Не выключай свет

Арсений аккуратно целовал её в закрытые веки, касался трепещущихся ресниц, смотрел в её светящиеся искренностью глаза и думал, что его взгляд полон нежности, которая вот-вот прольётся наружу слезами счастья. Его руки гладили её грудь, узкую талию, некрепко сжимали худые бёдра, а пальцы оставляли сладко-розовые отметины там, где никто не увидит, и он думал, что его собственное тело так же, как и раньше, желает близости только с красивой и молодой Фроловой, чей каждый сантиметр кожи был выучен наизусть. Арсений целовал её нежную кожу, касался губами самых чувствительных участков тела и уверял себя, что до сих пор любит Оксану той горячей, но уже осознанной любовью, которая рано или поздно должна привести к долгожданной свадьбе. Он оставлял засосы, нежно терзал мягкую кожу, и всё ещё надеялся, что всё, о чём он желает, — это каждый вечер запускать пальцы в шелковистые длинные волосы, вдыхать их приятный аромат и моментально забывать обо всём на свете. Ещё когда-то Арс внушил себе, что будет любить Оксану вечно и ничто не способно помешать их совместному счастью. Подумаешь, судьба распорядилась так, что их родственные души всё ещё где-то там, далеко, не рядом с ними. Это чепуха, когда ты находишь любовь всей своей жизни в искрящихся глазах напротив. Но он не мог подумать, что именно в этот миг, когда его чувства к Фроловой вновь загорелись нежным пламенем, в его жизни наступил переломный момент. *** Утренние лучи солнца мягко упали на спящие лица. Арсений медленно открыл глаза, поморщившись от надоедливого света в столь ранний час, и привстал. Рядом тихо-тихо сопела Окс, и тонкая ниточка слюны свисала с пухлых губ. Свет озарил её шею, плечи, и отметины от зубов на её бледной коже заблестели и стали ещё ярче. Это были не следы бездумной, животной страсти, это были доказательства чего-то нежного, и этой нежности было неимоверно много скрыто под большим одеялом. Арс поцеловал Фролову в щёку и встал с кровати, сладко потянувшись и принявшись искать свои трусы, откинутые подальше от постели. Умывшись, он пошёл на кухню делать совместный завтрак: кофе и самодельные блинчики. И если кофе получился отменным (Арсений очень старался приготовить вкусный растворимый кофе), то с блинами пришлось не только повозиться, но и выкинуть их большую часть, потому что Попов никогда особо не готовил. Зато когда Оксана, сонная, но довольная, в большой футболке Арса, заглянула на кухню, на столе её ждал полноценный завтрак. Особенно Арсений гордился сделанным кофе, который, впрочем, и испортить было очень сложно. — Не объяснишь мне, что это такое? — вдруг серьёзно спросила Фролова, приспустив рукав футболки и оголив изящное плечо, испещрённое засосами. Но Арс видел, как девушка светилась изнутри, когда изъясняла эти свои надуманные претензии. — Не ты ли сама просила меня об этом всю ночь? Да ещё так громко? — усмехнулся он, задиристо поиграв бровью. Оксана моментально залилась краской и молча топнула ногой, после чего засмеялась и подбежала к Арсу с объятиями. Они сели завтракать, сопровождая трапезу милым общением. Сначала Арсений рассказывал о том, как боролся со сковородкой, когда жарил блины, потом — какие странные сны ему стали сниться в последнее время. Их нельзя было назвать кошмарами, но каждый из них был по-своему тревожным и заставлял долго-долго думать об этом. Оксана успокоила Попова тем, что сны нереальны и никогда не воплотятся в жизнь, и стала рассказывать о том, какие она нашла красивые рубашки в одном интернет-магазине. Конечно, Арс ни черта не понимал, но довольствовался тем, что знает, что такое «рубашка». Неожиданно завибрировал телефон. Попов, продолжая с улыбкой слушать собеседницу, потянулся к своему телефону и