You are my Utopia

— Д-джун… Я так рад тебя видеть… — Сокджин, болезненно бледный, словно только что увидел призрака, а не близкого когда-то человека, нервно теребит пальцами рукав белоснежного халата. — Мы… так давно не виделись, — слова выходят какими-то невнятными, скомканными. От одного взгляда на врача можно сделать вывод, что он слишком напряжён, слишком не верит во все происходящее в данный момент. — Хах. Почти пять лет, если быть точнее. Я, честно говоря, думал, что в своей жизни тебя больше не увижу, но она забавная… Любит преподносить сюрпризы, — Намджун усмехнулся и, подойдя к открытому окну, сложил руки на груди. — Но это все совершенно не важно сейчас, ты так не думаешь? Тебе нужно было заполнить медкарту Чонгука, вот и занимайся своим делом. — Джун, пожалуйста… Я знаю — ты зол, я знаю, что мне нет прощения за то, что я бросил тебя так. Но пойми… — врач ослабил галстук, что начал сильно сдавливать горло, словно петля, которая туже и туже затягивается на шее каторжника. — Если бы я не уехал… я бы потерял всё… Я бы не стал тем, кем являюсь сейчас. — Мне абсолютно посрать на всё, что ты сейчас мне говоришь. У меня был человек, которого я любил, но, к сожалению, случилась большая неприятность — он умер, — парень ядовито улыбнулся и сжал руку в кулак, пытаясь утихомирить всю выходящую из сердца наружу боль. — На этом наша совместная история окончилась, Ким Сокджин. И мне похуй на все твои идиотские отговорки насчёт того, что ты самое невероятное мудло, оставившее, видимо, очень близких тебе людей одних. Ты оставил меня одного… с огромной дырой в сердце от потери друга, добавив ещё одну своим поступком. А сейчас, спустя пять лет, ты решил что-то исправить? Ахаха, не смеши меня! Уткнись уже в эту сраную книженцию и выполняй свою работу, — глаза Намджуна начали гореть синим огнём ярости, и от одного взгляда в них врач покрывался ледяными мурашками. Там, где раньше Сокджин видел самую преданную любовь, нежность и тепло, сейчас он видел лишь жажду крови и свою смерть. Намджун дрожащей рукой потянулся к внутреннему карману пиджака за пачкой так давно полюбившихся сигарет, мысленно благодаря врача за то, что тот не смотрел на него в момент этой излишне выдающей себя эмоциональности. Аромат Нат Шерман заполнил небольшой кабинет в считанные секунды, отчего Сокджин сразу же перевёл свой удивлённый взгляд на парня, разглядывающего тлеющую сигарету в своих длинных пальцах. — Намджун, ты в больнице. — Да как-то похер, — Джун усмехнулся и сделал очередную затяжку, смакуя на языке приятный мятный вкус, оставляющий после себя ощущение свежести. — Убери сигарету, твою мать! С каких ты пор вообще куришь?! — Сокджин решительными шагами подошёл к парню и, забрав у него сигарету, выкинул её в окно. Благодарность за такой правильный поступок ждать себя, конечно, не заставила. Намджун с силой схватил Сокджина за галстук, притянув парня к себе максимально близко, что между их губами осталось буквально не больше сантиметра, и, глядя в напуганные глаза, выдохнул дым, остававшийся в лёгких, в приоткрытый рот врача. — С тех пор, как ты бросил меня, когда я нуждался в тебе больше всего. С тех пор, как я стал тебя ненавидеть, — Джун с такой силой оттолкнул парня от себя, что того от падения уберёг только стоящий позади стол, об который Сокджин больно ударился рукой. — Пиши: Чон Чонгук, двадцать четыре года. Не женат.

