Любовь короля

      — И все-таки я против того, чтобы ты со мной ехал, — начал раз в двадцатый за сегодня Юнги, что, стоя в дверях, наблюдал за замазывавшим синяки под глазами Чимином.       — А мне все равно, что ты против. Я хочу и должен там быть, — отмахнулся омега уже в который раз.       — Ты только неделю назад едва не попал в больницу, потеряв сознание и чуть не заработав сотрясение. Последнее, что тебе сейчас нужно — это нервничать, — вздохнул король, проведя пятерней по своим волосам. Спор длился уже третий день, с тех самых пор, как была назначена дата слушания по делу об убийстве наложника Чхве. И по скромному мнению Юнги, его мужу, раз тот перестал быть главным подозреваемым, делать там было нечего, пока не пришлют повестку.       — Юнги, я же на таблетках. Чтобы заставить меня понервничать — это нужно еще сильно постараться, — хмыкнул Чимин, накидывая на плечи пальто. — Будешь продолжать нудеть — уеду без тебя, — заявил он, выходя из своих комнат. Юнги не оставалось ничего, кроме как последовать за неугомонным мужем.       Дорога прошла в тяжелом молчании, так что при входе в здание суда королевской чете пришлось приложить усилия, чтобы натянуть на лица улыбки для ненасытных на сенсации репортеров. В самом зале для супругов выделили отдельную кафедру, где обычно сидел секретарь, нарушая тем самым правила, хоть король о таком и не просил.       Отвечать Чимину все же пришлось, пусть и в качестве свидетеля. Правда судя по вопросам прокурора, тот явно хотел бы вернуть его на скамью подсудимых:       — Так вы, Ваше Величество, утверждаете, что не знаете человека с записи?       — Нет, не знаю. У нас во дворце прислуги человек двести. Я всех должен в лицо знать? — с иронией в голосе спросил омега, с неохотой встав с места.       — Что помешало бы вам самому нанять человека из вашей многочисленной прислуги для отравления наложника Чхве?       — То, что я не собирался его убивать?       Остальные вопросы были не менее надуманными, учитывая, что на ампулах, найденных в покоях Чимина его отпечатков не было, а камеры, заблаговременно установленные заботливым мужем, перестраховывающимся после предыдущего происшествия, четко зафиксировали одного из слуг, что крадучись пробрался в комнаты супруга короля и подбросил главную улику. Разбирательство обещало затянуться — в ходе расследования было выяснено, что все ниточки ведут к Ли Суману, так же как и дело о следователе Ли, который таки оказался членом клана Ли и действовал по прямым указаниям уже бывшего министра.       В общем, домой Чимин ехал в самом что ни на есть прекрасном расположении духа, ведь ничто не поднимает настроение лучше, чем пара Ли в наручниках с перекошенными от злости лицами. Юнги, правда, особо его радость не разделял — в связи со вскрывшимися фактами у него снова прибавится работы, чуть ли не половина министерств должна подвергнуться зачистке и последующей проверке их деятельности за последние пару лет. Где найти на все это время и людей, король слабо представлял, не говоря уже о наборе работников на появляющиеся вакантные места.       Муж проводил своего омегу до самого порога, поцеловал в лоб, не обращая внимания на ворчание, и пошел к себе с намерением поработать еще несколько часов, хотя на дворе уже и были сумерки.       Чимин же, переодевшись в уютную байковую пижаму, так подходящую сегодняшнему прохладному вечеру, пошел к сыну. Каждый вечер и ночь, после возвращения из полицейского участка, омега проводил с сыном — мальчик тогда сильно перепугался, что папу заберут, ведь за последнее время привык, что тот часто был рядом. Теперь папа с сыном вместе читали какую-нибудь сказку на ночь, свернувшись единым клубочком на немаленькой кровати принца, и так и засыпали, спасая друг друга от кошмаров.

