Don't think about result

      Пронзительный пищащий звук вырывает из сна. Александр сильно жмурится, на автомате ища рукой свой телефон, но тот где-то... непонятно где. Да и сам он тоже.       Но спать хочется сильнее, чем думать. Он тянет руку через Томаса, - «О, Томас». – к настольным часам на тумбочке, - а если серьезно, кто-то ещё ставит будильник не на телефон? – но так далеко дотянуться до каретки не получается. Его руку опережает другая, длинная и темная, точным движением отключая настырный сигнал.       Александр выдыхает и возвращается на место. Затем распахивает глаза и всё же думает о том, что его место не здесь. С этой мыслью он суженными ото сна глазами смотрит на Томаса.       - Всё нормально, спи, - непроснувшимся голосом говорит он.       - Восемь утра, сегодня воскресенье, - очень коротко изъясняется по утру Алекс, говоря «Тебе куда-то нужно в восемь утра в воскресенье, раз ты поставил будильник ещё вчера задолго до вечера».       Томас пофигистично кладет голову на подушку, утопая в ней одним глазом, а вторым просто жмурясь.       - Я просто хотел встать раньше и сделать несколько дел. Но не хочу: у меня болит голова, я хочу спать, и мне слишком нравится, что ты тут.       - Вода под кроватью, - просто, чтобы перевести тему от себя, говорит Алекс.       Томас сглатывает наверняка не очень приятный, да и к тому же сухой привкус во рту и незамедлительно тянется к пластиковой бутылке газированной воды, выпивая в три глотка больше половины.       Александр пока укладывается как можно более удобно – руку запускает под подушку, почти всю забирая себе и поворачиваясь на левый бок к стене.       Дно бутылки вновь коснулось пола.       - Спасибо, - говорит Томас и возвращается на место, перекидывая через него руку и прижимая к себе так уверено, будто это уже стало их привычкой. За одну ночь.       - Не привыкай.       - М?       - Вот к этому.       Ему просто захотелось лечь рядом, он уверен, что сделал это больше из чувства вины.       - Ладно, - покладисто ответил Томас, после прижался теснее и положил подбородок ему на макушку.       Это было и вправду ладно.       Позже Александр заметил отчетливый след на своей шее и, вернувшись из ванной в комнату, зло смотря на Томаса, указал пальцем на метку. Как это вообще у него вышло в том состоянии – он едва ли зубом на зуб попасть мог, а такой след оставил!       Реакция Томаса была бесценная – телефон, который он держал в руках над головой, лежа на кровати, упал прямо на его удивленное лицо. Алекс заржал, а Джефферсон реально удивившись спросил: - У нас что-то было? Хватит ржать, отвечай! Александр! Да прекрати, блин!       В понедельник на административном праве он вновь вспоминает об этом следе, но как бы от друзей. Они явно перешептываются справа от него, косясь куда-то ниже его уха.       - Что? – спрашивает Алекс, думая, что чем-то заляпался.       - Вы реально встречаетесь с Томасом?       - Ого, Джон, действительно прямо, - подивился Лаф.       Он с Томасом? Черт, так вот на что они пялились, он забыл, что волосы закрывали след на его шее, а по привычке он завязал их на занятии в хвост.       - Нет, не встречаемся, - упрямо отвечает Алекс.       - Но это он сделал?       - Да.       - Че-е-е-рт, - тянут парни, шокированно косясь друг на друга.       Александр поражается им.       - Вы же первые кричали на весь университетский двор, что у нас свидание!       - Мы же шутили, - кое-как пропищал Джон. – Ла-а-аф, почему ты менее шокирован?       - А-а… - растянул на одной ноте Лаф, косясь через плечо Джона на Гамильтона, который усердно жестикулировал, показывая то крест, то пародию на казнь через гильотину с участием в главной роли болтливого друга, призывая к здравому решению НЕ рассказывать Джону о происходящем на вечеринке в честь Хеллоуина, если ему дорога жизнь. - …давай-ка слушать занятие.       - Лафайет, - с обидой протянул Джон, но Лаф уже повернулся к преподу. – Алекс!       Алекс отвернулся тоже. Остаток пары Джон на всех обижался, а Лаф усердно строчил сообщения в телефоне, скорее всего активно беседуя с Томасом об услышанном.       С этого дня всё стало идти по-другому, через несколько дней Александр заметил это.       Томас больше не говорил про их отношения, не упоминал о своих чувствах, и тем не менее постоянно давал понять, что они были.       