На входе Рейеса вновь встречал тот же самый недружелюбный охранник. На этот раз оказалось достаточно лишь показать ладонь со всё ещё не стёршейся вчерашней печатью, чтобы он впустил Рейеса внутрь.
Народу было гораздо меньше. Рейес уже чуть ли не привычно окинул взглядом зал. Интересно, сколько здесь сейчас настоящих людей, а сколько — тех самых созданий ночи? Что за жизнь идёт… параллельно жизни человечества? Раньше мир казался таким понятным и простым, а теперь он обрёл новое измерение, иную глубину.
У стойки бара ошивалось несколько фриковато выглядящих тинейджеров. Проходя мимо, Рейес недобро сощурился, ожидая увидеть Хану, но вместо неё за бармена был только один Лусио. Интересно, что случилось… Или нет. Ничуть не интересно.
Даже в неоновых бликах ламп было видно, как вытянулось обрамлённое дредами лицо Лусио, когда он заметил Рейеса. Оборотень тут же бросил свой шейкер и кинулся в его сторону, маша рукой и привлекая к себе внимание, но тот лишь равнодушно отвернулся. Говорить с воронами-оборотнями ему было больше не о чем.
Путь его лежал на служебный этаж, в ту самую комнату, где вчера он виделся с Мойрой. Забавно. Всё это время ему казалось, что это самое опасное место в городе и ему нужно прятаться от «хозяйки». Но теперь он надеялся, что застанет её.
И не ошибся — дверь в её кабинет была приоткрыта, и полоска света из-за двери легла Рейесу под ноги, словно дорожка из жёлтого кирпича. Его ждали.
Сегодня Мойра была в платье, строго закрытом спереди и с открытой до пояса спиной. И вновь она была красива, но не привлекательна в пошлом смысле этого слова. Будто видишь шедевр в галерее и понимаешь, что разум, сотворивший его, много столетий как мёртв и никто на свете более не в силах создать что-то столь же совершенное.
— Габриэль.
— Мойра О’Доран.
— Вина? — Она обернулась, и Рейес увидел в её руках два широких бокала, а на полке камина — бутылку красного вина, явно не дешёвого.
— Нет. Нет, спасибо.
— Понимаю. Тебе сейчас… хочется выпить кое-чего иного. — Ведьма бесстрастно пожала плечами и наполнила бокал для себя. — Наступит день, и ты поймёшь, что пища людей тебе и вовсе отвратительна.
Она прошла через комнату и села на диван, жестом указав Рейесу на кресло рядом с собой. Он подчинился. Пока всё шло так, как он и думал. Мойра не проявляла агрессии и деспотичного желания поработить его волю… пока что.
— Полагаю, ты смог вернуть свою память. А ещё — многое узнал о своей новой… природе.
Рейес кивнул, глядя ей в глаза. Мойра продолжила, словно немного устало:
— Как я и предполагала. Я собиралась посвятить тебя в таинство вечной жизни, научить тебя всему поступательно, окружить заботой… Однако я не учла твоё феноменальное упрямство. И привязанность к Джеку Моррисону. — Она потёрла переносицу пальцами правой руки и покачала головой, а после отпила из бокала. — Она могла погубить тебя сегодня.
— Ты уже обо всём знаешь?
— Да. Я… прошу прощения за поступок Ханы. Глупая девчонка думала, что Сомбра сможет разорвать её связь с Оком Одина, но это под силу одним лишь древним богам, если они когда-либо жили. А Сомбра и пальцем не шевельнёт ради своих пешек. Я накажу Хану, как только она объявится.
Рейес ощутил лёгкий холодок, пробежавший по позвоночнику. Да, Хана напортачила, но… почему-то ему казалось, что вряд ли Мойра собирается ставить девчонку в угол и лишать приставки на месяц. А с другой стороны — какого хрена? Хана предала его, вот пусть и расплачивается за свои ошибки.
— Так чего ты хочешь, Габриэль? Днём ранее ты приходил ко мне с вопросом, но теперь ты знаешь ответ.
— Ты не догадываешься?
— Я хочу услышать от тебя.
Рейес глубоко вздохнул и собрался с мыслями. Он до сих пор сомневался, что его идея — не полное безумие.
— Сделай меня вампиром. Полноценным. Дай мне третью порцию твоей крови.
— О? — В голосе Мойры слышались нотки торжества и притворного удивления.
