***
Через проходную университета Цишань Вэнь Вэй Ина пропустили не сразу. Начальник охраны сначала долго придирчиво изучал распечатанное приглашение на собеседование, потом, не менее подозрительно, документы самого Вэй Усяня. Потом ещё звонил куда-то, уточняя, и, наконец, смирившись, пропустил юношу на территорию университета, дав в сопровождающие одного из своих подчинённых. Вэй Ина проводили в административный корпус и сдали с рук на руки секретарю ректора. Ещё недолгое ожидание в приёмной, и ему разрешили пройти в святая святых. Кабинет ректора Цишань Вэнь подавлял размерами и величием: громадное пространство, начищенный до зеркального блеска паркет, на стенах портреты всех ректоров от основателя университета до нынешнего, явно антикварная мебель драгоценного красного дерева… И сам хозяин кабинета, Вэнь Жохань, властный, уверенный в себе, жестокий. Свободное одеяние в старинном стиле, белого цвета с алым узором, то ли лучей солнца, то ли языков огня. Тяжёлая масса смоляно-чёрных, без единой серебряной нити, волос, стекала по спине чуть ли не до колен. Тёмно-карие глаза смотрели холодно и равнодушно. – Вэй Усянь…, – проронили красивые, чётко очерченные губы. – Студент университета Юньмэн Цзян… В смелости тебе не откажешь. Что же привело тебя в стены моего университета? Вэй Ин, секунду помедлив, опустился на одно колено, склонил голову и сложил руки в традиционном жесте просьбы. – Господин ректор, смиренно прошу принять меня в ученики. Я... усвоил урок.... – И какой же урок ты усвоил, щенок? – глубокий голос был полон сдержанной неприязни и… лёгкого любопытства? – Что Университет Солнца действительно подобен солнцу. Здесь лучшие из лучших. И я хочу стать тем, кто поможет увеличить Вашу славу. – Ты был отличным флейтистом, я способен признать чужой талант. – Вэнь Жохань медленно обошёл его по кругу, внимательно рассматривая. Вэй Ин физически чувствовал его взгляд. Ректор Цишань остановился перед ним и внезапно схватил за руки. Потом стиснул левую ладонь так, что юноша невольно вскрикнул: ему показалось, что когда-то раздробленные суставы пальцев на этот раз превратятся в крошку. Вэнь Жохань коротко рассмеялся и отпустил руку. – Так тебе есть что сказать на это? – У меня много талантов, – упрямо ответил Вэй Ин, смаргивая непрошеные, выступившие от боли слёзы. – Я могу танцевать. И я ненавижу скучную классику. – Хм? – Вэнь Жохань снова остановился перед ним, и Вэй Ин вздёрнул подбородок, глядя ему в глаза чуть ли не с вызовом. Сейчас он говорил правду, и готов был подтвердить это, как угодно. Неизвестно, что Вэнь Жохань высмотрел у него на лице, но, внезапно он благосклонно усмехнулся и вернулся к столу. Пробежался пальцами по клавиатуре. В ответ загудел принтер, зашелестел, выезжая, листок распечатки. – Хорошо, ты принят. – сказал ректор, ставя на лист печать и подпись. – Подойди сюда – распишись. Вэй Ин неловко поднялся на ноги, подошёл к столу и поставил свою подпись на приказе о зачислении его в университет Цишань Вэнь. Развернулся, и почти упёрся носом в грудь ректора: Вэнь Жохань вдруг оказался вплотную к нему. Вэй Ин сделал шаг назад, но при этом наткнулся на стол, и был вынужден отвести руки за спину, упереться в столешницу, что бы не опрокинуться на неё. Глаза Вэнь Жоханя были так близко, что юноша разглядел в его зрачках красноватые отсветы. – Ты принят в мой университет. – повторил ректор низким тихим голосом, от которого у Вэй Ина по спине пробежал мороз. – Но, хоть