Теперь когда Александр выходил из ванной – на столе была чашка кофе для него. Четыре таких раза он попререкался, на пятый – надоело, но он попросил заваривать себе чай, который сам купил в ближайшем магазине за доллар. Томас сделал по-другому: стал чередовать кофе с чаем, беря и для себя пакетик с коробочки Александра. Когда тот увидел в его кружке свой дешевый черный чай, первое, о чем он подумал – он не чувствует, что раздражен этим. Томас пользуется его вещами ровно так же, как и Алекс пользуется его. Этот парень установил равенство между ними, послав к черту реальные цифры их банковских счетов.       Значит, он слушал его тогда. Значит, он понял.       Александр замечает, что начинает тратить утреннее время на завтрак с Томасом. Без изысков – обычный сэндвич. Когда Томас берет шоколадную пасту и специально намазывает один дополнительный ломтик хлеба ему – он светится весь день.       Алекс проходит стажировку в архиве, где к нему привязали-таки в пару Мэдисона; теперь их совместная смена с шести до девяти вечера. Пока за ними присматривает Барбара – что-то делать чревато, поэтому Алекс просто сосредоточился на работе, слишком часто косясь на папку с напечатанным: «Чарльз Ли».       Мэдисон всё же неплохой парень: когда они сидят за оформлением целых трех исключенных за взлом официального сайта их университета студентов (как выяснилось, один из них ранее взламывал рубку в здании администрации, ставя за звонок с занятий хиты прошлых лет. Было клево, но в этот раз он переборщил), им приходится задержаться на лишний час, и Джеймс дает ему половину батончика, прихваченного «на всякий случай, я не думал, что мы так долго просидим на самом деле».       Ему не нравится идти с Джеймсом поздно вечером по главной лестнице из здания – он вспоминает их разговор, а затем и угрозы Томаса выжить его из комнаты. Если их план до сих пор переходит от пункта к пункту?       Они прощаются на первом этаже, и в отражении окна он видит его взгляд себе в спину.       Томас не говорит, что скучает по нему, но, когда он поздно возвращается в комнату, обнимает со спины совсем ненадолго и вновь садится за реферат на философию, указав рукой на стоящую коробочку с бургером из фаст-фуда.       Александр говорит, что не стоило, но Томас уже поглощен работой за ноутбуком.       Проходит неделя, и Томас начинает коротко целовать его. Сначала в комнате, потом, обнаглев, в коридорах университета. Когда они встают на занятия вместе – он касается губами его щеки, когда он уходит раньше, везение, если Томас спит, но один раз он схватил его руку, уже когда Алекс коснулся ручки, и, не поднимаясь с кровати, поцеловал тыльную сторону ладони. После Александр тер её всё занятие, но след от губ всё равно чувствовался на ней.       И вызывало вопрос, что происходит, когда Томас встает раньше? Через дней пять ему удалось проснуться перед уходом Томаса из комнаты. Тот тихо подошёл и несколько раз коснулся губами его лба, едва ли ощутимо, чтобы не разбудить. Но Алекс не спал и после того, как дверь закрылась, не стал пытаться вновь заснуть. Он думает о том, почему Томас никогда не касается его губ. Наравне с этим он думает, что Томас может ждать этого от него.       Их отношения необратимо изменяли свою структуру. Даже отстраненность Гамильтона стала какой-то пассивной. И тем не менее: «нет, Лаф, мы не встречаемся».       Когда он с друзьями идёт в Ray’s Pizza, разговор вновь заходит про его отношения. Если Лаф точно уверен в возможности благополучного исхода новых отношений Алекса, Джон сходится на «если тебе кажется это верным», то Герк сидит в шоке, вновь позже всех узнавая новости.       - Ха, а тебя так и тянет на богатеньких, а? – ляпает он в какой-то момент, и Джон с Лафайетом в миг зло смотрят на него.       - Геркулес! – крайне осуждающе воскликнули они, перепугав парня так, что тот подавился кусочком салями с пиццы.       - Простите, я никому не в обиду! - едва ли откашлявшись, пытается сказать Герк.       Александр сидел неестественно замерши, спускаясь в своих глазах на землю. Он забыл, как должно быть очевидно цинично выглядел в чужих глазах – цепляясь за Томаса с пустыми карманами.       - Всё норм, - коротко вскидывает плечами Алекс, но на пути назад вяло поддерживает разговор, а друзья неестественно замолкают, когда он говорит. Всё это настолько неловко, что, идя по лестнице в комнату, он впервые думает, что рад наконец покинуть их компанию. Просто тупой вечер, завтра счетчик обнулится и будет по старому.       Когда Томас пытается коснуться его щеки этим вечером, он отстраняется и уходит в ванную.       Мысли крутятся в его голове без остановки очень долго. Он думает, что будет, если эти отношения станут известны не только его друзьям, но и всем их знакомым. Что будут думать о нём тогда?       - Если ты не можешь уснуть – иди сюда, - слышится с соседней кровати, и Алекс замирает, как и его мысли.       Томас прав, он действительно заснет быстрее, если ляжет рядом, но слова, сказанные этим вечером, прижимают его к кровати.       - Томас, - он привлекает его внимание, чтобы не пришлось повторять вопрос. – всё выглядит так, будто я пользуюсь тобой?       Он даже поворачивается к нему, чтобы видеть честность в глазах при ответе.       - Пользуешься? Я пью твой чай, беру с упаковки тука несколько печений, а ещё иногда ем твою пасту.       - Черт, я знал, что ты это делаешь, она начала кончаться слишком быстро! – шепотом возмущается Александр, показательно зло морща нос.       - Так что никто никем не пользуется, - подвел итог Томас.       Но Алекс не совсем то имел в виду.       - Со стороны ведь всё выглядит не так.       В целом, для других, он просто нашёл себе выгодного партнера.       Они встретились взглядом, понимая новую проблему, но оставляя её пока без ответа.       - Сейчас давай ты будешь спать? Иди сюда, - говорит Томас и двигается к стене, освобождая место.       Александр неуверенно смотрит на предложенное место, чувствуя себя утомленным от долгих ночных раздумий. Всё же ему не успокоиться без помощи, так что он касается ногами пола и идёт в соседнюю кровать, позволяя Томасу прижаться к себе со спины.       На утро вопрос никуда не делся. Он думал о нём и пропускал много слов Томаса и друзей, становясь виновником многих долгих пауз.       На философии Томас постоянно оглядывается на него, а Александр не уводит взгляд, смотря на его макушку почти постоянно. Теперь, зайдя в тупик, он ищет помощи.       Проходит три дня, и в фейсбуке он случайно видит фото Томаса в стильном костюме официанта из Stotz’e на пятой авеню, выложенном примерно час назад с надписью: «Мне идёт?».       Ему чертовски идёт, Алекс залипает на фотографию так открыто, что Джон за столом в их столовой отклоняется назад, заглядывая к нему в экран.       - О, Томас устроился на работу?       - Ещё вчера, - проглотив рис с вилки, сказал Лафайет. – Сказал, что сам хочет обеспечивать себя.       - У него ведь всё нормально в семье?       - Да, не в этом дело.       Александр встретился взглядом с Лафом, кажется, понимая в чём дело. Он действительно быстро доел свой обед, попрощавшись с друзьями и выскакивая из здания к первому основному КПП.       Через Лафа Алекс получает график работы Томаса и в десять вечера встречает его возле метро Пятой авеню с пакетом из мака. Джефферсон в темных выглаженных штанах, недлинном пальто, из-под которого проглядывает часть рабочей формы.       Он очень удивляется, когда узнает Алекса.       - Ты меня встречаешь? С едой? – с усмешкой спрашивает Томас, теплея взглядом от неожиданно приятной встречи. - Et même s’il était tard. Qu'on m'attendait pour diner. Je savais que c'était lui que j'attendais (И, не смотря на то, что было поздно. Чтобы приглашать меня на ужин. Я знала, что он тот самый, кого я ждала).       Александр так растроган тем, что видит, и не сразу ответил, с опозданием узнав строчки песни всё той же Индилы.       - Поедим в центральном парке? – глухо спрашивает он подрагивающими губами.       Чертова сентиментальность! Томас подходит к нему, убирает волосы со лба и целует. На одной из самых оживленных улиц!       - Черт, Томас, - шипит Александр, на шаг отойдя от парня. – перестань.       - Просто ты так забавно волнуешься, - подмигнул он и забрал пакет. – Выронишь ещё ручками своими слабыми.       - Я набрал в весе пару килограмм! – от несправедливости поперхнулся воздухом Алекс.       - Где ты их набрал – кости одни. А ведь жрешь один фаст-фуд, - Томас угрожающе посмотрел на пакет с едой, слегка потреся им. – Значит, как лишние килограммы прекрасному полу добавлять мы первые, да, фаст-фуд?       - Томас, это же пакет. Томас, ты говоришь с пакетом.       - Как-то несправедливо, картонное ты безобразие.       - О боже, на тебя обернулись! Я больше не приеду встречать тебя с работы, господи, зачем я вообще приехал, - закрывал лицо руками от прохожих Гамильтон, строя злые гримасы Томасу. Заметив, как тому наоборот нравится всё это и даже забавляет – Алекс пихнул его локтем в ребра и ускорил шаг.       - Хэй, постой! Куда ты припустил?       - Топиться в Банк Рок!       - Ты поешь сначала – всплывешь же, у ветки с её весом больше шансов утонуть.       - Смешно тебе?!       Передравшись ещё несколько раз, они всё же дошли до ближайшей скамейки на тропе к названному ранее Алексом заливу. Собственничество взыграло в последнем, и он протянул руку, чтобы забрать пакет с едой, но Томас отвел руку с пакетом в сторону, провоцируя парня вновь на злую мину.       - А ну отдай, я купил.       Когда Алекс снова потянулся рукой к пакету, Томас перехватил её и поднес к губам, оставляя широкий горячий след на тыльной её стороне. Из-за холода его ладони немного замерзли, поэтому жар губ чувствовался гораздо отчетливее, и так же отчетливо он слышал, как громко застучало его сердце.       Он выдергивает свою руку, когда смущение становится невозможно терпеть.       - Опять твои французские манеры.       - J'aime la façon dont ça met le sol sous tes pieds. (Мне нравится, как это выбивает почву у тебя из-под ног).       Александр фыркнул, оставив попытки заполучить пакет с едой и кивнул на лавочку, где они могли бы достаточно поздно, но всё же поужинать.       - Думаешь, мы успеем вернуться до одиннадцати? Не хотелось бы оправдываться перед Крисом с первого КПП. Четвертая для нас закрыта - как мы и предполагали, они взяли вместо Мэнсона какого-то зануду – после "комендантского часа" не пускает.       - Он реально не пустил Ноэль неделю назад? – спрашивал Томас, открывая пакет из плотной бумаги и осматривая принесенную еду. – Крылья ты к нам в комнату не потащишь, сразу предупреждаю.       - Да ну Тома-а-а-ас, - растянул Алекс, но этот парень стоял на своем, не давая ему еду из пакета, пока не услышит согласие. – Блин, ладно. Ты отстой, - забурчал Александр и получил в руки коробочку с этими самыми крыльями, чтобы прямо сейчас они были съедены в подтверждение согласия. – Нет, ну ты реально отстой.       - Говоришь как двенадцатилетний. Язык ещё по… Ага, ну понятно, - закатил глаза Томас, когда в тот же миг Алекс злобно показал язык.       Гордо вскинув голову, он откусил немного острого мяса с крыла.       - Про Ноэль – да, он серьезно не пустил её, хотя вроде она опоздала минут на восемь. Я офигел, даже управляющий персонал не щадит мужик.       - Может сверху приказали четко по правилам следовать. Всё же нашему университету ни к чему сейчас ещё больше портить свою репутацию.       Александр отвел взгляд и кивнул. Уже через неделю они с Джеймсом выйдут на смену в архив в одиночку – это будет шанс вернуть всё на место и наконец-то вздохнуть полной грудью.       Всем осталось подождать совсем немного – он вскоре изменит положение дел.       - Согласен.       В десять вечера в парке ещё были люди – любители поздних прогулок или просто загулявшиеся туристы. Жизнь в Нью-Йорке никогда не переставала кипеть с приходом ночи, но всё же здесь было довольно спокойно.       Он искоса глянул на Томаса и неожиданно для себя встретился с ним взглядом. Синхронно они разорвали контакт, в тишине было слышно, как Томас сглотнул.       - А тебе… серьезно идёт эта форма, - лицо Алекса горит, когда он говорит это, и сильнее, чем позволяет мягкая булочка, сжимает гамбургер почти насквозь, пачкая руки.       - Видел бы ты, что я устроил на собеседовании, - усмехается Томас, и Алекс немного расслабляется. – Оказывается, эти ребята как огня боятся уличения в нетолерантности. Когда я почти случайно заикнулся о том, что мой друг пишет в газету Нью-Йорк Пост как раз на такую тему – они сразу оформили меня. Это было легко!       - А-а-а, то есть я помню, как ты осуждал мои статьи, а теперь, посмотрите, как поменялось наше мнение!       - Да видел бы ты свою надменную физиономию, когда притаскивал газету в аудиторию!       - О-о-о, Томас Джефферсон уличает меня в хвастовстве? – по-детски сюсюкает с ним Алекс, после горделиво вздергивая брови ко лбу. – Думаю, тебе стоит извиниться, моё хвастовство принесло тебе пользу.       - Да, ты офигенно полезный порой, - казалось, даже не почувствовал осуждения Томас, беззастенчиво откусывая кусочек от бургера. – И теперь я работаю у них каждый будний день в графике с четырех до девяти.       Тема была сменена, а извинения, конечно, проигнорированы. Ну вот и кто теперь ещё зазнается больше?!       - Лаф кинул мне, да, - немного сердито проговорил Алекс. - Это круто, Томас, но… - он вдруг замялся, чувствуя, что пора говорить о ключевом и как неприятно будет вновь поднимать эту тему между ними. - …ты ведь знаешь, о чём я хочу поговорить.       - О моём внезапном желании пойти работать?       Александр кивнул. Тогда Томас отложил остатки еды в сторону, корпусом повернувшись больше к нему, упершись локтями в колени.       - Я просто подумал: какая разница с какой стороны уменьшать разницу, о которой ты говоришь? Если я слишком высоко – я спущусь, нет проблем. Свою карту я по глупости сломал сам, - хотя я идиот, можно было её просто блокнуть от номеров семьи, - все деньги отправил сестре, - господи, надеюсь, она не спустит их на комиксы про своих супер-мальчиков. Внезапно я стал самым лучшим братом, ты представляешь, что делают пятнадцать тысяч долларов? Я в шоке с неё, - и вот, теперь в месяц я получаю 550$! Перехожу в рабочий класс, так сказать, - хвастался ему Томас, пока Александр едва ли мог сдержаться, чтобы не расклеиться от всего услышанного.       Ради него он оставляет свою обеспеченную семьей жизнь, переделывает свой образ жизни, на глазах становясь кем-то совсем другим – тем, кто подходит Александру по всем пунктам. Делая всё, чтобы быть рядом и тем не менее ни слова о том не говоря, - он даже не сказал ему, что искал работу, - он поражает его своими изменениями. Высокомерный, хвастливый парень, как за каменной стеной находившийся от чуждых проблем плохого достатка – добровольно лезет на стену, чтобы на той стороне быть с ним.       Он делает слишком много, Алекс не может поверить, что заслужил это.       - Trop déterminé, tu vises le jackpot (Слишком решительно ты нацелен на главный куш).       - Je suis prêt à tout sacrifier pour mon job (Я готов пожертвовать всем ради своего дела).       Они оба знают слова французской песни слишком хорошо. Изменяя текст слов припева, они надеются изменить и его конец¹.       - Столько стараний, но где гарантия, что я скажу в итоге да, Томас? – негромко спрашивает Александр, отвернувшись, пока глаза немного подсыхают.       - Потому что ты не скажешь нет – я нравлюсь тебе, - заявляет Томас, и губы Гамильтона расплываются в улыбке.       - Да, наверно да, так и есть, - бормочет он поворачиваясь и натыкается на искренне удивленное лицо Джефферсона. – Что?       Он отмирает не сразу, как-то отрицательно мотая головой и в целом выглядя взволнованно.       - Ничего, порядок, просто… - видно, что он не знает, куда девать руки, и эта паника всегда такого уверенного Джефферсона кажется Алексу милой. – Я не ожидал… Ну, серьезно… совсем. Я так несерьезно ляпнул… Это глупо, но ты не должен был отвечать. Не отвечал же… никогда.       Александр понимающе качает головой, в итоге и сам не ожидая своей честности. Но раз уж быть честным, то до конца. Он поворачивается телом к Томасу, прижимает ближайшую к нему чужую руку своей рукой, - черт, он действительно боится, что его оттолкнут, - а второй рукой касается правой щеки Томаса, чтобы нагло повернуть его лицо к себе и коснуться чужих губ. Сразу приходит мысль, что без маски намного приятнее.       Губы Томаса сразу приоткрываются в ответ и с напором углубляют поцелуй настолько, что Алекс отстраняется, смутившись потерей контроля.       - Нет, я правда долго ждал этого, - требовательно говорит Томас и притягивает его к себе вновь, целуя мягко, но жадно, с удовольствием впиваясь в его губы до приятных мурашек.       Во второй раз Александр обретает уверенность, что хотел этого так же сильно и желанно, как Томас, сразу же отвечая не менее увлеченно. Как же странно думать, что они это делают. После всего этого времени их вражды и неприязни, они одинаково сильно хотят продолжать этот поцелуй.       Когда становится уже по-особому жарко, они всё же прекращают, боясь последствий чрезмерной близости. Всё же им ещё до дома ехать.       Весь путь Александр не отпускает руку Томаса.