Момент ее боли

      Мрачные коридоры некогда величественного особняка. Влажность стен и запах крови, что сопровождали глухие вопли пленников в подземелье.       Высокая, чёрная тень плавно плыла в сторону большого зала, ступая босиком, под шорохи огромной рептилии.       Снова собрание, под оглушающую тишину и шипящие ноты завораживающего голоса. Кровавые глаза медленно скользили по лицу каждого, кто сидел за столом, опустив в страхе голову. Кроме подвешенной в воздухе пленницы, чьи огромные глаза с ужасом следили за бледно-серыми, костлявыми руками тёмного волшебника. Его подчёркнуто медленные движения, как у дирижёра, гипнотизировали своей элегантностью и зловещей грациозностью.       Вот каким было это зло.       Когда все вопросы были решены и на лицах Пожирателей Смерти застыло выражение страха и отвращения при звуках ломающихся костей и виде поглощаемой плоти мёртвого тела, тяжёлые двери резко раскрылись заклинанием. Худой, угловатый мужчина втащил пленницу с тёмным мешком на голове.       — Прошу прощения, что задержался! — Амикус Кэрроу подтолкнул девчонку вперёд, и она со всхлипом упала на колени. Школьная форма с эмблемой Гриффиндора: без мантии, только юбка и белая блузка с галстуком.       Директор школы Северус Снейп медленно встал, узнавая пламенеющие локоны, что торчали из-под мешка.       — Эта мерзавка проникла в кабинет директора и выискивала что-то! — Кэрроу палочкой освободил голову пленницы.       Бледное лицо в обрамлении тяжёлых, медных волос, тёмно-янтарные глаза без слёз. Девушка не поднимала головы, прекрасно зная всех присутствующих.       — А-а-а… Эта та предательница крови, посмевшая помешать нам в Министерстве! — проговорила низким голосом темноволосая женщина. — Младшая из рода Уизли.       Чёрные кудри качнулись в воздухе вслед за своей хозяйкой. Крючковатые пальцы больно впились в пожар на затылке, открывая лицо Джинни.       — Мерзкая грязь… — палочка волшебницы была готова прорезать плоть молодого лица.       — Белла, — тихое шипение вновь вернуло атмосферу тягучего ужаса.       Девушка продолжала сидеть на полу на коленях, опустив голову, её руки не были связаны. Она не делала попыток сбежать, принимая судьбоносную встречу, о которой знала.       Как и обо всех событиях, что произошли и должны будут произойти.       Проклятие рода по материнской линии, усиленное действиями крестража в простой на первый взгляд маггловской тетради. Джинни Уизли была странной: молчащей с живыми людьми и говорящей с ушедшими. Кричащей истошно среди ночи и пугающейся кошмаров будущего, что раскрывались ей… Но страшнее всего для неё было отсутствие интереса и понимания со стороны близких людей. Семейство рыжеволосых волшебников привычно было занято своими делами, не задумываясь даже, что под их кровом происходит становление нового провидца и медиума.       Джинни шире раскрыла глаза, видя бледно-серые стопы мужских ног, совсем близко. Рядом с собой. Медноволосая голова поднялась вверх, сталкиваясь взглядом с неземными глазами — взрывами красных гигантов в космосе       Настойчивый стук палочки по бедру был единственным звуком в большом зале. Мгновение истины, принятие смерти как неизбежности. Лишь одно утешение и надежда билась в молодом теле: полотно забвения накроет её внезапно и тихо. Гладкое, бледное лицо прорезало подобие ухмылки.       Он узнал её.       — Люциус, — обратился Волан-де-Морт к аристократу. — Это ей ты подсунул мой дневник?       Вздрогнувший волшебник с некогда роскошными светлыми локонами нерешительно поднялся из-за стола.       — Д-д-да, мой Лорд.       Змеиное лицо снова обратилось к сидевшей у ног девушке.       — Что ж… Пора познакомиться со своим ужасом в реальности, малышка Джиневра, — в сложном сочетании тихим шипением сплелись издёвка и угроза.       Под гогот и смешки приспешников тёмного волшебника, девушка приняла решение. Не показывать боли и умереть быстро.       Ножки в светлых гольфах подняли невысокое тело. Она медленно вставала, не отступая ни на шаг, зная, что не должна закричать… Никогда!       Они стояли в опасной близости, когда можно уловить дыхание друг друга и увидеть мельчайшие детали лица напротив. Так и сделала Джинни. Её глаза медленно поднимались вверх, впитывая в себя образ грозного Тёмного Лорда. Начиная от голых стоп, сменяясь очертаниями худых, жилистых ног, длинных, тонких пальцев, оголённого кусочка груди с шеей и, наконец, заканчивая идеально гладким лицом бледно-серого цвета.       Девушка позволила себе попытаться найти в нём своего дорогого слизеринского принца. Более жадным взглядом, она обвела тонкие губы, высокие скулы и глаза. Мерлин, эти невероятные глаза, в которых тонет сердце и душа…       Один шаг вперёд маленьких ножек… ближе к нему, к своей погибели.       