одна тень подозрения, что ты отлыниваешь… – Вэнь Жохань придвинулся ещё ближе, нависая над Усянем, подавляя его, лишая воли и выдержки. – Если ты только подумаешь о том, чтобы предать Цишань Вэнь – клянусь, я лично отрублю тебе все конечности, но при этом оставлю в живых. Ты понял? – Д-дааа, – выдохнул Вэй Ин. – Хорошо. – против ожидания, Вэнь Жохань не отпустил его, а продолжал смотреть в глаза, будто гипнотизируя. Рука легла на плечо, длинные пальцы ненавязчиво очертили линию подбородка. «Вот ведь бл*дство!» - пронеслось в голове Усяня. – «И как я должен реагировать на это?! Что, что я должен сделать?! Податься навстречу? Отпрянуть и попытаться высвободиться? Отвести глаза и покраснеть? А если он попробует меня поцеловать?! Неужели Лань Чжань был прав насчёт цены за обучение в Цишань?! Бл*ть, я не готов к такому повороту!». Стукнула, открываясь, дверь кабинета. На пороге возник секретарь со стопкой распечаток в руках. – Господин ректор, прибыли документы, которых вы ждали. Аааа…, кхм, простите, я не знал… – Ничего, Лянь Бо, мы уже… закончили. – отозвался Вень Жохань. – А теперь, убирайся…, – прошептал он Вэй Ину, неторопливо отстраняясь. И уже громко добавил, – Лянь Бо, этот юноша теперь наш студент. Поселите его на третьем этаже и обеспечьте талонами в столовую. И, да, он будет получать стипендию… Идите. Если секретарь удивился, то постарался ничем не выказать эмоций. Вей Усянь, которого ещё ощутимо потряхивало после пережитого, подхватил свою сумку, поклонился ректору, и на подгибающихся ногах побрёл за проводником, втихую благословляя Небеса за ниспосланное спасение. По дороге Лянь Бо поглядывал на него с любопытством, но вопросов не задавал. Вэй Ин представил себе, какое зрелище предстало глазам молодого человека, когда он зашёл в кабинет, и едва подавил смущённый кашель. Да и указания ректора о том, где его поселить и о стипендии тоже подбавят масла в огонь. Да уж, засветился так засветился, и в самый первый день! Как и предполагал Вэй Ин, третий этаж в корпусе этого общежития предназначался для привилегированных студентов. И больше всего это напоминало гостиницу: ковровые дорожки, подставки с цветущими растениями, отдельные комнаты на одного человека. Дверь с электронным замком. И убранство в комнате тоже не совсем вязалось с понятием общежития. Да, небольшая, но с окном во всю стену и балкончиком. Полуторная кровать с чистым, свежим, похоже вообще новым бельём. Шкаф для одежды, письменный стол, несколько стульев, электрический чайник и минимальный набор посуды. Дверь в санузел… Да, совмещённый, но, зато свой, рассчитанный на одного человека, а не один на весь этаж. Прибавить ещё тщательно подобранные по цвету обои, шторы и коврики - получалась очень уютная и приличная квартира. Оказавшись в своей, за закрытой дверью, Вэй Ин без сил сполз по стене, закрывая лицо руками. Во что он ввязался?! Разве ему по силам бороться с таким противником? На мгновение ему захотелось немедленно сбежать отсюда, но в памяти всплыло лицо Цзян Чэна с пустыми глазами и полным отсутствием желания жить, потом слёзы на щеках Лань Чжаня, свои бесплодные попытки снова начать играть на флейте… Вэй Ин сжал кулаки, чувствуя, как возвращается привычная ярость. Он сделает это! Ещё не знает как, но он обязательно уничтожит Цишань Вэнь! Даже если для этого придётся заплатить своей жизнью… или честью…***
