***
Сколько бы я не утешал себя и не вдалбливал в свою голову, что от моей руки смерть незнакомца стала безболезненной и скорой, в спокойствие я так и не пришёл. Я ходил по своей временной комнате взад и вперёд, пытаясь выкинуть из памяти кровавое зрелище. Сигард пришёл ко мне с бутылкой виски, и мы вдвоём распивали её. Для него это было словно чай в компании друга, а у меня весь дух вытряхнуло из тела. Все переживания в тот момент обрели словесную форму. - Вот скажи, эти принципы помогут тебе выжить? – сказал старик. - Не убивать людей, а у самого жизнь под прицелом. Боишься потерять человечность, ну а жизнь потерять не боишься? Меня добивало то, что он оказывался прав, хоть рассуждения его не приносили радости. Отречься от морали, нравственности и жить по своим законам означало бы непременное присоединение к таким, как они… Стать преступником – неужели это единственный выход, который ждал меня? - Я – врач. Я спасаю, а не убиваю людей. - Начнём с того, что ты вскрываешь мертвецов. - Не-ет, патологоанатом работает не только с мертвыми, но и живыми. Благодаря нам людям ставят точные диагнозы. - Ну допустим, но как это тебе сейчас поможет? Теодор, ты такой неопытный в жизни, - старик посмеивался надо мной. Даже пьяное сознание мазнуло мыслью, что он и здесь был прав.***
Меня ломали целый месяц на этой базе: избивали, глумились, втаптывали в грязь, крушили мою психику, а после весь комок сломанного меня лепили заново. Отдельно ручка, ножка, туловище, голова… Сигард вливал в меня свои принципы, свои методы, он делал из меня того, кого хотел видеть, и месяц в сумасшествии я уже не мог разобрать, где начинаются мои мысли, а где его – удачно влитые в мою голову. Я ненавидел себя за то, что не мог отгородиться от него. Под конец я слабо, но всё же научился постоять за себя: закрывал сознание от слов Сигарда, не реагировал на провокации, уходил от конфликтов. Меня практически перестали считать за заложника, учитывая, что за это время мне пришлось прооперировать около десятка людей. В один день ко мне пришёл Сигард с хорошим костюмом, моими вещами и новой банковской картой. - Теодор, раз ты уже посвященный в дела организации, и твоя смерть стала бы бессмысленной тратой человеческих ресурсов, то не остается иного выбора, кроме как не сделать тебя официальным членом группировки. Ты будешь работать на нас и получать за это деньги. - Нет. - На эту банковскую карту будут перечисляться твоя доля от того, из скольких людей ты вытащишь наркотики. Поэтому если ты хочешь, чтобы твои карманы были набиты до отвала, старайся увеличить это число. - Я отказываюсь от такой работы. - Тебе стоит говорить, какой у тебя другой вариант? Или твой светлый ум сам додумает? Я напрягся, что зубы заскрипели. С ним договариваться было бесполезно: либо идёшь с ним, либо отправляешься в могилу. Но раз у него на мушке сестра и мать, то выбор тут очевиден. Мне любой ценой придется выжить. - Я приму твоё молчание за согласие. В конце концов, ты не глупец. Да и мне было бы жалко пристреливать такого умельца, как ты. Я отпускаю тебя, Теодор, но мы будем поддерживать связь с тобой. Съезди домой, отдохни, а потом возвращайся. Мы дадим тебе поручения. И знай, что я всегда приглядываю за тобой. Я стал преступником, и уже неважно, какие обстоятельство для этого были. Когда я принял от Сигарда хороший костюм – единственную достойную одежду за последний месяц проживания на базе, когда получил назад телефон, я понял, что стал работать не на них, а с ними. Он приписал меня в свои ряды, хотя я считал себя их врагом. На тонированной машине меня довезли до дома, и когда я остался наедине с угнетающей тишиной, я не сдержался. Я рыдал, глядя в потолок, и молил небеса о том, чтобы эта убийственная мясорубка не перемолола меня и родных в пыль… Я не знал, как многие отреагируют на мое внезапное исчезновение и такое же появление, но Сигард постарался замять это. На работу отправил какое-то письмо, что я заболел, а родным наплел старую добрую песню о завале на работе. Хотя он и не знал, что с родными я мало общаюсь: только вживую. По возвращению