Я знаю боль. Сначала тебе кажется, что сможешь вынести её, а на деле оказывается, что не можешь. И когда это происходит, ты либо находишь причины жить дальше, либо… Итак, когда вы перестанете испытывать боль, у вас появится желание жить. Доктор Хаус.
Впервые за долгие годы своей жизни Йеджи не чувствовала себя подавленной. Её тело болело, ломила каждая кость и каждая конечность, но её эта боль беспокоила меньше собственных мыслей. Это ведь так тяжело — принимать решение, которое скажется не только на твоей жизни. И всё же, сделать этот выбор было необходимо. Хватит жалеть себя за испорченное детство, за нелюбовь матери и тяжёлую судьбу. Настала пора сделать что-то действительно стоящее, что-то, за что в будущем не будет стыдно. Плохо, конечно, что важность таких перемен Йеджи осознала лишь в тот момент, когда вся жизнь пошла под откос, но хорошо, что она всё же не сломалась, и нашла для себя новый путь. И первым шагом к этому пути станет расставание.***
Чонгуку снился удивительный сон. Он со стороны наблюдал за своей маленькой копией, сидящей в окружении родителей на белоснежном пушистом ковре в гостиной. В нескольких метрах от них тихонько потрескивал огонь в камине, а приятная музыка на фоне создавала уютную атмосферу. Отец, склонившись над толстым сборником детских рассказов, в который раз перечитывал вслух любимую историю «Гора трёх лет», а его жена, держа в руках блокнот и карандаш, любовалась набросками. Находясь словно по ту сторону экрана, Чонгук мог видеть, как на белоснежных листах запечатлена счастливая семья. Всё в этом сне было прекрасно, и оттого подсознательно парень не хотел просыпаться. Как бы было хорошо застрять здесь навсегда, чтобы не возвращаться в ту реальность, которая то и дело причиняет тебе боль. И тем не менее, покинуть мир грёз ему всё-таки пришлось. Почти как во сне, вокруг него сидели родители. Только лица их несли на себе отпечаток пережитых лет, а руки покоились на кровати сына. Чтобы привлечь их внимание, Чон попытался заговорить, но из горла кроме хрипа не вырвалось ни единого звука. Но и это действие заставило господина и госпожу Чон резко подскочить. В этот момент парень оглянулся по сторонам и увидел за окном освещённую уличными фонарями ночь. Разглядеть больше ему не удалось, поскольку мать и отец по очереди склонились над его лицом и оставили поцелуи на лбу. Они так переживали, что сейчас с трудом могли сдерживать слёзы. Это действительно страшно — любить кого-то всем сердцем и оттого бояться потерять. — Как ты себя чувствуешь, сынок? Где болит? — вопросы сыпались, и Чон просто не успевал соображать, да и ответить он пока не мог. И вот, чтобы лишний раз не заставлять родителей волноваться, парень утвердительно качает головой и переводит взгляд в окно. Сейчас понемногу он восстанавливает хронологию событий. Вот на его телефон приходит сообщение от Йеджи. Затем он садится в машину и спешит навстречу. Телефонный разговор отвлекает его внимание от дороги. Сильный удар сбоку, встречная полоса, авария. Когда воспоминания складываются в общую картину, приходит чёткое осознание: его пытались убить. И, после того, что говорил Сонгюк во время разговора по телефону, не трудно догадаться, что это его рук дело. Не напрямую, конечно, через помощников, но всё же. Чёртов ублюдок. Пока родители суетятся рядом, расспрашивают пришедшего на зов медсестры врача, Чон усиленно пытается пошевелиться, чтобы понять, насколько сильно он пострадал. Каждое движение отзывается болью. Её так много, и понять, что именно болит, Чон не может. Кажется, что всё его тело — один большой сгусток пульсирующих страданий. — Скажите мне, — прерываясь на хрип, парень пытается привлечь внимание врача, который закончил беседовать с родителями и теперь подошёл к парнишке. Улыбнувшись молча, мужчина посмотрел на показания мониторов, что-то записал себе в документы, а затем приступил к осмотру. Просил Чона следить за рукой, двигая её перед лицом парня, затем проверил реакцию на свет, спросил о самочувствии. — Я сильно пострадал? Когда смогу выписаться? — позволив доктору провести необходимые манипуляции, Чонгук находит в себе силы спросить. Говорить, с трудом, но получается. — Вывих плечевого сустава, лёгкое сотрясение мозга, перелом ребра. Это основные травмы, не считая многочисленных ссадин и гематом. — Не волнуйся, сынок, мы будем рядом с тобой и обо всём позаботимся, — госпожа Чон подошла к сыну и, погладив его по щеке ладошкой, внезапно закрыла лицо руками и заплакала. Её муж был более устойчивым, поэтому приобнял жену, пытаясь успокоить. — Всё хорошо, дорогая. Главное — он очнулся. Чон, ставший невольным свидетелем столь редких эмоций на лице матери, мгновенно помрачнел. Эта сильная женщина очень многое пережила в своей жизни, но лишь несколько раз позволяла себе плакать. Последний был на похоронах дедушки. И сам факт того, что сейчас она смотрела на своего сына, всего в синяках и травмах, заставлял её содрогаться от ужаса. Чонгук корил себя за то, что его родителям приходится волноваться за него. — Не переживайте, господин Чон, наша больница — одна из лучших в