We Don't Have to Dance

      Дождавшись окончания первой песни, он снял с себя рубашку, утёр ею потный лоб и бросил в толпу визжащих девчонок.       — Простите, но мне так куда удобнее, — и подмигнул. Его длинные каштановые волосы прилипли к потной коже. Прожекторы выхватывали каждую татуировку и сверкающую серёжку. Он был прав — он чёртов бог.       И Сал ненавидел его за это.       — А мне вот интересно, о чём Рэд хочет завтра с нами поговорить, — Эш побарабанила палочками по коленям. — Надеюсь, следующие ребята на разогрев будут классными. И ещё надеюсь, что в этот раз наше расписание не будет так сильно совпадать с расписанием этих челов, — она метнула взгляд на Сала. — Это опасно для здоровья.       Сал же просто сидел и молча настраивал свою гитару. Гримёрка была тёмная и грязная — обычное явление для андеграундного клуба, — но вот акустика — что надо: звук был такой, словно они стояли там, в толпе, и наслаждались концертом. И ещё вентиляция подвела: всё вокруг пропахло солью, воском для волос и водкой.       — Причёска сегодня что надо, — сказала Мэйпл, откладывая свою басс-гитару. — Просто чума.       Эшли, в попытке поднять Салу настроение, убедила его на один вечер отказаться от хвостиков: тот всегда сидел притихнув, когда у них с Sanity’s Fall совпадали даты выступлений. Поэтому девушка потратила целый час на то, чтобы уложить волосы Сала в ирокез, и парень должен был признать — он чувствовал себя всесильным, чувствовал себя настоящей рок-звездой.       — Я сейчас читаю блоги, — довольно усмехнулся Тодд. — Обсуждения не затихают. — Закончив что-то печатать, он захлопнул ноут. — Я подготовил синтезатор для нового интро. Мы точно определились с названием «Memories and Dreams»[1]? Собираюсь залить его онлайн в сегодняшний сет-лист.       Сал и Эш молча подняли большие пальцы.       Мэйпл прилегла на кушетку.       — Сколько ещё песен осталось у Stupidity’s Fall[2]?       Тодд оглядел разбросанные по кофейному столику бумаги.       — Эм… вроде семь. Но это же Ларри — он собирается исполнить акустическую версию «Baby Blue»[3]. Вот просто потому, что ему так захотелось, — парень нахмурился и посмотрел на Сала. — Хочешь прогуляться?       Сал помотал головой. Ключ-карта прожигала дыру у него в кармане.       — Ну, а я, пожалуй, вздремну, — Мэйпл повертелась на кушетке. — Разбудите перед перерывом.       Эш мягко похлопала Мэйпл по боку, поднялась на ноги и потянулась.       — Не понимаю, как вам это удаётся. В автобусе хер поспишь.       — Я и не сплю, — бесстрастно ответил Сал.       — Я сам решил не спать, — откинувшись, сказал Тодд.       — Окей, чуваки! — Они все услышали, как Ларри взял микрофон. — Давайте-ка немного притормозим. Уверен, все вы знаете песню «Baby Blue»… — толпа заверещала, и Ларри засмеялся. — Кажется, вы её любите. Давайте-ка сделаем вот что: устроим небольшой джем-сейшн один на один. Найдите любимого человека и прижмитесь к нему поближе. Эта песня для всех вас; для всех, кто когда-либо вас любил; для всех, кто когда-либо разрушил вашу жизнь, — он склонился к микрофону и прошептал:       — Спойте, а затем пошлите этих людей к хуям.         Публика разбушевалась.       Эш практически свернула себе шею — настолько резко повернулась она к Салу. Тодд решил, что самое время надеть наушники и ещё раз всё проверить: девушка куда лучше него в подобных вещах.       — Пошли, Сал, попьём водички…       — Нет, — парень откинулся на тахте и убрал с колен гитару. — Это уже не так больно. Сейчас меня просто злит то, что у него хватает наглости трепаться об этом. После всего-то.       — Как ты вообще? Тот Самый День близко, — Эш бесцеремонно плюхнулась рядом с ним. — Хочешь о чем-то поговорить?       — Я просто хочу пережить этот день и выкинуть из головы, будто его и не было, — твёрдо сказал Сал. — Только и всего.       Девушка кивнула.       — Понимаю. Полностью. Но эй, у нас ещё целых сорок минут. И у меня есть одна идея, если ты и правда хочешь отвлечься от всего этого. Немного сумасшедшая, но я думаю, Тодд нам позволит: это будет отличный пиар-ход после объявления о Скримфесте.       — Боги. Что же?       — …хочешь сегодня выступить без рубашки?       Сал заулыбался под протезом.       — Что за чертовщина у тебя на уме, Эш?       