на работу меня поздравляли с выздоровлением, но, игнорируя все доброжелательные улыбки, я с непроницаемым лицом направился к начальнице отделения. - Проходи, Тео, - Эльза сидела за кучей бумаг, выглядя при этом не очень: поехавший пучок волос и синяки под глазами. - Я не вовремя? - Все нормально. Это обыденная ситуация последние недели. Веришь, нет, но с твоей отправкой на больничный у больницы стали появляться проблемы. Нам тебя не хватает. - Ясно. Эльза, мне нужно сказать тебе… - Слушаю, - женщина отложила ручку. – Я сама очень хотела поговорить с тобой. - Да? И о чём же? – подозрительный червячок, что это касается моего последнего дела, зашевелился под кожей. - Сперва ты говори. - Нет, моё подождёт. Дела превыше. - Ну ладно, мистер трудоголик, - Эльза ухмыльнулась. – Я осведомлена о твоих задержках на работе, а последний случай – так вообще из ряда вон выходящего. Как ты так мог? Теперь я чувствую себя виноватой, да еще и сверху влетело от того, что ты молчал о происходившем. Я бы всё исправила, понимаешь? Поговорила бы с кем следует, промыла мозги, но доводить всё до такого… Ты истинный мазохист, Тео. Я вцепился ногтями в колени, боясь, что сейчас ворвётся полиция и скрутит меня, как самого опасного преступника, но Эльза только вздохнула и уронила голову в ладони. - Скажи честно, ты заболел, потому что перетрудился? Ты работал две смены подряд, да ещё и задержался. Кристен уже получила выговор, больше такого не повторится. - А? Кристен? - Хочешь другого напарника? – она всего лишь говорит о моей работе. Ни слова о героине, мафии и убийствах. - Эльза, я… не думаю, что это сейчас актуально. Я собираюсь увольняться. - Почему? –я не видел начальницу такой обескураженной ещё никогда. – Тебя не устраивают условия работы? - Дело во мне. Эта болезнь… - я решил полностью воспользоваться ложью Сигарда и уйти с достойной причиной. – Она изменила меня. Какое-то время мне нужен покой, понимаешь? - Боже… Я надеюсь, что там ничего серьезного. - Всё очень серьёзно, - говорил начистоту я. Мафия – теперь самая кошмарная моя болезнь. - Ладно, я знаю, что в мире очень много заболеваний, способных изменить человека, поэтому не держу тебя. Но мне очень жаль, что мы теряем такого специалиста. Если я могу чем-то помочь тебе… - Нет, Эльза, я справлюсь сам. До того момента, пока вы не найдете мне замену, я буду ходить на работу. - Две недели, Тео, и потом я тебя отпущу.***
После того, как я официально уволился, я последовал словам Сигарда: поехал к родным, в Австрию, но не для того, чтобы отдохнуть, а удостовериться в их безопасности. Всё оказалось, как я и думал: мама носилась по бутикам, принимала комплименты ухажёров, а моя сестра болталась со старшеклассниками, беря плохой пример. Они жили припеваючи, не зная об опасности. Я не предупредил сестру, что приеду, решив устроить сюрприз: заехал за ней в школу с букетом алых роз на арендованном чёрном Порше. Она улыбалась так, что лицо, казалось, треснет пополам. Такой счастливой я не видел её лет сто, наверное. - Тео! – она бросилась на шею, вся хрупкая и беззащитная, и в этот момент я сжал её крепко в объятиях, боясь, что из-за меня с её прелестной головки слетит хоть один волос. - Как у тебя дела? - Лучше всех. Особенно когда за тобой заезжает брат. В стороне стояли её подруги и перешептывались, глядя на нас. Адалинда скупо попрощалась с ними и прыгнула в машину, охая и трогая всё подряд. Следом пошли селфи с букетом роз в дорогой тачке. Наверняка сегодня же зальёт их в Инстаграм. - Когда ты прилетел? - сестра отложила телефон, повернувшись ко мне. - Сегодня. - Класс. Тогда может пойдём в ресторан? Устроим грандиозный ужин. А завтра пойдём по магазинам. - Звучит неплохо. Я сильно соскучился по своей сестре, хотя сам того не осознавал, поэтому вместо привычного отеля, я остановился у них в квартире, заняв диван в гостиной. Адалинда вечером притащилась ко мне с пледом и попкорном, когда я листал скучную программу по ТВ, и уговорила посмотреть с ней фильм. - Кстати, ты не забыл, что я буду жить с тобой во время каникул? Ох чёрт, я совсем забыл, что когда-то