посмотрел, что там пришло за уведомление. Это было сообщение от Иры. «Ну что, как там фотки?)» Оксана замолчала, наблюдая за тем, как Арс неуместно долго смотрит в экран телефона, даже не печатая, а просто над чем-то размышляя. — Кто написал? — поинтересовалась Окс, сделав глоток тёплого кофе с молоком. — А, да Серёжа, — с небольшим промедлением ответил Арсений и отложил телефон в сторону. — Всё никак не угомонится со своей игрой. Спрашивает, не хочу ли я обменять что-нибудь на игрушечную машинку. — Так может дашь ему что-нибудь взамен? Поможешь, — улыбнулась Фролова, макнув кончик подгоревшего блина в сметану. Хорошо, что Арс не обратил на это внимание, иначе бы этот чёрный невкусный уголёк надолго засел в его голове с саркастической окантовкой «какой ты молодец». — Думаю, это было бы нечестно. Он и так мог бы достичь цели только при помощи своих знакомых. А так — есть к чему стремиться. Да, Арсений был по-своему жесток, но у него были на то причины, причём не самые безрассудные. Дело в том, что его близкий друг, Серёжа Матвиенко, не так давно загорелся необычной идеей постепенного обмена вещей: ты отдаёшь что-то своё и взамен получаешь другое, возможно, чуть более дорогое. Таким образом он хотел доказать, что, начиная с мелочей, можно достигнуть огромных успехов, если прикладывать к этому максимум усилий. А начинал он с обыкновенной красной скрепки. Казалось бы, такое глупое дело, но у Серёжи уже намечался очевидный прогресс: сейчас на руках у него уже была игрушечная машина, не самая дешёвая. И когда-то Арс уже обменял у Матвиенко кружку на пуховое одеяло. После чего Серёжа попросил больше не соглашаться ни на какой обмен, какое бы разочарование в этом плане его не постигло, потому что он хотел сделать всё по справедливости. А вообще — Арс соврал, ведь писал ему далеко не Серёжа. Но ведь это всё ради Оксаны, не так ли? Поднявшись, Попов поцеловал Окс в лоб и направился в спальню, оставив грязную после своей готовки посуду. Вечно влюблённый романтик быстро уступил место небрежному реалисту. Где-то в углу комнаты была найдена неаккуратно брошенная вчера сумка с фотоаппаратом, который Арс незамедлительно достал и положил на стол, подключив к компьютеру. Вспомнив про сообщение, он быстро напечатал ответ Ире: «Сейчас вот буду обрабатывать. Как сделаю — скину)» А потом почему-то задумался и долго смотрел в экран телефона, размышляя, как лучше написать. «Как там Антон? Я его не сильно обидел?» Ровно на одну ночь забыв об этом светлом лучике, Попов не мог отделаться от мыслей о нём весь последующий день. Когда он наконец сел за компьютер и стал просматривать получившиеся фотографии, неприлично большое количество времени у него уходило на то, чтобы рассмотреть Шастуна, который будто затмевал собой довольную и яркую Иру. Казалось бы, весь спектр эмоций человека скапливается в его глазах, во взгляде. Но вместо этого у Антона вся чувственность была рассредоточена по телу: в движениях рук, в губах, впалых щеках, в положении ног, даже в изгибе пальцев. Везде по чуть-чуть, но в совокупности это представляло собой милое очарование. Словно касаешься взглядом каждого участка его тела и собираешь искорки, из которых потом создаёшь целую вселенную. Так делал и Арс, бесстыдно разглядывая Антона на фотографиях. Конечно, он не умел обрабатывать фотографии от слова совсем, поэтому у него в приоритете было хотя бы не испортить их. Главное — сделать вид, что на них что-то изменилось. На одной он поиграл с контрастностью, у другой — убавил яркость, на ещё одну — добавил неприметные звёздочки, а у какой-то фотографии и вовсе несильно размыл фон. В этом, собственно, и заключалась вся его так называемая «профессиональная обработка». Впрочем, Ира с Антоном