Любовь короля

      Можно ли было утаить что-либо в стенах дворца? Пожалуй, правильным ответом будет «нет». Поэтому Чимин совсем не удивился, когда в очередной раз, гуляя по саду, он наткнулся на издевательски улыбающегося Ли Дженёна, что шел ему на встречу.       — Ваше Величество, удивлен видеть вас тут, — наигранно широко открывая глаза, произнес наложник. Будь у этой сцены сторонний наблюдатель, тот бы удивился такому обращению, ведь говоривший омега, одетый в традиционный ханбок, с красиво заплетенными волосами, намного больше походил на короля, чем коротко стриженный Чимин, прогуливавшийся в старом пальто и джинсах с кедами. Какая ирония судьбы.       — И что же кажется тебе удивительным, Дженён-ши? — с холодной вежливостью поинтересовался супруг Государя.       — Ходят слухи, Ваше Величество, что вы болеете. Вроде как к вам даже приезжает время от времени врач, потому что придворному не хватает знаний, чтобы справиться с этой болезнью, — доверительно произнес Ли, наблюдая за реакцией оппонента, даже не пытаясь скрыть насмешки.       — Слухам свойственно преувеличивать, — хмыкнул Чимин, отворачиваясь от собеседника, предпочитая созерцать небо, раскрашенное нежными росчерками лучей заката. Всяко приятнее надменного лица соперника. — Возможно, ты не слышал, но Его Величество позволил мне возобновить занятия танцами, а сюда ко мне приезжает массажист, который помогает снять напряжение с натруженных мышц.       — Вот как… — поджал губы наложник, совершенно неудовлетворенный ответом.       — Как тебе живется во дворце, Дженён-ши? Навещает ли король? Он вроде выбрал тебя себе в фавориты, — пойдя в контр-атаку спросил младший король, прекрасно зная, что его супруг больше ни разу с той самой ночи не навещал наложников. Пухлые губы растянулись в небольшой, но злорадной улыбке. Он не был злым, никогда не был, но жизнь во дворце накладывала свой отпечаток на любую душу, и его не стала исключением.       — Нет, к сожалению, не навещал, но все в порядке. Полагаю, у короля много важных государственных дел, — чуть ли не прорычал сквозь зубы уязвленный омега. Впрочем, тут же выпрямившись и расправив вновь плечи, он произнес, стараясь выглядеть несколько надменным: — Но может так случиться, что скоро он будет посещать меня чаще.       — И что же дало тебе повод для таких выводов?       — Ничего особенного, Ваше Величество, просто в последнее время недомогание чувствую, особенно по утрам, — особо знающе улыбнулся Ли. Пускай он сам еще ничего не проверил, но кем он будет, если не попробует пощекотать нервы сопернику.       Резко повернувшись к наложнику, король, прищурившись, просканировал того взглядом, отмечая некоторую бледность парня и синяки под глазами на ранее казавшемся безупречным лице.       — Если ты сам болен, советую как можно скорее обратиться к врачу, а не хвастать этим, — сохраняя спокойствие, произнес Чимин, лицо его стало напоминать маску. — Если же беременный, то не советую распространяться об этом во избежание последствий. Впрочем, откуда тебе знать о неписанных правилах, слишком молод, — и, сдвинувшись с места, проходя мимо, на мгновение остановился рядом, плечом к плечу с Дженёном, позволяя себе долю театральности, когда едва слышно прошептал, чуть наклонившись в сторону врага. — Кто знает, сколько в этом дворце тех, кто с удовольствием поможет тебе избавиться от бремени?       Вернувшись к себе в покои, омега дрожащими руками налил себе стакан воды, расплескав чуть ли не половину графина, и залпом выпил, запивая горькую таблетку антидепрессанта, не думая об устроенном беспорядке и суетящихся рядом слугах. Хрупкое стекло выскользнуло из ослабевших пальцев, а сам он с трудом, на подгибающихся ногах, добрался до дивана — все силы были потрачены на то, чтобы дойти до своего убежища, не потеряв достоинства и не начав истерить еще в коридорах.       Он, конечно, вопреки произнесенной угрозе, не стал бы ничего делать, и сам бы проследил за порядком во дворце, но если Ли Дженён действительно носит под сердцем ребенка короля, то это будет началом конца для него. Наложник был красивее, с безупречными манерами и прекрасной фигурой. Статный, следующий любым желаниям Государя, он явно выигрывал у Чимина, что, как оказалось, был психически нестабилен. Подарив Юнги сына, тот с легкостью займет место в сердце короля, что души не чаял в детях.       Казалось бы, что сложного, всего лишь показать мужу, что все еще любит, пустить в свою постель, укрепить свои позиции. Но одна лишь мысль о близости сметала крохи душевного спокойствия бурлящим коктейлем из отвращения к самому себе, неприятия лицемерия короля — ведь такой, как он, просто не может нравиться — страха и одновременно желания. Омегу будто разрывало на части противоречивыми эмоциями, и как бы он не боролся, пока все было в пустую. Сокджин конечно уверял, что они справятся со всем, но веры в это не хватало, а побочные свойства таблеток и прописанных капельниц только ухудшали положение: заснуть стало в разы сложнее, но даже падая в безмолвное царство Морфея, измученное сознание не получало покоя, ведь приходили кошмары, от которых нельзя было сбежать, проснувшись. Уже не раз и не два верный слуга не мог разбудить своего господина, что захлебываясь в крике, не покидал тьмы ночных видений.       Вот и сейчас, комната плыла перед глазами Чимина — принятая таблетка была свыше нормы, и он был все равно, что наркоман под кайфом, одновременно веселящийся и ужасающийся от этого факта. Что с ним стало и будет ли лучше?

