Экспедиция Москва-Нибиру

Амадеус открыл двери, впуская гостя. Сразу было понятно, что тот не в порядке, подавленность и беззащитность читались невооруженным взглядом. Он знал, что никакие утешительные слова не помогут, и распростёр руки в стороны, приглашая в объятия. Нибируанцам были не свойственны такие жесты, но Амадеус несколько лет изучал человеческую расу и знал их повадки. Глеб тот час же воспользовался приглашением и нырнул между расставленных рук, упираясь лицом в плечо. Амадеус погладил Глеба по макушке, спускаясь к затылку и шее. Он почувствовал, как тот сразу же размяк, будто бы выпуская напряжение. Между их телами пробежал электрической заряд теплой энергии. Никогда раньше ему не доводилось испытывать ничего подобного, но это казалось даже приятным. «Какое извращение» — подумал он, блокируя исходящий сигнал. Нибируанцы умели закрывать свои мысли в нужный момент, а не транслировать их наружу постоянно. Но Глеб, пока не имея данной способности, в открытую передавал эманации какой-то не понятной радости. — Только ты один понял, что мне действительно нужно, — через несколько минут Глеб оторвал голову от рубашки Амадеуса, оставляя на ней влажные следы, — тут все такие черствые. — Проходи, а то чего мы тут уже полчаса стоим в коридоре, — пригласил хозяин гостя в гостиную. — Не важно, где стоять, главное с тобой, — ответил подобревший и расчувствовавшийся Глеб. Они прошли в комнату, обставленную в черных тонах. Черный диван с напоминающей кожу обивкой, прозрачный столик из черного стекла, несколько черных мониторов, занимающих большую часть стены. Также в комнате были цветы, растущие в горшках. Розовые кистевидные плоские соцветия на дугообразно изогнутых цветоносах. Непривычно было видеть здесь живые растения. — Это мой ботанический эксперимент — орхидея Фаленопсис, — Адамедус заметил, что Глеб заинтересованно разглядывает орхидеи, — на Нибиру практически нет растительности, в ней нет необходимости. Редкие экземпляры находятся у коллекционеров или изредка выставляются в ботанических галереях. Он заботливо обошел свои владения, вытирая пыль и поправляя листики. — Да, объятия это конечно хорошо, — сказал Глеб, откинувшись на мягком диване, — но этого все же мало. Для полного восстановления мне надо более глубокое проникновение. Амадеус, закончив с поливкой цветов, присоединился к Глебу, умостившись на диване слева от него. — Жаль, что у вас тут не занимаются сексом, ты бы знал, какой можно получить кайф от сближения. Хотя нибируанцы - бесполые существа, и тебе, наверное, будет трудно представить. — Любовью, кстати, можно заниматься не только с помощью репродуктивных органов, — отметил Амадеус, — и вообще не касаясь друг друга физически. — Это тантра там всякая, да? — Тантра — намного примитивней того, о чем я говорю. Ведь секс это далеко не просто фрикции и трение половых органов. Он прежде всего в голове. То, что люди представляют, возникшие образы, фантазии и т.д. — Может уже прекратишь говорить и покажешь на деле? — Глеб в предвкушении закрыл глаза, ожидая чего-то невероятного. — Если тебе будет так привычней, я могу выпустить щупальца. Но все равно все будет происходить не в реальности, а в сознании. Хотя это в какой-то степени есть реальность. — Нет, давай делать по-твоему. — Возьми меня за руку, так будет лучше проходить энергия. Глеб взял руку Амадеуса в свою, сжав пальцы. Сразу же почувствовал исходящее от руки приятное тепло и лёгкую вибрацию в теле. Внутри заплясали яркие цветные искры. Перед глазами проплыли ожившие картинки, принимая форму самых желанных фантазий. Разряд. Разряд. Вспышка. Свет. Разряд. Их энергии смешивались, кружась в безумном танце. Они были бесконечно близки, не осталось ни преград, ни расстояний. То, что составляло метафору в яви, стало реальностью. Он обладал Амадеусом без остатка, а сам же свою очередь полностью принадлежал ему. Он не знал сколько прошло времени - то ли несколько минут или часов, то ли пронеслось несколько жизней. Казалось, он попал в