— Я… понял, что мне нужно больше сил. Я не хотел становиться этим… твоим тёмным слугой, или как там. Но раз я впутался во всё это, то мне нужны все возможные преимущества.
— Чтобы спасти Джека Моррисона. Забрать его у Сомбры. Верно? — спросила Мойра.
Рейес кивнул. Это был единственный план, который он смог придумать. Он понятия не имел, как сделает это, как сможет снять это проклятие с них обоих, но уже понял, что, чтобы узнать, куда ведёт эта кроличья нора, ему придётся спрыгнуть в неё и погрузиться с головой в непроницаемую тьму.
Ведьма невесело усмехнулась и откинулась на спинку дивана:
— Нет.
Этого он услышать не ожидал. Рейес замер, вопросительно глядя на Мойру. Спустя несколько секунд, что она задумчиво смотрела в стену перед собой, пальцами потирая подбородок, она всё-таки продолжила:
— Знаешь, я… живу очень давно. Я родилась в пятнадцатом веке, в деревушке неподалёку от Дублина… Наука была под тиранией Церкви, за попытки понять природу, её законы и логику учёного в те времена могли обвинить в потворстве дьяволу и приговорить к казни. А уж насколько тяжело было женщине вырваться из столь суеверного и непримиримого края, как моя родина… Но, единожды познав тайны бытия, я уже не могла остановиться.
Речь Мойры постепенно становилась всё быстрее, жарче, как у фанатика. Но Рейес, вопреки здравому смыслу, понимал, что сам её голос для него — точно музыка, очаровывает и завлекает, словно зов сирены. И он не смел прервать её.
— Я не считала себя особенной, достойной, но когда мой дар пробудился… я лишь увидела новые горизонты, новые знания, которые мне предстоит постичь. Во всём мире никто не смог бы остановить меня… но и никто не смог бы встать рядом со мной. Одиночество меня не тяготило… сперва. Однако когда я встретила Сибрена, то поняла, какого компаньона мне не хватало. Ирония — он заковал свой блестящий ум в монашескую рясу. — Она вдруг засмеялась, искренне, как всегда, когда прикасаешься памятью к лучшим дням своей жизни. — Пришлось совратить его с пути истинного! Но он был мне благодарен. Вместе мы постигали вселенную, сначала известную, а потом — за её пределами. Его влекло небо, бескрайний космос, а меня — глубины моего дара. Я и представить себе не могла, сколь много Матриархи потеряли во время бессмысленной резни… Конкуренция — прекрасный инструмент, но безумцы им лишь разрушают древние тайны, делая их недоступными нам…
Тут она осеклась, понимая, что монолог завёл её не в ту сторону, поэтому вновь пригубила вино и взмахнула рукой в лёгком жесте:
— Не важно. Сибрен… был моим другом, моей душой, моим лучшим слугой. Я знала, что это не повторится, что мне нужно что-то иное, чтобы отвлечься… И словно судьба, хоть я и отрицаю её, преподнесла мне тебя. Ты был… совершенно другой. Яростный, решительный, полный огня и силы. Я… хотела получить такой сильный, непокорный дух себе в услужение. Я думала, что это то, чего мне не хватает. Но я ошиблась.
Мойра поднялась с дивана, как подумал Рейес, чтобы больше не смотреть ему в глаза. Ведьма подошла к окну и оперлась об оконный проём плечом, безразлично наблюдая за чем-то снаружи.
— Никто не сможет заменить Сибрена. А ты… Твои эмоции и правда свежи и сильны, но они же делают тебя непригодным для службы. Ты очень привязан к этому мужчине, Джеку Моррисону. И тратишь всю свою энергию на то, чтобы воссоединиться с ним. Мне это не подходит.
— То есть тебе не нужен слишком дерзкий вампир? Да?
— Не совсем. Сомбра, Вдова, другие подобные нам обожают покорных и зависимых слуг. Я же предпочитаю равных мне по духу. Я хотела бы видеть тебя союзником и помощником в моих планах, но ты сразу был настроен… агрессивно отрицательно. Потому и пришлось стереть тебе память. Но ты смог вернуть всё назад. Даже если я вновь сотру твои воспоминания, со всеми предосторожностями, не сомневаюсь, ты снова вернёшь их. Может быть, не столь быстро, через пятьдесят или сто лет. И я никогда не смогу доверять тебе полностью.
— Естественно.