ведь не знают, как выглядели фотографии до обработки, так что пусть считают, что они были просто ужасного качества. «Конечно нет. Он, кстати, хотел извиниться перед тобой и думал встретиться где-нибудь, пообщаться. Он сказал, что ты хороший парень :)» Прочитав это сообщение, Арс почему-то покрылся румянцем и улыбнулся, представляя, как Антон рассказывал свои впечатления Ире. Наверняка при этом он назвал Попова недалёким, или придурком, или недалёким придурком, но это не так волновало его как то, что Антон всё-таки был о нём хорошего мнения. Хотя почему его вообще должно беспокоить это? Ах да, ведь целью спора был всё-таки Антон. Да. Спор. Временами Арс напрочь забывал о нём. «Супер. Давайте сегодня в пять в том же кафе?» «Окей)» Буквально за час Попов отобрал самые удачные фотографии и обработал их так, как позволяли его невыдающиеся способности. Получилось действительно неплохо. Только он не торопился скидывать их Ире, потому что хотел показать их вживую при встрече (так, кстати, и косяков будет меньше видно). Скинув всё на флешку, Арс, довольный собой, переоделся в приличную одежду, выбрав удлинённую тёмно-синюю футболку и песочного цвета джоггеры, и взглянул на часы. Кафе располагалось не так далеко, поэтому, по подсчётам, выходить ещё было рано. Арсений решил забежать на кухню и чем-нибудь перекусить, ибо время уже близилось к обеду. Там он встретил Окс, которая всё это время не беспокоила Арса, окрылённая своими мыслями. Она готовила вкусный обед, и, обернувшись, чтобы посмотреть на Попова, вновь вернулась к плите. — Куда-то собираешься? — Ага. К друзьям, — пробормотал Арсений, закидывая в рот лежавшее в вазочке печенье. Ого, Арс, да ты даже не соврал! Если можно считать Иру и Антона так называемыми друзьями. — Будешь обедать? Через 10 минут будет всё готово, — мягко поинтересовалась Фролова, помешивая ложкой суп. — Не, я вечером приду и поем, — небрежно ответил Арс и плюхнулся на стул. — Сделаешь мне пару бутербродов? Окс ничего не ответила, но тут же достала всё необходимое, поставила чайник и начала резать хлеб. Через несколько минут на столе уже красовались аппетитные бутерброды и чёрный чай с сахаром. Пара обменялась поцелуями, и каждый продолжил заниматься чем-то своим: Окс — готовкой, а Арс — листанием новостной ленты в телефоне и поеданием бутеров. Такая колоссальная разница между тем, что происходило ночью, и их прохладным (именно прохладным, а не холодным) поведением в данный момент. Неужели жёсткие рамки быта всегда приводят к такому? Им обоим хотелось верить, что да, так и должно быть. Перекусив, Арсений помчал в путь. По дороге он заскочил в фотоателье и распечатал там несколько хорошеньких фотографий небольшого формата, положив их в поясную сумку. Поскольку времени теперь оставалось впритык, он не надеялся прийти раньше ребят, но и опаздывать ему не хотелось. Поэтому он перешагнул порог кафе ровно в пять часов, ни минутой позже. Довольный собой, но с небольшой отдышкой, Арс начал искать глазами Иру с Антоном. И каково же было его удивление, когда он заметил неприметный столик в самом углу кафе, за которым в одиночестве сидел Антон в тех самых злосчастных очках, прокручивая между пальцев трубочку для коктейлей. — Привет, — достаточно громко, как будто Шаст был не только слепым, произнёс Арсений, присаживаясь напротив. — Привет, Арс, — по-доброму отозвался Антон, совсем не испугавшись неожиданного прихода Попова, словно за километр чувствуя, что он вот-вот должен прийти. — А где Ира? Я думал, вы вместе придёте. — Ведь извиниться хотел я, а не она, поэтому сейчас ты видишь только меня, — ответил Шаст, и Арсению показалось, что в его фразе была горькая игра слов, из-за чего его больно кольнуло в сердце. — А за