И начались трудовые будни. Расслабляться в Цишань студентам не позволяли. Работа, работа, работа, и ещё раз, работа… Подъём в семь утра; в восемь завтрак; в девять начинались практические занятия; в час дня – обед; с двух часов дня до пяти вечера занятия по теоретическим дисциплинам; с пяти вечера до семи снова практические тренировки; в семь вечера - ужин; в десять вечера – отбой. На личные дела оставалось, в лучшем случае, чуть больше двух часов времени, да и то, вечером… – Шаг вперёд… Прогиб… Мах ногой…Поворот… Наклон… Руки не забываем! Руки работают! Выпрямились! Спину держим! Голова – поворот налево, рука – вправо… Поворот… Шаг… Прогиб… На кафедре хореографии, куда определили Вей Ина, муштровали не хуже, чем новобранцев в армии. До седьмого пота, до сбитых в кровь пальцев на ногах, до растянутых связок, до судорог в перенапряжённых мышцах, до головокружения и «мушек» перед глазами… И, если студенты опаздывали с движениями или ошибались, то рисковали получить по спине или по ногам удар бамбуковой указкой. Не до крови конечно, никто не собирался их калечить, но всё равно больно и неприятно. И не делалось разницы между тем, кем были попадавшие под раздачу: студентами из привилегированных семей, просто талантливыми ребятами, сумевшими пройти конкурс в университет, или приглашёнными от администрации Цишань. Вот такая вот демократичность. Впрочем, Вэй Ин редко становился жертвой подобной стимуляции. Ему, как ни странно, понравились занятия танцами. Балет он считал скучным и пресным, и занимался им в Юньмэне только из солидарности к Цзян Чэну. Правда, именно эти занятия сейчас буквально спасали его в плане гибкости, тренированности и выносливости. То, чему учили в Цишань не было балетом в классическом его понимании. Хотя бы потому, что студентам приходилось работать не только у «станка», но и осваивать пилон. Это был сложный сплав нескольких видов танца. И упор делался на чувственность, показную сексуальность, иногда граничащую с пошлостью. Но Вэй Ину всё равно нравилось, и он работал старательно, почти одержимо, понимая, что за ним наблюдают и следят. А значит надо показывать свою заинтересованность и лояльность. Преподаватели были им, в основном, довольны: юноша впитывал новые знания, как губка. А вот с новыми сокурсниками отношения так и не сложились. Одни ему откровенно завидовали за успехи и способности. Другие, каким-то образом, оказались в курсе истории с похищением и поломанной рукой, и считали, что он предал свой университет и родных, пойдя на поклон к Вэнь Жоханю… Да и сцена в кабинете ректора тоже не была тайной для студентов. Видимо, Лянь Бо всё-таки распустил язык, ещё и приукрасив увиденное в меру своей фантазии. А она у секретаря была, похоже, на приличном уровне, потому что шёпотом передавался слух о том, что Вей Усянь состоит в любовной связи с ректором… Вэй Ин на слухи не обращал внимание. Главное, что к нему не лезли с расспросами. От пренебрежительного отношения сокурсников он не страдал, а, скорее, пользовался возможностью больше времени посвятить отдыху. А друзья… Что ж, по крайней мере один друг у него был. И познакомились они… Интересно в общем познакомились… Вэй Ин к тому времени провёл в Цишань Вэнь около двух месяцев, но всё ещё путался в сложной системе корпусов и аудиторий. А ещё стоило винить собственную лень: ну что стоило подойти к информационному табло возле столовой и проверить, не произошло ли изменений в расписании. Такое случалось не то чтобы часто, но бывало. Преподаватели ведь тоже люди. В общем, получилось, что не только лекции