предлагал ей такую возможность. - Мне искренне жаль, Ада, но в этот раз не получится. - Почему? - Дело в том, что… у меня завал на работе. - Опять? Ты в прошлом месяце также говорил. - Сейчас у больницы трудные времена, и не хватает рук, поэтому я работаю по две смены. А я бы хотел тебе показать город, но одну тебя отправить не могу. - Я уже не маленькая, чтобы ходить одной! - Знаю-знаю, - я пытался подавить в ней её ярый гнев, который в таких ситуациях был обыденностью. – Но я хотел сделать это вместе с тобой. - У тебя вечно отговорки, Тео! Сестра обиделась, но я знал, что может быстро успокоить ей буйство. - У меня есть цель, к которой я стремлюсь, и если ты подождешь немного, то мы оба будем довольны. Я хочу накопить денег на отпуск, в который возьму тебя. Мы поедем в Испанию или Италию, и будем лежать на пляже, как два тюленя. Глаза Адалинды радостно вспыхнули и, уже забыв старую обиду, она сжала меня за шею, сладко промурлыкав: - Лучше Италия. Там столица моды. - Ты неисправима. Месяц на преступной базе оказался адом, но за недельку я подлечился дома. Пережитое казалось сном, который преследовал меня, только я оставался один. Кровь, пистолеты, монтировки – стали триггером, поэтому я старательно избегал фильмы и новости, которые могли бы это содержать. Днём читал книги, забирал сестру из школы, тем самым повышая её статус в глазах подруг, баловал её вниманием, делая подарки или шатаясь по театрам, музеям или выставкам, а вечером растягивал бутылку вина в одиночестве. Мне удавалось скрывать раны, в том числе и сломанное ребро, которое ещё долго напоминало о себе, и в конце концов я стал поправляться. Так, по крайней мере, мне сказали в больнице, где я наблюдался во время пребывания в Австрии. Я знал, что мне нужно вернуться, иначе за мной приедут и насильно заберут, но я отсрочивал поездку, пока мне не пришло сообщение от Сигарда: «Пора бы нам повидаться». И на следующий день я уже летел обратно в Германию.***
Я хотел сбежать от себя, от мира, от Сигарда, устраивавшего мне встречи по пятницам в ирландском пабе. Мне приходилось выслушивать его речи о политике, экономике, безнравственности нашего времени и делать вид, что поддерживаю его. Но всё это выливалось в то, что его монолог длился весь вечер, а я кивал, между стаканами виски вставлял пару слов. Я думал о том, как отделаться от мафии, но не представлял каким способом, ведь полиция казалась не вариантом. Тем более я стал их соучастником. - Тебе нужно завтра явиться на базу. Мой водитель тебя заберёт. - Зачем ещё? - Работа для тебя есть. Заодно кое-что обсудим. Будь готов к восьми вечера. Следующий день прошёл на ножах: мне то и дело казалось, что за мной следят. Даже через объектив камер и телефона. Я буквально чувствовал давление от них. К восьми на противоположной улице появился тонированный внедорожник. Меня ожидала непростая ночь.***
- Это что за гусь с тобой? - Будь вежливее, Матео. Он мой помощник. - Мутный он какой-то. Я зашёл вместе с Сигардом в зал, где находились несколько его соратников. Итальянский мафиози вкупе со своими борзыми раскуривал сигару, закинув ноги на обшарпанный стол. Кабинет чистотой не отличался, но все вполне комфортно себя чувствовали. - Серьезно, чувак, почему ты такой белый? Покрасился что ли? - Это генетическое заболевание, обусловленное недостатком гормона меланина в коже и волосах. - Чё? - От природы такой, - сдался я. - А-а, так бы и сказал. Чё ты этого ученого в свою команду взял? – обратился итальянец к Сигарду. - Он врач. Нужен нам для дела. - Всё-таки решил перевозить внутри человека? Ты же знаешь, что это не очень выгодно. Пока режешь их, потом снова достаешь… Не лучше глотать? - Возникали трудности с выниманием. - Ну да, ну да. У меня одна крыса порвала зубами пакет, и половина герыча ей в рот улетела. Откинулась зараза сразу. Я похолодел от тона, с каким Матео рассказывал о передозировке одного из перевозчиков. Словно человеческая жизнь незначительна настолько, что о ней можно говорить, как о смерти букашки. Мне не льстило слушать подзаборную речь приятеля Сигарда, поэтому с его