей беременности, она с тревогой сообщила всем, что пока не знает, кто отец ребенка. И здесь сжалось у всех. Для примера, лишь за полмесяца её комнату навещало человек девять по нескольку раз. За месяц доходило до двадцати.       Угадайте, кто был в их числе? Да, он тоже попал в “зону риска Марии Рейнольдс” – вот так окрестили отряд из двадцати человек, чьи имена Мария выписала в опрос в фэйсбуке с вопросом «Кто папочка?». Это был пиздец.       Некоторые родители всерьез забеспокоились этой темой, особенно те, на кого делала ставки сама Мария. Сейчас будет спойлер – это были те, кто побогаче. Уловили?       В этот раз Алекс был так благодарен своим пустым карманам – он был просто не интересен ей. И слава богу!       Родители начали разбирательство и тут, сюрприз, а мы не беременны! А ведь кого-то успели развести на деньги.       Всё сразу вышло на свет в сети, пошли разговоры о контрацепции, выборе полового партнера, осознанности происходящего и прочей дребедени всплывающей в головах взрослых, когда кто-то по глупости или, - как в случае Марии, - по излишней сообразительности оказывается втянут в такие происшествия. А то никто не понимал! Теперь с Марией спали только безумцы, да и к остальным девушкам относились с осторожностью.       И вот сегодня, смотрите, кто! Александр решает отступить. Этого парня вскоре жизнь накажет. Мария - его личный Минос¹ в женском обличии.       Тем не менее, стало немного жарко. У него с середины лета никого не было, возможно, он тоже хотел сделать это. Но не с Марией.       Ему не стоило пялиться на них настолько явно. Заинтересованность таким тоже привлекает внимание.       - Хочешь тоже? – шепнул мужской голос над его ухом, явно заглушенный маской.       Повернувшись, Алекс увидел парня выше его на голову, с завязанными позади головы в хвост волосами и маске лилового демона из какого-то мультика. Этот парень тоже явно не заморачивался с нарядом, имея от костюма лишь маску. Ну, Гамильтон тоже сильно не фанател от темы наряжаться кем-то.       В темноте было трудно разглядеть примечательные черты, и понять, кто перед ним, соответственно, тоже.       Заминка продолжалась, и парень подошёл ближе, пока не слишком принципиально кладя широкие ладони ему на талию. Черт, к нему так никогда не прикасались.       - Итак?       Окружающее его общество слишком толерантно, - порой даже до фанатизма, - ко всему этому относится, поэтому Алексу было слегка трудно определиться, поддерживает ли он данное движение. Честно говоря, у него просто не было аргументов за и против.       Но как бы…       Будто ощупывая дорогую вещь, прежде чем решиться купить, он кладет руки на плечи парню и смотрит в темные прорези на маске, где должны быть глаза, но в комнате со светомузыкой уже ничего не видно.       …разве он не хотел подобного?       - Почему бы и нет? – приблизив лицо вплотную, чтобы сквозь маску было слышны его слова, ответил Алекс.       Он потянулся к маске демона, чтобы увидеть кто под ней, но чужая рука перехватила его руку.       - Зачем? Для этого нет смысла.       - Не хочешь проблем?       - Ты можешь доставить их?       - Мне тоже они не нужны.       Иными словами это было: «Без обязательств? Без».       Но Алексу всё равно интересно, кто под маской.       - Прекрасно, - кивнул ему парень и точно по маршруту повел его куда-то.       Теперь его цель догадаться, кто это. Первая зацепка – этот парень знает дом Чарльза, потому что ведет его куда-то. Хорошо, есть. Что ещё?       В чулане под лестницей на удивление просторно. Возможно, специально для таких парочек Чарльз подумал о особенно уединенных местах и всё тут разобрал. Ну, в конце концов, почти каждую неделю в этом доме что-то происходит – приноровился парень.       Руки сразу забираются под свитшот и гладят вдоль тела к голове. Алекс вновь думает, что так его никогда не касались, и это необычно. Он не знает, как нужно делать это с парнем, соображая, что удобнее будет выгни он спину. Руки гладят приятно, он рад, что поддался вперед.       