Of Fear and Moonshadows

Четверг, 23 марта Утро Стараясь не выбить ещё больше грязи из своих ботинок на свежевымытый пол «Дабл Р», Купер достал из кошелька несколько купюр и положил их на изношенный пластик рядом с кассовым аппаратом, прежде чем продолжить копаться в карманах в поисках того, что он остался должен за кофе и пончики. Четыре чашки кофе… Это что, семьдесят пять центов? Доллар?... Плюс пончики… Дюжина по двадцать пять центов каждый… Ещё чаевые… Дейл кивнул самому себе. Десять долларов более чем достаточно. Гораздо более чем достаточно, если честно. Но он никогда при расчёте не обманывал обслуживающий персонал, особенно когда тот поставлял ему лучший кофе и пирог, которые он когда-либо пробовал. Удовлетворённый, он стоял, терпеливо ожидая, пока Энни вынесет заказ. Бобби Бриггс вышел с другой стороны обеденной стойки, разговаривая с Шелли, и Купер намеренно исключил их из своего внимания – спор между двумя людьми не был тем, что он хотел случайно подслушать. Вместо этого он сосредоточился на монетах, счетах, ритмичном гудении кофе-машины, громком колебании вентилятора, дующего в кухню повара. Он подумал об Энни, и на его лице расцвела искренняя улыбка. Он с нетерпением ждал их изучения природы, и на его примете была уже добрая половина дюжины мест – водопад Уйттейл, в котором он хотел понаблюдать за мхами и папоротниками, чудесным образом укоренившимися в каменистой местности; парк беседок, в котором он хотел понаблюдать за семейством канадских гусей, которые начали гнездиться возле беседки в парке Аппер-Твин; возможно, прогулка на лодке по озеру, где можно по-настоящему насладиться тёплым обещанием весны, которое задерживалось в воздухе даже сейчас, несмотря на утренний холод, который задерживался слишком близко к полуденному часу, чтобы его кто-то любил. Шелли вздохнула и Купер поколебался, прежде чем принял решение не реагировать на это. Он знал, что таким образом девушка привлекает внимание. Она нажала несколько кнопок на кассе и пробормотала: – Но что мне эти поцелуи, коль не целуешь ты меня… Купер резко поднял голову. Он посмотрел на миниатюрную официантку, стоящую перед ним, её глаза были прикованы к кассе. – Прошу прощения? – Спросил он. Она подняла взгляд, но её удивление от того, что её услышали, быстро превратилось в небрежность. – О, это просто присланное мне кем-то анонимное стихотворение, – ответила она, а Купер ощутил, как у него скрутило желудок. – Шелли, мне нужно немедленно увидеть это стихотворение. Смущение отразилось на её лице, но она согласилась, вынула из-под прилавка свою сумочку и вытащила оттуда сложенный клочок бумаги. – Было три части, – сказала она, протягивая ему свою, третью. – У каждой свой кусочек: у Донны, Одри и меня. Купер взял бумагу в руки и развернул её. Его глаза смотрели на неровные надписи, нацарапанные тяжёлым карандашом, на усечённую линиями страницу. Он мог легко заполнить пропущенные слова, даже не задумавшись. Он знал их наизусть. Помнил годами. В то мгновение он ощущал себя опустошённым. – Мне нужно оставить это у себя. – Хорошо, – Шелли улыбнулась. – Спасибо. Он спрятал листок, когда Энни обошла стойку и принесла ему коробку пончиков и кофе. Она повторяла заказ, но Купер словно находился где-то далеко, слыша её голос будто сквозь воду. Едва отреагировав на неё, он развернулся и направился к двери. – Агент Купер? Он повернулся, чтобы посмотреть на Энни. – Да? – Эм… Сегодня днём? – Спросила она. Он абсолютно забыл. Попытавшись отогнать свои опасения, он ответил: – Я заеду за тобой ровно в четыре часа, – но попытка не увенчалась успехом. Проталкиваясь в дверь и выходя в яркий и оживлённый горный утренний воздух, он был мрачен, как никогда. Шериф Трумэн, прислонившийся к джипу, набросился на кофе. – Спасибо, Куп. Купер уставился на место в двух футах от него, не в силах – или, возможно, не желая, – понять, что произошло. – Конечно, – пробормотал он.

***

После полудня – Это стихотворение, Гарри, – сказал Купер. Он стоял в нескольких футах от стола шерифа с кофе в руке, пока Трумэн осматривал клочок бумаги. – Разделённый на три части. Отправленный Шелли Джонсон, Одри Хорн и Донне Хейворд. Уиндомом Эрлом. Лицо Трумэна исказило то же потрясение, что и Купера, когда он прочитал этот стих у Шелли ранее. – Ты имеешь в виду, Эрл связался со всеми тремя девушками? Купер кивнул, чувствуя, как живот снова скрутило, когда он представил, как Одри получила стихотворение. «Вы знаете что-нибудь о поэзии?» – спросила она, а он был настолько бездушен, что отмахнулся от неё пассивно-агрессивным вопросом о её личной жизни, к которой больше не имел никакого отношения. Она пыталась поговорить с тобой об этом, внезапно осознал Купер. Она была взволнована или, по крайней мере, ей было любопытно, а ты снова оттолкнул её… Защитные инстинкты вспыхнули внутри, потому что его вина перед ней – а теперь ещё и перед Донной и Шелли, – за участие в ещё одном его деле, достигла предела. Рука дрожала, а закрыв глаза, он видел лишь красный цвет. «Смотри, уходят к небу горы, а волны к берегу бегут… Цветы, склоняя нежно взоры, как брат к сестре, друг к другу льнут… Трумэн улыбнулся, оценив. Но Купер покачал головой: – Это стихотворение я однажды послал Кэролайн. Надеюсь, это не более чем насмешка, Гарри. Эрл гордится своей способностью проникать в невинные жизни. Трумэна не нужно было ни в чём убеждать. – Поговорим с девушками, как только появится возможность. Посмотрим, что они вспомнят. Не могу не согласиться, подумал Купер, когда в кабинет вошёл Хоук и передал им копию листка Донны. Одри же должна была быть в Сиэтле до завтрашнего дня. Купер сложил бумаги и с тревожной ясностью наткнулся на нечто необычное. – Хоук! – Позвал он. – Не мог бы ты принести мне отчёт об аресте Лео Джонсона?