Don't think about result

      Середина ноября, а значит – родительский день.       Сегодня суббота, занятия закончились раньше, чтобы родители иногородних или даже иностранных студентов могли наконец увидеть своих детей и провести с ними время. Близились экзамены, и сейчас учащимся как никогда нужна была поддержка.       Ну, Гамильтон никого не ждал и стучал с утра по клавишам ноутбука.       А Томас ждал приезда отца, - он ещё позавчера узнал это из услышанного разговора парня с Джеймсом.       - Он обещал в начале месяца, но я думал, он раз сто забудет об этом и не приедет в итоге. Но я не напоминал, а он не забыл. Черт, это удивительно, Джеймс, - было слышно, как Томас пытается усмехаться над ветреным папашей, но в голосе всё равно проскальзывала теплая радость.       Алекс помнил, что рассказал ему Лаф об отце Томаса. Наверно, тот и вправду ждет эту встречу.       Он бы тоже хотел знать, какого испытывать эту радость.       Мобильник завибрировал на одеяле у ноги, и Алекс отвлекся, чтобы глянуть на экран.       - Твой отец в главном дворе у корпуса администрации. Сейчас пришлю номер его телефона. Дж.В.       Эта новость ошарашила. Ещё с минуту он просто пялился в экран, не веря напечатанному тексту.       - Вы уверены? А.Гам.       - Джеймс Гамильтон. Я проверил в базе студентов – этот человек записан в твоём личном деле. Я всё проверил. Дж.В.       Он был шокирован.       Его отец… Он видел его всего дважды – на похоронах матери и когда прилетел в Нью-Йорк. И то оба эти раза им было просто по пути: отец приезжал по другому делу, едва ли чтобы скорбеть по женщине на одну ночь или забрать своего родного сына с собой.       Он помог поступить ему в этот университет, но ни разу не приехал и не дал о себе знать, заполнив необходимые документы дистанционно и больше никак не принимая участие в жизни парня.       Джеймс Гамильтон. Всё верно. Он Александр Гамильтон.       Он его отец.       Парень захлопывает ноутбук, второпях собираясь. Только бы он подождал его! О чём он хочет поговорить? Зачем приехал? Хочет ли узнать, как дела у него? Может, он обосновался в Нью-Йорке?       Дверь резко распахивается, ударяясь о стену, и от громкого резкого звука Гамильтон подпрыгивает, зашнуровывая кеды на расстоянии прыжка от двери.       Томас уже вошёл нахмуренным, зло стянул кроссовки с ног и бросил телефон на стол. Он явно был не в духе.       - Ты разве не должен быть с отцом? – спросил Александр, чувствуя приподнятое настроение.       - Ебать тебя не должно, - зло отрезал Томас и хлопнул дверью в ванную.       Гамильтон пожал плечами, шустрой походкой выходя в коридор на лестницу, вскоре покидая общежитие. На улице было шумно и людно: все встречались друг с другом и обнимались, громко радостно разговаривали. Эта атмосфера была ему такой сторонней, но сейчас он сам ощущает нечто похожее, хотя и хотел высказать отцу много лестных слов о его родительском долге.       Плевать, он здесь.       Александр всматривался в лица всех незнакомых мужчин. Наверно, его отец уже седоватый. Он выглядел не слишком молодым на похоронах и вряд ли помолодел. Он помнил черты его лица ясно: густые светло-коричневые короткие волосы, такого же цвета брови и темная щетина. Его глаза всегда будто уставшие – странная форма, и темные. Он не помнил точно, какие они цветом, но наверно, такие же как у Алекса, потому что у его матери были карие, а у него темно-зеленые. Точно от отца.       Столько родителей пришло к своим детям. Куда бы пошёл Алекс в незнакомом месте искать кого-то?       Оглядев главный двор, он понял – это была бы лестница. Там стояли многие родители, выискивая в толпе своих сыновей и дочек. Он поспешил туда, осматривая лица стоящих на ступенях мужчин, а затем замер.       Взгляд наконец зацепился за мужчину в плаще из темной кожи, с черным под ним свитером и темно-синих клетчатых штанах. В его руках была такая же кожаная сумка с плотной ручкой, а на запястье - не слишком дорогие, по всей видимости, часы.       Он поспешил к нему, уверенный в своей догадке. Первая ступенька выбила весь воздух из легких. А его отец стоял на восьмой. Каждая ступенька в высоту по девять сантиметров. То есть, ему нужно подняться на семьдесят два сантиметра. Какие дурацкие ненужные мысли! Он с восторгом думает об этом снова.       На четвертой ступеньке отец замечает парня, смотрящего во все глаза на него. Александр старается не пялиться и отводит взгляд, поднимаясь ещё на одну.       Когда он возвращает взгляд – Джеймс уже не смотрит на него, бездумно вглядываясь в толпу.       Это настораживает.       Сглотнув, он говорит мужчине: «Здравствуй…те».       Он вдруг понял, что не знает, как нужно обратиться к нему. Вроде бы незнакомый человек, но ведь они родные друг другу.       - Добрый день, - кивнул он.       - Кого ждете?       - Сына. Александр Гамильтон.       Его изумляло, что этот человек не узнает его.       - А. Удачи вам, - стушевался Алекс и отступил на ступеньку назад, чтобы повернуться и уйти в толпу.       - Постой, - окликает его вдруг Джеймс снова. Алекс оборачивается. – Я могу ошибаться, но… Александр?       «Ты не узнал меня, ты максимум догадался, потому что я подошёл. Если бы я ходил вокруг тебя кругом часами, ты бы никогда не понял, что этот странный парень - твой сын!»       Он видел его второй раз в своей жизни. И запомнил. И узнал. Потому что ему было не всё равно, кто его… Черт, точно. Было не всё равно. Когда умирала его мать – отцу было всё равно. Он не подошёл к нему ни разу за похоронную процессию, едва ли взглянул.       