Но цель не покидает его головы. Он обнимает его руками за шею, пальцами ощущая спутанные волосы, собранные в хвост. Так себе улика, многие завязывают волосы.       Он такой идиот, что не разглядел одежду парня, когда они были хоть на каком-то свету. Сюда он пробирался только сквозь три прорези вентиляции на дверце.       Алекс теряется, когда нога парня проводит по внутренней стороне бедра до его основания, упираясь в ширинку джинсов. Его это возмущает, и он упирается одной рукой ему в плечо.       - Что не так? – сразу понимает намек и спрашивает парень.       Он хочет сказать, что ему не нравится, но ощущение чего-то неприятного и лишнего проходит быстрее. Ему становится ощутимо жарче.       - Всё нормально.       В маске так душно от его дыхания. Сквозь отверстия в маске неизвестного парня так же слышно частое дыхание.       - Повернись.       Нога исчезает, давая ему повернуться к стене. Упершись в неё руками, Алекс вновь прогибается в спине, чтобы дать этому парню провести руками вдоль ребер. Кажется, он очень сосредоточен: прикосновения нежные, но иногда сжимают сильно чувствительные области на его теле. От это по телу проходит легкая дрожь, едва ли заметная взору. Черт, она ощущается восхитительно. Но этот парень… Прикладывает странную увлеченность к каждому движению. Так не хотят просто тело, Алекс помнил разницу в своём поведении с Элизабет и с Марией. Сейчас это был первый вариант.       Кто этот парень? Боже, он предполагает… он знает ответ.       У него уже стоит, внизу всё чувствуется двойне ощутимей, и ноги начинает сводить друг к другу от желания прикоснуться к себе ниже пояса. От этого он сползает немного ниже по стенке. Ладони потные, он скользит. Да он в принципе весь вспотел.       Прохлада появляется на шее вместе с коротким укусом, принесшим удовольствие и приятной волной омывшего тело. Голова соображает медленнее, чем должна, но до него всё равно доходит, что парень позади него снял маску для этого укуса. Он повернул его лицом к стене и снял маску. Этот парень. Ему известно, что это Александр, потому он пытается скрыть себя.       Гамильтон хочет убедиться, что неправ в своей уже единственной догадке, но его вновь ощутимо кусают, не давая повернуть шею. Затем язык проводит дорожку от основания шеи до самой мочки уха и Алекс чувствует, с каким старанием и силой язык углубляется в мягкую кожу. Этим действием буквально наслаждаются. Боже, он так сильно возбужден.       «Почему ты просто не мог отвалить от меня?», - спрашивает в голове Алекс, а после громко выдыхает ртом в маску, чувствуя жар от дыхания по всему лицу.       Наконец одна рука парня спускается вниз и оглаживает участок от ремня до соединения швов между ног. Александр уже откровенно дрожит от слишком интимных и неприличных движений.       Ремень оказался расстегнут, остальное не заставило ждать себя. Александр выгнулся сильнее, упираясь в джинсы своего партнера и тот только всё усугубил, прижавшись пахом сильнее.       Но Алекс упустил деталь, о которой стоило подумать немного раньше.       Так-то такой секс по идее заканчивается…       Этот парень аккуратно захватывает пальцами ткань джинсов и трусов, оттягивая их на себя и медленно уводя вниз, что мигом останавливает Алекс, почувствовав холодные мурашки по спине.       - Нет, я не хочу, - сквозь маску голос грохочет.       - Это, сейчас, в смысле? – офигев, спрашивает парень и без маски в тихом чулане его голос был опознан Алексом моментально.       - Томас, - выдыхает в маску Гамильтон, глухо смеясь, что больше похоже слишком частое дыхание. – А я догадывался.       - Блять, - неприятно осознавать свой промах. – Плевать. В смысле, ты не хочешь? Видно, что всё тебе круто, с какого нет? Ты как бы обижаешься на меня за то, что я сказал в комнате?       - Томас, у меня стоит так, что мне плевать сейчас.       - Тогда что? Может, скажешь, что тебя воротит от меня и моего характера?       - Я просто не хочу, чтобы ты входил.       Пауза осознания. Сказанного и собственной глупой поспешности выводов.       - А сразу сказать?       - К слову, да.       - Что да?       - Меня воротит от твоего характера.       - Спасибо, взаимно.       - Что я вижу, в чулане мне дрочешь.       - Как было хорошо, когда ты молчал, а. Повернись.       - Повернись, повернись, колесом покрутись, вокруг себя покружись. Ты меня дрессируешь?       - Тебя прорвало что ли после десяти минут молчания?       Пожав плечами, Александр повернулся, никак не смущаясь своего полуобнаженного вида.       - Сними, блять, - Томас раздраженно срывает с него маску и бросает на пол. – Никакого смысла.       На самом деле ему комфортней было с ней. Так бы Томас не полез к нему вновь, как в кабинете студенческого комитета.       Стало смешно от себя.       А рукой в джинсы он лезть не запрещает?       У него офигеть какие странные границы дозволенного.       А Томас ощутимо злился. Расстегнув джинсы, он спустил их немного вместе с боксерами. Хотя Алекс и не видел особо происходящего внизу. Слишком темно. Сверху он ещё мог разглядеть рассерженное лицо Томаса, маска которого была сдвинута на бок лица. Он потянул к ней руку и стянул совсем, оставив в правой руке.       Томас провел рукой по своему члену, подходя вплотную к Александру. У него были действительно широкие ладони, оба члена нетрудно охватить.       - Как школьники, блять, - прокомментировал их "секс" Томас. - Класс, у нас же ещё и разница в росте. Я тебя ненавижу, Гамильтон.       - В следующий раз затащи сюда кого-нибудь повыше, раз не устраивает.       Томас ничего не ответил.       Гамильтон вздохнул, приподнявшись на носочках, а спиной создал точку опоры о стену.       - Так лучше?       - Вот бы табуретку сюда ещё, - в ответ поиздевался Томас, но после спрятал усмешку. – Да, лучше.       Алекса всё равно обидело.       Найдя удобное положение для руки, Томас сделал первое движение вниз и плавно поднял вверх, быстро приноровившись к технике. Александр задышал чаще по мере того, как у Томаса всё лучше получалось это делать.       Не приближаясь к нему ни на сантиметр, он отворачивает голову, совсем не смотря на него, сжимая в руке маску.       В темноте что-то шевелится, и Алекс скорее по инстинкту поворачивает голову, чтобы увидеть, как Томас проталкивает язык между губ, смачивая их и приближаясь к нему. Голова ударяется о стенку, а маской он накрывает лицо, пока Томас не успел сделать этого.       - Ты серьезно? – выдыхает он по три раза, пораженно тряся головой. – У меня твой член в руке, а ты не разрешаешь… это? Шутишь?       Александр не сдвигает маску ни на дюйм.       Томас опускает голову к полу и качает ею.       - Не пойму тебя, - говорит он, после чего вздергивает голову и касается губами маски в месте закрывающем губы Гамильтона.       Буквально от стенок маски он слышит эхо стука своего сердца. Ему кажется, что сквозь маску он чувствует тепло губ этого парня, их влажность, упоение, с которым он делает это.       Кончая, он касается внутренней стороны маски губами. Томас в любом случае не видит этого.       Едва ли это происходит, Джефферсон отходит к противоположной стене, доверяя ей держать свою спину. Они громко дышат. Александр слушает звон в ушах.       Наконец-то возвращается здравость мысли. Желания больше не владеют им, он вспоминает себя и всё вновь становится обычным. Они просто перепихнулись на вечеринке, хорошо, окей.       Нащупав свою маску на полу, он вновь надевает её, а маску демона протягивает Томасу. Тот берет её, но уже пустую руку перехватывает своей рукой.       - Что? – даже грубее задуманного выходит голос.       - Это на один раз, - говорит Томас.       - Да, я думал, об этом не нужно говорить. Тем не менее, хорошо, что ты так считаешь, - он устроил маску на лице поудобнее, прежде чем выйти из чулана. – А то в последнее время ведешь себя странно.       Лицо Томаса исказилось.       - Будто ты нет.       Он выходит в шумный кипящий вечеринкой холл. Здесь все стали ещё оживленнее: кто-то прямо на диване терял свою стыдливость, Чарльз наконец закончил впускать гостей и отплясывал в шумной кучке, чествующей его за хату.       Александр направился ко входу, но за плечо его вдруг кто-то ухватил. Он увидел Лафайета, когда обернулся.       - Ты уходишь? – спросил друг, и сразу Алекс заметил, как тот оглядывает его. Рука чуть не дернулась к шее, где заметно горели следы хорошо проведенного времени. Относительно.       - Да. Нашёл Томаса?       - Нет, хотел спросить, но…       - Вон он, - Алекс указал на парня, закрывающего за собой дверцу чулана.       Он сразу заметил внимание на себе и пошёл к ним.       «Боже, свали».       Лафайет изучающе оглядел и Томаса.       - Томас, ремень, - с каменным лицом сказал он.       Джефферсон опомнился, глянув вниз, и быстро заправил указанный предмет одежды.       - Спасибо.       - Ты доберешься сам? Мне уйти с тобой? – спрашивал он тем временем у Гамильтона.       - Брось, оставайся. Всё будет нормально, увидимся завтра, - отмахнулся Александр и поспешил к выходу.       «К тому же будет просто отлично, если кто-то подержит Томаса в этом доме до утра. Извини, Лаф, это паршивые мысли относительно друга».       Лафайет наверняка сообразил, что между ними произошло, а Алекс не хотел вопросов – вторая причина. После всего этого шума так хочется тишины.

***

      Теперь Александр пишет статьи исключительно в библиотеке Батлера – крупнейшем в их университете собрании книг философии, истории и прочих гуманитарных наук. Там тихо, удобно и нет Томаса.       Он не любит выносить ноутбук из комнаты – слишком печется о нём, уж на новый накопить он в жизни не сможет. Но приходится утром во воскресенье собирать нужные вещи и уходить на весь день. И после занятий в будние дни так же, за исключением прогулок с друзьями.       Мэдисон возвращается из больницы через четыре дня после госпитализации и вливается в ряды студенческого комитета. Александр выдыхает – Томас уделяет больше внимания Джеймсу. Он же отходит на второй план.       Но ненавидит находиться в толпе.       Он не понимает, зачем вдруг схватил с полки книгу по французскому языку. В любом случае уже поздно возвращаться – она у него в рюкзаке, а потом на столе под лампой, на кровати – он читает её чаще, чем берет в руки книги по учебе.       В плейлисте треки Индилы, он слушает их и восхищается пронзительности песен. Его произношение и вправду не очень – подпевать получается не в голос.       Черпая знания из всего – он учится произносить французские слова правильно.       Он с усердием выписывает новые слова в блокнот, когда со спины подходит Томас.       - Решил наконец что-то сделать со своим произношением? Не напрягайся, не всем подвластен этот тонкий и чувственный язык.       - Est ce mon tour?|Неужели это моя участь?       Подходящие слова песни вырвались непроизвольно, как автоматическая вставка текста на телефоне.       Томас изумленно смотрит на него: ещё бы, высмеивать его вкусы в музыке, а потом петь его любимые песни на французском.       - Vient la douleur.|Приходит боль, - будто пробуя, продолжает текст парень.       Само по себе возникает желание продолжать, когда Томас смотрит так заинтересованно.       - Dans tout Paris, je m'abandonne.|Во всём Париже, я сдаюсь.       - Et je m'envole, vole, vole, vole, vole.|И улетаю... лечу, лечу, лечу, лечу...       Голос Томаса звучит так складно и красиво на французском языке, когда он допевает песню Индилы. Он бы послушал ещё раз. Столько же, сколько слушал оригинал песни.       - Ты не так произносишь m'abandonne, после первой буквы звук гласной твердеет. Я мог бы…       И Александр наконец просыпается, отбросив слащавые мысли.       - Нет. Сам справлюсь.       Алекс отворачивается к записям, возобновляя работу. Но Томас не уводит внимания от него. Он снова подходит, пальцами убирая длинноватые волосы с шеи и проводя по ней большим пальцем руки. В месте, где отпечатком стоит воспоминание о ночи Хеллоуина.       - Я помню, как оставлял их, - явно заигрывает с ним Томас.       Мурашками покрывается вся шея и Алекс спешит уйти от прикосновения.       - Не трогай меня, - зло выдыхает Алекс, но этой злобы не ощущает. Чувства помогают осознать притворство, с которым он противится Томасу снова. Но он осознанно выбирает пути минующие любые отношения с этим человеком. Не из прихоти, а по рациональным причинам.       Джефферсон убирает руку и вскоре уходит из комнаты.       Томас этого не понимает. Друзья бы поняли его – они знают историю об Элизабет. У Гамильтона много пунктов ограничивающих его свободу, он сам их написал. Если в отношениях он может только брать, то он не достоин этого человека. У него есть проблемы с самооценкой из-за финансового состояния, но он никогда не скажет об этом Томасу, потому что не доверяет ему. Этот парень поклялся изжить его с комнаты любыми средствами. Логично, что тому, кто даже не скрывает своего желания навредить тебе, ты вряд ли доверишь себя.       Не на что здесь рассчитывать, их отношения пришли в тупик, и есть лишь путь назад – в прежнюю привычную вражду. Но они оба такие гордые, чтобы согласиться с промахом и отступить.       Поэтому Александр решает за обоих – он шипит, кусается, кричит, спорит с Томасом, не даёт подойти и не позволяет думать о себе никак иначе, кроме как о сопернике. Он своими руками создает себе врага и становится раздражительным, когда тот рядом. Теперь и друзья не понимают его. Он не понимает себя. Его цели становятся не ориентиром, а манией, и изо дня в день всё повторяется: с его инициативы они ругаются, расходятся по занятиям, на совместных практиках спорят с разных сторон на одну тему, за аудиторией чуть ли не дерутся, а вечером игнорируют друг друга.       Он чувствует, что доигрался, когда свет в их комнате гаснет и через какое-то время Томас абсолютно зло говорит ему со своей кровати, повернувшись спиной к его: - Я тебя ненавижу, Гамильтон. Я действительно ненавижу тебя.       - Я тебя ненавижу так же.       Слышно, как Джефферсон отнимает голову от подушки, и кровать скрепит под ним, когда он садиться на её центр.       - За что? За то что… Блять, за то, что я влюбился в тебя? – разозлено спрашивает Томас, но Алекс никак не реагирует, лежа к нему спиной. Парень откидывается на подушку назад, поняв бессмысленность своего признания и надежды на разговор.       Он так же отворачивается к стене, сжимая в кулаке кусок одеяла.       - Ты наживаешь себе врагов, Гамильтон. Когда-нибудь, когда я найду способ выдворить тебя отсюда, это сослужит тебе плохую службу. Я уничтожу тебя. Просто подожди.       Он довел его. Они примерно на том же, с чего начали, но хуже. К примеру, так отвратительно от себя не было ещё никогда. Ему стоило остерегаться, но в итоге единственное, чему он позволил управлять собой – сожаление. Раньше он хотел действовать так же, как Томас. Видимо, теперь это невозможно.       Начинается набор в отряд студентов для работы с архивом документов. Отберут человек десять из ста двадцати шести. В течение недели им проводят лекции и тестируют. Александр везде выделяется, его имя у комиссии на слуху.       Он замечает Джеймса на финальном тестировании. Мысли об этом отвлекают настолько сильно, что он едва ли успевает закончить тест вовремя.       В составе одиннадцати человек на архив он и Джеймс присутствуют. Мэдисон и вправду очень старался, чтобы попасть сюда – это наводило на мысли.       