***

      Это когда-то должно было произойти. И Чимин был рад, что произошло раньше, чем позже. Дженён наконец собрался разродиться. Событие по-своему и радостное, и не очень: супруг короля скрестил буквально все пальцы на руках и ногах, надеясь, что ребенок все же окажется бастардом, но в то же время понимал, что подобный исход будет ужасным пятном на репутации королевской семьи. Конечно, идеальным вариантом была бы преждевременная кончина Ли Дженёна во время родов, но Чимин даже в мыслях такого не желал, то ли из-за омежьей солидарности, то ли просто потому, что был слишком мягок и миролюбив.       — День начался хорошо — сегодня вынесли первый приговор Ли Суману, который обеспечивает ему 15 лет в колонии строгого режима. Хоть бы он не испортился, — приговаривал Чимин, протаптывая путь по коридору родильного отделения — сюда он приехал как сопровождающий Ли, так как король не мог так просто сорваться с совещания. — Или на худой конец пусть будет омега, если все же от Юнги. Омега — это хорошо, омеги на трон не претендуют. Тем более если родители в опале.       На третьем по счету стакане воды, которыми Чимин заменял запрещенный для него кофе, до больницы добрался Юнги. Нахмуренный и немного нервный, он подошел к мужу.       — Как дела? — спросил альфа, не особо понимая, о чем именно сейчас интересуется: о состоянии наложника Ли или о том, как себя чувствует сам Чимин.       — Час назад увезли в родильный зал. Говорят стремительные роды. И тут повезло мерзавцу, быстро отмучается, — процедил сквозь зубы омега.       — Разве это не осложнение? — уточнил Юнги, пытаясь вспомнить то, что читал лет шесть назад, готовясь впервые стать отцом.       — Да, это осложнение. Но мы в самой лучшей клинике Кореи и здешние врачи, полагаю, смогут минимизировать риски, — пожал плечами Чимин, и, не особо жаждущий продолжать эту тему, постарался ее сменить: — Как прошло заседание?       Время тянулось медленно и казалось, будто полтора часа, проведенных парой в неудобных больничных креслах, отняли у них на самом деле пару дней жизни, поэтому когда к ним вышел доктор и сказал, что роды завершились без особых последствий, на лицах сияли искренние улыбки облегчения. Повод, конечно, другой, но кто бы стал рассказывать.       Юнги не стал растягивать удовольствие, сразу же обсудив с врачом тест на отцовство и сдав образец на исследование. За сохранность процедуры и ее результатов от прессы персонал больницы отвечал головой, так что особо король не волновался.       — Ну что, теперь осталось сутки подождать? — разминая затекшую шею, спросил Чимин, выходя из клиники и совсем не по королевски зевая — пока разобрались со всеми бумажками на дворе уже наступила ночь.       — По крайней мере обещали, — устало выдохнул Юнги, открывая дверь авто перед мужем и помогая тому сесть. — Хотелось бы разобраться со всем этим до празднования дня рождения Тэмина.       — Ага, ведь если что, день рождения принца — прекрасный инфоповод, чтобы прикрыть измену наложника, правда, дорогой? — елейным голоском произнес омега, когда супруг сел рядом, за мгновение переключаясь в режим разозленной фурии.       — Нет, просто не хочу тяжелыми мыслями портить себе настроение во время праздника, — нахмурившись, сказал король.       — Сделаем вид, что я поверил, — фыркнул Чимин. Он все еще злился за то, что Юнги установил почти во всех его комнатах камеры, не предупредив об этом. Вроде мера для защиты, а вроде и признак недоверия.       Ночь прошла неспокойно: королевская чета, находясь в разных концах замка, вела себя очень похоже, то ворочаясь от жары, то ругая слуг, что стало слишком холодно, бегая то в туалет, то воды попить. А волноваться было о чем, ведь везучий Ли Дженён все же родил альфу, который, в случае если отцовство подтвердится, сможет претендовать на трон, ослабляя позиции Тэмина при дворе. Так что к утру модным аксессуаром в виде синяков под глазами обзавелись не только правители, но и прислуга, дежурящая в их покоях.       Ближе к обеду Чимин, бросив все дела, которых в связи с подготовкой к торжеству было немало, пришел в кабинет к мужу, решив разделить с ним все свои переживания, и не только те, что касались Дженёна. Королю он не мешал, походя скорее на расслабляющий белый шум, состоящий правда из нытья.       К трем часам дня, стоило Юнги выпить прописанные ему таблетки, как в кабинет постучали — это был главный евнух.       — Ваше Величество, вам послание из клиники Кодзе, — произнес он, становясь на колени и кланяясь. Нетерпеливо, король вскочил из-за стола и поспешил отобрать у мужчины письмо, походя позволяя тому встать и выпроваживая из кабинета.       Вернувшись на место, он вскрыл конверт ножом для бумаги и, вытряхнув содержимое, вчитался в текст заключения. Стоило ему дочитать, как с лица схлынула краска, а руки задрожали. Чимин, пытавшийся что-то прочитать из-за плеча мужа, просто вырвал у него из пальцев лист и быстренько пробежался по строчкам.       — Х-ха! Я же говорил! — воскликнул он ликующе. — У этого паразита ни стыда, ни совести. Хотел бастарда за сына короля выдать, да только теперь некому тылы прикрыть и анализы подменить, когда весь клан в опале, — довольно щурился омега, чуть ли не обнимаясь с заключением, в котором черным по белому было написано, что ребенок Ли Дженёна не имеет никакого отношения к Юнги. Так бы и продолжал Чимин радоваться, если бы не повернулся посмотреть, почему ничего не говорит муж.       А король тем временем, схватившись за сердце, беззвучно, словно рыба, открывал и закрывал рот, кажется, начиная синеть. Бумага выпала из ослабевших пальцев омеги, что застыл на месте, не зная что делать. Но спустя пару секунд он очнулся, подскочил к Юнги, на ходу нажав тревожную кнопку. С трудом, омега спустил мужа с кресла на пол, ослабляя тому галстук и расстегивая первые пуговицы рубашки. Чимин не представлял, что еще он мог сделать, ведь никогда не проходил курсов первой помощи. Стоило ли начать делать искусственное дыхание или массаж сердца? Не навредит ли он, вместо того, чтобы помочь?       — На помощь! — закричал он, надеясь на чудо. — Королю срочно нужен врач!!!       Вбежавшая в этот же момент в помещение охрана оперативно разделилась на две части: первая убежала обратно, вероятно за врачом, вторая же мягко оттеснила омегу от короля, доставая из аптечки капельницы и прочее. Чимину оставалось лишь в ужасе за всем наблюдать, тихонько всхлипывая и сжимая руки в кулаки до отметин от собственных ногтей на ладонях.