Мойра кивнула так, словно ожидала это услышать, безучастно глядя на Рейеса.
— Сколько волка ни корми… Сомбру забавляет смотреть на мучения существа, обречённого служить ей. Меня — нет, и уже этим я её благороднее. Такие, как она, позорят наш род. Глупая девица, мечтающая о власти, но неспособная овладеть даже половиной своих возможностей из-за нетерпения… Однажды она поплатится за своё невежество.
— Так помоги мне вызволить Джека, раз она для тебя враг.
— Враг? — Мойра вдруг засмеялась и покачала головой. — Враги — это достойные, равные противники. Сомбра… моя семья. Я нашла её и милосердно воспитала, дала ей возможность жить и познавать вселенную. Чем она мне отплатила? Мелкими подлостями и помехами на каждом шагу! Даже нового слугу… она умудрилась выбрать таким образом, чтобы вставить мне палки в колёса. Но… я не стану ей вредить. Она должна сама получить все свои уроки.
— А то, что во время этого страдают совершенно посторонние? — хрипло произнёс Рейес, с трудом подавляя желание зарычать. — Это тебя не волнует? Из-за вас это случилось со мной и с Джеком. Из-за ваших… игр. Так что вы нам задолжали.
Мойра поджала губы и процедила куда более холодно:
— Не зарывайся. Я дала тебе великий дар. Не моя проблема, что ты его оказался не достоин. Если бы я могла всё вернуть назад, то вернула бы. Но превращение необратимо. Ты застрял посередине метаморфозы, и, скорее всего, твоя природа рано или поздно тебя доконает. Долго на этой стадии никто не задерживается. Умрёшь и ты.
— Значит, ситуация безвыходная?
Мойра вновь отвернулась. Рейесу показалось, что она успокаивается.
— Я предлагаю тебе… жить дальше, — сказала она после долгой паузы. — Лет двадцать у тебя точно есть. Будешь и дальше продолжать своё бессмысленное существование, пока не поймёшь, какое оно мелкое и незначительное. И непременно — ведёт к бесславной смерти. И, может быть, однажды утром ты проснёшься и поймёшь, что цепляться в нём не за что. И твои глупые чувства к Джеку Моррисону прошли, как проходит детство, как тает лёд на водоёме, как отцветают цветы. Тогда… В тот день я буду готова подарить тебе последний глоток лекарства. Потому что это будет твоя новая жизнь.
***
Рейес вышел из здания быстрым шагом, почти не замечая ничего вокруг, настолько всё его существо было затоплено яростью.
Эта женщина… Он ощущал такую глубокую ненависть, что та заглушала даже отчаяние от безвыходности его положения. Ему казалось, что он никогда не испытывал эмоций подобной силы ни к одному человеку. Даже любовь к Джеку… Хоть он и терпеть не мог это слово, но да, он испытывал к Джеку любовь, высокую привязанность, родившуюся из многолетней дружбы и доверия… И она была не настолько яркой. А вот злость и отвращение к Мойре были словно расчертившая космос комета: свежие, неподдельные, неистовые.
Что она могла знать о нём? Как она смела судить? Считает себя высшим созданием, призванным вершить судьбы? Кто дал ей право? Кто дал ей эту силу?
И под бушующей, как пожар, ненавистью… он пытался скрыть страх. Страх, что она права. Что через десять-двадцать лет Рейес проснётся с мыслью, что хочет жить. Что служба могущественной ведьме — не самый плохой вариант. Особенно если Джека уже давно не будет рядом.
Рейес направлялся к дороге, собираясь поймать такси, и вдруг кто-то ухватил его за рукав, заставив отвлечься от кипящих в голове мыслей.
Рядом стоял Лусио. Он был одет чересчур легко для температуры на улице, наверное, не успел даже куртку накинуть, просто выскочил из клуба следом за Рейесом. Может, даже окликнул, но тот не услышал, думая о своём.
Воронёнок дрожал от холода, а в глазах его застыли крупные слёзы, готовые скатиться по щекам.
— Пожалуйста, помоги, — выдавил он, словно сдерживая рыдания. — Помоги Хане!
— Лусио, отвали от меня.
— Пожалуйста! Я… не знаю больше никого, кто может помочь!
— Она меня подставила.