Почему он так глупо обрадовался и сразу прибежал сюда? Уже ведь давно вырос с тринадцатилетнего мальчишки, ожидающего у порога дома возвращения отца. Тогда он понял, что мать ждать нет смысла. Но ведь его папа жив. Похоже, не для него.       Честно говоря, Александр не хочет знать того, кто оставил его одного. Один – значит сирота. Значит, без родителей. Этот человек отказался от сына, а сегодня Алекс отказывается от отца.       - Нет, вы обознались. Я Томас, - врет он, пряча потемневшие глаза за упавшими на лицо прядями волос.       - Ох, простите, - сконфуженно выдыхает мужчина.       Александр скрывается в толпе. Он слушает радость в голосах студентов, видит гордость в глазах их родителей. Они узнают своих детей и заботятся о них. Они их любят, не забывают о них.       Не стоило надеяться, что у него есть нечто подобное. Он давно смирился с тем, что сирота. Зачем только вновь заставил себя вспомнить об обратном.       Так хотелось добраться скорее до комнаты и перестать быть участником общей радости.       Он трет рукавом толстовки глаза, когда поднимается по лестнице в комнату.       Вспоминает об обитании здесь Томаса он только тогда, когда проходит внутрь. Тот сидит на кровати едва ли светлее грозовой тучи, подперев спиной стену и подобрав ноги к груди.       У них обоих красные глаза, и они прячут это друг от друга.       Александр до вечера уходит в ванную и старается плакать не слишком громко у смежной с их комнатой стены.       - Александр, тебя ещё ищут. Дж.В.       Алекс вытирает глаза и печатает сообщение расплывчатым текстом.       - Он не узнал меня, сэр. Я узнал его, но он даже не понял, что это я. А.Гам.       Спустя какое-то время всё же приходит ответ.       - Я тебя понял. Постарайся успокоиться, номер твоей комнаты я не дам. Дж.В.       Александр благодарен ему, но не пишет об этом. Вообще никому не пишет.       В ванной так тихо. Уши проедает этой тишиной.       Неожиданный стук заставляет вздрогнуть.       - Ты утопился и умер?       - Ещё чего, - блеклым голосом отвечает Александр, прочистив после горло.       - Открой тогда, мне тоже нужно.       - Сходи ещё где-нибудь.       - Ты всё равно вечно там не просидишь!       - Завтра воскресенье.       - Без еды.       - Без еды я живу уже больше года.       - Мда, нашёл чем напугать, - явно скривил губы Томас.       Алекс, подумав, что от него отстали, положил голову обратно на колени.       - А если НА еду?       - Что?       - Выйдешь? Если здесь будет еда.       Александр подумал, что это нереально глупо, он ведь не животное какое. Хотя в животе было так холодно и пусто… и не только от душевных переживаний, он действительно был голоден.       Поэтому, обидевшись на свой организм, он буркнул: - Да.       - Не услышал.       - Да!       Томас оставил его одного, чем-то шумя в комнате, а затем уйдя из неё вообще. Честно говоря, Алекс просто надеялся, что он притащил что-нибудь с ближайшего KFC. Но ошибся в этом, снаружи повеял приятный запах именно свежеприготовленной еды. Ожидать было невозможно: запах был прекрасным. Что он делает?       Алекс с любопытством принюхался и зря: живот начал постанывать от голода. Пахло, однако, чем-то неплохим.       - Эй! Выходи, - крикнул ему из комнаты Томас.       Перед тем как выйти он всё же глянул на себя в зеркало.       «Выгляжу просто ужасно. Всё круто», - оценил он свои растрепанные волосы и немного припухшие глаза, после чего пошёл к двери, так уверено, будто только от стилиста вышел, чувствуя, как растрепанный позади хвостик бьет по спине в такт шагам.       Замок щелкнул в один поворот и дверь открылась. В комнате пахло намного приятней, Алекс даже не знал, чему удивиться в первую очередь, и удивился всему сразу.       Томас вытащил их стол от окна ближе к центру комнаты, поставил деревянные стулья на разные края стола и так же - тарелки с равными порциями еды. Судя по золотистому виду и запаху, это был омлет.       - Вау, - насколько позволяло эмоционально выжатое состояние, ахнул Алекс. – Ты приготовил?       - Не переоценивай, я просто загуглил в интернете рецепт.       - Хах, Томас Джефферсон отказывается от похвалы? – на это парень лишь фыркнул, позволяя оглядеться ему больше. На конфорке стояла сковорода. Но у них же её не было. – Где сковороду взял?       - В столовой.       Алекс присмотрелся к столу и глухо засмеялся сухими губами.       - Это же не скатерть на столе?       - Да. Это правая штора с нашего окна, - старался спокойно ответить Томас, но всё равно усмешка чуть тронула его губы.       - Одноразовая, хочу заметить, белая посуда, на дешевой салфетке из пачки за пятьдесят центов? И это что, те пластмассовые рюмочки из студа, с которыми наша команда ездила на студенческий Stand Up? И свеч не было, так что… фонарик телефона? Томас, это лежит телефон с фонариком в потолок.       - Увидел. Положи свой.       Александр вздрагивал всем телом от глухого смеха, когда достал мобильник и со включенным фонариком положил поверх "скатерти" на середину стола.       - Студенческая версия ужина в ресторане?       - Тебе нравится.       - Я в гребаном восторге - ты снял нашу штору для этого.       Томас усмехнулся, затем подошёл к столу и рукой указал на противоположное место Алексу.       - Садись, я тоже хочу есть.       - Я туалет освободил.       - Уже сходил, когда в студ гонял.       - То есть ты просто хотел меня оттуда вызволить?       - Нет, я хотел помыться.       - О, это честно.       Александр сел за стол, убирая ноги под “скатерть”. Взяв в руки пластмассовую вилку, он отломил немного омлета и положил в рот, наслаждаясь соленым вкусом текущего с кусочка масла. Еда была восхитительна, особенно когда весь день в животе ничего не было.       