Когда откроется дверь Я буду готова к любым новостям, Раздетая допьяна Веселая, белозубая, Ангел мой Габриэль танцует Истово на птичьих костях, Такой красивый и злой, Почти как мое безумие. Я застаю богов и тень От города их из бедер твоих, Из ребер твоих людей, Из крыльев твоих печаль, Пожалуйста, не отвечай, я несу на себе Твой удар, как знамя труда, Как лучшее, что случилось со мной За эти года.
***
Солнечные лучи поцеловали мутные стекла в деревянной раме, скользнули по скрипучему паркету и осветили ядовито зеленые обои в фиолетовый цветочек. Беллатрикс зажмурилась, мечтая разбить пару винных бутылок об этот шедевр дизайнерской мысли, и накрыла голову подушкой. Шея затекла, волосы спутались, по ногам сквозило. Но все это казалось сущей ерундой, по сравнению с давно забытой ясностью, наступившей в голове. — Кажется, это называется «выспаться», — пробормотала женщина, садясь в постели. В Азкабане она почти не спала. Постоянная тоска разъедала душу. Смятение и холод мешали думать, апатией разливаясь по телу. Серые стены и голоса, шепчущие словно из-за Грани, не давали сосредоточиться. Сперва она пыталась собирать мысли, словно бусины порванного ожерелья, скачущие по полу и закатывающиеся в самые укромные уголки. Пыталась вести счет времени… Потом пришли выматывающие кошмары, из которых можно вырваться только проснувшись от собственного крика. Сменяясь паникой, что заставляет забиться в угол, в страхе, что тебя услышали. Никто не приходил. Но она чувствовала их рядом. Она пыталась не смыкать глаз, насколько хватало сил, до слез впивалась себе в волосы, прижималась лбом к ледяным стенам, и все же проваливалась в забытье. И все повторялось вновь. Вскоре она поняла: чтобы не бояться кошмаров нужно, чтобы они боялись тебя. Высокое запыленное зеркало старинного шкафа у стены напротив осталось учтиво-равнодушным, словно хороший дворецкий. Низкой решеткой прикрывал едкую ухмылку небольшой камин в углу. Низкий гул, кажется, заставил задребезжать посуду в доме. Белла подскочила и, в два прыжка преодолев комнату, распахнула рамы. Влажный соленый воздух хлынул в комнату, вместе с пароходным гудком. Щурясь от яркого солнца, она посмотрела вниз, где на пирамиде из деревянных паллет грелся серый матерый кот. Окно небольшой комнаты выходило на задний двор. Зеленые клумбы с редкими машинами разбавляли этот монотонный пейзаж. К другой стороне двора примыкали хозяйственные постройки пекарни, судя по запаху, находившейся на первом этаже соседнего дома. Белла застыла, подставляя щеки мимолетной ласке солнечных лучей, вдыхая дразнящийся аромат свежей ванильной сдобы. — Слишком низко, если ты собралась убиться, но высоковато для побега. Сломаешь ногу, или руку, или мозги окончательно отшибешь, — скептическое замечание из-за спины заставило Беллу слегка вздрогнуть и резко обернуться. — Не дождешься! Просто не так часто в Лондоне бывает солнечно, — фыркнула Лестрейндж через плечо. — Размечталась! — неожиданно зло огрызнулся зельевар. — Еще я не мотался через пол Британии из «Хогвартса» ради… — Меня? Да что ты!? Любитель подглядывать в девчачьей душевой обрел достоинство, надо же! И когда? Давно с тех пор, как рыжая грязнокровка вытерла об тебя ноги? Держу пари, после этого ты большего ни от кого не добился, — однако, почувствовав на себе тяжелый взгляд и неожиданно осознав, что стоит у окна совершенно голой, она резко замолчала. — Отвернись. — Ты льстишь себе, если думаешь, что твои худые мощи могут вызвать хоть какое-то желание, кроме как закрыть и накормить, — легким движением палочки направляя в сторону Лестрейндж халат из шкафа, усмехнулся Снейп. — Я принес