Безвременность, где время настолько замедляется, что перестает существовать. Через пару секунд или две тысячи эонов лет Глеб испытал свой самый мощный в жизни оргазм. Если это конечно можно было назвать оргазмом, это как сравнивать древнюю палку-копалку неандеральцев с современной электронной сельхозтехникой. Чувство безграничного блаженства и ни с чем несравнимого счастья завладело им. Не хотелось ни шевелиться, ни что-то делать, а просто лежать так вечно, умирая от любовной неги. На удивление после завершения не было усталости и опустошённости. — Обычно после секса совсем нет сил, и хочется спать. А сейчас я полон задора и готов горы свернуть. — Это потому что мы не выплёскивали энергию наружу вместе с семенной жидкостью, как ты привык делать, а обменялась ею. — Ты наверно сейчас себя херовенько чувствуешь, после такого неравноценного обмена? — Я пока не понимаю, это что-то новое, непривычное для меня. Но я рад, что тебе значительно лучше, — он притянул Глеба ближе к себе, обняв за плечи. Тот в ответ прикоснулся губами, целуя нового друга. — Спасибо тебе, это лучшее что у меня было. Высшее явление любви. Амадеусу стало очень приятно от этих слов и он ответил на поцелуй, позволяя Глебу проникнуть языком в рот. — Не поверишь, я никогда так не целовался, - разоткровенничался Амадеус. — Не верю, у тебя так хорошо получается, будто бы ты сто лет практиковался. Амадеус засмеялся и расстёгивая ворот на рубашке приник к шее Глеба, проводя влажными губами по коже и легонько прикусывая. Глеб задрал голову, открывая для любви больше пространства. Потом вовсе скинул мешающую одежду, после чего повторил процедуру оголения и с Амадеусом. Теперь ничего не мешало их телам соприкасаться. Они легли на диван и сплелись в объятиях. — Ты такой нежный. Мне почему-то хочется сказать, что я хочу тебя. Хотя я и не понимаю смысла этой фразы. — Я тебе сейчас покажу, — ответил Глеб, продолжая целовать нибируанца.

***

— Ты слишком возбуждён. В тебе так еще много человеческого. Глебу стало стыдно, но он ничего не мог с собой поделать. Как он не старался убить в себе эти проклятые людские проявления, но природа и гены сильнее. Неужели и тут он будет чувствовать себя чужим? Надежда вернуться на родину всегда грела душу, казалось, что на Земле он очутился по ошибке. А вот теперь, когда удалось иммигрировать на Нибиру, он все равно несчастен и чувствует себя не таким, как все. Наполовину дурная кровь течёт в его жилах. — А где тут можно сделать переливание крови? — стараясь скрыть волнение от внезапно пришедшего в голову решения, поинтересовался Глеб. —А ты что, снова заболел? — обеспокоено посмотрел на него Амадеус, подойдя поближе, и приложив руку ко лбу, — как там у вас делается? — Это называется чувствами! — обиделся Глеб, отодвинувшись от друга. — Да не дуйся ты, — поцеловал он его в макушку, в ответ на что рот Глеба растянулся в улыбке, — как же легко ты на все реагируешь, такой эмоциональный. — Теперь понимаешь, почему я хочу к врачу? — Но это твоя природа, твоя суть. — От этого вдвойне тяжелее. Иногда мне повеситься хочется от переполняющих чувств, хоть я и понимаю, что здесь это невозможно. — Не грусти, малыш! Иди сюда, — он похлопал ладошкой по диванчику рядом с местом, где сидел, — давай я тебя обниму. Глеб незамедлительно послушался, как ласковый котёнок прижался к Амадеусу, упираясь носом в шею. — Все будет хорошо, — он гладил Глеба по макушке, пальцами расчесывая мягкую, успевшую отрасти за время пребывания тут, шевелюру. Отросшие волосы закручивались в забавные кудряшки, и Амадеус играл с ними, наматывая на палец, — я знаю как тебе помочь. — Но ты же не можешь быть все время рядом и в случае чего успокоить. Мне все равно придется выходить в жёсткий мир, и один на один испытывать на себе всю его жестокость. Ох, если бы я только мог меньше чувствовать! — Есть один способ, — он достал из кармана сиреневую круглую таблетку, — она позволит тебе переместить фокус с эмоций на сознание, то есть из сердца в голову, говоря