Обычно они все выступали в уже прижившихся образах. Мэйпл была мрачной готессой с басс-гитарой. Эш, всегда позади всех, барабанила, вкладываясь в это всем сердцем, будучи в одних шортах и лифчике — она выложила за свои татуировки кругленькую сумму и не хотела их прятать. Тодд одевался во что-то странное, яркое — в противовес всей группе. Но он играл роль парня мечты, доброго и нежного, так что ему полагалось немного выделяться. Сал же, в свою очередь, практически всегда выглядел одинаково: голубые хвостики, протез, чёрная рубашка, красные джинсы. Порой, когда все совсем теряли голову, Тодд и Сал устраивали целое шоу, снимая рубашки или тряся башкой. Но в основном ничего не менялось.       Сегодня же всё было совсем иначе: Салу сделали ирокез, а теперь ещё и рубашку стащили. Эш вооружилась маркером и за оставшееся до перерыва время украсила грудь и руки друга всякими рисуночками и словечками: на груди красовался огромный череп, от которого расходились самые разные узоры. Если бы Сал не боялся иголок, то сегодня же побежал бы в тату-салон, чтобы навеки запечатлеть это.       — Тебе стоило пойти в художку, — он развернулся, разглядывая себя в зеркале. — Всегда меня поражаешь.       — Тодд? Последнее слово? — Эш представила тому свой шедевр.       Тодд ухмылялся как идиот.       — Это просто ахуенно. Предлагаю сделать так: играем одну-две песни, а затем ты срываешь с себя рубашку.       — Будет сделано. Просто сигнальни, — Сал показал ему большой палец, как вдруг дверь в гримёрку распахнулась.       Естественно, это были Sanity’s Fall, кто же ещё.       Ларри как раз собирался как-то съехидничать — все это видели, — но так и застыл, увидев голубоволосого парня. Выглядело это всё так, словно его мозгу требовалось несколько секунд на перезагрузку. Джонсон, только-только накинув пиджак на голое тело, стоял и пялился на парня.       Сал перевёл взгляд на Эшли.       — Пойду сделаю пару селфи в туалете для твиттера. Мир обязан увидеть твоё творение, — он клюнул девушку в щёку и покинул гримёрку, направившись к дамской комнате по тёмному коридору.       Зайдя в комнату, он вытащил телефон и попытался встать в позу — у Сала всегда были с этим проблемы, но сейчас попытаться стоило. Парень пробовал поднимать руки, двигать бёдрами, даже присел на раковину — всё было не то. И тут его осенило. Он медленно снял протез и положил на умывальник, а затем вытянул руку с телефоном вперёд так, чтобы тот полностью закрывал лицо в отражении; вторую руку завёл за голову и сделал фото.       И чуть из кожи не выпрыгнул, когда кто-то забарабанил в дверь.       — Впусти меня, рок-звезда, — послышался снаружи голос.       Сал быстро натянул протез обратно и пошёл открыть дверь.       — Я не в настроении, уёбок.       Ларри распахнул дверь, дрожь пробирала его.       — Не волнует, я здесь не ради тебя. Хотя ты сошёл бы за неплохой десерт.       Джонсон достал из кармана и потеребил в руках маленький пакетик с самокрутками.       Под протезом Сал поморщился.       — Серьёзно?       — Здесь нельзя курить. А мне надо успокоиться. Так что отъебись, — пробурчал Ларри. Он достал одну, подпалил и сделал долгую затяжку. Выдохнув, посмотрел на Сала; из-за облачка дыма у лица Джонсон походил на прекрасного дракона. — Второй туалет был занят. Подай на меня в суд.       Сал поколебался мгновение, но какая-то необъяснимая злость взметнулась в нём в ту же секунду, как дым достиг его протеза. Он вытащил из кармана ключ-карту и хлопнул ей по раковине.       — Забери это, отдай какой-нибудь тёлке. Мне это не нужно.       — Оу, фто-то не так, мавыш? — тут же засюсюкал с ним Ларри. — Я ранил твои чувства? — он ещё раз затянулся и выпустил дым в лицо Салу. — У меня скоро день рождения. Будь со мной поласковее.       Сал больше не смог сдерживаться — ринулся к парню и ухватил его за длинные каштановые волосы, пропитанные потом. Собрав все силы, Сал дёрнул его вниз, заставив упасть на колени и вскрикнуть от боли.       — Да какого хрена, чувак!       Он обхватил лицо Ларри и заставил посмотреть на себя.       — У нас есть двадцать минут до конца перерыва. Я должен вернуться через пятнадцать. Ты знаешь, что делать, — он ещё раз дёрнул Ларри за волосы, утыкая его лицом в свою ширинку. — А пока ты будешь занят, я позабочусь об этом, — Сал выхватил косяк у Ларри из рук и приподнял протез, чтобы затянуться.       