Не выключай свет

Утром Ира проснулась раньше Антона. Она встала, бесшумно вышла из комнаты и направилась в ванную комнату, где хорошенько умылась и почистила зубы. Вернувшись обратно, Кузнецова увидела, что Шаст уже сидел на своей кровати, и его взгляд был бездумно направлен на собственные коленки с небольшим количеством синяков. — Доброе утро, Шаст, — с улыбкой произнесла Ира, чтобы Антон не испугался её отсутствия, и потрепала его по волосам. Утренний Антон — это само олицетворение покорной нежности. Его светлые волосы были сильно растрёпаны, так что пряди торчали во все стороны, обрамляя недоумевающее после сна лицо. Он весь казался таким пушистым и мягким, словно пугливый цыплёнок, ищущий источник тепла. Смотря на него, хотелось улыбаться от умиления. — Ага, доброе, — пробормотал Шастун, и в его голосе сквозило недовольство от того, что он проснулся так рано, хотя Кузнецова встала ещё раньше. Поднявшись, Антон стал самостоятельно переодеваться. Нужные вещи были заботливо сложены рядом с кроватью. Остальные — специальным образом складывались в шкаф, причём не по типу одежды, а по оттенкам, как бы странно это не звучало. На одной полке были исключительно синие вещи, на другой — белые, и так далее. Шастун говорил, что ему так легче ориентироваться в гардеробе и выбирать вещи на предстоящий день. — Это чёрная толстовка, — сказала Ира, когда Шаст стал трогать ткань толстовки, словно при помощи пальцев мог угадать цвет. Немного помедлив, он надел её вместе с чёрными джинсами. — Сегодня довольно жарко, не хочешь надеть что-то другое? — А мы разве куда-то собирались? — поинтересовался Антон, повернувшись туда, где стояла Ира. Благодаря включённому кондиционеру в квартире практически всегда было прохладно, даже когда за окном царила жара. — Я думал, мы сегодня будем дома. Кузнецова неловко замолчала. Она до сих пор не затрагивала тему о ночном звонке, а Шаст, видимо, забыл об этом, поэтому выражал искреннее недоумение. — Ладно, пойдём завтракать, — резко поменяла тему Ира и пошла на кухню. Поскольку Антон знал каждый уголок в своей квартире, ему не нужно было помогать с передвижением по ней, поэтому Кузнецова могла не беспокоиться о Шастуне в принципе, пока они были дома. Это на улице ей приходилось постоянно держать его за руку и быть с ним рядом, чтобы ничего не случилось. Даже вчера она довела Антона до кафе, где он потом мило провёл время с Арсением. Ей было это не в тягость. Она понимала всю сложность ситуации и старалась поддерживать Антона, так что это у неё уже вошло в привычку. Но дома она старалась хоть и проводить время с Шастуном, но как можно меньше касаться его. Ведь даже от постоянного физического контакта начинаешь уставать. Особенно учитывая то, что Антон видел в ней свою душу, а она — знала, что они всего лишь друзья, которые за всё это время просто стали очень близки друг другу. На кухне их уже ждал вкусный завтрак: яичница с ароматным беконом, чуть поджаренный в масле хлеб и чай. За плитой стоял всё тот же высокий худощавый мужчина, обжаривая последний ломтик хлеба. На нём был забавный розовый передник с кроликами и ушками по бокам большого кармана. — Садитесь за стол, дети, — по-доброму произнёс он, выключая плиту. Ира с Антоном сели за большой обеденный стол, и перед ними оказались тарелки с аппетитно пахнущей яичницей, которая, к слову, даже выглядела очень хорошо. — Выглядит очень вкусно, — улыбнулась Ира и взялась за вилку, но поняла, что немного поторопилась, и решила пока сделать глоток чая. — Приятного аппетита, — сказал Антон, и, когда все трое сели за стол и пожелали друг другу взаимного, «семейный» завтрак можно было начинать. Все с удовольствием кушали яичницу и обменивались незамысловатыми фразами. Разговор не поддерживала только Ира, которая словно витала в облаках и без конца повторяла «угу», делая вид, что участвует в беседе. Её взгляд сверлил телефон, который лежал рядом с тарелкой. — Ира, что-то случилось? — поинтересовался мужчина, который уже длительное время наблюдал за странным поведением Кузнецовой за столом. — Н-нет… — растерянно ответила она, и в этот момент её телефон завибрировал. Она схватила его и быстро пробежала глазами по экрану. Её лицо озарилось довольной широкой улыбкой. Она повернулась к Антону и схватила его за плечо: — Шаст, пойдём с Арсом гулять? Антон удивился такому резкому предложению и некоторое время молчал. Создавалось ощущение, что он вспомнил тот самый короткий ночной разговор и теперь что-то подозревал. Но всё-таки он согласился, пробормотав невнятное «да» с полным ртом. — А кто такой Арс? — вдруг