ТОЧКА ОТСЧЁТА

Цзян Чэн вздохнул, обнаружив, что под размышления исписал именем Лань Сичэня весь лист. Аккуратно свернул в несколько раз и положил во внутренний карман. (Скомкать и выбросить рука не поднималась). Пододвинул к себе папку с документами. Хочешь или нет, а работу делать надо. И, если не желаешь сидеть над бумагами в своём университетском кабинете, то будь добр сиди теперь здесь… Время уже близилось к полуночи, когда в двери тихонько постучали. Цзян Чэн удивлённо вскинулся: кто это может быть так поздно? Кто-то из персонала? А по какому вопросу? – Не заперто, входите! – крикнул он, аккуратно, листок к листку, укладывая документы в папку. – Простите за столь поздний визит, коллега Цзян. – услышал он мягкий бархатный голос. – Надеюсь, я не оторвал вас от важных дел? Цзян Чэн поднял голову и его брови удивлённо поползли вверх. – Господин Цзеу-цзюнь?! Нет, нет, я уже закончил на сегодня… – он сделал попытку встать из-за стола и поклониться. Лань Сичэнь движением руки остановил его. – Коллега Цзян, оставьте эти церемонии! Здесь нет других ректоров, чтобы соблюдать при них правила. Пожалуйста, не беспокойтесь. Кроме того, это я у вас в гостях, а не вы у меня. Вы позволите? – он указал на сиденье с противоположной стороны стола. – А? Да, конечно! Простите мою невежливость! Что привело вас в госпиталь так поздно? – Цзян Чэн справился с удивлением и подал гостю подушку. – Как обычно, сопровождаю брата. – улыбнулся Лань Си Чэнь, удобно располагаясь напротив него. – Да, точно. Я же видел Ханьгуан-цзюня. – кивнул Цзян Чэн. – Он сменил меня в палате Вэй Ина. Я думал, что он приехал один. – У меня были ещё дела, так что в палату брат пошёл один. Я не предполагал, что так задержусь. Думал, успею вернуться. Даже привёз вина… того самого… Вы отмечали дату с Ванцзи? Хотя из него не очень хороший компаньон для таких мероприятий. – Какую дату? – не понял Цзян Чэн. – День рождения господина Вэй. – пояснил Лань Сичэнь. – А… это… Так ведь день рождения завтра. – Завтра? – ректор Гусу выглядел сбитым с толку. – Но… Ванцзи так торопился, хотел приехать именно сегодня. У нас возникли проблемы в университете, требующие немедленного решения. Мы задержались, Ванцзи волновался, и я решил, это от того, что день рождения господина Вэй сегодня… На этот раз у него не получится пробыть здесь несколько дней. Уехать придётся уже завтра. – Вот как. – Цзян Чэну пришлось прилагать усилия, чтобы скрыть улыбку. – Наверное, Ханьгуан-цзюнь просто хотел быть в такой день у Вэй Ина с самого утра… А, то самое вино… это то, о чём я подумал? – Да, «Улыбка Императора». – Лань Сичэнь выглядел расстроенным. – Я подумал, что господину Вэй было бы приятно… знай он об этом… – Давайте его сюда. – перебил его Цзян Чэн, успевая удивиться своей наглости. – А? – Недавно било полночь. – пояснил Ваньинь. – Формально, завтра уже наступило, а значит, никто не может нам помешать выпить за день рождения Вэй Ина. Тем более, что завтра утром мне необходимо быть в университете, а потом уедете вы с братом, и возможности отметить вместе эту дату у нас больше не будет… до следующего года. – Коллега Цзян, – Лань Сичэнь прищурился, – поправьте меня, если я не прав: вы просто хотите выпить? – Хочу. – согласился Цзян Чэн. – Только не просто так, а с вами. У меня была совершенно сумасшедшая неделя, и она ещё не закончилась. И не знаю, когда закончится… Чтобы не свихнуться, мне