Мы любим тех, кто нас не любит, Мы губим тех, кто в нас влюблён.
Человек — самое странное существо, из существовавших на этой земле. Его логика непостижима, поступки необъяснимы, а взгляды порой настолько обманчивы, что не сразу поймёшь, где правда, а где выдуманное, напускное. Кто бы мог подумать, (да и сама она могла бы?) что невнимание, нежелание, неинтерес Лёши так заденут за живое. Чепуха. Несусветная чепуха, не стоящая сил и времени. Но жизнь, увы, умеет шутить и ставить в не совсем удобные для нас обстоятельства. Холод, внезапно возникший со стороны продюсера, вызывал приступы агрессии, недоумения и… ревности? Хотелось подойти, огреть его чем-нибудь тяжёлым, окатить ведром леденеющей воды и задать в лоб пару вопросов: чтобы точно не сбежал и не смог соврать. В голове крутилось только одно слово. Слово, от которого заходилось дыхание, немели губы и появлялась тяжесть в лёгких. Слово, сказать которое просто не поворачивался язык. «Наигрался». Женщина, к чьим ногам штабелями падали мужчины, остро ощущала нехватку глупых шуточек в свой адрес, бесконечных «случайных» касаний и совершенно «сценических» взглядов. Но признаться в этом себе означало проиграть. А Тина не проигрывает, так ведь? — Лёша… — и всё-таки догнала после съёмок. Не выдержала. Раз — сердце в пятки. — Ты что-то хотела? В этом вопросе можно было прочесть и увидеть многое, но не в этот раз. Разом навалилась усталость от идиотских подкатов молдавского коллеги, непонимание и отрицание происходящего и потребность быть слабой, быть настоящей, быть собой, со своими проблемами: глобальными и маленькими, абсолютно и полностью женскими. Два — невозможность сказать слово, невозможность дышать. Дев — чон — ка. — Да нет… Это я так, не обращай внимание. Пока. — разочарование, так плохо скрываемое, высказанное с такой обидой и горечью в голосе. — До свидания, Кароль. Три — птица со сломанными крыльями. Как там в песне Лёши поётся? «Ножом по, ножом по сердцу». Откуда же ей знать, откуда ей видеть его улыбку, адресованную уходящей спине? Глу — пыш — ка. Впервые за долгое время захотелось поплакать, как маленькой, растерянной девчонке. А он ликовал. Ликовал и радовался шансу, который подарила судьба. «Плюс один, Тина. Осталось чуть-чуть потерпеть».***
Ужасно одинокий и тоскливый вечер. «Моё одиночество — моё вдохновение». Как порой хочется отдать все песни, всю музыку, все слова кому-нибудь, чтобы не ведать всей тяжести творчества, не ощущать во сне нависший над тобой Дамоклов меч. Искусство — удел страдающих, у которых есть раны и нет кожи. Бутылка опустошилась с небывалой скоростью. Нервы оголились. Голова гудела, ничего не соображая. Картинка становилась с каждой секундой всё размытие. Взгляд фокусировался с трудом. — Зачем, зачем ты так, Лёшенька? Сначала играешься, приближаешь меня к себе, а потом исчезаешь, забирая все мысли с собой. И меня. Мозг отключился ещё пару часов назад, отказавшись соображать. Но его остатки настойчиво предлагали пьяному воображению киноленту из чёрно-белых кадров, точь-в-точь как в ретро фильме. Счастливая, смеющаяся Каменских так по-естественному, так по-тёплому говорившая о нём, выбиравшая продукты на ужин. До того домашняя, что хотелось зарыться головой в песок и быть. Не чувствовать, не жить. Просто быть. Существовать. Телефон звякнул, подавая признаки жизни. «Наверняка кто-то снова из фанатов отметил». — Чёрт. Какое-то короткое с совершенно дурацкой песней видео раз за разом мелькало на экране смартфона. Знал бы его создатель, насколько точно и безоговорочно попадёт он в цель. «Моё облачко ненаглядное». Безумные мысли прочно засели в голове, не желая уходить, не давая шанса на спасение. Тина даже не помнила, откуда появился этот номер, как и при каких обстоятельствах был осуществлён последний, а заодно и единственный, звонок месяца три назад. Пошли гудки. Долгие, невыносимые, приносящие мурашки, волнение и едва ощутимую тошноту. Один, второй, третий. Ти — ши — на. Разом осточертевшая бутылка летит на паркет, вдребезги разбиваясь на сотни кусочков. Так и она внутри. Сотни ломтиков, не соберущихся уже никогда в единое целое. Как незаконченный пазл, потерявший детали, стоявшие в центре, без которых никак, без которых весна не весна; всё не то.