— Я… я знаю. Я отговаривал её! Сомбра пообещала, что заберёт у Мойры Око и отпустит нас. Но я ей не верю! Зная её, она только рада будет просто забрать нас и продолжить нас использовать. Хана не послушала меня и сбежала. А теперь она в беде!
— Мне плевать. Она не только меня предала, но и Мойру. Вот пусть Мойра и разбирается.
— Она не у Мойры! — Лусио утёр глаза напульсником, шумно шмыгая носом. — Она… хотела спрятаться среди изгоев. И попала к тем, кто ещё хуже Матриархов.
Рейес сбросил его руку со своего рукава, но Лусио вновь схватил его ладонь, сжимая до побелевших костяшек:
— Прошу. Я приехал из другой страны, потому что моя татуировка… Когда владелец Ока приказывает, ты ничего не можешь сделать. Я бросил свою семью, музыку, работу, всё! Так же, как и Хана. Мы — две половинки одного целого… И только это спасало нас все эти годы. У меня нет больше никого, кроме неё! Пожалуйста, помоги мне её спасти!
Рейес медлил ровно секунду. Он не мог не сочувствовать… но он никогда не был супергероем. Ему самому сейчас не помешал бы кто-то, кто объяснил бы, что ему следует делать. Поэтому он оттолкнул Лусио, отворачиваясь от его опухших, умоляющих глаз:
— Слушай, парень. С предателями у меня разговор короткий. Пошёл к дьяволу.
Он быстрым шагом направился прочь, к дороге. Там он быстро поймал такси и перед тем, как сел в машину, обернулся на миг. Лусио сидел на корточках в том же месте, где Рейес его оставил, и рыдал, закрыв ладонями лицо.
Джек бы так не поступил…
***
Жерару пришлось трезвонить в дверной звонок почти десять минут, прежде чем помятый, недовольный Рейес открыл ему дверь.
Чувство было такое, будто он не проспал шестнадцать часов подряд, а отключился на пару минут после того, как его все эти шестнадцать часов били. Рейес понимал, что ему бы куда больше помогло небольшое вливание свежей крови… Но процедура всё ещё была для него слишком отталкивающей, чтобы повторять её так часто.
Жерар смотрел на него с такой укоризной во взгляде, что Рейес даже почувствовал шевеление вины… где-то глубоко в душе.
— Ты сбежал из больницы.
— Мне стало лучше.
— Совсем не похоже, мон ами.
— Чёрт, мог бы хоть немного обмануть меня… — проворчал Рейес и отошёл, пропуская Жерара внутрь дома.
После встречи с Мойрой он пришёл домой, уже не считая нужным скрываться. Наверное, если бы к нему заявились какие-то наркоторговцы, то он бы даже обрадовался… халявной крови. Вот только что теперь делать с арендодателем, который скоро начнёт требовать плату за два месяца? Этот вопрос казался более сложным.
— Что-нибудь новое об «Оке Гора»?
— У нас теперь другие проблемы, шеф. — Жерар обернулся, продолжая строго смотреть на Рейеса. — Маккри пропал.
— То есть как — пропал?
— Вчера Гэндзи по твоему поручению обследовал все места, где он мог быть. Потом отследил место его последнего звонка. Это было в баре неподалёку от его дома. Телефон обнаружился там же. Бармен утверждает, что он ушёл позавчера, после того как ему позвонили. И знаешь что? Звонок был от тебя.
Рейес помассировал пальцами висок. После пробуждения он всё ещё плохо соображал.
— Ну… да. Я ему позвонил.
— Так же есть данные… Ты вызвал его в район, где находится «Нарцисс», предыдущим вечером. Его машина найдена в старом районе. Тоже пустая. Шеф, ты понимаешь, что ты оказался единственным свидетелем в двух исчезновениях полицейских? Амнезия — очень слабый аргумент в суде.
— Не нравится мне, куда ведёт этот разговор, Жерар, — произнёс Рейес вкрадчиво. — На что ты намекаешь?
— Я… не знаю, шеф. Понятия не имею, что происходит. Я тебе всегда верил, мон ами, но ты… странно себя ведёшь все эти дни. — Жерар взволнованно облизнул губы, отворачиваясь и делая несколько шагов по комнате, как всегда, когда переживал. — Нужно ли мне прикрывать тебя? Можешь ли ты объяснить мне, в чём дело? Во что ты втянул Маккри?.. Ты… Не похож на себя. Как будто… это вовсе не ты.
Рейесу на это было нечего ответить.