Барбара – аспирантка медицинского, можно сказать, курирует их отряд с рекомендации своего преподавателя, практически самолично назначившего её ответственной за эту работу. Она и раньше сидела в архиве и никогда не получала замечаний о работе, да и знала всё тут как пальцы на своей руке.       - Архив распределен на действующие дела, выпущенных студентов и отчисленных. Первое разделение. Потом по году, а затем – факультет.       - А студенты в академическом отпуске считаются за действующих? – спрашивает Джеймс.       - Да, но действующие дела в соседнем кабинете и ходить вам туда запрещено. Все вы помните, что случилось с делом Чарльза Ли – студентам туда хода нет. Даже мне разрешают там находиться в присутствии архивного работника, - вздохнула девушка.       - Так лист с его дела так и не вернули? – спросил кто-то позади их небольшой экскурсионной толпы.       «Нет, но в этом году он появится в его личном деле», - думает Алекс, без особого интереса вслушиваясь в ответ Барбары. Джеймс косится на него, но отводит взгляд, когда Гамильтон смотрит в ответ.       - …поэтому всё ещё идет судебное разбирательство. Виновного так и не нашли, так что не известно, что произошло с листом. Может, он уже давно переработан.       «Нет, это не так», - вновь думает Гамильтон, но молчит.       У него ощущение, что на него косятся, но каждый раз он убеждается, что это лишь ему кажется.       - Так, в понедельник пущу первых людей в архив! Пока под моим руководством, но вы быстро разберетесь со всем и сможете сами заниматься бумажной работой, - воодушевила их девушка. – По желанию, кто хочет первым?       - Я, - сразу же подал голос Алекс. – Гамильтон.       - Я тоже. Мэдисон, - быстро проговорил Джеймс, косясь на него.       Александр нахмурился, заметив странное желание именно этого парня работать с ним. Ладно, в любом случае, он бы не стал ничего делать, пока Барбара с ними. Когда их начнут пускать только в парах – вот тогда зажжется зеленый свет.       - Хорошо, жду через воскресенье в три около архива.       - Ты разве успеешь? У тебя три предмета, - помня расписание Томаса, спросил Алекс у Джеймса погромче, чтобы Барбара слышала. Попытка отвязаться от дружка Джефферсона провалилась.       - Успею.       Барбара кивнула, во всем удостоверившись.       На лестнице они с Джеймсом поравнялись.       - Нравится работа в архиве? – спросил Алекс.       - Просто хочу помочь.       - У вас с Джефферсоном на двоих это “благородство”?       - Между нами много общих дел.       - Хм, так это общее дело? Будешь как песик подтаскивать ему нужные документы с архива?       - Не суди людей по себе, Алекс, - многозначительно говорит Джеймс. – Присматривай лучше за собой. Как бы в архиве вновь что не пропало…       Настолько явное обвинение уже не казалось ошибкой в понимании. Значит эти двое уверены в том, что документ, украденный с дела Чарльза Ли, и вправду находится у него. Поэтому ли Джеймс в архиве? Чтобы следить за ним?       Так вот что Томас собрался использовать. Они попытаются доказать теорию, что именно Гамильтон украл, а затем слил в сеть документ из личного дела, тем самым подставив их университет. За такое выставляют не только из комнаты, его могут призвать к судебному разбирательству.       И у них может получиться, потому что их догадка – абсолютно верна.       Ладно, может и пора вам признаться. Хватит оставлять намеки.       Он украл лист из дела Чарльза Ли и запостил в сеть. Он был тем, кто это сделал и смолчал. Он не выбросил лист, а спрятал, потому что знал, что так сможет закончить эту историю Хэппи Эндом для всех: он смог бы вернуть этот лист незаметно – всё было бы нормально. Вашингтону больше не пришлось бы судиться с семьей Ли, а имени вора никто бы не узнал. Но влез Томас. Если они с Мэдисоном докопаются… всё будет кончено.       «Мне нужно действовать вдвойне осторожно. Я смогу обыграть их, они не знают, где искать и исходят только из расплывчатой догадки. Кто кого, Томас. Я не дам разрушить жизнь, за которую борюсь каждый день».