Герой

      Сопроводив всех людей до Эдораса, четверо странников вместе с Гэндальфом, Теоденом и Эомером отправились в сторону Изенгарда, чтобы нанести Саруману последний визит и навсегда покончить с этим.       Непривычно было вновь проезжать сквозь чащу Фангорна. Когда они были здесь в последний раз, то Талион ощущала, насколько силен был гнев этих деревьев, как воздух пропитался этой злобой. Но сейчас все было спокойно, даже какой-то слабый свет начинал пробиваться сквозь толстые сплетения веток деревьев. И все же ни Леголас, ни Гэндальф не теряли бдительности, с опаской оглядываясь по сторонам.       Через несколько мучительных — как показалось девушке — минут хождения по лесу они вышли на открытое пространство, и им открылся панорамный вид на затопленный Изенгард. Все прибывало в таком жутком запустении и хаосе, что это не могло не вызывать удивления. — Добро пожаловать, господа, в Изенгард! — Мэри встал и широко раскинул руки.       Девушка улыбнулась. Еще никогда она не была так рада видеть этих двух хоббитов целыми и невредимыми, как сейчас. — Вот пройдохи! — возмутился Гимли, высунув голову из-за спины Арагорна. — Мы вас искали, разыскивали, гнались три дня и три ночи без перерыву, а вы тут сидите, пируете и… курите!       Арагорн и Талион не сдержались и усмехнулись. — Мы сидим на поле победы и вкушаем ее заслуженные плоды, — ответил ему Пиппин. Гимли все несколько собирался что-то сказать или как-то возразить, но никак не мог найти нужных слов. — Солонинка особенно хороша. — Мы тут по приказу Древня, — сообщил Мэри, перейдя к более серьезным вопросам. — Он теперь здесь главный, в Изенгарде. Он там, около входа в башню.       Отряд двинулся дальше вглубь территории. Энты ходили туда-сюда и что-то переносили, таскали. «Значит, легенды не врали. Они действительно умеют и ходить, и говорить» — обрадовалась Талион собственным мыслям. — Мой юный господин Тэоден, — обратился к королю энт, — я так рад, что Вы явились. С камнями и завалами я справлюсь, но нужно разобраться с этим колдуном, запертым в башне. — Будьте осторожны, друзья мои, — предупредил их Гэндальф, увидев, что Талион собралась спрыгнуть с лошади. — Даже загнанный в угол, Саруман очень опасен. — Да просто срубить ему голову — и делу конец! — вставил свое слово Гимли. — Нет, — отрезала девушка. — Он нужен нам живым. Надо кое о чем с ним переговорить. — Ты много воевал и убил многих воинов, Тэоден, — послышался голос откуда-то сверху. взглянув наверх, они увидели Сарумана. — Ты обещал перемирие. Неужели мы не можем собрать Совет, как в старые добрые времена, мой друг? Неужели мы не заключим мир? Ты и я. — Мы заключим мир. Да, мы заключим мир после того, как ты ответишь за то, что напал на Вестфольд, за тех детей, что ты погубил! — воскликнул король в гневе. — Мы заключим перемирие, когда отомстим за жизни воинов, чьи тела были изрублены перед вратами Хельмовой Пади! Когда ты будешь повешен на потеху воронам — тогда и настанет мир!       Талион согласна кивнула и вновь обратила взор на врага. Она никогда не простит ему смерть Халдира. — На потеху воронам? — уточнил Саруман. — Ненормальный старик! И чего тебе здесь надо, Гэндальф Серый? Дай угадаю? Ключи от Ортханка. Или, может, ключи от самого Барад-Дура? Вместе с короной семи королей и жезлом Повелителя Магов! — Твое предательство стоило многих жизней, — только и ответил Гэндальф. — Многие тысячи подвергали себя риску, однако ты мог их спасти, Саруман, но ты слишком погряз в делах врага. — Так вот зачем ты пришел сюда, — маг достал черный шар из-за пазухи. — У меня есть, что тебе сообщить.       При виде палантира, Талион вздрогнула. Значит, и это тоже было правдой, и палантир тоже существовал в этом мире. — В Средиземье кое-что начинает гнить. То, чего ты не увидел. А Повелитель Ока видит все. Даже сейчас оно использует эту возможность. Скоро он нападет на вас, и вы все умрете.       На этих словах Гэндальф перевел свой взгляд на Талион, и девушке стало от этого не по себе. — Ты знаешь это Гэндальф, не так ли? Уж не думаешь ли ты, что бродяга или жалкая полукровка смогут сесть на трон Гондора? Эти два изгнанника, скрытые тенями, никогда не будут коронованы! Особенно эта девчонка, Талион. Твое имя означает «герой», но кто ты на самом деле? Жалкая девчонка, которая не может найти себя в этом мире, презирая каждый свой сделанный шаг. Ты никто и ничто. Я видел твою смерть, гибель! Страшна и тяжела твоя судьба, полукровка из Ривенделла!       