срочно нужно разгрузить мозги. А как ещё это можно сделать лучше, чем выпить хорошего вина в хорошей компании? Лань Сичэнь улыбнулся и извлёк бутылку характерной формы с ярко-красной этикеткой и красной печатью на крышке. Цзян Чэн встал, нашёл в тумбочке чашечки и поставил на стол. Вино было прозрачным, с неповторимым ароматом и вкусом. – За молодого господина Вэй. – сказал Лань Сичэнь, поднимая свою чашечку. – Надеюсь, его состояние скоро улучшится. – Благодарю вас от имени брата за добрые слова и пожелания, господин Цзеу-цзюнь. – Цзян Чэн пригубил вино. – Коллега Цзян, – Лань Сичэнь задумчиво водил кончиками пальцев по кромке чашечки. – Я хочу попросить вас: не обращайтесь ко мне столь… официально. А то я начинаю чувствовать себя стариком. А ведь, я ненамного старше вас. Мне доставит удовольствие, если вы будете называть меня Лань Хуань. Ваньинь чуть не подавился вином. Это было так… неожиданно? Да, разница между ними не так велика, лет шесть. Но, это ведь Цзеу-цзюнь… и вдруг, так сразу Лань Хуань… Имя для круга близких людей… – Хорошо…, – медленно произнёс он, – я… постараюсь… Только, тогда уж и вы окажите ответную любезность: дорогие мне люди называют меня Цзян Чэн. – Тогда, за знакомство? – Лань Сичэнь снова налил вина. Они выпили ещё по одной, и ещё по одной, и ещё… Под вино и беседа текла неспешно. – Цзян Чэн, как дела у Цзинь Лина? – Спасибо, отлично. Кстати, Цзе… Лань Хуань, я до сих пор не поблагодарил вас за помощь в получении опеки. Если бы не ваши подсказки… – О, не стоит благодарности. Я искренне считаю, что мальчику будет лучше у вас, чем у Мэн Яо. – Не поймите меня неправильно, – серьёзно сказал Цзян Чэн, – я очень уважаю Цзинь Гуанъяо, и не стал бы настаивать на переоформлении опеки, если бы видел, что А-Лин счастлив в той семье. Если бы он воспринимал Гуанъяо и Цинь Су, как папу и маму. Или, хотя бы, если бы он был им действительно нужен. Но, Цзинь Гуанъяо ректор, у него много забот и обязанностей, и на племянника времени уже не остаётся. А Цинь Су вся в семейном бизнесе, ей Цзинь Лин был только обузой… Я видел это отношение, когда приезжал в гости. И видел, как тянется малыш ко мне… А теперь, когда у них скоро появится свой ребёнок, я боялся, что А-Лин будет им только мешать. Потому и решил его забрать. Он и Вэй Ин – это всё, что у меня осталось от семьи… – Я понимаю. – тихо ответил Лань Сичэнь. – У меня ведь тоже… брат, да дядя… А с кем Цзинь Лин остался сегодня? – С Вэнь Нином. Он всегда за ним присматривает, если я занят. Они удивительно спелись, хоть и разница в возрасте солидная. Цюнлинь с ним прекрасно управляется. Похоже, ему необходимо о ком-то заботиться, чтобы чувствовать себя нужным. Такой себе, то ли братский, то ли отцовский инстинкт. Хотя, нет. С отцовским это я погорячился – Вэнь Нин сам ещё, как ребёнок. – Молодой господин Вэнь живёт у вас в доме? – на лицо Лань Сичэня легла тень. – Почему нет? Дом большой. – равнодушно пожал плечами Цзян Чэн. – Места хватает. И мне так проще – не нужно приглашать няню, если я занят. У Вэй Ина мы дежурим по очереди. Это сегодня меня Ханьгуан-цзюнь сменил, а так я бы просидел всю ночь с ним в палате. – Цзян Чэн, а почему вы не поехали домой? – Да поздно уже было. И работы хватало. – он кивнул на папку с документами. – А здесь тихо… Всё-таки, гостевые комнаты в госпитале имеют своё преимущество даже перед гостиницей. – А чем занимается молодой господин