продукты. — Ты заделался домовым эльфом?! — колкости слетали с языка сами, пока Белла куталась в дешевую зеленую фланель. — Отличная карьера для тебя, чертов предатель! Мне звать тебя Снепимер или Севобби? Или лучше Нюникус? — Петрификус Тоталус! — коротко бросил зельевар. — Мне некогда с тобой возиться и слушать этот бред, Блек. Размеренным шагом он подошел к застывшей фигуре, ловко отвернул рукав и, нащупав на руке женщины вену, сделал инъекцию непонятным светло-желтым раствором. — И если твоего безмозглого братца мне приходилось терпеть, ради общего дела, то по тебе никто плакать не будет. Не забывай об этом.***
Кошмары боятся ярости — это Беллатрикс поняла быстро. Дементоры предпочитают растерянных и доведенных до отчаяния, упиваются безобидными и слабыми, выпивая их до дна. Но ничего не могут поделать с ненавистью, опасаясь гнева тех, кто знает свою силу, и отступают перед верой. Белла знала свою: едва различимым узором она притаилась змеей на предплечье. Лорд вернется, она не просто верила в это…она знала. Вернется и заберет ее… И тогда они поплатятся. Они все… поплатятся… Он разрешит скормить дементорам их всех, чтобы увидеть ее улыбку. «Леди Блек, ваша улыбка столь прекрасна, что я не могу позволить маске скрывать ее», — сказал он после обряда посвящения, вручая Беллатрикс маску Пожирательницы, где тонкая гравировка образовывала хищный оскал. Беллатрикс открыла глаза. «Нет, лучше подпалить эти мордредовы обои», — решила она, болезненно потирая виски. Последние отсветы заката сменяет серая хмарь сумерек. Пьянящий интригующий запах разливался по комнате. От него Лестрейндж едва не скручивает в приступе голода. Пока она бесшумно идет по темному коридору, из кухни раздается тихая музыка и плеск воды. Угловатую спину зельевара, застывшую у плиты, освещает теплая лампа в бордовом абажуре. Он буднично вытирает руки о полотенце, откладывая нож, и крутит ручку радио, чтобы избавиться от бодрой болтовни. Она нерешительно останавливается в дверях, сверля его взглядом. Стоило бы оглушить предателя ударом тарелки, оставленной на обеденном столе… но тогда придется есть прямо из супницы. «А может вовсе не стоит есть, то что он мог приготовить?» — запоздалую мысль гонит ноющий живот. — Проголодалась? — не оборачиваясь интересуется Северус, глядя в бок медного кофейника, под которым пляшет пламя. Самообладания Беллы хватает лишь на то, чтобы молча кивнуть. — Угощайся. Мы вполне найдем общий язык на ближайшие полчаса, если ты прикусишь свой. — Я бы на твоем месте не стала поворачиваться ко мне спиной, — искренне сообщает Беллатрикс, садясь за стол. — Вряд ли ты попытаешься сбежать, в отличие от кофе, — устало замечает Северус. — Да, но вам следовало убить меня. — Следовало, — в голосе Снейпа Белле чудится неуместное сочувствие. — Но Молли Уизли перепутала заклинание каменного сердца с прочищающими дымоход чарами. Так что из тебя только знатно выгнало воздуха. Жаль, что только его: дурь осталась на месте. — Ты находишь это забавным? — Это находит забавным все Министерство магии. Кое-кто даже предлагал оштрафовать миссис Уизли. За потворство Сама-знаешь-кому. Более забавных теорий заговора я еще в жизни не слышал, Рита Скитер бы съела свое прыткопишущее перо от зависти. Благо, у тебя был хороший адвокат, и дело дальше обсуждений в кулуарах не двинулось. Оставшихся обвинений и без этого хватило бы на вечность в Азкабане. Ешь, давай, пока суп не остыл. — Это что? Суп? Признайся, это всё, на что хватило твоих способностей? Где всё остальное? — Белла с удивлением разглядывала прозрачный куриный бульон с редкими вкраплениями колец лука. — Где морковка? Картошка? Зелень, в