От непростительного заклинания её отделял лишь интерес, промелькнувший в кровавом мареве, а потом…       — Здравствуй, Том, — она чуть наклонила голову на бок, посылая лёгкую улыбку. Нежную, кроткую и оттого столь очаровательную. Улыбка, предназначенная смерти.       Волшебник неотрывно смотрел в её тёплые глаза, потом охватил взглядом всё лицо. Вот так. Просто «здравствуй», просто «Том». Словно не было тех лет разлуки. Бледные пальцы сжали древко палочки.       — Как ты поживаешь? — снова мягкий, мелодичный девичий голос, проходящий невесомой лаской по мёртвой тишине вокруг них, окутывая музыкой его острый слух.       — Круцио!       Звук упавшего тела нарушил волшебство и безумство этой нежности. Медные локоны красиво разметались на холодных плитах пола, глаза расширились, а губы… Словно розовые створки лепестков раскрылись с резким и протяжным вскриком, больше похожим на стон, что намекал на томящуюся сладость разгорячённой плоти.       Бледная рука вытянулась вперёд, а ладонь прокручивала палочку, усиливая пыточное заклинание. Напрасно, надо было остановиться и просто осветить комнату зелёным светом. Но почему тогда Лорд продолжал, смотря на изогнутую длинную шею?       Теперь её глаза закатились с резким выдохом, корпус тела выгнулся дугой, неосознанно демонстрируя уже сформированную, пышную грудь, острые вершины которой проступали сквозь тонкое бельё и ткань рубашки. Руки раскинулись в стороны, словно в распятии. Ногти царапали пол, а левая нога дёрнулась вверх, сгибаясь в коленном суставе. Тут неожиданно подол юбки задрался, открывая взору девственное, молочно-белое бедро. Словно это была не пытка, а невидимый любовник овладевал молодым телом в исступлении и вожделении. Именно это пришло в голову озадаченного Лорда. Рука державшая палочку дёрнулась, убирая силу пытки.       Нет… невозможно.       Быстрая, огненная волна прожгла мышцы ног, хлыстами ранила рёбра и бока, концентрируясь в одном месте. Там, где этого просто не должно было быть.       Жар оживших мышц молнией ударил в голову, усиливая звуки девичьего стона в сознании. Её исполнение его «Круциатуса» было необычным, удивительным и прекрасным… Безволосая голова мужчины повернулась, бегло оглядывая каждого из своих соратников. Легиллименция была не нужна, чтобы понять его мысли по расширенным зрачкам, сбитому, шумному дыханию и напряжению, отразившемуся на лице от упоённого созерцания медноволосой пленницы.       Испытывая ярость на самого себя, Волан-де-Морт уже раскрыл рот, чтобы произнести заветное «Авада Кедавра», как его остановил новый стон, новый изгиб её тела и низкий, охрипший голос, вещавший предначертанное:       — Рождённый на исходе седьмого месяца перестанет быть равным Тёмному Лорду, когда примет жертву чёрного человека и озарит себя светом новой жизни…       Ноги девушки импульсивно дёрнулись, и юбка задралась сильнее, теперь обнажая тонкую ткань белья.       — Он падёт в объятия смерти, если рука тёмного волшебника не дрогнет дважды…       Низкий хрип перерос в протяжный и мелодичный для ушей Тёмного Лорда парселтанг. Меж тем девичий голос ласково шипел одно лишь слово:       — Крестраж, крестраж, крестраж…       Поддавшись порыву, тёмный волшебник склонился к ней, слушая спокойное дыхание бессильно уснувшей пленницы. Чертовка спала мирным, крепким сном.       Взмах тёмной мантии и невольный взгляд на оголённые бёдра. Невербальным заклинанием Волан-де-Морт опустил ткань на ноги. Он закрыл свои потемневшие глаза, испытывая жгучее неназванное чувство оттого, что кто-то другой мог увидеть эту плоть. Волшебник повернулся к своим трусливым соратникам, с улыбкой и проговорил:       — Да здравствует новое пророчество! — его кровавый взгляд обратился к директору школы. — Ответь мне, Северус, почему ты умолчал о том, что в Хогвартсе появилась новая прорицательница?       Мужчина в чёрной мантии, с чёрными глазами и волосами преклонил колени.       — Милорд, умоляю о снисхождении… я не знал, — он согнулся от шока и боли пущенного в него проклятия. — Я… лишь готовил зелье от кошмаров, чтобы… она не пугала учащихся своими криками.       — Значит, она всё-таки кричит? — не удержался от неуместного вопроса Тёмный Лорд.       — Что прикажете делать с пленницей? — вклинился в разговор Амикус Кэрроу, который быстрее всех смог скинуть с себя шок.       Волан-де-Морт бросил на него взгляд, полный ненависти.       — Я сам займусь ей, — магией левитации он поднял тело девушки. Её шея изогнулась, маня прикоснуться, или впиться зубами, вспарывая тёплую плоть.       Бледные, тонкие пальцы невесомо скользили вдоль молодого тела, ощущая тепло, а губы раскрылись, шипя на парселтанге:       — Я принимаю свою судьбу, малышка Джинни… Судьбу, связанную с тобой.       Она — его квинтэссенция, его Грааль, который он захочет испить до дна, его новая возможность…       Его новый путь.