переставили местами, а поменяли аудиторию на совершенно другую. Где это находится Вэй Ин помнил весьма смутно, время поджимало, опоздать на занятие и получить наказание ему не улыбалось, поэтому он быстрым шагом шёл по коридору, чертыхаясь сквозь зубы. И, проходя мимо одного помещения, услышал из-за приоткрытой двери пение. И застыл на месте, забыв обо всём на свете. Голос, чистый, глубокий, невероятно красивый. Такой, какой был у Цзян Чэна до несчастного случая. Нет, тембр был совсем другим, но звучание… Вэй Ин поддался любопытству, скользнул в дверь и оказался в маленьком вокальном классе. В противоположном конце, у окна, спиной к нему стоял юноша, почти мальчик, и пел. Пел самозабвенно, без музыки, не замечая ничего вокруг себя. Вэй Ин слушал затаив дыхание, и когда песня закончилась, не удержался от аплодисментов и возгласа: – Браво! Отличная техника! Я ещё не слышал в Цишань Вэнь ничего подобного! Певец вздрогнул, повернулся, увидел незнакомого человека, перепугано охнул, и выдавив: – Простите! - метнулся за расписную ширму, за каким-то надом поставленную здесь. Вэй Ин озадаченно потёр висок и пробормотал: – Неужто я настолько хорошо выгляжу, что при взгляде на меня он убежал от страха? Эх, ну что поделать… Коридоры здесь настолько запутанные, что я совершенно не знаю, как мне добраться до аудитории 3/2-17. Тонкая рука высунулась из-за ширмы, указывая в сторону двери и тихий голос сказал: – Там… по коридору направо, спуститься на первый этаж и через крытую галерею пройти в третий корпус. А там подняться на второй этаж и найти аудиторию номер семнадцать. – Спасибо! – Вэй Ин коротко поклонился, одновременно выражая благодарность и приветствуя. – Я - Вэй Ин, студент по переводу из университета Юньмэн Цзян. Третий курс. Ещё отзываюсь на имя Усянь. С кем имею честь говорить? Певец робко вышел из-за ширмы. Стеснительно улыбнувшись, поклонился в ответ: – Студент университета Цишань Вэнь, Вэнь Нин. Первый курс. Можно называть меня Цюнлинь…***
Нет, конечно они не стали друзьями прямо с той первой встречи. В тот раз Вэй Ин только высказал своё восхищение мастерством и голосом Вэнь Нина, и пожелание услышать его ещё раз, и желательно в большом зале на концерте. Усяню надо было бежать на лекцию. Он и так опоздал, и получил за это наказание. Но, ни одной минуты не пожалел, что остановился возле той двери и поддался любопытству. Вторично он повстречался с Вэнь Нином спустя ещё несколько недель, и тоже случайно. Возвращался из столовой после обеда и услышал голоса в конце коридора. Один, тихий и жалобный, умолял: – Отдайте! Ну, пожалуйста, отдайте! Ну что я вам сделал?! Несколько других голосов зло смеялись в ответ. Вэй Ин прибавил шагу и, повернув за угол, увидел картину часто встречающуюся в школах, колледжах, университетах, когда сильные и наглые решают поглумиться над слабыми и беззащитными. Трое здоровенных парней со смехом перебрасывали друг другу тетрадь, а четвёртый, маленький и хрупкий, со слезами метался между ними, упрашивая прекратить. Под ногами валялся выпотрошенный рюкзак, какие-то книги, ручки, блокноты и просто исписанные нотные листы. Вэй Ин не стал тратить время на разговоры; он просто дождался момента, когда тетрадь в очередной раз взлетела к потолку, оттолкнул стоявшего у него на дороге парня и, подпрыгнув, перехватил её в воздухе. Приземлился довольно удачно, ухитрившись не отбить себе ступни, спружинил, удерживая равновесие, и выпрямился. – Герои! – произнёс он, как