что ты хотел извиниться? Если кто и виноват, так это я. Из-за меня всё закончилось так глупо, — неловко улыбнулся Арс, наблюдая за тем, как ловко крутится трубочка в чужих руках, что были спрятаны в чересчур длинных рукавах толстовки. Подошедший официант не дал Антону ответить, перебив его своей заученной фразой: — Добрый день, что хотели бы заказать? — к счастью или нет, но сегодня была не смена Позова, поэтому их обслуживал молодой парниша, видимо подрабатывающий студент. Своим долгим молчанием Антон дал понять, что не слишком горит желанием выбирать себе что-то, поэтому весь выбор переходит на плечи Арса, который, в свою очередь, тоже решил не озвучивать заказ, а показал официанту пальцем в раскрытом меню. Паренёк кивнул и удалился, так же молча, как будто все трое хранили какой-то секрет, о котором нельзя было говорить. — На самом деле я думал, что Ира тоже придёт, поэтому распечатал некоторые фотографии… — начал было Попов, но осёкся, понимая, что из его уст это прозвучало так, будто он согласился на встречу только ради Кузнецовой. — Можешь показать их мне, — вдруг выдал Антон и чуть подался вперёд, поставив локти на стол. Арс непонимающе нахмурился, удивившись такой просьбе, но не решился что-либо ответить, уже боясь сморозить внеочередную глупость. Он просто молча расстегнул свою сумку и достал все фотографии, разложив их на столе, но пододвинул только одну, на которой был изображён сам Антон — именно в тот момент, когда он думал, что Ира с Арсом отвлеклись на какой-то весёлый разговор и на время забыли про него. На самом деле они наблюдали за Антоном, особенно Арс, в поисках удачного ракурса. На этой фотографии Шаст сидел на траве в тени большого дерева, подтянув к себе колени, и его лицо было направлено куда-то в сторону. Его поза казалась весьма зажатой, и подобная напряжённость тела говорила о внутреннем одиночестве. Несмотря на это его духовная красота просачивалась наружу, отражаясь в изящно сложенных пальцах, острых коленях, что выделялись благодаря узким джинсам, и даже в светлых прядях на лице, обхватываемых порывом ветра. Антон услышал шелест скользнувшей по поверхности стола фотографии и накрыл её сверху ладонью. Его пальцы аккуратно прошлись по ней, словно обрисовывая контур изображённого, местонахождение которого он мог лишь предполагать. Он почти с нежностью гладил эту фотографию. Арсений даже на секунду засомневался, что Антон действительно ничего не видел, а потом обратил внимание на то, что тот ни разу не опустил голову, и навсегда уверил себя в обратном. Шастун не любил фотографии, но ради Арса сделал исключение, полюбив именно ту, которую он посчитал самой достойной. — Неплохо получилось, — усмехнулся Антон. — Да, ты очень красив, — задумчиво ответил Арс, оставив свои слова двусмысленными: красив ли Шаст на этой фотографии или вообще? Щёки Антона заалели, но он, вероятно, не знал, как мило выглядит с таким румянцем, поэтому его лицо не изменилось, только уголки губ чуть дрогнули. Тем временем официант уже вернулся к их столику с заказом и волшебным образом угадал, перед кем какое блюдо поставить, после чего поспешил ретироваться. Перед Антоном оказалась изящная вазочка с апельсиновым мороженым, которое не выглядело банальным благодаря отличной подаче. Дело в том, что сам сорбет находился внутри съедобного оранжевого шара, имитирующего апельсин. Через отколотый верх можно было доставать само мороженое. — Пахнет цитрусами, очень вкусно, — с улыбкой произнёс Шастун и притронулся к маленькой ложке. — А точнее? — наклонил голову набок Арс, пристально посмотрев на собеседника. Шаст ещё какое-то время помолчал, а потом уверенно ответил: — Апельсин. Удовлетворённый ответом, Попов пододвинул вперёд свою вазочку