человеческим языком. — Это наркотик? — засомневавшись, спросил Глеб. Он помнил все прелести наркотической зависимости из недавней земной жизни. — Это химическое соединение, 5-МеО-DMT*. Это молекула вещества, которая образуется в головном мозге нибируанца естественным путем. У землянина это вещество вырабатывается при смерти. Если что, зависимости не вызывает, — ответив на его немой вопрос. Глеб снова забыл, что тут невозможно ничего скрыть, собеседник считывает весь мыслеобраз, а не только речь. — А ты правда меня любишь? — он заглянул в глаза нибируанцу. — Ты же знаешь, я люблю всех и всё вокруг, но не испытываю эмоциональной привязанности. Это другая любовь. Не как у вас на Земле. —Ну, я имею в виду меня больше всех остальных? — Да… видишь, я только с тобой занимаюсь сексом, — ответил он. —А мой отец… биологический… как так случилось, что он полюбил земную женщину? — Вирус. В чужой среде иммунитет ослаблен, вот и подхватил. — А ты тоже можешь заразиться? — Ну, даже если и так, есть вакцины, и в случае чего я немедленно вылечусь. — А если не принимать лечение, то умрешь? — не прекращал Глеб расспросов. — Не знаю. Но любить — очень больно. Проглотив цветную таблетку, Глеб сразу же почувствовал себя лучше. Точнее можно было сказать, что исчезли все чувства. Фокус переместился в голову, и остались лишь мысли. Как известно, мозг не имеет нервных окончаний и не может испытывать боли. — Хм, а так гораздо спокойнее. Как будто закинулся пачкой антидепрессантов, но без побочных эффектов. И мысли стали более ясные, а не затуманенные. Не испытывая никаких чувств, у Глеба испарилась и обида на брата. Он подумал, что тот наверняка волнуется, узнав, что он покинул планету. Надо дать ему какую-то весточку, связавшись с ним. Но все каналы связей с Землёй остались на уничтоженном аннунаками корабле. Мозг работал непривычно отчетливо и быстро, и прикинул несколько вариантов отправки сообщений. Глеб видел, как нибируанцы общались с представителями инопланетных рас, посылая специальный сигнал в частотном диапазоне сверхдлинных волн. Но на Земле человечество не воспринимало данный диапазон, просто не слыша его**. Но если бы Вадик хотя бы знал, что поступает сигнал, он бы смог его расшифровать. Но как он поймёт? Он только и может, что воспринимать сигналы «Вагинальной поэтики»***. Мозг напряжённо работал, перебирая возможные варианты. Можно ещё конечно было передать послание через представителей ящеров, имеющих подходящий диапазон восприятия. Но не хотелось посвящать их в личные дела. Да и профессору с Алесей тоже надо дать весточку о себе, они вложили столько сил и самое главное душу. Он вспомнил, что имел знакомого рептилоида, маскирующегося в человеческом теле, и хоть они уже много лет не общались, все же решил связаться с Землей через него. Амадеус говорил, что Нибиру — планета более высшего порядка, по сравнению с Землей. Голубая планетка находится посередине среди других планет Солнечной системы, то есть равноудалённой от так называемого рая и ада. Поэтому, как бы люди не стремились избегать пиздеца, он все равно их настигнет. Придумав вакцину от рака и спида, на них обрушится новый вирус, ещё более страшный. Решив проблему с голодом, население истощило все природные ресурсы. Залатав одну дыру, в другом месте появляется ещё одна, более глубокая. Как бы ни было хорошо, всегда есть какое-то «но». И как бы человечество не старалась и не боролась, их борьба напоминает лишь мышиную возню в куче навоза. Поразительно, как изменилось его сознания от нескольких кристалликов порошка. Молекула меняющее сознание за несколько минут сделал то, с чем не справился ни один психотерапевт и ни одно земное лекарство. Кажется, только сейчас он начал видеть вещи такими, какими они являются, без примеси личного восприятия, отпечатков прошлого опыта, чувств обиды, ревности или зависти. Он мог объяснить поступок любого живого существа, понять мотивацию их действия, не испытывая при этом сопротивления и желания что-то изменить.