Украдкой наблюдая за Гамильтоном, Томас вдруг проглотил кусочек омлета и поднялся, схватив свой телефон со стола. Александр глянул на него с вопросом – в тарелке было ещё полно еды.       - Отчет Лафу, помнишь? – пояснил Томас, повернувшись к нему спиной и вытянув руку к потолку для селфи.       Алекс пожал плечами и, не отрываясь от еды, показал левой рукой два пальца.       Томас осмотрел получившуюся фотографию и отправил Лафу, затем положил телефон на место.       В комнате было довольно тихо, хотя последнее время здесь это стало нормой – парни игнорировали друг друга из-за поведения Александра. Он признавал, что это молчание - результат его действий, даже Томас менее хотел конфликтовать с ним. Но Алекс почему-то подумал, что иначе нельзя.       Возможно, когда он это задумал, он был уверен, что по-другому от Томаса не отвязаться – парень привык брать своё, ему всё давали с начала его жизни. Может, он завидовал Томасу из-за этого и был просто морально рад, что может заставить того почувствовать, будто не всё он может получить, если просто захочет. А может, ненависть ему было видеть в нём проще, чем жалость.       В любом случае, он молчал весь день: от тишины уже кажется, что он потерял слух.       - Твой отец не приехал? – уже давно догадался Александр, но не хотел спрашивать.       Томас посмотрел на него с другого края стола и в его взгляде в одинаковой концентрации были смешаны недоверие и желание говорить.       - Можешь не рассказывать.       - Просто не понимаю, почему ты уверен, что ко мне должен был приехать он.       - Слышал, когда ты с Мэдисоном говорил.       - Позавчера?       - Ага.       - Ты сидел выше на четыре ряда, - сощурился Томас.       Александр никак не отреагировал, скупо отражая вообще любые эмоции, после нескольких часов тихой истерики в ванной.       Может, он вслушивался больше в голос Джефферсона, чем в лекцию Штрауса. Когда-нибудь завтра утром его обязательно смутит упоминание того момента Томасом.       Парень на другом краю стола задумчиво отрезал ножом (а вообще серьезно, насколько пижоном нужно быть, чтобы мягкий, податливый омлет резать ножом?) кусочек омлета, но только нанизав его на вилку, всё же решился говорить.       - Да. Сказал, забыл написать, что занят. Но моя сестра написала, что он в Виргинии уже несколько дней. Их с матерью нет в Монтичелло, но её подруга сообщила ей, что видела его в нашем дворе. В Англии он, vieux salaud (старый ублюдок). Дела у него с Англией. Ага, с конкретной представительницей оттуда.       Голос Томаса был полон такой плотной ненависти и обиды, что Александр даже еду отложил – горло просто стянуло от взявшейся какой-то пресной атмосферы.       - Мне жаль твою семью. Почему мать не подаст на развод?       - Во-первых, моя сестра несовершеннолетняя и она не хочет, чтобы в случае судебного разбирательства по детям, её забрал отец. Во-вторых, все мы хотим нормальную семью, Гамильтон, и многое терпим ради этого.       Александр старался понять, но видел лишь рациональность: финансовый вопрос тоже наверняка связывал руки матери Томаса, возможно, будь она самостоятельна в этом плане, решение уже давно было бы принято.       - По глазам вижу, о чём ты думаешь, - опустив брови ещё ниже к глазам, сказал Джефферсон. – «Он вас всех обеспечивает, вы окажетесь в затруднительном положении в случае развода». Нефига подобного, Гамильтон, теория любителя, - Александра это заявление оскорбило, но он сам нарвался – и вправду так думал, чем задел Томаса. – У моей матери сеть бутиков во многих штатах и в некоторых городах Франции – едва ли она зарабатывает меньше отца. Мои с сестрой карты поддерживаются ею, мы редко просим отца о чём-то. Но даже деньги не решают проблем, когда на поле выходят связи отца. Его сфера деятельности предполагает частые и полезные знакомства, работа матери – едва ли. Мы в проигрыше.       Гамильтон понимающе кивнул. Руководить сетью магазинов – не разъезжать по странам с делами по внешней политике – вроде с чем-то таким работает отец Томаса.       - Но я знаю, что в работе он не совсем честен, как и в браке, - просто сознался Томас, с большим удовольствием говоря на эту тему. – Я хотел пойти на юридический факультет, к Лафайету, чтобы как отучусь, первым же делом взяться за незаконные действия моего отца. Но то ли он не настолько глуп, то ли я сглупил и в ссоре с ним дал намеки на это… - «Ну скорее всего второе». – Он настоял на факультете международных отношений и в итоге запихнул меня туда. Черт. В любом случае этот ублюдок ответит за всё, когда я дам людям знать о том, что знаю.       Александр почувствовал за него гордость. На сколько мог, в таком состоянии. Этого парня многие считают богатым мальчиком, который припеваючи живет на деньги своего отца, и никогда он не пытался остальных переубедить в этом, хотя всё обстояло абсолютно по-другому. В итоге он хочет просто защитить свою сестру и мать, воздав отцу по заслугам за его поведение, и Александр уважает его стремление.       - Это звучит очень круто, Томас, думаю, пройдет какое-то время, и ты сделаешь это.       - Да что ты… Постой, не сарказм?       Положив кусочек омлета в рот, Александр отрицательно помотал головой.       - Ого.       - Ого.       Томас улыбнулся ему, и Александр уткнулся взглядом в тарелку, заставляя себя не любоваться этим.       Они посидели несколько минут в тишине, когда Александр ни с того не сего вдохнул полной грудью и на одном дыхании, но достаточно медленно стал рассказывать: - Сегодня мне написали, что мой отец ждет меня у административного здания. Этот тот чувак, которого я видел всего два раза в жизни, но тем не менее запомнил. Я нашёл его в целой толпе, а он не узнал меня прямо перед носом. Сейчас мне уже плевать. Хорошо, что я ушёл.       - И тебе не интересно, зачем он приехал?       - Человек, не интересующийся мной девятнадцать лет? Томас, тебе интересны дела Ноэль? Я её чаще вижу, чем этого чела.       - Ты заведомо уверен, что ему наплевать на тебя.       - Разумеется.       - Даже своему отцу я давал шанс. Сожалею, правда, что так много. Не в твоём положении, Гамильтон… привередничать.       Лицо Алекса дернулось.       - Ха, может скажешь, что я не могу обеспечить себя? – вызывающе посмотрел он на Томаса, положив раскрытую ладонь себе на грудь.       - Ты бы с голоду умер, если бы не твои друзья.       - Ничего подобного – я живу лишь за свой счет! Если ты про тот случай после мед кабинета – он был единственным.       - Ты конечно собрался ждать ещё несколько раз, чтобы угробить своё здоровье, но зато убедиться, что, может, слегка заблуждался? Меня поражает твоя гордыня, Гамильтон, спеси много для парня, питающегося в лучшем случае раз в день каким-то батончиком. Откуда ты их набираешь вообще, блин?       - Ты привык зависеть от кого-то, Томас, - зашипел Александр, поражаясь, откуда в нём ещё есть силы на что-то настолько выразительное, как злоба. – Я же – нет. Я сам по себе и…       - Во всех смыслах.       - …кто-то вроде тебя не будет учить меня жизни. В свои тринадцать ты играл с дорогими машинками и красиво наряжался, а я уже работал и заботился о себе, - сощурился он. – И да, во всех, Томас. Бесись дальше.       Он заметил, как пластиковая вилка в руке Томаса изогнулась по давлением его пальцев. Вся злоба водой стекла с него на пол и он вздохнул.       «Хватит. Просто хватит».       Снова это чувство вины.       - Ладно, прости. Спасибо за еду.       Томас ничего не ответил, словно из камня сделанный застыв на стуле, раздраженно крутя изогнутую вилку в руке. Александр проходит мимо него, выбрасывая одноразовую посуду в урну. Хорошо мыть не надо, он не слишком любил убираться.       Из-за стола Томас не спешил подниматься, всё так же оставшись в тяжелой паузе разговора. Александр смотрел на него скосив глаза. Сожаление о сказанном было в каждом его движении.       Рукой он загладил волосы со лба к затылку, подходя к столу вновь.       - Слушай, день тупой, я переборщил.       - И тем не менее, ты так считаешь.       - Не воспринимай на свой счет.       - То есть, даже если бы я нравился тебе – ты бы мне отказал?       «Как видишь».       - Да.       Томас поднял на него взгляд.       - Просто потому что привык, даже не привык, хочешь быть один? У тебя что, счетчик дней обнулится? Ты не получишь звание “Одинокого всю жизнь, но зато независимого ни от кого придурка”? Что ты выдумал себе за ориентир в жизни? Что за хрень? – раздраженно спрашивал Томас, поднявшись из-за стола и нависнув над парнем, разведя руками.       Александр зло уставился на него, пораженный тем, как Томас всё вывернул наизнанку. В нём есть желание добиться всего самому, как он начал, это было бы важным достижением для него, но это не мания, не гребаная зависимость – он принимает помощь, но единственное, для чего он даже скрипя зубами не готов делать исключение – это отношения. Он хочет чувствовать себя равным с тем, кого любит, никто не должен тянуть другого – это эгоизм, который когда-то разрушил семью Гамильтона.       - Как всегда, ты ошибся во всем, Томас.       - Пф, ну кто бы мог подумать иначе, - всплеснул он руками, отошёл к окну, путь к которому ранее преграждал стол, и оперся руками на подоконник. Кажется, он действительно устал с ним спорить.       - Доводя до банального, я просто хочу обеспечивать того, кто со мной в отношениях.       - И конечно, вновь проблема в моих деньгах?       - А я тебе говорил, не воспринимай на свой счет. В моих, Томас.       - Да какая разница с какой стороны смотреть?       Александр вздохнул, всё меньше желая обсуждать проблему. Эта тема слишком унижает его, чтобы говорить о ней вслух так долго.       - Ого, - вдруг прокомментировал что-то увиденное в окне Томас. – Давай-ка потом, иди сюда, скорей.       Александр был просто рад уйти от темы их разговора, поэтому с интересом в глазах подошёл к окну.       - Что там?       - Открой-ка левое окно, - попросил Томас, поворачивая ручку правого.       Александр кивнул, распахивая второе окно, и без преграды из пластиковых рам с плотным слоем стекла звуки хлынули в их комнату и уши. Под окнами общежития шатался какой-то мужчина, едва ли способный шагать по прямой. Он громко… пел или орал, скорее орал, слова гимна США.       - Как только охрана пропустила его на территорию?       - А это и есть охрана, - приглядевшись, Александр узнал форму охранника на веселящемся мужчине. – И че, классно же поет… Ох, черт. Это мистер Мэнсон.       И вправду, в один миг мужчину повело боком по траве, и Александр смог разглядеть его лицо в свете из окон комнат студентов.       - Кто?       - Охранник с четвертого КПП, ближе всего к корпусу. Я его знаю, он пропускал нас с ребятами на территорию поздно ночью. Так, я… - он вылез большей частью из окна, чтобы его голос было лучше слышно. - …МИСТЕР МЭНСОН, БИЛЛСЫ ВНОВЬ ВЫИГРАЛИ?       - Не выпади из окна! - предостерег Томас, хватая парня за толстовку и пытаясь утянуть назад, но тот крепко вцепился в подоконник с внешней стороны.       - А? – прервав почитание гимна, громко взревел мужчина. – Александр!       - Он ещё и знает тебя, - хлопнул по лицу второй рукой Томас.       - Они в плей-оффе, черт возьми!       - А вы в нетрезвом состоянии на работе… - тихо промямлил Александр. – Я ОЧЕНЬ РАД, НО ВАМ НЕ СТОИТ ТУТ ХОДИТЬ И ПЕТЬ! ВЫ НА РАБОТЕ!       - Славься, победа и мир, спасённая небесами земля!       - Ага, слава мощи, - снисходительно допел кусочек гимна и покачал головой Алекс, краем глаза заметив движение в темноте неподалеку от общежития. Приглядевшись, он вновь узнал форму охраны, но человек в ней уже резко и точно шёл в направлении к ним.       - Вот блин, здесь охрана из другого КПП, - сообщил он Томасу, и тот, наконец перестав тянуть его в комнату, сам вылез на всё это посмотреть.       - Пожалуй, я сниму это, - усмехнулся Джефферсон, включая на телефоне камеру.       - МИСТЕР МЭНСОН, ВАМ СРОЧНО СТОИТ УЙТИ! ОЧЕНЬ СРОЧНО! – закричал Александр в попытке спасти положение, хотя уже была ясна бесполезность этой затеи.       - Так побеждай, не медли! – ревел Мэнсон, пока охранник всё ближе подходил к нему.       - Эй, вы! Прекратите кричать, сейчас же!       - О, началось.       - БЕГИТЕ! – закричал кто-то с окна левее и ниже их с Томасом. Оказывается, уже многие студенты общежития наблюдали за концертом под их окном.       - СКОРЕЕ!       Ну, конечно, всех хлебом не корми - на зрелище поглядеть дай.       Мистер Мэнсон тупо посмотрел на них, после чего всё же заметил охранника и сделал такое откровенно нелепое от удивления лицо, будто к нему единорог скакал, а не мужчина в схожей с его форме, уже дважды кричавший ему.       Томас истерически заржал. Александр прикрыл рот рукой, стараясь не смеяться так сильно, когда второй охранник развел руками в стороны, аля “сюрприз, да, я бегу к вам!”.       - БЕГИТЕ! БЕГИТЕ!       - БЕГИТЕ! ВЫ СМОЖЕТЕ! – поддержал и Алекс.       Студенты скандировали девизы поддержки Мэнсону, окончательно потеряв границы, когда мужчина всё же действительно побежал. Теперь в перемешку звучали слова гимна, предостерегающие крики о том, что второй охранник бежит быстрее и переделанные кричалки университетских черлидерш. А, это Салли кричит – она в их числе.       - Короче, у него даже шанса нет убежать, - пронаблюдав за тем, с какой скоростью бежит Мэнсон, - причем так что второй охранник догоняет его тупо пешком, - подвел итог Томас.       - Вообще никакого, - согласился Александр.       Впрочем ещё как только Мэнсон стартанул по лужайке был ясен исход.       - О, Томас, Алекс? – послышалось снизу и оба парня синхронно посмотрели вниз.       Там в окне торчали Лафайет с Джоном.       - О, привет, ребят, - махнул им Алекс из окна. – Кажется, Джон, ты был прав – кто-то лишится работы с плей-оффа.       - Ну, может ещё есть… - начал говорить Джон, и сразу после второй охранник всё же схватил Мэнсона, ну, как схватил, и едва ли тот до него докоснулся – как мужчина сам упал на траву. Устал. - …шанс, что он убежит, хотел я сказать.       Болеющие за спортсмена в беге на короткой дистанции студенты явно были недовольно действиями второго охранника.       - Фу-у-у!       - Отпустите его!       - Что вы делаете?!       - Быстро разошлись, пока я не поднялся к каждому из вас в комнату! – резко закричал в ответ охранник, и все голоса стихли.       Правда ненадолго, приказывать отчаянным студентам никогда не было хорошей идеей, ибо всегда найдется минимум один человек, который…       - Вы не имеете права так с нами разговаривать!       …будет отстаивать свои права, ага. Кричать сейчас модно. И теперь все потянутся за ним.       В доказательство ещё несколько студентов стали пререкаться с охранником.       Ну, Алекс охотнее бы поговорил с друзьями.       - Жаль его – он всегда нас пропускал поздно ночью, - сказал он, глядя на то, как второй охранник устал перекрикиваться с молодежью и повел пьяного в стельку Мэнсона к зданию администрации.       - Возьмут теперь какого-нибудь сноба, у которого в голове одни строчки с правилами. Вряд ли после такого громкого ухода мистера Мэнсона со следующим охранником мы договоримся за банку Adolph Coors, - согласился с ним Джон.       - В точку.       - Итак, как ваше свидание? – вдруг шире улыбнулся Лаф и обоих парней тряхнуло.       - У нас не свидание! – вдвоём заявили они.       - О, у них свидание? – засуетился Джон, улыбаясь до зубов.       - Да, гляди, - показал что-то в телефоне его сосед по комнате. Скорее всего фото отправленное самим Томасом.       Александр скептично глянул на него из-за этого.       - Ты просто мастер стратегии, Томас: отправить двоякую фотку, а потом всё отрицать.       - Я не думал, что он её показывать начнет. Лаф!       - Je suis vraiment désolé, Томас (Я действительно извиняюсь, Томас). Не могу радоваться за вас в одиночку.       - О, у них свидание! А телефон Алекса – это типо свеча? Бюджетненько, - сквозь смех проговорил Джон.       Парни вновь переглянулись и отодвинулись друг от друга к разным краям окна.       - О, ребят, у вас свидание? – послышалось слева из другого окна. Оказывается теперь все наблюдавшие за концертом Мэнсона – наблюдают за их разговором!       - У нас не свидание! – повторно заявили парни кому-то слева.       - Прям в комнате? Фига у вас фантазия не развита.       - Как и твой интеллект, Шон, - грубо отозвался Томас парню с первого этажа, орущему чуть ли не с другого крыла. – потому что у нас НЕ свидание – мы тупо сели поесть!       - За стол со скатертью, - закивал снизу Лаф. – К слову, Герк спрашивает, штора ли это с вашего окна. Томас, ты снял штору на скатерть?       У Джефферсона сложился уголок губы в несколько раз, когда он с красноречивым "заткнись ты уже блин" глядел сверху на Лафайета. Благодаря свету из комнаты Александр видел какое красное лицо было у этого парня.       - Ты ещё и Герку отправил? – вдруг осознал Алекс, не менее сердито глядя на друга.       - Он же тоже твой друг – всё честно! – абсолютно не смутился, а даже как-то коварно улыбался, парень. – К тому же, он и так переживает, что проводит с нами меньше времени из-за другого факультета.       - О, что за фотка? Отправь мне! – послышался заинтересованный голос Джея. Этот-то ещё откуда вылез?!       - Нет, Джон. Тогда она точно окажется во всех чатах института.       - Ну дру-у-у-у-у-уг.       - Друзья помогают делать проект на историю, - красноречиво послал Лаф, и тут уже нечего было ответить этому бездельнику.       - Вот именно, Лаф, вот именно! – завозмущался с новой силой Алекс, но вдруг понял, что и сам эту фотку не видел. Позиция тут же сменилась. – Так что отправь и мне.       - Гамильтон! – рявкнул на него Томас прямо рядом с ухом, от чего Алекс даже подпрыгнул, покрывшись мурашками от того что больше частью торчал из окна и мог упасть.       - Не рычи на меня – не я фоткал!       - Ахаха, серьезно? Ладно, без проблем. Чего только Томас этого не сделал.       - Да, Джей, проект уже в этот четверг защищать – будь готов, - тем временем крикнул Джон снизу, пользуясь сложившейся сегодня коммуникацией.       - Это типа как?       - Это типа хотя бы тему узнай.       - Скажешь?       - Гражданская война 1861, чел, - осуждающе протянул Александр.       - Ты серьезно и их проект сделал? – вернувшись назад по разговору, спросил Томас, смотря как-то не слишком одобрительно.       - Я помог только немного.       - Хочешь сделать мою философию?       - Я не буду писать пятьдесят страниц твоего реферата - если с Джеймсом не прокатило, то со мной и подавно.       - Опять подслушивал мой разговор с ним?       - Кто говорит обо мне? – высунулась ещё одна голова с первого этажа.       Парни расцепили взгляды и посмотрели вниз.       - Джеймс, привет, - махнул рукой Гамильтон. – Больше не ходишь в Wendy’s?       - Пошли они, стоит подать на них в суд за такое, - сморщился Мэдисон.       - А что случилось? – спросил Джон.       - Он там траванулся чем-то, - объяснил Томас, пренебрежительно скривив лицо. – Ну, их кухня реально жутко выглядит, я не раз тебе говорил об этом, Джеймс.       - На самом деле нас тут минимум три юриста - бери любого и пиши иск, - предложил Александр, уже имея парочку идей в таком деле.       - Можно взять тебя?       - Ты аккуратней с такими заявлениями – у него с Томасом свидание, - замурлыкал снизу Лафайет, поиграв бровями Мэдисону.       - Да не свидание у нас!       - Мы просто жрем в комнате! – добавил Алекс к раздраженному крику Томаса.       Ребята заржали и просто слушатели их диалога тоже. Даже Александр всему этому усмехнулся, но вот Томас вдруг застыл, смотря куда-то вниз без тени улыбки. Не трудно было понять, в направлении, куда он смотрит, находилось окно Мэдисона.       Это было неопределенное чувство, зудящее где-то в горле. Он тоже перестал улыбаться.       Встряхнувшись, Алекс, держась за подоконник, вылез в окно сильнее.       - Так, ладно, спокойной ночи, Джон, Лаф, Джеймс, хороших снов! Джей, чтоб тебе кошмары снились, лодырь ты несчастный…       - Ну але.       - …Салли, спи крепко. Шон уже ушёл. Лора, Люси, отлично вам выспаться! Остальных не вижу, пока! – договорил он и втянул себя в комнату, чтобы пойти лечь уже в кровать.       - Не забывайте предохр… - и Томас захлопнул окно, предотвращая поток пикантных советов от Лафа.       Александр несколько раз выдохнул носом, продолжив фразу в голове, а после устало потер глаза.       - Боже, что это было, - мелькнула улыбка на его лице. – Безумный вечер.       - Согласен.       Алекс усмехнулся.       - Что?       - Просто не часто это от тебя услышишь.       Если Александр остался с чувством легкого смущения, Томас выглядел более задумчивым, даже нагруженным. Кажется, из-за Мэдисона их оконный чат оставил сомнительный осадок.       - Томас, - привлек он внимание к себе, борясь с желанием молчать дальше и не спрашивать вообще никогда об этом. Но всё же.       Джефферсон кивком головы просит говорить.       - Джеймс как-то… неоднозначен всегда, да? – Томас начинает хмуриться и Алекс спешит оправдать свои слова. – Нет, я не в плохом смысле. Пытаюсь просто как-то мягче подойти…       - Гамильтон, я не тупой, спасибо, - пояснил Томас. Алекс поумерил пыл, давая ему немного времени подумать над ответом. Или стоит ли его вообще давать. Просто в стиле Томаса сказать, что это не его дело.       - Я… не знаю, зачем мне говорить это, а тебе знать это. Ради интереса я не расскажу.       - А ради чего рассказал бы?       Томас подходит к нему и Александр не выдерживает его взгляд, ведя носом в бок. В отместку Джефферсон становится так близко, как только может, едва ли не касаясь носом его лба.       Поцеловали бы его, подними он голову?       «Блять, боже, конечно сейчас стоит об этом думать!»       Будто бы ожидая, что Александр сломается и отступит, Томас специально так ощутимо угрожающе стоит над ним, отбрасывая на него тень. Алекс не отходит, и Томас делает ход.       - Если бы мы встречались, - тихо, но твердо внушает ему он. – Если бы ты ревновал, - и сердце стучит всё быстрее, ведь для мысли нужен всего миг, чтобы представить, а у него было их несколько. – Тогда я бы всё рассказал тебе.       И в глазах напротив блестит коварство. Любопытство или гордость? Давай, реши, интересно ли тебе узнать это настолько, что ты пересилишь стальную хватку своих принципов. Жадность до знаний всегда поглощала тебя. Интересно ведь? Да?       «Да».       В момент когда он хочет отпустить себя, самообладание смыкает губы вновь. На силу он подавляет свой интерес, чтобы скупо посмотреть на Томаса.       - Если. Бы.       Потому что он слишком свободолюбив, чтобы соглашаться на поставленные условия.       Томас вновь встает перед ним, когда Алекс делает шаг в сторону.       - Да почему ты такой упрямый?! После того, как я рассказал тебе столько, и после того, сколько сказал ты – плевать, нифига не изменилось?       - А почему должно? Я сказал тебе свою проблему и разговорами её не решить.       Томас пораженно выдыхает.       - Таким образом ты хочешь сказать, что я могу перестать пытаться?       Контролировать себя становится действительно тяжело. Он хочет отвести взгляд, тихо сказать нет, не терять этой связи между ними, но вместо этого обязан выглядеть холодно, не заинтересовано, держать лицо, держать маску на нём, как тогда, в чулане дома Чарльза.       Не даваться. Подождать. Потерпеть.       Горло настолько сильно сдавлено, что он просто кивает несколько раз.       На Томаса смотреть тяжело, когда он наклоняется ниже.       - Да я не могу не пытаться, - сквозь зубы задушенный отчаянием голос едва ли слышно.       Александр прикрывает глаза.       «Смирись. Мы все не получаем того, что хотим», - горько думает он.       - Блять, я вижу, что тебе не плевать – поэтому не могу не пытаться, - цепляется за края Томас, так же упорно не сдаваясь.       Они так, черт возьми, похожи в такие мгновения.       Отвратительное решение в итоге всё равно единственное, что подействует, к тому же Алекса уже не хватает на сантименты.       - Видишь? Скорее, надумываешь. Я правда не знаю, как ты умудряешься настолько заблуждаться, - он отталкивает Томаса от себя как можно более холодно. – Я пытался сделать это вежливей, но ты списываешь всё на мои несуществующие капризы. Раз так, давай прямо: отвали, Томас, серьезно. Ты уже перебарщиваешь в своих попытках навязать мне, как на самом деле сильно ты мне нравишься.       Наверно, ему стоит выступать на Бродвее – так точно изобразить осуждение, договорившись с собой, что это гримаса направлена прямиком на него, может не каждый, он уверен.       Взгляд Томаса поднялся от него к потолку, потом к стене, затем снова лишь на миг к нему и куда-то за его спину. Он на самом деле звучал убедительно, раз сбил с толку этого парня. Неужели он и сам так считал?       Прекрасно, он сбил с толку даже себя.       Томас умыл ладонями лицо, сцепив их в замок за шеей. Он был так растерян, Александр впервые видел в его глазах нерешительность – тот не знал, что теперь делать. Томас. Парень уверенно выходящий сухим из любого болота. Но увяз в отношениях. Из сотни вещей, в тупик он зашёл лишь в отношениях. С Алексом.       Его глаза кричали: «Ты доволен, Алекс?»       «Ты довел меня».       «Боже, надеюсь, ты доволен».       Александр перестал смотреть ему в глаза – эти крики повторялись всё чаще и громче, он уже давился горечью в горле, ему нужно было хоть немного дышать.       - Ты хотя бы представляешь, - негромко говорит Томас. – как с тобой сложно?       - Мы могли найти общий язык, но с твоими чувствами не…       - Моими чувствами, - ядовито выплюнул Джефферсон, саркастично закачав головой. – Знаешь, просто заткнись.       Парень оглядывает комнату, примечая на спинке стула свою парку с малиновыми полосами на рукавах. Он хватает её и вскоре скрывается за дверью комнаты.       Александр замечает, что на часах почти десять, но никак не останавливает Томаса, просто заваливаясь спиной на кровать, накрывая лицо ладонями. Ужасно. Он вёл себя так ужасно, Томас просто не заслужил слушать всё это. На кого, черт возьми, он злился: сам же поставил себе ограничения, сам уверовал в них.       Алекс так устал от себя. Закрыв глаза, он уже не открывает их, прямо в одежде и обуви уснув поверх одеяла на кровати.       Будит его примерно через три часа непонятный звук – кто-то будто скребется в дверь, где-то рядом с местом весящего электронного замка. Кончики пальцев немного закололо от испуга спросони.       Александр сел на край кровати, вслушиваясь в звук. Томаса в комнате до сих пор не было, а времени час ночи. Он не ссыкло, но знаете…       В любом случае он поднялся, подойдя к двери. Ручку дернуть он смог со второй попытки и аккуратно приоткрыл дверь, выдыхая ртом от облегчения.       - Тебе бы скримером в фильмах ужасов работать, скребется он, - покачал головой Алекс, а в следующую секунду от неожиданности ахнул, когда Томас, не вошёл - упал в их комнату. И сделал бы первый шаг лицом о паркет, если бы Алекс не схватил его, кое-как удержав на расстоянии колена от пола. – А я смотрю ты вусмерть налакался.       - Мж…т…ыть, - пробубнил пришедший сосед, кажется, совсем не используя язык в речи.       - В душе не знаю, что ты хотел сказать. Ладно, пора ложиться в кр-о-о-овать, - на одном звуке утянул он едва ли способную двигаться тушу на кровать.       Алекс даже на спину его перевернул, заботливый вообще.       - Ты с кем так залился? – спросил Александр, находя забавным пьяное состоянии Томаса, хотя парня и было немного жаль. Но черт, он так смешно морщил нос!       - Дже…мсм.       - Джеймсом? Мэдисоном? – возможно бурчание содержало положительный ответ. – А прошли как бухие? А, четвёртый КПП без охраны, да. Соображает твоя головешка пьяная, - он постучал костяшкой на сгибе указательного пальца по лбу Томаса. Тот недовольно нахмурился несколько раз. – Ты такой забавный когда пьяный.       Томас снова что-то пробурчал и Алекс задорно выдохнул носом. Затем сожаление затопило его глаза и рукой он мягко убрал волосы со лба парня.       - Я бы мог поосуждать тебя, но я к этому причастен, да?       - Нп..ет.       - Алкоголь твою гордость не погасил, - подивился Александр. – Джеймс хоть добрался до комнаты? Надеюсь, он выглядит лучше. Он вообще с больницы не так давно с отравлением, а ты его пить потащил – вот хороший из тебя друг, скажи? – он ощутимо потыкал в щетину на темной щеке Томаса. – Плохой ты друг, плохой.       - Мпф.       - А вот я – хороший, поэтому я сниму с тебя парку, пока ты не спарился тут. Можешь попробовать помочь мне – подними корпус, - корпус Томас не поднял, зато согнул ногу в коленке. – Ага, ну ты почти попал. Ладно.       С усилием он рукой притянул парня к себе, другой рукой снимая за ворот куртку через плечи, затем освобождая руки от рукавов. Он даже немного вспотел тягать Томаса туда сюда на кровати, уже с ногами на неё забравшись.       Александр хотел повесить её на стул, где та висела раньше, но почувствовал горячие ладони на талии, целенаправленно тянущие его совсем в другую сторону.       - Томас. Томас, Томас, ва-а! – неожиданно сильно его дернули к себе и пришлось выставить руку, чтобы не влететь лбом кому-то весьма пьяному в нос. Недовольно он на этого кого-то посмотрел, нависая сверху. – И что ты делаешь? Я чуть не влетел в тебя!       Сложно было что-то понять по затупленному взгляду снизу, но руки обвили его торс сильнее.       - Отпускай, от тебя алкоголем разит, - поморщился Алекс, но на самом деле хотел как можно скорее покинуть эту кровать лишь потому, что начинал понимать в какой позе, с кем и когда он в данный момент существует. И это нужно прекращать. – Томас, алё. Мы слышим?       Сердце рухнуло вниз, когда Джефферсон сглотнул и с любованием оглядел его шею. Мир начинал крутиться в его голове, ведь в глазах этого парня весьма красноречивое желание!       Его вновь сжали сильнее, заставляя наклониться ниже. Сам Томас потянулся к нему, проводя носом по мягкой коже под скулой.       - Нет, нет, нет, нет, тормози! – засуетился Алекс, но даже сам заметил, что ни одна из его рук не потянулась оттолкнуть подвыпившего парня.       «Он всё равно не зайдет далеко чисто физически», - словно спам начинали проникать в голову зазывающие мысли. Он всё больше находит причин позволять этому происходить, черт, он упустил контроль и послал к черту здравомыслие.       Когда горячий рот прильнул к его шее – всё тело сотрясла приятная судорога, а из горла донеслось довольное мычание. А ведь Томас едва ли сжал зубы. Теперь он сам наклонялся ниже, уверенный, что хочет этого. Чтобы Томас снова провел языком по его вытянутой шее, он хочет чувствовать его заинтересованность даже в одурманенном алкоголем состоянии.       Но внезапно всё прекратилось. Приподняв себя рукой над телом парня, Алекс увидел, что тот почти отключился, разморенный теплом и усталостью.       Скептично его бровь поползла вверх.       - Так, ты всё что-ли? М-м-м, - он слегка потряс лежащее тело, но то не реагировало. - Ты даже не скорострел, прости за грубость, - хотя не прости, мне всё равно, - ты дажененачалдел просто. Мне стыдно за тебя, Томас, серьёзно, почему стыдно мне? А знаешь, как будет стыдно тебе завтра? Надеюсь ты не выйдешь из комнаты до конца жизни.       Алекс вытер рукой мокрый след от слюны парня, слезая с его кровати. Таким кинутым он себя никогда не чувствовал.       Смотря на расслабленное тело Томаса, уже явно заснувшего после потери последних остатков сил на него, Александр вдруг почувствовал уже совсем иное тепло, заставляющее задержать взгляд на расслабленном лице и вновь вернуться к чужой кровати, тихо садясь на неё. От тянет правую руку к лицу парня, но как только ладонь чувствует его тепло, даже не коснувшись – одергивает к себе, сжимая в кулак.       «Как только ты можешь всё ещё хотеть быть рядом, когда каждый день я невыносимо груб с тобой. Что с твоей гордостью? Ты слишком многое терпишь от меня».       Чувства вдруг, будто кучку палой листвы, всколыхнуло порывом мыслей об этом парне. Он наконец видит, что он очень красивый, очень умный, что Алекс ему не безразличен по-особенному, что прощает ему столько, сколько никому бы не простил так легко.       «Я правда хочу так же», - делится с ним в мыслях Александр.       Он всегда так упрям в своих решениях. Алекс думал, что это продуманность, практичность, в итоге он вновь будет презирать себя, когда не сможет заплатить за ужин на двоих в кафе. Он ищет способ, как стесняться себя меньше – это очевидное желание каждого человека, а то что предлагает Томас – обратно пропорционально его логике.       Александр усмехнулся.       «Как и всегда, да? Стоим даже сейчас по разные стороны».       В конце концов его глаза тоже начали слипаться сильнее. Он широко зевнул, потерев слегка слезящиеся глаза, и глянул на свою пустующую кровать. Что-то отталкивало его от неё. Он вновь опустил взгляд на Томаса.       - Надеюсь, тебя на меня не вырвет. А то ты всё испортишь, Джефферсон, - сообщил спящему парню Алекс, попутно распутывая шнурки на кроссовках и снимая их вместе с носками. Остальную одежду он оставил.       Кровать прогнулась сильнее под двоими людьми. Александр, балансируя на руках, перелез через лежащего без движения парня и устроился у стены, с правого бока Томаса. Сразу пришла сконфуженность, будто он не должен здесь находиться. Его комната, но конкретно эта часть территории ему не принадлежит. И он на ней без спроса.       Фыркнув и осознав свою трусость, Александр резко решительно придвинулся к Томасу, перекидывая через него руку и обнимая крепче. Катастрофы не происходило. Зато от тела второго парня исходило такое усыпляющее тепло.       Очень скоро сердце Александра начало биться ровнее, и сон забрал его сознание.