с брусничным мороженым. Оно выглядело не так ярко, как апельсиновое мороженое, но не менее вкусно. В нежно-розовых шариках виднелись вкрапления ягод, а поверх всего лежала веточка свежей мяты. — А это что? — вновь спросил Арсений, на что Антон, практически всё время державший идеальную осанку, наклонился чуть ближе. — Это какая-то ягода. Красная. Такой ответ очень сильно удивил Попова. Откуда Антон мог знать, что значит «красный цвет»? Неужели он когда-то был зрячим, и перед его глазами до сих пор могут всплывать цветные образы? Этот вопрос очень взволновал Арсения, но он не знал, корректно ли будет спрашивать об этом. Чтобы упростить задачу, он зачерпнул немного брусничного мороженого ложкой и преподнёс ко рту Антона, легонько коснувшись холодным металлом его губ, из-за чего тот поначалу дёрнулся от неожиданности, а затем послушно открыл рот и попробовал предложенную сладость. Он расплылся в улыбке. — Брусника. — Ты знаешь, как выглядит красный? — осторожно поинтересовался Арс. — Знаю. Я знаю много из того, чего знать не должен, — двусмысленно ответил Антон с некоторой грустью в голосе и решил попробовать своё мороженое. Он взял ложку и аккуратно поднёс её к вазочке, и от столкновения по сладкой апельсиновой скорлупе поползла трещина. Арс незамедлительно помог ему и прикоснулся к его руке, чтобы направить ложку ровно в ямку с мороженым. Это прикосновение трепетом отозвалось у обоих. Попов не стал больше ничего расспрашивать по поводу прошлого Антона, посчитав, что они ещё обязательно поговорят об этом, а Шастун, в свою очередь, на весь вечер отказался от своей депрессии, прогрызшей путь до самого сердца. Они мило общались, много смеялись и почти без последствий угощали друг друга своим мороженым (если не считать испачканной щеки Арса). Когда они уже собирались расходиться, Антон хотел позвонить Кузнецовой, чтобы она встретила его и помогла беспрепятственно вернуться домой. Но Арсений наотрез отказался беспокоить Иру и сказал, что проводит Шаста хоть до двери его квартиры. Остаток пути они провели в молчании, но это безмолвие никак не напрягало их. Они просто отдыхали и наслаждались прохладой вечера, пока была возможность. Их руки больше не соприкасались, но каждый чувствовал это мгновение на своих пальцах. Попов, как и обещал, проводил Антона до подъезда, поднялся на нужный этаж и попрощался с ним уже у самой двери. Возвращался домой он в чудесном настроении. Дома его встретила не менее счастливая Окс, которая сочла радость в глазах Арсения за свою заслугу. Она лишь спросила, как там Серёжа с Димой, а больше ничего узнавать не стала, и Попов был благодарен ей за это. Заканчивать этот день ложью ему не хотелось. Они вместе вкусно поужинали и пошли смотреть какой-то бессмысленный фильм по телевизору, конечно, в обнимку. Фролова нежно гладила Арса по руке, и ему показалось, что она нарочно щекотала его, так что он нервно отдёрнул руку, посмеялся и поцеловал Оксану в лоб. Пока спустя время, уже без содействия девушки, эти ощущения не повторились. Неожиданно у Арсения зачесались руки в области предплечья, и он нетерпеливо почесал кожу в этих местах, а потом вдруг посмотрел, почему всё так чешется. И не поверил своим глазам: там, где были сплошь чёрные вены, начали проступать тёмно-зелёные полосы, начиная с плеч и обрываясь в области запястий. Тьма не ушла полностью, но теперь сквозь неё просачивалась необычайная свежесть. Попов вскочил с места и почему-то первым делом побежал в ванную, взглянув на себя в зеркало. Цвет его лица моментально изменился, стал более светлым, ведь раньше чёрные вены придавали ему лишь болезненный серый оттенок. Арс медленно отошёл от зеркала и скатился по стене на пол, в испуге схватившись за голову.