спросил мужчина, нахмурившись. — Это наш друг, — коротко отозвалась Ира и, встав из-за стола, нетерпеливо потащила Антона в комнату. «Ир, уговоришь Антона на прогулку в парке?» — гласило то сообщение, адресатом которого, конечно, был Попов. *** Кузнецовой удалось уговорить Антона переодеть толстовку, потому что, по её словам, она не хотела, чтобы он выглядел так мрачно. Под тяжёлым взглядом девушки он надел вместо неё жёлтую рубашку в клетку. Ира хорошенько причесала Шастуна перед выходом, помогла сделать нормальные подвороты, тысячу раз проверила его внешний вид и, довольная собой, вышла вместе с ним из квартиры. Антон уже боялся, что она поведёт его далеко не в парк, раз она так сильно беспокоилась о его внешности. А сама Кузнецова даже забыла накраситься, и из косметики на ней были только маленькие стрелки в уголках глаз. Чем только не пожертвуешь, чтобы устроить жизнь дорогого тебе человека! Они достаточно быстро дошли до парка, в котором у них не так давно состоялась столь интересная фотосессия с удивительными последствиями. Была замечательная погода, и ничего не подозревающий Антон наслаждался лёгким ветерком и запахом клумбовых цветов, посаженных вдоль дорожки. Ира, постоянно осматривающаяся вокруг, уже хотела позвонить Арсу, но вдруг увидела впереди знакомый силуэт, который быстро приближался к ним. Кузнецова радостно помахала ему. Он выглядел весьма дурно. Под его глазами образовались синяки с жёлтым оттенком, говорящие о бессонной ночи, а сам он был одет чуточку небрежно. Зато теперь его взгляд казался очень счастливым, а руки даже не были спрятаны в длинных рукавах, да и в целом он заметно посвежел. Ира в первую очередь посмотрела на его руки, испещрённые венами двух цветов. — Привет, ребят, — улыбнулся он, и по его лицу еле заметно прошлось разочарование. Он думал, что Антон придёт один. И Кузнецова прекрасно понимала это, так что у неё был заранее придуман план. — Ого, сегодня так жарко… Не против, если я схожу за мороженым? Таким горячим мальчикам нужно охладиться, — посмеялась Ира и пристально посмотрела на Попова, который, кажется, впервые за всю свою жизнь сумел понять женский намёк. Не дожидаясь ответа, она мигом исчезла и оставила Антона без малейшей поддержки. — Привет, Антон, — очень мягко произнёс Арс и взглянул на Шастуна, который понял бы очень много, если бы хоть на одну секунду мог посмотреть на Попова, светящегося откуда-то изнутри. — Привет, Арс. Как твои дела? — как ни в чём не бывало поинтересовался Шаст. Было видно, что без Иры в общественном месте он чувствовал себя неловко и был похож на каменное изваяние, потому что не знал, стоит ли ему двигаться вообще, пока девушка не придёт. Арсений без всяких вопросов взял Антона за руку и моментально почувствовал необъяснимый, но уже понятный ему трепет. Шаст благодарно улыбнулся, понимая, что Арс делает это только ради его безопасности. — У меня всё хорошо, — передёрнул плечами Попов, понимая, что не может набраться смелости, чтобы начать говорить о том, ради чего решил встретиться с Антоном. Он вообще не знал, как об этом сказать и какая реакция может быть у Шастуна. Скажет, что ему нужно обо всём подумать? Воспримет информацию адекватно и смущённо ответит, что нужно постараться построить отношения? Или он тоже давно почувствовал это притяжение между ними, просто ждал, пока это дойдёт до Арсения? Вариантов было целое множество, но одно Арс знал точно: молчать об этом нельзя, потому что в дальнейшем может произойти что угодно. Попов бы женился на Оксане, Антон — на Ире, и всё это превратилось бы в ужасный комок отношений, где в каждой паре искренне любил бы только один. — Хочешь присесть? — спросил Арс, высматривая не только свободную, но ещё и чистую скамейку где-нибудь под тенью деревьев. — Ага, давай, — легко согласился Антон и позволил усадить себя. Он расслабился и облокотился на спинку. — Что-то Иры давно нет, ты… Но он так и не смог договорить, почувствовав неожиданное прикосновение к своей ладони. Да, они с Арсом держались за руки, когда шли, но это объяснялось элементарной предосторожностью. А теперь… Он чувствовал, как пуговки на рукавах его рубашки бесстыдно расстегнули, а сам рукав — подвернули вверх. Чужие пальцы невесомо гладили его по руке, и это было так нежно и мягко, что Антону даже стало приятно от этих касаний. Он затаил дыхание. Арсений заворожённым взглядом смотрел на эти голубые вены и удивлялся, как сильно они совпадали с цветом его глаз. Если бы слёзы приобретали оттенок глаз, то по венам Шастуна текли бы солёные слёзы Арсения и ничего больше, ни одной чужеродной