***

— Юнни, что будем делать, когда он очнется? — Тэхён подошёл к девушке, и, нежно положив руки на её плечи, поцеловал макушку, вдыхая запах волос, пахнущих цитрусами. Девушка от неожиданности сильнее сжала руку Чонгука, а затем подняла голову и посмотрела на Тэхёна снизу вверх. — Тэхён. Давай пока не будем ничего говорить Гуки о нас? — она зажмурила глаза от боли, что ручьями прошла по всему телу, собираясь в сердце и готовясь в любой момент его разорвать. — Ему нужна наша поддержка, а не знание того, что близкие люди его предали… Смотреть на Тэхёна сейчас — слишком больно. Глядя в его глаза, можно найти силы, лишь попробовав каплю этого святого источника, а можно утонуть в осознании собственной беспомощности от любви, ото лжи, что постепенно просачивается во все углы этой маленькой комнаты. — Я понимаю… — Тэхён опустил руки, отводя взгляд в сторону, и, снова подойдя к окну, сел на подоконник, вновь и вновь теряясь в мыслях, что скоро уже прогрызут дыру в его голове. Юнха посмотрела на Чонгука, мирно спавшего где-то глубоко в своём сознании. Если бы только было можно разбудить его, как раньше девушка делала это по утрам: лёгким поцелуем в щёку, нежным касанием пальцев к рукам и шее, любящей улыбкой, что появлялась, стоило парню приоткрыть глаза. Эти воспоминания завораживают. Хочется вновь вернуться в то невинное время, когда всё было правильно, когда для Юнхи существовала только одна необходимая любовь — любовь Чонгука. — Гуки-и… Прошу, если ты слышишь мой голос, проснись. Ты нам всем очень дорог. Ты нужён мне… Ты должен бороться… — девушка медленно положила голову рядом с рукой парня и в тишине, которую нарушали лишь еле доносившиеся из открытого окна голоса пациентов больницы, сама не заметила, как погрузилась в сон. — Всем бы было лучше… если бы ты не проснулся… Гуки… — раздался монотонный голос Тэхёна после нескольких минут, как парень заметил, что Юнха уснула. Тэхён усмехнулся своим же словам и спрыгнул с подоконника, поправляя задравшиеся штанины брюк, а затем, посмотрев на друга, лежавшего в кровати, подошёл к нему. Но каково было его удивление, когда, рассматривая покалеченное лицо друга и в душе упиваясь радостью от этой картины, он услышал сквозь мычание еле уловимое: «Юн… ха». Кажется, это дошло не только до слуха парня. Юнха мгновенно подняла голову, уставившись на Чонгука, а затем перевела взгляд на застывшего в удивлении рядом с кроватью Тэхёна. — Тэ! Позови врача… Скорее, — вновь обратив взгляд на Чона и увидев его открытые глаза, она улыбнулась. Не прошло и минуты, как в палату вбежал взъерошенный Сокджин и, подойдя к пациенту, сразу же начал проверять реакцию зрачков на свет. Намджун, зашедший за врачом, подошёл к Юнхе и, взяв девушку за руку, улыбнулся, показывая свои небольшие ямочки на щеках, но Юнха будто находилась в прострации, не обращая внимания на эти действия, и лишь продолжала гипнотизировать взглядом дверной проём в ожидании Тэхёна. Парень не заставил себя долго ждать. Зайдя в палату слишком поникшим, он украдкой бросил взгляд на девушку и остался стоять у двери, наблюдая за Сокджином. — Как Вы себя чувствуете? — наконец спросил врач, убирая фонарик в карман. — Я-я себя… вообще не чувствую… Вы мне конечности ампутировали, что ли? — голос Чонгука, ещё не пришедший в норму, звучал очень хрипло и тихо. Каждое новое слово давалось ему с болью, отчего он постоянно останавливался и, шипя, хмурил брови. — Оуу… Эм. Это будет трудно принять. Но из-за травмы позвоночника вы не сможете ходить… — эти слова звучали для всех слишком неожиданно, поэтому четыре пары ошеломленных глаз со всех сторон будто выжигали в Сокджине одну огромную дыру. — Но шансы на восстановление есть. Поэтому все зависит в большей степени от Вас… и от Вашего желания ходить, — Сокджин поклонился и, ударив Джуна ладонью по плечу, вышел из палаты. — Юнха… Вместе… Мы же справимся, да? — Чонгук, глядя на девушку влажными от слёз глазами, выдавил на своём лице изломанную больную улыбку. — Конечно, Гуки… Мы справимся. Я не брошу тебя… Никто не бросит, — Юнха подошла к Чонгуку и, сев рядом с ним на стул, взяла парня за руку, переплетая пальцы. Ненависть к себе, к своей лжи съедает Юнху изнутри. Любовный порыв, который окрылял, вдыхал в израненное сердце жизнь и казался таким правильным, теперь, в глубине души, является проклятьем, которое — примешь или отвергнешь — всё равно будет предательством. Любовь — Предательство. Что нужно говорить дорогому человеку, чтобы поддержать? Юнхе только и остаётся прятать свою боль за лучезарной улыбкой, чтобы Чонгук знал, что он не один, что она рядом с ним, несмотря ни на что. Её улыбка несёт в себе любовь. Искреннюю и настоящую любовь к одному и другому. К прошлому и настоящему.