Вэнь? – продолжал ненавязчиво интересоваться ректор Гусу. – Я правильно помню, что университет он уже закончил? – Закончил. – подтвердил Цзян Чэн, слегка недоумевая, с чего бы такой интерес. – В основном, пишет песни и музыку. У него идеальный слух и хороший голос. – Я слышал. – Лань Сичэнь разлил по чашечкам последнюю порцию вина. Голова уже немного кружилась, но сознание оставалось ясным. – Правда, это была не официальная запись, а любительская. Кажется, кто-то из студентов выкладывал в интернете… У него действительно чудесный голос. Дядя, услышав запись, выразил сожаление, что не он занимался его огранкой. Ведь большая часть славы учителя состоит из таланта ученика. – Похвала такого знаменитого Учителя, как Лань Цижэнь дорогого стоит. Цзян Чэн склонил голову, скрывая удовлетворённую улыбку. В своё время именно он не пожалел средств и времени, пригласив для Вэнь Нина в Юньмэн лучшего в стране преподавателя по вокалу. – Жаль только, что такой талант не раскрыт полностью. – задумчиво продолжал Лань Сичэнь. – Он мог бы стать знаменитым. – Я знаю. – Цзян Чэн снова пожал плечами. – Но, Вэнь Нин не хочет известности. А я не хочу на него давить. Да и, не поможет это… Вот, Вэй Ин бы… – он оборвал себя, залпом допил всё, что оставалось в чашечке и поставил её на стол. Воцарилось неловкое молчание. – Цзян Чэн, а вы слышали новость? Не Минцзюэ женится. – сообщил Лань Сичэнь, нарушая тишину. – О?! На ком?! – Мммм, если мне не изменяет память, его избранницу зовут Вэнь Цин. Кажется, это сестра Вэнь Нина? Он вам ничего не говорил? – Да, – ухмыльнулся Цзян Чэн. – И, нет, не говорил. Вот, честно, даже не знаю, порадоваться за Не Минцзюэ, или посочувствовать ему? – Что так? – полюбопытствовал Лань Сичэнь. – Я с ней не знаком, но видел фото: очень эффектная девушка. – Ага, – согласился Цзян Чэн. – Красивая. И с оооочень непростым характером. Впрочем, у ректора Цинхэ Не нрав тоже не мёд и не сахар… Думаю, им будет хорошо вместе…, если не поубивают друг друга до свадьбы. Он вспомнил один единственный раз общения с сестрой Вэнь Нина, когда Вэнь Цин приезжала в Юньмэн. Впечатления от неё остались двойственные. С одной стороны, действительно очень красивая и умная девушка, с другой стороны – ураганный темперамент, резкие суждения и принятие только одного мнения – своего. Она тогда хотела забрать Вэнь Нина, перевести учиться поближе к своему месту работы. Цзян Чэн до сих пор удивлялся, как тихому стесняшке Цюнлиню удалось противостоять её натиску и отстоять своё право обучаться там, где ему хочется. В конце концов тогда вмешался Юй Шенминг и разрулил конфликт. Цзян Чэн помнил, с какой завистью наблюдал, как старый ловелас очаровывает неприступную девицу, заставляя её сменить гнев на милость. Больше она не приезжала. Вэнь Нин сам ездил к сестре в гости, или пересекался с ней на нейтральной территории. Но, никогда не позволял ей диктовать себе, как поступать и какие принимать решения. – Как они хоть познакомились? – полюбопытствовал Цзян Чэн. – И где? – Ммммм, если мне не изменяет память, то познакомились они два года назад. Минцзюэ гулял с компанией бывших одноклассников в какой-то забегаловке. Как их туда занесло, он мне объяснить не смог. Начинали они во вполне приличном клубе, изрядно приняли на грудь, а потом их понесло на приключения. В том притоне они ввязались в драку, и Минцзюэ схлопотал бутылкой по голове. Голову разбили довольно