сплюнул, и обвёл презрительным взглядом застывших в изумлении студентов. – Втроём на мелкого! Куда как смело! – парнишка, как и его обидчики, замер приоткрыв рот. Вэй Усянь узнал Вэнь Нина. – А, это ты, – улыбнулся и протянул пойманный трофей, – держи! – Слышь, ты! – выдвинулся вперёд один из обидчиков. – Ты чего лезешь, куда не просят?! Вэй Ин неторопливо задвинул маленького певца себе за спину. – Не люблю подонков. – почти дружелюбно сообщил он. – Вот, не смог пройти мимо. Хочу предупредить: если ещё раз подобное увижу – переломаю руки. – Слишком смелый ты… – процедил его оппонент. – Смотри, как бы мы тебе того, крылья-то не пообломали. – Ну, рискни здоровьем. – усмехнулся Вэй Ин. Парень зарычал и кинулся на него, замахиваясь. Усянь легко увернулся от удара, пропустил противника мимо себя, а потом поймал за руку и резко дёрнул, одновременно подставляя подножку. Парень взвыл от боли и грянулся на пол. Вэй Ин отстранился, выжидающе глядя на оставшихся двоих. Один из них дёрнулся было к нему, но второй схватил его за плечо и что-то горячо зашептал на ухо. До Вей Ина донеслись обрывки фраз: «… тот самый… ректор… Лянь Бо говорил…». Парень выдохнул, помог подняться пострадавшему товарищу и уходя, зло процедил вполголоса: – Ректорская подстилка! – Приятно познакомиться! – откликнулся Вэй Ин. – А я – Вэй Усянь. Парни скрылись за поворотом коридора и Вэй Ин облегчённо выдохнул: с тремя он бы не справился. Оглянувшись, чтобы проверить, как там мелкий, он обнаружил, что Вэнь Нин уже опустился на колени и торопливо сгребает раскиданные вещи. Юноша присел рядом, помогая, и спросил: – Часто они тебя так? Тот покачал головой: – Не очень. Только если я зазеваюсь и не сбегу. Сегодня вот не повезло… – Понятно. И заступиться за тебя, конечно, некому? Вэнь Нин пожал плечами поворачиваясь к нему. В прошлую встречу Вэй Ин слишком торопился на лекцию, а маленький певец слишком смущался: опускал глаза и прятал лицо. Теперь Вей Ин мог внимательней рассмотреть его. Невысокий, тонкий, хрупкий. Округлое лицо обрамляли чёрные волосы очень редкого оттенка. Обычно очень чёрные волосы имеют на свету синеватый оттенок. У Вэнь Нина же оттенок был глубокого красного цвета. Волосы слегка вились, и когда парнишка поворачивал голову, по прядям, казалось, проскальзывали багряные сполохи. И, почему-то Вэй Ин был уверен, что на ощупь они окажутся мягкими. (Если честно, он еле удержался от того, чтобы потрепать юношу по голове. Побоялся этим испугать или обидеть). Очаровательные ямочки на щеках. И глаза невероятного тёмно-зелёного цвета, в котором нет-нет, да проглядывала синева. Красивый. Он мог бы быть похожим на девушку, если бы не неожиданно твёрдый и прямой, истинно мужской взгляд. И это совершенно не вязалось с впечатлением прошлой встречи, когда он краснел и запинался. Похоже, в этом мальчике уживалось минимум два человека. – Я здесь один... Вэй Ин окинул недоверчивым взглядом его университетскую форму. Очень характерный покрой и расцветка, у него самого была такая же. Эта форма означала принадлежность к семье Вэнь или, как минимум, высокопоставленное положение в рамках университета. – Почему же ты не попросишь помощи у ректора или его начальника охраны? Это его прямая обязанность – защищать. Тем более, ты тоже носишь фамилию Вэнь… Вэнь Нин замотал головой: – Я слишком дальняя родня, чтобы ректор обращал на меня внимание. А Чжулю я вообще боюсь… Лучше перетерпеть… Вэй Ин хмыкнул: – Ты так боишься доставить