Момент ее боли

      Джинни проснулась с криками от увиденного. Где-то на задворках её одурманенного сном сознания, мелькали образы огромной змеи, впивающейся в шею черноволосого мужчины. Он дёргал руками, поднимая вверх ладони, сдаваясь на милость шипящему монстру…       Холодный пот каплей стекал с правого виска, пока девушка преодолевала дрожь от нового кошмара.       Будущее было всегда для Джинни чем-то мрачным и тяжёлым. Судьбоносные моменты, окружённые тенями и шёпотом ушедших за грань…       Девица глубоко дышала в сумраке небольшой комнаты. Лишь маленькое окно с решёткой пропускало тонкие лучи света. В камине догорала скудная горстка дров, а тонкий матрас на жёсткой кровати со старым покрывалом едва согревали. Рядом стоял стул с подгоревшей спинкой, словно этот атрибут мебели подвергался пыткам, а на нём расположились тарелка с супом и два куска хлеба.       Взгляд тёплых глаз наткнулся на открытый проход в уборную, где громко капала вода из ржавого крана.       Джинни осталась сидеть там, где с воплями проснулась. Холодные руки подняли тарелку со скудной пищей. Она была благодарна Богу, что осталась жива.       Джиневра Уизли, утратившая веру в светлое будущее и счастливый финал, обрела своё крохотное спасение. Тонкие пальцы достали из кармана юбки чётки с крестом. Дар одной из прихожанок старой церкви, куда её занесло три года назад. Тогда она хотела избавить себя от мук и агонии своего проклятия. Шёпот теней, их тоска и отчаяние… Они не желали покидать мир, в котором им больше не было места.       Не помня себя, Джинни зашла в обитель маггловских надежд и молитв. Там было так светло, просторно и тихо…       Она поняла, что у неё есть шанс… Спасение в вере и… искуплении.       Ведь её душа и тело были омыты порочной тьмой, где грань боли исчезает, уступая исступлению.       Завершив свою трапезу, Джиневра встала на колени в единственное пятно света в скромной обители и сложила руки. Мелодичный голос зазвучал в тишине, но только она слышала шёпот сотен и стоны… Но молитва продолжалась не смотря ни на что. Тонкий крестик слегка покачивался в озябших руках.       — Pater noster, qui es in caelis…*       Створка узкого окошка в двери открылась. Тёмные глаза Пожирателя Смерти уставились на неё. Морщины вокруг век сурового лица проступили сильнее. Антонин Долохов сощурился, впитывая вид прямой девичьей спины, закрытых глаз и побелевших костяшек пальцев.       — Значит, это наследие предков её рода?       Тёмный Лорд сидел в большом кресле. Возле босых ног волшебника медленно скользило тело рептилии. Большая комната была погружена во мрак, но огонь в камине горел ярким пламенем. Директор Северус Снейп стоял, преклонив одно колено, покорно опустив голову. Эта ситуация с Уизли выбила из колеи его грамотно выстроенную тактику действий. Что будет теперь, после нового пророчества, знает только Мерлин…       — Насколько мне известно, это своего рода дар, передающийся по женской линии, но в случае с мисс Уизли всё обстоит иначе…       Голос зельевара был ровен и холоден, но внутри горела буря, обжигая языками ненависти плоть несчастного.       — Поясни, Северус, — мягко протянул его имя Лорд.       Узловатые, длинные пальцы, похожие на паучьи лапы, ласково прошлись по змеиной морде.       — Возможно, дело в вашем дневнике, который явился… своего рода катализатором и усилил её…ментальные способности.       Снейп опустил глаза в пол, когда услышал шипение огромной, жуткой твари.       — Теперь у меня есть новое пророчество и мальчишка наконец умрёт, — широкая улыбка была несвойственна ему и больше походила на оскал. Его манера подчёркнуто медленно вытягивать слова действовала на нервы любого, как ледяная волна, заставляя морщиться от боли.       Нагайна резко подползла в сторону двери, которую через секунды открыл темноволосый мужчина.       — Повелитель, пленница пришла в себя, — Долохов плотоядно ухмыльнулся, предвкушая сладкие моменты пытки молодого тела девушки.       Джинни продолжала сжимать чётки, говоря слова о спасении, и с каждым вдохом ей становилось легче. Разум наполнялся покоем и очищающим светом от безумия знаний грядущего.       Джинни совсем не слышала звука отворяющейся двери, но ощутила давящие объятия тёмной магии. Но голос не замолк, и молитва продолжилась.       Шаги босых ног были неспешны, невесомы и даже где-то осторожны. Волан-де-Морт подошёл к ней ближе, пронизывая венозной кровью своего взгляда.       Всё в один миг стало в разы интересней.       