разрешения я вышел из комнаты, оставшись в коридоре смотреть на безжизненную пустошь около заброшенного склада. В каких-то частях заброшки ещё теплилась жизнь: стояли машины, сновали люди, а где-то в стенах зияли дырки, и трава проросла сквозь бетон и кирпичи. Сигард оборудовал некоторые здания под переговорные и кабинеты, отвел склад под мою работу, и подвал для пыточных и камер, где держит всех, в ком он ещё не уверен. На верхних этажах в основном находились охранники, следящие за территорией с автоматом на перевес. Сигард вышел с Матео и проводил его до машины, а позже он присоединился ко мне. - Что думаешь насчёт Матео? - Он безалаберный руководитель. Смотрит на жизнь свысока, словно бог. - Хочешь сказать, на него нельзя положиться? - Я бы не доверил ему свою жизнь. - Ясно. Значит, союза не будет. Я испуганно посмотрел на старика, а потом удаляющуюся машину Матео. - Поясните, пожалуйста. Вы же не из-за моих слов так сказали? - Нет, я и сам чувствовал, что он не тот, кому я подставлю свою спину. Хотел услышать чьё-нибудь мнение, но мои парни больше смотрят на его размер пушки, чем на скверный характер. Твой холодный рассудок превосходит твои чувства. Удивительно полезное качество. Мне стало не по себе от его похвалы. В один из вечеров на базе устроили пирушку в честь огромной поставки героина из Афганистана, которая должна была прибыть в следующие выходные. Все находились в эйфории, даже Сигард повеселел. Меня же это никак не трогало: доставят груз, не доставят - разницы никакой. Я напрямую с наркотиками контактировал только когда вытаскивал из людей, дальше они отправлялись по чужим рукам. Бесило ли меня, что я не мог прекратить их пути передвижения? Невыносимо, но любые мои подозрительные манипуляции стоили бы мне жизни. Я четко запомнил тот вечер, который ознаменовал переход от переживаний к бесчувственности. Я выключил эмоции, оставил только разум и даже не холодел от ужаса, когда видел пистолет. Однажды и я стану убивать, хладнокровно, даже сердцем не дрогнув. Ну а пока я просто сторонился всего, что было за рамками моей работы.***
Так как время на базе среди неконтролируемых обезьян с пушками увеличивалось, то разумнее было хоть как-то научиться защищаться. Я записался на курсы единоборств, по окончанию которых получил сертификат. За три месяца я научился распознавать, когда человек готовиться атаковать, а когда он чисто блефует. Особой сложностью стала тренировка стрельбы, потому что получить лицензию на хранение огнестрельного оружия стала практически невозможной. Мне пришлось вступить в охотничий клуб, пройти обследование, что я психически здоровая личность. Заплатив все пошлины, я наконец приобрел право покупать оружие, и мой выбор пал на газовое оружие. В охотничьем магазине мне упаковывали пистолет с транквилизаторами, попутно объясняя их действие. - Расчет дротиков идет на массу зверя. Чем больше зверь, тем больше надо дротиков. Но если выпустить всю обойму, то можно завалить даже слона. Заполнять дротики можно самостоятельно, но я бы рекомендовал вам покупать их. С пистолетом наперевес я вышел из магазина довольный своему плану. Теперь, если кто-то решит тронуть меня, то ему придётся несладко… На базе, после проведенной операции, я решил уединиться в так называемой столовой, где стоит кофеварочная машина. Но моим идеальным планам наступил конец с приходом трёх шакалов. Их гогот для меня был сродни половником по кастрюле: мерзко и оглушительно. - Эй, белобрысый, не устал ещё людишек вскрывать? Они, наверное, такие надоедливые, когда живые. Вот бы пустить им пулю в лоб. Кружка в моих руках с грохотом опустилась на стол, от чего разлетелась на осколки, выплескивая жидкость мне на брюки. - Повтори, - я не отдавал отчет своим действиям, как уже стоял, прижимая лицо этого шакала к столу. - Опух что ли?! – дуло пистолета смотрело прямо на меня, а другой уже нёсся, чтобы сбить меня с ног. Перехватив своего заложника, я вынул из-за спины пистолет и выстрелил в мчавшегося ко мне шакала. Он свалился с дротиком в шее. - Тебе конец! В комнату ворвались пара амбалов и растащили нас