***

      Просматривая принесенные начальником службы безопасности отчеты, Юнги все больше и больше хмурился — происходящее в собственном дворце совершенно ему не нравилось. Погрузившись больше в дела государства и международную политику, он упустил из своего поля внимания самых близких к нему людей. В воздухе ощущалось назревающее напряжение, что предвестником возможного переворота щекотало кожу.       Самого короля свергать не собирались, нет, но вот его супруга… Советник Ли Суман вовремя подсуетился, заметив разлад в отношениях Чимина и Юнги, уговорив последнего на призыв наложников и подсунув собственного племянника в постель к Государю. Теперь же верный королю безопасник принес документы, в которых прослеживались мутные делишки нечистого на руку государственного деятеля: он подкупал стражей дворца и их командование, чтобы охрана за покоями Чимина была ослаблена, ограничивал информирование о его передвижениях и прочем, и случись что, была велика вероятность, что ему не успели бы, не смогли бы оказать помощь, а может и добили бы. Например, как в ситуации с недавней поездкой, когда у охраны не было банальной мед карты, а ведь как оказалось позже, у омеги была аллергическая реакция на несколько препаратов.       — Донхек, выставь около покоев моего мужа усиленную охрану из людей, которым доверяешь, — потирая виски, в попытке избавиться от головной боли, приказал Юнги старому знакомому, что так и стоял в тени, за его плечом. — И понемногу, так, чтобы не стало заметно, меняй всех предателей на более благонадежные кадры. Мне не нужны люди, готовые закрыть глаза на все что угодно, лишь дай им денег.       — Будет исполнено, Ваше Величество, — поклонился главный телохранитель дворца. — Правильно ли я понимаю: вы решили выждать и посмотреть, что замышляет Ли Суман?       — Что он замышляет, мне и так понятно. Я хочу собрать на него больше улик, прямых, а не косвенных, чтобы он точно не смог улизнуть от правосудия, — задумчиво хмурится Юнги. — Да, и еще кое-что: сообщай мне о любых происшествиях, так или иначе связанных с Чимином, вплоть до перебранок со служанками, понятно? — и дождавшись кивка, отпустил Донхека: — Можешь идти, хочу немного подумать наедине, — поклонившись, охранник безмолвно покинул помещение, оставляя короля почти в полном одиночестве; в тени ниш всегда стояла на посту стража.       — И что же мне делать? — задумчиво спросил Юнги, обращаясь разве что к потолку, в который уткнулся взглядом карих глаз.       Только на словах подобные решения могли казаться простыми. Коррупционер? В тюрьму! Готовил заговор против королевской семьи? В тюрьму, и молись, чтобы не вспомнили о казни!       На самом же деле у коррупционера могут быть связи, которые кровь из носу нужны королю, а на предприятиях заговорщика может строиться половина экономики государства. Посадишь таких и только навредишь. За любой силой стоит другая сила, и сейчас главной задачей для Юнги было минимизировать ущерб, потому что следовать чужим правилам он не собирался. В этой стране правила устанавливал он, и им обязаны были подчиняться.