Будь кто-то другой на её месте, то это помещение озарялось бы светом ярких молний, а стены вибрировали от воплей и мольбы. Но не сейчас…не с ней… После того представления в большом зале и ощущения некой эйфории, что он утратил так давно…       Тёмный Лорд не любил загадки, но упустить возможность раскрыть природу неизвестного он всё же не мог. Слушая её латынь и наблюдая за выражением экзальтации на девичьем лице, волшебник ухмыльнулся в презрении. Вновь эта неосознанность действительности, которая на момент вернула его в давно ушедшие воспоминания, где строгая директриса детского приюта заставляла учить отрывок из Библии.       Джинни открывала свои глаза и поднялась, её острые колени покраснели от долгого стояния на полу.       Они опять оказались друг напротив друга. И она вновь произнесла всё те же слова:       — Здравствуй, Том.       Девица не отводила глаз, хотя весь облик Тёмного Лорда точно призывал это сделать. Её смирение и спокойствие одновременно злили и волновали его. Словно в воздухе вокруг разлилось некое напряжение…       — Чистокровная предательница, уверовавшая в бога этих свиней… какая ирония.       Он наклонил голову набок.       — Но ведь ты сам раньше верил и писал так интересно об этом, — девушка продолжала смотреть на него с теплотой в глазах.       Где ужас и отвращение? Почему она позволяла себе подобное? Его глаза — взрывы сверхновых, а магия — удущающая густая тьма.       Ледяные пальцы коснулись нежной кожи шеи и почти сдавили кровоток. В полутьме её медный затылок с болью припечатылся к стене.       — Ах… — тихо выдохнула она, взявшись своими ручками за худую руку Волан-де-Морта.       — Легиллименс! — издал он в ответ. Костлявая рука сжала палочку и поднесла её к виску Джинни.       Девушка закрыла глаза, отгораживаясь от реальности, не желая этого насилия. Она погрузила себя в привычную тьму и шёпот ушедших, не подозревая, какой мощный щит смогла создать неосознанно.       Лорд вновь испытал это странное удивление. Ярость охватила всё его тело и теперь от неё не останется даже капли крови.       — Как ты смеешь противиться мне?! — бешено прошипел он, сжимая пальцы сильнее. Он буквально вжал её тело в стену, чувствуя исходящее тёпло и запах. Такое живое, яркое и… острое.       — Зачем ты так… поступаешь… ведь м-можно просто попросить, — её голос охрип, но слёз на глазах не было.       Волшебник резко отпустил тонкую шею. Его тело чуть дернулось, словно испытало удар током. Она откашлялась, громко поглощая необходимый воздух.       — Пожалуйста, Том, позволь мне закончить молитву и потом я всё покажу…       — Не обращайся ко мне по этому имени! — оборвал её Тёмный Лорд. В этот раз он вдавил в её шею кончик палочки. Видимо, прикасаться к ней было столь неприятно, что руки его чуть дрогнули.       Глаза Джинни раскрылись.       — А как мне называть тебя? — она была растеряна, ведь раньше он просил звать его Томом, когда ещё жил в дневнике. Для неё он даже сейчас был тем призраком из блокнота в чёрной обложке. Лорд сделал шаг к ней, оглядывая горящими глазами.       — Я — Лорд Волан-де-Морт! — тихо прошипел волшебник. — И ты, дрянь, должна знать это как никто другой.       У него возникла удивительно хорошая мысль расчленить это тёплое тело, источающее удущающе-сильный аромат лаванды.       — Волан-де-Морт, — спокойно протянула она.       Может быть, дело было в тембре девичьего голоса, в котором не было дрожи и визга. Лишь ласка и некая теплота… но позвонки мужчины словно облили тягучим медом.       — Мне нужно молиться, чтобы искупить свой грех, — нечаянно вырвалось из её уст.       Джинни решила нарушить этот странный момент интимности. Магия окружала её и грозила затопить, но только теперь хотелось нырнуть в дьявольское желание своей проклятой сути. Палочка сильнее впилась в плоть, а из пустоты возникло большое кресло.       — И в чём твой грех, малышка Джинни? — Лорду было любопытно и странно. Эта девчонка умудрилась противостоять ему, не дав пробить ментальный щит своего разума.       — Я отвечу это только священнику на исповеди, — она прижала чётки к груди. Оскалившись, тёмный маг резко приблизил своё лицо к ней.       — Что ж, тогда давай я приведу к тебе эту мразь в рясе и буду медленно рвать его на куски, чтобы ты смотрела? — он шипел более резко и отрывисто, почти с наслаждением упиваясь испугом гриффиндорки. Её губы раскрылись со всхлипом, а рука сильнее сжала бусины.       — Не надо, пожалуйста я… я скажу, — она смиренно опустила глаза.       Лорд прекрасно видел в темноте. Его кровавый взгляд не упустил деталей бледности девичьего лица, переходящей в стыдливый румянец.       — Так в чём твой грех, Джиневра?       Почему его интересует это? Зачем он так яро пытается узнать позор её жизни? Но правду скрывать нет смысла, ведь она всегда была искренна с ним… с Томом и теперь Волан-де-Мортом.       — Мой… грех… в порочном желании моей плоти, — прошептала она с закрытыми глазами.       Добить до конца или нет? Какой зелёный птенец не страдает этим пороком буйных гормонов? Малолетние глупцы, ведомые инстинктом животного порыва. Самая тупая и скучная жертва…       Но только он, Лорд Волан-де-Морт никогда не признавал в себе низменных порывов бренного тела. Только холодный разум и сила, что источалась на кончиках пальцев и палочки. Он давно усмирил в себе этот смертный удел… до момента той откровенной пытки на собрании. Но жажда новой изощрённой издёвки билась в его худом, высоком теле. Словно он надеялся найти оправдание этой своей слабости. Волшебник вновь приблизил себя к ней, ухмыляясь тонкими губами.       — Что за желание и почему лишь одно?       Мужчина ожидал смущения и причитаний напару со жгучей ненавистью, что дало бы толчок к дальнейшему мучению неугодной девчонки.       Но вместо этой стандартной эмоциональной какафонии пришла… просьба. Мольба и теплота янтаря её глаз смешивались в ударную волну… просьбы о прощении. Ручки прижались к груди сильнее и девичье тело задрожало.       — Желание агонии… и боли, что несёшь лишь ты…       Джинни не увидела, как потемнело марево крови, потому что палочка резко толкнула её заклинанием в кресло.       — Круцио!       На этот раз он прокручивал ладонью быстрее и сильнее, желая завернуть в спираль это молодое тело. Что за безумие и извращённая низость? Агонию нельзя желать, но почему волшебник замер, видя дугу корпуса этого тела, слыша сдавленный стон и раскрытые губы.       Её глаза опять закатились, внутри словно сворачивались, а потом вновь растягивались сосуды. Непростительное заклинание не мучало, а побуждало… Выгнуться ещё, ухватиться за подлокотники, а ноги раздвинуть в стороны.       Она резко выдохнула с хриплым стоном. Её грех овладел всей сутью, накрывая тело жарким диссонансом боли и вожделения.       — П-пресвятая Бого-о-ородица… — успела взмолиться Джинни.       Но всё так же резко оборвалось. Магией Тёмный Лорд опустил кресло так, чтобы встать между её ногами и наклониться. Нахмурив безволосые брови, он увидел… испарину на её лице, нижнюю губу, искусанную в кровь, а на щеках и шее красные пятна. Девица рвано дышала, на лице застыла… мука? Его демонические глаза опустились вниз, к оголённым бёдрам и рукам, что с силой сжимали ткань юбки, но не это вынудило его его резко вдохнуть. Её таз медленно двигался, будто в танце обладания. Волан-де-Морт вынужден был совершить необдуманное действие: холодная ладонь невольно накрыла коленку и заскользила вверх, где температура была гораздо выше. Это была лишь проверка безумия и абсурдности происходящего. Или же нет?       В нагнетающей тишине, между всхлипами и её шумным дыханием стали отчетливо слышны влажные, скользкие звуки. Движения мужских пальцев были медленны и осторожны, но этого оказалось достаточно… Девушка замотала головой и низко вскрикнула:       — О, Том!       Удовольствие, такое больное и всеобъемлющее. Оно заполнило каждую клеточку греховным освобождением и волнами разнеслось несколько раз. Джинни обмякла с выражением счастья на лице, а Лорд почти потерял равновесие. В мгновение ока он вылетел из комнаты, где осталась пленница.       — Продолжать кормить и никого не впускать! — не было того мягкого шипения, что медленно заполняло слух каждого. Теперь это было рычание зверя и порывистое дыхание.       Волшебник впервые спешил уйти в темноту своих покоев, избавиться от лишних глаз. Он летел вперёд, не обращая внимания на свою преданную соратницу — Беллатрису Лестрейндж, — пытающуюся остановить его, взывая к неизменному объекту преклонения.       — Во-о-он! — смог только изречь его напряжённый рот.       Когда Тёмный Лорд оказался один в своих покоях, то стекла на окнах задолжали от силы магии. Мужчина усадил своё неслушающееся тело в кресло у ярко горящего камина. Он закрыл глаза, не веря в происходящее. Руки осторожно раскрыли полы мантии. Волан-де-Морт не желал смотреть вниз, он знал, что там… Левая рука коснулась этого… горячо…       Мужчина устремил потемневшие глаза на пламя, видя в нём исступление этой мерзавки. Неприкрытое и такое волнующее. Движения ускорились — долго не пришлось унижать себя этой низостью. Его голова откинулась, а челюсти сильно сжались. С резким выдохом всё произошло мучительно сильно, неконтролируемо и прекрасно. Пару секунд ещё длились последние содрогания тела великого тёмного волшебника.       Он был обезоружен своим же интересом и упрямством. Надо было сразу применить Аваду…       Но не теперь.