сильно, до крови, и друзья завезли его в ближайшую больницу. Пьяный Мин-сюн - это стихийное бедствие. Он устроил скандал в приёмном покое больницы. Кажется из-за того, что требовалось выстричь кусок волос на голове, чтобы можно было нормально обработать рану. Вэнь Цин как раз была дежурным хирургом и её вызвали к буйному пациенту. Ей удалось совершить невозможное - буквально парой фраз заставить Не Минцзюэ утихомириться. Цитировать правда он их мне отказался... Но, зато надо было слышать, с каким выражением он рассказывал, как Вэнь Цин пообещала ему, что его причёска не пострадает и залысину не будет видно. И как потом собственноручно выстригала и брила на голове нужный участок и зашивала рану. Кстати, слово она сдержала и действительно ничего не было видно. По крайней мере, я видел его на следующий день после операции и ничего не заметил. А Минцзюэ влюбился... Два года за ней ухаживал и, наконец, добился от неё согласия на свадьбу. Ох, теперь я тоже буду переживать за них! – сокрушённо закончил Лань Сичэнь. – Ну, они ведь взрослые люди - разберутся. – попытался утешить его Цзян Чэн. – Не Минцзюэ, видимо, оказался достаточно настойчив, чтобы сломить неприступность Вэнь Цин. Будем надеяться, что у них всё будет хорошо. А, вы, Цзе… Лань Хуань, – спросил он, посмеиваясь, – ещё не нашли себе спутницу на пути самосовершенствования? Я слышал, Наставник Лань Цижэнь уже не раз пытался вам кого-нибудь сосватать? – Дядя… принимает слишком большое участие в моей личной жизни. – поморщился Лань Сичэнь. – Но пока мне удавалось увернуться, как от знакомств, так и от сватовства. Зато вы, Цзян Чэн… В прессе каждые пару месяцев появляются ваши фото с какой-нибудь очаровательной моделью, журналисткой или аспиранткой. И все сразу начинают говорить о безумной любви и помолвке…, пока вы не появитесь уже с другой девушкой… – Ну, вряд ли можно говорить о «безумной любви», если они так часто меняются. – усмехнулся Цзян Чэн. – У меня скверный характер, ни одна женщина не выдерживает долго. И я ещё никогда никому из них ничего не обещал… – он взглянул на Лань Сичэня, у которого сейчас было очень странное выражение лица, почти такое, как тогда в лифте, и, (не иначе как вино ударило в голову), тихо спросил, – А… вам, Лань Хуань, было бы жаль, если бы я вдруг… женился…? – Да. – уверенно, без промедления, без колебаний. – Почему? – ещё тише, почти беззвучно. Движения Цзян Чэн не заметил. Просто Лань Хуань вдруг оказался рядом. Тёплая ладонь легла на щёку, вторая опустилась на плечо. И дымчатые глаза так близко, и смотрят, будто хотят увидеть душу насквозь. Шёпот: – Вот поэтому… Его рот накрыли чужие губы... Это сон, да? Он просто заснул за документами и ничего этого сейчас нет? Или... есть? Как произошло, что они сумели преодолеть эту грань и шагнуть навстречу друг другу? Неужели, всё чего им не хватало до сих пор, это распить вместе бутылку вина, чтобы потерять голову и отпустить чувства?... Касание… касание… касание… легко, нежно, будто крыло бабочки скользнуло по чувствительной коже. Кончик языка проходит по губам, как вопрос – можно? Пустишь? И тихий выдох в ответ – да… Губы раскрываются навстречу, всё смелее и активнее отвечают на ласку, пропускают внутрь язык позволяя ему сплестись со своим, горячеют с каждой секундой, и поцелуй из нежного и невесомого превращается в страстный. Такой, о котором думалось и мечталось: глубокий, сладкий, жадный… Заставляющий сердце колотиться всё быстрее и быстрее, дурманящий сознание, заставляющий забыть о том, что лёгким нужен воздух… Они отстранились друг от друга на мгновение, чтобы вдохнуть и снова слиться, лаская, сминая податливые губы, перехватывая инициативу… Вслед за губами пришла очередь рук. Торопливо расстёгнутые пуговицы, нетерпеливо совлекаемые слои одежды, ладони, жадно скользящие по плечам и груди… Кожа к коже, чтобы ближе было некуда, пятная жаркими поцелуями глаза, скулы, губы, шею, грудь, живот… Втираясь бёдрами, чувствуя обоюдное возбуждение, заставляя судорожно выдыхать и подаваться навстречу, ближе, ещё… ещё… ещё… буквально вплавляясь друг в друга… – Ты же позволишь мне? Да? Да?! – голос Цзян Чэна хриплый и ломкий. – Пожалуйста… Я так долго этого ждал… Можно? – Дааааа… – полным страсти стоном. Голос Лань Хуаня низкий и такой же хриплый. Цзян Чэн застонал в ответ, выпрямился, устраиваясь удобнее между бёдер своей мечты, окидывая шалым жадным взглядом, лаская пальцами вход в вожделенное тело, подготавливая... Усилием воли сдерживая себя. Каждый миг промедления отзывался болью в паху. Голова кружилась, каждый вдох давался с трудом, пересохшие губы приходилось постоянно облизывать… Распалённый страстью и желанием, он пропустил момент, когда вдруг перед глазами стремительно раскрутилась багровая спираль, накрыла с головой и утащила за собой в чёрную бездну… Цзян Чэн исчез… И на его место пришёл ЗВЕРЬ…

***

Эта проблема возникла у него давно. Наверное, с того страшного дня, когда над ним, ещё почти мальчишкой, поглумились ублюдки Вэнь Чжао. Сначала это никак не проявляло себя. Потеря голоса затмила собой всё. Дальше были депрессия, отчаяние, попытки Вэй Ина вернуть его к жизни… Потом, когда он смирился с тем что никогда больше не будет петь, подключилась матушка с изматывающими тренировками, которые не оставляли сил и времени для размышлений и рефлексии. «Предательство» Вэй Ина, его возвращение и кома, падение Цишань Вэнь, гибель родителей… События, сплавившиеся в один большой непрекращающийся стресс… Память о пережитой боли и унижении, не исчезла совсем, но поблёкла, ушла в глубину, оставив холодность и отсутствие сексуального желания. Какое-то время Цзян Чэн был уверен, что остался импотентом… Потом молодость и гормоны всё-таки взяли своё. И, вот тогда и появился ЗВЕРЬ. Он врывался в сознание Цзян Чэна, когда возбуждение достигало определённой точки, вытеснял его и брал своё… Приходя в себя, Цзян Чэн только смутно помнил сплетение тел и неистовое вторжение в податливую плоть. ЗВЕРЬ никогда не обращал внимания на желание и удобство для партнёрши, он удовлетворял только себя. Цзян Чэн был очень привлекательным мужчиной. Многие женщины обращали на него внимание, пускали в ход всевозможные ухищрения, чтобы завоевать его. Буквально вешались ему на шею и из кожи вон лезли, чтобы попасть к нему в постель… Вот, только после нескольких проведённых вместе ночей они разочаровывались и разрывали отношения, объявляя молодому господину Цзян, что он эгоист и подонок, заботящийся только о своём удовольствии, что он груб, жесток и неуважителен… Впрочем, находились и такие, кого наоборот привлекала его жестокость. Но, от таких Ваньинь сам старался держаться подальше… Конечно, он знал о существовании ЗВЕРЯ, но, не находил в себе сил и решимости пройти лечение у психотерапевта, чтобы разобраться с этой проблемой. И, вот