проблемы ректору? – Не ректору. Сестре… – Сестре? Старшей? – Да, – Вэнь Нин залился краской. – Нас только двое осталось. Отец был двоюродным братом Вэнь Жоханя, когда-то давно они даже дружили… Моя Цин-цзе¹ учится на хирурга. Ей остался только год интернатуры и практика. Отец долго болел, а этим летом умер. Цин-цзе оформила на меня опекунство, но забрать к себе не смогла. Сумела только договориться с Вэнь Жоханем, чтобы меня приняли на обучение. Они собрали в рюкзак раскиданные вещи и теперь неторопливо шли в сторону лестницы. – А… мама? – спросил Вэй Ин, хотя ему и так было уже всё понятно. – Мама умерла очень давно. Я её почти не помню. Меня вырастила Цин-цзе. – И ты, конечно, ей тоже ничего не говорил. – это был не вопрос, а утверждение. – Конечно, нет. – Вэнь Нин вскинул свои невозможно-прекрасные глазищи и обезоруживающе улыбнулся. – Я не хочу доставлять сестре проблемы. Если я пожалуюсь, она обязательно всё расскажет ректору, потребует решить проблему… Вэнь Жохань, конечно, поможет, но, Цин-цзе будет считать себя должной. А я не хочу, чтобы она связывала себя долгами любого свойства из-за меня. – Понятно… – что ж, решение вполне достойное и Вэй Ин понимал и мотивы, и стремления маленького певца. Но вот смириться с несправедливостью не мог. – Ну, я не боюсь обременять свою карму, так что с проблемами, вроде сегодняшней, теперь можешь обращаться ко мне. – Я бы не хотел доставлять тебе неприятности… сверх тех, что уже… – тихо начал Вэнь Нин. – Брось! – усмехнулся Усянь. – Какие неприятности? Со мной просто побоятся связываться. Ты же слышал, как меня назвал один их этих? – Слышал… – Вэнь Нин снова покраснел. – И что ты по этому поводу думаешь? – Я этому не верю! – Ну и правильно делаешь, потому что это неправда. Просто мне выгодно, чтобы думали именно так. Много ли найдётся желающих обидеть любовника ректора? О, мы пришли что ли? – Вэй Ин огляделся. Как он и предполагал, Вэнь Нин тоже жил на третьем, привилегированном, этаже, в том же крыле, что и он сам. – Да мы, никак, соседи? – действительно, дверь возле которой остановился юноша, была почти напротив его комнаты. – Странно, что я тебя раньше не видел. – У нас разное расписание. И ты по утрам бываешь слишком сонным, чтобы смотреть по сторонам. – И то правда. – засмеялся Усянь. – Теперь буду внимательнее. Ты меня больше не стесняешься? – Нет. – Вэнь Нин улыбнулся солнечно и искренне. – Мне почему-то хорошо рядом с тобой. Спокойно… – Это отлично. Тогда бывай, малыш. – Вэй Ин всё-таки сделал то, что ему хотелось – протянул руку и потрепал его по макушке, заставив Цюнлиня смутиться. Как и ожидалось, волосы оказались мягкими и пушистыми. – Увидимся!***
Теперь они часто виделись в столовой утром и в обед, пересекались в библиотеке и после занятий. Завели в привычку заглядывать друг другу в комнату по вечерам и на выходных. Вэнь Нин тянулся к старшему товарищу, потому что с ним ему было спокойно, тепло, как он говорил. Вэй Ин же видел в юноше младшего брата и реализовал потребность о ком-то заботиться. А ещё, ему нравилось слушать, как Вэнь Нин поёт, тем более, что его самого юный певец не стеснялся, в отличии от других студентов и преподавателей (исключая, разве что, непосредственного куратора, что ставил ему голос). Потрясало то, что и музыку, и слова юноша писал сам. Вэй Ин не раз повторял, что Цюнлиня ждёт великое "звёздное" будущее, если конечно он сумеет преодолеть свою стеснительность и боязнь выступать на публике…