конце концов?! Кто тебя учил готовить?! — А что ты хотела? Тебя около двух месяцев кормили только нутритивной смесью, да и потом, после кризиса, только жидкие, практически прозрачные бульоны давали пару раз в сутки. Так что сегодня только куриный бульон, а с завтрашнего и на ближайшие два-три дня к нему можно будет добавить разварившийся рис, отварную курицу, сухари и не горячий чай. — Ненавижу бульон! Я не буду это есть! — Выбор у тебя из двух позиций: или сдохнуть от голода, поскольку я не собираюсь возиться с нутритивной смесью и остальными прилагающимся, или есть то, что дали. И заткнуться! Пустой кофейник со стуком опустился на деревянную подставку, а аромат терпкого черного напитка, перелитого в чашку, еще больше раздразнил Беллу. Зельевар щелкнул переключателем радио, шипевшего помехами, и повернулся спиной, глядя в окно, лишь дернув плечом, когда о дно фарфоровой тарелки звякнула ложка. На вкус суп оказался не так противен, как она себе представляла. Диктор бодро вещал о прекрасной погоде на завтра, не забывая вворачивать идиотские шутки. В какой-то момент свет от лампы начал резать глаза, а потом и вовсе взорвался болью. Голова женщины закружилась, унося ее в мутную пучину забытья. Кажется, где-то далеко разбилась тарелка или чашка. Но это было уже не важно. В темноте уже ничего не важно. Сознание возвращалось медленно и с неохотой. Понять, что её окружает, Белла не могла, поскольку предметы водили хороводы вокруг неё, то приближаясь, то удаляясь. Знакомых запахов восстанавливающего и укрепляющего зелий не было, а вместо них появилась боль в локтевом сгибе. Острая боль. Оттягивающая внимание от боли в голове. И резкий, неприятный запах. Раздражающий. Но скрыться или, хотя бы, отвернуться от него, у Беллы не получилось. — Блек, не дури! Я вижу, что ты уже очнулась. — Лучше бы я сдохла! Чем тут так воняет?! — Маггловкими лекарствами. Ничего необычного, привыкай. Северус отпустил подбородок Беллатрикс, убирая куда-то склянку, наполненную крупными бело-коричневыми кристаллами. Непонятно откуда взявшийся в маленькой кухне низкий диван протестующе скрипнул, когда зельевар встал. Белла не видела, куда он ушел и что делал, но, судя по легкому звону чашки о блюдце, это «что-то» было связано с напитком. — С каких это пор ты стал предпочитать зельям маггловскую дрянь? — Зелья больше на тебя не действуют так, как надо. Поэтому пей универсальное магловское восстанавливающее в данном случае — чай. — Врешь. Второй раздел общего зельевания на третьем курсе-то я помню: невосприимчивостью к магическим микстурам и их компонентам, а так же частичной восприимчивостью с непредсказуемым эффектом обладают лишь две разумные магические расы, фантастические существа, абскуры и маглы. — И сквибы. — Не придирайся к словам! Причем тут я? — А как ты думаешь? Методом исключения, убрав всё, кроме последнего, и ввиду отсутствия у тебя магии, а? Ты сквиб, Блек, и утратила свои магические способности, со смертью Воландеморта. — Полнейший бред! — Ты ничего не помнишь или так туго соображаешь? Ладно, прекратим бессмысленный спор, — заключил Снейп, доставая из рукава палочку и опуская её на стол перед Беллатрикс, — убедись сама. Если у тебя получится самый простенький «Люмос», я признаю, что был не прав. — Твоя палочка не будет меня слушаться. — Я, Северус Снейп, добровольно передаю свою палочку Беллатрикс Лестрейндж для сотворения трех заклинаний. Только начни с чего-нибудь попроще: не хочу очередной раз приводить тебя в чувство. "Какой идиот! Вот она, возможность...Все для Лорда!" - успело промелькнуть в голове женщины, прежде чем она взмахнула палочкой: — Круцио!