капли. — Антон, я бы хотел сказать тебе кое-что, — слишком уж твёрдо начал Арс и сам испугался жёсткой решительности в своём голосе. Но тут Антон сделал невероятное: он переплёл свои пальцы с пальцами Попова, и это вселило в него не только надежду на взаимность, но и неведомую силу духа. — Ты — моя родственная душа. В то время как Арсению после этих слов стало резко легче, Шастун действительно превратился в безжизненную статую: ни звука, ни малейшего движения. По нему сложно было что-то вообще понять. Он не только молчал, но и, кажется, не дышал в принципе. Только слушал. — У меня были чёрные вены, — продолжал Арс несмотря ни на что, — и я думал, что мой соулмейт мёртв. Но после встречи с тобой некоторые из них стали зелёными. Понимаешь? Как твои глаза, один в один. Чтобы подтвердить свои слова, Попов аккуратно снял с Шастуна очки. Да, его глаза правда были зелёными, самыми зелёными из всех, что видел Арсений в своей жизни. Его даже не смутило то, что зрачок был очень мутным, почти белым, но не распространял эту «туманность» на саму радужку. — Я всю жизнь думал, что никогда не испытаю этих чувств. Ощущение привязанности к человеку, даже когда ты толком не знаешь его. Это так… необычно. Но это будоражит до самых костей. А ты, Антон? Ты чувствуешь что-то такое? Шастун молчал. — Я ведь почувствовал что-то неладное ещё на фотосессии, — продолжал Арс, уже не в силах остановиться. Он говорил всё то, о чём думал этой ночью. — Когда я смотрел на фотографии с тобой, я понимал, что твоя улыбка сияет ярче, чем нужно. Что твои пальцы изящнее, чем у музыкантов. Что румянец на твоих щеках краснее, чем брусника... Помнишь, в кафе ты угадал её? На этих словах Попов остановился и посмотрел в стеклянные глаза Антона, надеясь найти в них хоть что-то. Но они были пусты и не выражали ровным счётом ничего. Долгое время Шастун молчал, а потом всё-таки произнёс: — Зачем ты говоришь мне всё это? — в его голосе сквозило равнодушие. — Что? — непонимающе переспросил Попов и напрягся. Его прежнее воодушевление к горячим речам потихоньку угасало. — Ты ведь знаешь, что моя пара — Ира? — спокойно и ровно отчеканил Антон. Если бы Ира была рядом, она бы его образумила, но она, счастливая, прогуливалась где-то в парке, ни о чём не подозревая. — Нет, нет, нет, этого не может быть, — быстро заговорил Арсений, уверенный в своих словах. — Но это так, Арс. Мне жаль, если у тебя такая тяжёлая судьба, — даже с некоторой грустью ответил Шастун, уже забыв, что его пальцы по-прежнему были переплетены с пальцами Попова. — Но разве ты ничего не чувствуешь?! — чуть повысил голос Арс, не обращая внимания на то, что слова собеседника больно резали его прямо по сердцу. Больше всего на свете ему хотелось вразумить Антона, доказать ему очевидную истину, даже если бы пришлось пройти через обиду и горечь. — Ведь у тебя вены совсем другого цвета, не такие, как глаза Иры… И у неё они совсем не зелёные. А у тебя на руках — голубой, у тебя по венам льётся вода, и эта вода из моих глаз. Мои же вены впитали твою болезнь, но сквозь неё пробился свет… Арсений говорил и говорил, и ему уже казалось, что его слова ничего не значат. По одной простой причине — он не мог доказать их правдивость. — Блять, ну вот как… Если бы ты только видел… На этом моменте он почувствовал, что пальцы Шастуна мелко-мелко задрожали, а сам он затрясся. Полосы на его руках стали набухать. — Я что, виноват, что не вижу?! — тихо, но с озлобленностью произнёс Антон. Так зарождается шторм: сначала еле заметно, с маленького дождика, а потом всё это заканчивается десятками погибших. В данном случае — одним единственным. — Я не знаю, зачем ты мне врёшь и зачем я тебе вообще понадобился. Для этих глупых шуток? Для розыгрыша? Так вот, знай: я пережил миллионы таких издёвок, и ни одна из них не способна была сделать мне слишком больно. Арсу показалось, что Антон вот-вот заплачет. От злости, от обиды или по какой-либо ещё причине — он не знал. Но он бы не пережил его слёз. Было проще встать и уйти, дать мальчишке оправиться и обо всём подумать. Но Арса опередили. Шастун вскочил со скамьи и грубо вытянул свою руку из чужой хватки. Это был жест небрежности и оскорбления, после которого Антон пошёл неизвестно куда. Он уже свернул с основной дорожки, пересёк свежую зелёную лужайку и направился вглубь парка. И лишь по счастливой случайности его заметила Ира, которая оказалась не так далеко от него. Она подбежала к нему с расспросами, но не получила ни единого ответа, видя лишь злость и огорчение на лице Антона. Её взгляд стал искать Попова. Арсения уже не было в парке.