Соседка

Зелдрис       Домой вернулся поздним вечером. Никак не мог заставить себя приехать раньше и долгое время колесил по городу, пытаясь привести мысли в порядок от услышанного. Наверняка Элизабет сказала те слова назло Гельде, чтобы разозлить, но что, если это окажется правдой? Тогда почему она молчит, зная о том, как я к ней отношусь? И были ли её чувства серьёзными по отношению к брату, раз она так скоро смогла переключиться? В итоге только сильнее загнал себя мрачными мыслями, и вопросов стало на порядок больше.       Однако и дома меня ждал сюрприз. Точнее возле дома. На парковочном ограждении, привалившись, сидел никто иной, как мой братец Мелиодас. И судя по непривычно хмурому выражению лица, впереди ждал далеко не самый приятный разговор. Увидев меня, он сразу выпрямился и встал ровно, готовый говорить. Чёрт возьми, мне сегодня и так хватило новостей по самую шею, а тут ещё он свалился на мою голову.       — Зелдрис, — начал он бесцветным тоном, стоило только подойти ближе, — нам нужно поговорить. «Да ну? Правда что ли? А я думал, что ты погулять вышел на другой конец города».       Конечно, я так не сказал, но очень хотелось. В этот момент это было бы бессмысленным ребячеством. Не та ситуация.       — И тебе привет, — прозвучало заметно раздражённо, ну и пусть. Для него не секрет, как я к нему отношусь, особенно в свете последних событий, потому нет нужны в излишнем лицемерии.       — Не знаю даже, с чего начать, — не свойственная ему неуверенность не предвещала ничего хорошего. Обычно весёлый и нахальный, сейчас передо мной он стоял как провинившийся школьник. Внутри заскреблось мерзкое ощущение. Интуиция, не иначе.       — Помоги мне помириться с Элизабет!       Это была, пожалуй, самая идиотская ситуация в моей жизни. И дело даже не в том, что меня просят о помощи в столь тонком деле, а в том, что меня просят помочь свести с девушкой, которую я полюбил!       — Что, прости?.. — потребовалось время, чтобы переварить неожиданную просьбу. Сам факт того, что Мелиодас о чём-то попросил, говорил о критичности ситуации, потому как он за всю жизнь просил меня помочь лишь дважды. Первый, когда ему грозили исключением из старшей школы, и второй, когда тот связался с плохой компанией. И оба раза мне досталось даже больше, чем ему. Вот что называется благими намерениями вымощена дорога в ад.       — Я хочу вернуть Элизабет, и ты единственный, кто в силах мне помочь, — может это и так, но стоило бы поставить вопрос по-другому. Хочу ли я тебе помогать возвращать Элизабет?       Ощущение такое, будто завис между молотом и наковальней. И ведь хватило смелости, нет не так, наглости просить меня о подобном. Хотя, для брата нет такого понятия, как чувство такта.       — С чего ты вдруг решил, что я вообще буду тебе помогать?       Простой вопрос, сказанный даже без агрессии, но какой эффект произвёл. Мелиодаса буквально перекосило то ли от возмущения, то ли от неожиданности, а может и всё сразу. Какая-то непонятная гамма эмоций сейчас застыла на его лице, словно его гениальный, обречённый на успех план рухнул за одну секунду.       — Подожди, не хочешь ли ты сказать, что сам начал к ней что-то чувствовать?       — То, что чувствую я, тебя никогда не заботило, да и не твоё это дело, — всё-таки не смог сдержаться и едко огрызнулся, на что получил неоднозначный удивлённый взгляд. Всё же он так и не научился читать ситуацию или только прикидывается простаком. — Элизабет из-за твоих неуемных амбиций и самоуверенности пришлось буквально искать жильё находу. И неизвестно, как бы всё обернулось, если бы она не наткнулась именно на моё объявление. На моём месте мог быть кто угодно, ты подверг её неоправданному риску и после этого хочешь вернуть?       Меня откровенно распирало от возмущения, нельзя же быть настолько безалаберным. Но Мелиодас упорно доказывал обратное своими выпадами. Непродолжительный разговор вытянул последние силы, и продолжать бессмысленные дебаты абсолютно не хотелось. Я махнул на брата рукой, собираясь уходить, как вдруг он за эту самую руку схватил меня, не давая уйти.       — Зел, пожалуйста. Я тысячу раз пожалел об этом. Я был зол, не в себе и не отдавал себе отчёта в действиях. А Элизабет… Она много значит для меня. Слишком много. Прошу, помоги.       Вот она, мерзкая черта братца, умеющего играть на эмоциях и жалости. И ведь звучит так правдоподобно, что сложно с первого раза определить, ложь или правда. И самое паршивое то, что я обычно в этот бред верю. Не хочу, сомневаюсь, оправдываю себя, и всё нежелание ему помогать, но всё равно верю. Как последний идиот. Но не сейчас. Потому что сейчас всё по-другому. Потому что я влюбился в свою соседку по уши.       — Нет, здесь я тебе не помощник, и дело даже не в том, что ты последний мудак, который обидел её, а в том, что теперь я не хочу её отпускать. Пусть звучит это эгоистично, но зато я честен, в отличие от некоторых. Всё, бывай, — резким рывком высвободил руку из хватки брата, теперь уже точно намереваясь уйти. Однако вслед мне бросили фразу, которая заставила вновь напрячься:       — Гельда всё знает и серьёзно настроена тебя вернуть. И не говори потом, что я тебя не предупреждал, братец. А Элизабет я всё равно верну, и ты мне не помешаешь.       Почему всё так обернулось? В какой момент моя жизнь стала похожа на дрянную мыльную оперу с примесью «Санта-Барбары»? Это теперь даже не любовный треугольник, а какой-то квадрат, в который меня втянули против воли.