Леголас резко вытащил стрелу и прицелился в мага, но Арагорн успел его остановить. Тем временем волшебник продолжал: — Гэндальф никогда не поколеблется, чтобы пожертвовать теми, кто близок к нему, кто исповедует любовь. Скажи мне, какими словами ты напутствовал полурослика перед тем, как отправить его на гибель? Тропа, на которую он вступил, ведет лишь к смерти. — Все, я достаточно наслушался! — взвыл Гимли. — Леголас, убей его! Вонзи стрелу ему в глотку! — С удовольствием, — Талион прицелилась. — Нет! — остановил их Гэндальф. — Спустись, Саруман, и ты спасешь себе жизнь. — Оставь свою жалость при себе! — маг направил на него свой жезл. — Твой посох сломан, — ответил ему Гэндальф, и в этот момент посох раскололся пополам.       Растерянный и озлобленный, он не заметил, как со спины к нему подошла фигура в черном, выглядевшая так жалко по сравнению с магом. Отряд тут же узнал в нем предателя из Рохана. — Грима, не стоит следовать за ним! — крикнул ему Тэоден, в надежде в последний раз образумить своего бывшего советника. — Ты не всегда был таким, как сейчас. Когда-то был воином Рохана. Спускайся сюда. — Воин Рохана? Что такое Рохан, как не соломенный хлев, где пьянствуют вонючие разбойники, а их отродье валяется на полу с собаками? Победа в Хельмовой Пади не твоя заслуга, Тэоден Конюх. Ты всего лишь жалкий потомок своих великих предков! — Грима, спускайся вниз, — произнесла уже на этот раз Талион, видя, что король находится в замешательстве. — Освободись от него. — Свобода? Ему никогда не быть свободным! — Н-нет…       Саруман в гневе развернулся к нему. — На колени, отрепье! — маг ударил его по лицу с такой силой, что тот упал на пол. — Саруман, ты знаешь все о делах врага. Расскажи все без утайки. — Отзови свое войско, и ты узнаешь, где решится твоя судьба. Я не позволю держать себя заложником!       Договорить он не смог. Подошедший сзади Грима вонзил ему нож в спину. Леголас улучил момент и выстрелил в советника короля, точно в сердце. Саруман полетел вниз со скалы и упал на острый наконечник на колесе.       Девушка зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Конечно, ужасы войны она уже успела поведать, но это выглядело очень мерзко. — Передай всем союзникам, который еще не порабощены: враг идет войной, а мы должны узнать, где он нападет, — приказал маг.       Талион спустилась с лошади, достала из воды выпавший в воду палантир и протянула его Гэндальфу. — Думаю, ты лучше знаешь, как с ним обращаться. — Это уж точно, — Гэндальф завернул ее в тряпицу. ///       Всю дорогу до Эдораса Талион не могла перестать думать о словах Сарумана и того, что он сказал ей. Ее глубоко задели все те слова о ее неуверенности и трусости, но не это было главным. Лучше всего девушке врезались слова о ее гибели и, как прибавил сам Саруман, весьма скорой гибели. Но на сердце стало все же легче — Халдир был отомщён.       Когда они вернулись в столицу, она, никому ничего не сказав, отошла подальше от остальных дабы побыть в одиночестве, но это продлилось недолго. Буквально через пару минут после того, как она присела на ступеньки у входа во дворец к ней подошла Эовин, одетая в нарядное белое платье. — Теперь твой друг может покоится с миром, — сказала она. — Враг повержен, он отомщен. Ты можешь вздохнуть с облегчением. — Ты права, — кивнула она в ответ. — Сегодня большой пир в честь нашей победы, поэтому тебе непременно нужно принарядиться к вечеру. — Но мне и надеть-то нечего! — усмехнулась девушка. — Я уверена, что в моем гардеробе мы сможем найти тебе подходящее платье.       Талион улыбнулась и встала на ноги, последовав за Эовин. Пускай сейчас не самое лучшее время для радостей и праздников, но, с другой стороны, если постоянно думать только о плохом, то откуда же возьмутся разговоры о «будущих лучших днях»? Даже во время войны и в пору самых темных дней должно быть время, когда можно просто праздновать и наслаждаться сегодняшним днем, ведь неизвестно, настанет ли для нас завтрашний.       И сегодня Талион хотелось радоваться. Хотелось смеяться, танцевать, пить, веселится, хотелось забыть о том, что сказал Саруман — об этом обо всем можно подумать и потом. Сегодня тот день, когда можно забыть о печалях и радостях и отдаться празднику.       Сегодняшний день именно из таких дней. И Талион непременно им воспользуется.