городе, так что качественное и быстрое лечение я могу вам гарантировать. Доктор как можно добрее улыбнулся и, бросив ещё пару обнадёживающих фраз главе семьи Чон, покинул палату. Чонгуку отчего-то не понравился этот тип, но сейчас было не до этого. Глядя на расстроенных родителей, он ощутил вину и мысленно пообещал себе разобраться с Сонгюком незамедлительно. — Папа, пожалуйста, вызови ко мне утром помощника Гу. У меня есть для него несколько поручений. — Не беспокойся о делах компании, я прослежу за тем, чтобы в твоё отсутствие там ничего не случилось, — неправильно поняв его, мужчина поспешил успокоить сына. Чонгук благодарно улыбнулся. — Это не связано с компанией. Личное, — кратко выразился Чонгук. Отец, видя, как тяжело даётся парню каждое слово, лишь озадаченно кивнул и, пожелав сыну хорошего сна, поспешил покинуть палату вместе с женой. Доктор посоветовал больному как можно меньше беспокоиться и побольше отдыхать. Того же можно было пожелать и родителям пациента. С самого вечера, как Чонгука доставили в больницу, а семью Чон выдернули из тёплой постели, не было ни одной спокойной минуты. И те несколько мгновений, которые им удалось поспать, пока парень не очнулся, только раззадорили усталость. Им всем сейчас необходим был отдых.***
День близился к завершению и, несмотря на принудительный отдых, я чувствовала сильную усталость. И это скорее было связано с тем, что практически всё свободное от процедур время провела в размышлениях. Наверняка, первое, что сделал Сонгюк после расправы — заблокировал счета и продал имущество. Для него эти манипуляции не составили бы большого труда. Так что, с этого момента я могла считать себя нищей. А ведь придётся оплатить лечение в больнице, которое страховка покроет лишь частично, да и для дальнейшей жизни необходимы будут деньги. Где и как их заработать — я пока не представляла. Вернуться к прежней профессии не было желания, да и вряд ли после случившегося был бы успех в кругах богачей. Уж Сонгюк постарается, чтобы об этом ещё долго судачили все, кому не лень. От таких размышлений раскалывалась голова, поэтому я прилегла на кровать. Вставать ей врач пока не советовал, но когда я прислушивалась к их мнению? Во время размышлений просто необходимо было пройтись, поэтому практически весь день прошёл в прогулках по коридорам больницы. Изредка натыкалась на лечащего врача и выслушивала его недовольство из-за непослушания. Теперь же, когда тело расслабленно лежало на мягкой поверхности, постепенно накатывала сонливость. Как же хочется уснуть и проснуться в тот момент, когда всё наладится. Жаль, что это невозможно… Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, я перевела взгляд в окно на отражающееся солнце в окнах многоэтажки напротив. Самое время для размышлений о том, почему всё в жизни так несправедливо. Но вместо этого я вдруг осознала, что ей посчастливилось встретить именно Чонгука. В городе с населением более двадцати двух миллионов человек мне понравился именно он. Интересно, каков шанс того, что её чувства взаимны? Можно ли считать его попытку прийти на помощь — признаком симпатии или он просто не мог остаться в стороне, зная, что его знакомой грозит опасность? Кроме Чона на этот вопрос никто не мог ответить. Но, чтобы получить шанс спросить его, необходимо было поскорее выздороветь. — Чёрт побери, он просто не мог умереть, — шептала я сквозь накатывающие слёзы до тех пор, пока, незаметно для себя, не уснула.***
Pov Author. Высокий мужчина с лёгкой проседью в волосах внимательно слушал и записывал каждое слово своего начальника. Изредка он позволял себе бросить взгляд на бледное лицо юноши, ещё несколько дней назад светившееся радостью, а затем возвращался к цели своего визита. Чонгук говорил негромко и мало. Старался кратко излагать свои мысли. Впрочем, он делал так и прежде. Просто по натуре своей был не слишком разговорчивым с подчинёнными. В этот же раз он старался не перенапрягаться, поскольку всё ещё плохо себя чувствовал, хоть и провёл оставшуюся часть ночи в крепком сне. — И ещё, — жестом Чонгук показал, чтобы господин Гу перестал записывать и подошёл ближе. — Выясни, в какую больницу поступила девушка по имени Хван Йеджи. Последнее было скорее просьбой, нежели приказом. Чонгук не хотел, чтобы отец, который временно взял управление компанией на себя, знал о столь личном. По крайней мере до того момента, пока парень сам не захочет всё рассказать. — Только выяснить? — уточнил Гу, сделав тон голоса тише. — Оплати счета, если необходимо — купи лекарства. Сделай всё, чтобы она поскорее поправилась. В том, что после стараний Сонгюка девушка очутилась в больнице, Чон даже не сомневался. Находясь в таком положении, он не мог навестить её сам или ждать того, что она придёт первая. Он просто хотел, чтобы хотя бы сейчас ей не было больно. Хотел, чтобы она поскорее восстановилась. Таким образом он надеялся извиниться за то, что так и не смог её спасти. За то, что не послушался и с самой первой встречи настойчиво добивался своего. Оставь он её в покое тогда, ещё в первую их встречу, ничего бы из этого не произошло.