по разным углам. До прихода Сигарда мы как натравленные борзые лаяли и скалились друг на друга. - Что тут происходит? – ровным тоном спросил глава, усаживаясь за стол, около которого мирно лежал его подчиненный. - Этому сумасшедшему сорвало крышу. Он убил Джо ни за что! - Он всего лишь спит под действием снотворного, - я убрал пистолет обратно за спину, поправив рубашку. - Ага, а Пита ты просто погладил по головке, да? - С вашим провокационными словами трудно удержаться от грубой силы. - Теодор, - Сигард смотрел неодобряюще, но меня никак не колыхало его отчуждение. – Провокация – не значит нападение. В этой ситуации ты первый напал. - Мне плевать. До тех пор, пока меня не трогают, я не трогаю в ответ. Здесь я делаю только свою работу: спасаю людей. И все, кто неэтично высказываются о моей деятельности, будут находить подобный отклик, - я взял салфетки со стола, решая покинуть это сборище идиотов. Около двери обернулся, чтобы просто бросить невзначай. - Впредь больше не раздражайте меня. Дебют в качестве стрельца и борца прошёл удачно. После этого в мою сторону летели только гневные взгляды, но ни слова, ни, тем более, касания больше не донимали меня.***
За месяц работы я получил столько, что мог бы отправиться в путешествие прямо сейчас. Но те проклятые деньги я даже не смел брать. Они просто хранились на карте, увеличиваясь в размере. Мне еле хватало на жизнь. Плата за аренду квартиры стала проблемой, но деньгами, на которых держалась смерть, я не позволял себе пользоваться. Мне необходимо было найти работу, поэтому я снова попытал удачу, устроившись патологоанатомом, но уже в более продвинутой больнице при медицинском институте. Меня с радостью взяли. Я вновь принялся за усердную работу, попутно изучал новые темы вроде хирургии и основ фармацевтики, по выходным уезжал на базу оперировать несчастных заложников мафии, а в свободное время пил виски и курил на балконе. Из личной жизни у меня остались только звонки с сестрой, остальное занимала работа и нелегальная деятельность. Полгода такой жизни меня изнурили. Однажды утром я спросил у своего отражения: «Зачем я встаю по утрам и сражаюсь в течение дня?», но не смог найти ни одного более вразумительного ответа кроме как: «Ради своей сестры». Мне предлагали отличную должность в больнице, если бы я пошел дальше учиться. Я мог бы писать научные работы, стать по-настоящему ученым, продвигать медицину, но от всего этого я отказался в пользу тех людей, ради которых ездил на базу. Ради Энн и её дочери. И вот однажды Сигард пригнал мне машину. Алая, как кровь, мазда слепила меня под окнами дома. Ему надоело посылать за мной каждый раз водителя, я сам знал дорогу и мог отлично добраться на своём транспорте, но вот только… машину я продал, как в знак протеста. - Не понимаю, что на тебя нашло, - не унимался старик. – У тебя проблемы с компанией «мазда»? - Ага, люблю отечественный автопром, - соврал я. - Так бы сразу и сказал. Что хочешь взамен «бмв» или «порш»? «Всё, что не красного цвета», - мысленно ответил я. С тех пор, как я попал на базу цвет крови стал мне не по душе… Почти год прошёл с момента моей работы на мафию. Меня уже нельзя было ничем удивить. Я привык видеть смерть, чью-то боль, чьи-то слезы и мольбы. Тела, мертвые, живые, еле тёплые или только остывающие – они были вокруг меня постоянно. Я стал роботом, передвигающимся по заданному маршруту, исполняющим одни и те же задачи. У меня появился даже запланированный график поездки в Австрию. Меня не стало хватать на работу. Я уволился. Уходил с глубоким безразличием в душе, но с желанием когда-нибудь снова вернуться туда. Поэтому резко увеличилось свободное время, которое я стал заполнять выпивкой. Алкоголизм махал мне приветливо рукой, за которым стоял ещё более худший монстр – депрессия. В один из вечеров, когда мне пристало пить одному дома, я отправился в чисто немецкий паб. Я надеялся на тихое распитие крафтового пива, но и здесь нарушили мои планы. Человек, ворвавшийся в мою жизнь в тот вечер, круто развернул лодку, в которой я плыл, тем самым спас меня от падения в водоворот.