сейчас, ЗВЕРЬ почуял новую жертву и пришёл… Он взял простёртое под ним тело насухую, практически без подготовки. Игнорируя крик боли, вломился внутрь, тараня упругие мышцы, разрывая тонкие края входа. Сразу взял жёсткий темп, не обращая внимания на текущие из глаз жертвы слёзы, на закушенные до крови губы, на руки, до побелевших костяшек стискивающие попавшуюся ткань. Он – ЗВЕРЬ, ему нет дела до того, что чувствует его жертва. Его задача растоптать… унизить… заставить кричать и плакать от боли… молить о пощаде… Упиться страхом и отчаянием жертвы!.. Но, это тело сопротивлялось, не желая издавать ни звука, сжимаясь так, что причиняло боль в ответ… Каждое движение приносило боль! И это приводило ЗВЕРЯ в ярость! Бесило! Доводило до исступления! Поэтому он, рыча, расцвечивал шею и плечи жертвы болезненными укусами, до предела раздвигая его длинные ноги вбивал непокорное тело в пол, до синяков вцеплялся железными пальцами в бёдра… Терзал губы жертвы, слизывая выступавшую кровь и впитывая боль, которую дарил… Багровая пелена колыхалась перед глазами, в ушах набатом билось сердце… – Цзян… Чэн… – не слова, лишь эхо слов, наполненное болью, – по…жа…луйста… Цзян… Чэн… Собственное имя, выдохом донёсшееся до него, на миг сумело разорвать багровую завесу ярости. Всего лишь на миг, но… этого оказалось достаточно, чтобы сознание Цзян Чэна сумело вырваться из чёрного водоворота небытия. Вырваться, увидеть и ужаснуться содеянному. Ярость схлынула вместе с возбуждением. Он отшатнулся, скатился с распластанного измученного Лань Хуаня, обнял его ноги, утыкаясь лицом в колени, разрыдался громко и неудержимо: – Боги, что я наделал?! ЧТО Я НАДЕЛАЛ?!!! Прохладная рука скользнула по его щеке, длинные пальцы невесомо погладили по волосам. – Это… не твоя… вина… – едва слышно прошелестел Лань Сичэнь. – Пожалуйста… помоги… мне встать… Цзян Чэн подхватил его за плечи, помог подняться на ноги. На Лань Хуаня было страшно смотреть: тело, как избито, покрыто синяками и укусами, внутренняя сторона бёдер в крови… Он шатался, но пытался идти. – Мне… надо… в душ… – Я донесу тебя! Позволь! – Нет… – Лань Сичэнь непреклонно помотал головой. – Я… сам… – кривясь от боли и напряжения, держась за стену он сделал первый шаг. Его повело... Цзян Чэн придержал Лань Хуаня за плечи, помог дойти до душа, принёс полотенце и его одежду. Попросил: – Только не закрывайся. Мало ли что… И сел на пороге душевой в состоянии, близком к помешательству: он изнасиловал Лань Хуаня… Человека, который ему бесконечно дорог! Боги, как такое вообще могло произойти?! Он чудовище… ЧУДОВИЩЕ!!! Ему нет оправдания и нет прощения! Вода в душевой шумела долго. Цзян Чэн уже начал беспокоиться и почти решился заглянуть внутрь – а вдруг Лань Хуань потерял сознание? Но, как раз в этот момент ровный плеск сменился звуком падающих отдельных капель и шорохом ткани. Когда Лань Сичэнь вышел, он был бледен и передвигался с осторожностью, но твёрдо и уверенно. Одежда скрыла синяки и пятна на теле. О произошедшем кошмаре напоминали только искусанные губы. Лань Хуань дошёл до двери, обернулся, посмотрел на Ваньиня; дымчатые глаза замерцали, наполнились теплом. – Увидимся, Цзян Чэн… Всё в порядке… Не вини себя… – и вышел за порог. Сердце зашлось от боли и чувства вины. Цзян Чэн сполз по стене, скорчился, ловя губами воздух, обхватил себя руками за плечи и тихо завыл, раскачиваясь из стороны в сторону…