Ларри выглядел немного шокированным, однако его губы уже поблёскивали влагой в предвкушении. Он медленно моргнул.       — Что? Ты даже не собираешься расстегнуть штаны и всё такое? Хочешь, чтобы я один всё делал?       Сал кивнул и заговорил, зажав зубами косяк:       — Я здесь, чтобы наслаждаться, ты — чтобы поработать ротиком.       Это всё, что требовалось услышать Ларри, чтобы, наконец, накрыть загорелыми пальцами растущий бугорок в штанах Сала и, повозившись с молнией и пуговицей, добраться до боксеров. Он придвинулся ближе и надавил языком на всё ещё скрытую тканью эрекцию, заставив Сала тут же простонать и выпустить клубы дыма. Джонсон, казалось, искренне наслаждался, глядя на то, что может сотворить с парнем, даже не сняв с того трусов.       Сал вытащил косяк изо рта и кинул в раковину.       — Побыстрее, сука, мы тут не на всю ночь.       — Пошевеливайся, блядь, — поддразнил Ларри — голос у него стал выше. — Каждый раз это твердишь. Так ты хочешь, чтобы я тебе отсосал, или как?       Вот и всё.       Сал схватил Ларри за волосы и оттянул, тем самым заставив его гортанно застонать. Другой рукой он достал из трусов член и рывком насадил на него Ларри — тот принял на всю длину.       — Как же ты тянешь, — выдавил Сал и ухватился за каштановые пряди на манер поводьев. Удерживая голову Ларри, он начал трахать его рот и глотку так, словно лишь от этого зависела его жизнь.       Ларри встретился с ним взглядом — в его глазах отражалось что-то такое, чему Сал не мог дать определения, но оно совершенно точно его возбуждало. Джонсон коротко вздыхал, сглатывал и давился, сопровождая все это глубокими стонами удовольствия.       — Люблю, когда ты стонешь как сучка. Люблю, когда стонешь с членом во рту. Называешь меня шлюхой, но сам-то — лишь моя игрушка. Твоё горло — моя секс-игрушка.       Ларри закатил глаза и гортанно простонал — Сал видел, как он трогает себя через джинсы, видел отблески слёз, застывших в его глазах. И именно это подвело его к кульминации; толкнувшись в последний раз, Сал вытащил член из его рта и оставил дорожки вязкой спермы на щеках и губах брюнета.       Салу пришлось признать: это чертовски шло Ларри.       С его губ капала слюна и сперма, из больших карих глаз, наконец, скатились слезинки. На лице Ларри читалась безысходность, когда тот освободил собственный член и быстрыми движениями довёл себя до финала. Сал же лишь смотрел; дыхание его было сбито, голая грудь блестела от слёз. Пошатнувшись, он отступил на шаг и застегнул джинсы.       — Умойся, шлюха.       Ларри застегнул собственную ширинку и, пошатываясь, встал на ноги.       — Отпустило? — охрипшим голосом спросил Джонсон и взглянул на раковину. — Ты похерил мой косяк!       Стоило ему начать вытирать сперму с лица бумажным полотенцем, как из носа тут же потекла кровь. В панике Ларри прикрыл его рукой.       — Блядь! Пиздец ты разошёлся.       Сал же лишь пожал плечами и открыл дверь.       — Увидимся через ебучих полгода.       — Полгода? Притормози-ка, — откликнулся Ларри. — У нас завтра тоже встреча с Рэдом. Вместе с вами. Так что увидимся через, ну, часов двенадцать. Готовься — тебя вышвырнут.       Сал застыл на секунду в дверном проёме и вышел, не сказав и слова.       Он встретился с остальными в гримёрке и подхватил гитару.       — Пусть это будет наше лучшее шоу, идёт? Пофиг, что произойдёт завтра, или через полгода, или через год, мы — the Sally Face Killers. Мы — лучшее, что случалось с миром хэви-металла. Пусть даже и на один вечер.       — Откуда в тебе такой настрой? — спросила Мэйпл, поднимая бровь.       — Не знаю. Просто предчувствие.       Тодд встал.       — Твои предчувствия всегда сбываются, так что не буду спорить. Пусть именно этот вечер запомнится всем навечно. Погнали.       Под протезом Сал улыбался.       — Взорвем это место!       Как он и сказал, тем вечером они выложились до предела: к началу второй песни Тодд и Салл поскидывали рубашки; Эш настолько увлеклась, что чуть не сломала одну из барабанных палочек; Мэйпл в конце бросала в толпу медиаторы и один раз даже улыбнулась. Это был лучший вечер для Сала за последние несколько недель: он проезжался на коленях по сцене и в шутку боролся с Тоддом в перерывы между песнями. Все они выложились по полной — и фаны оценили это.       Впервые за долгое-долгое время Сал почувствовал себя на своём месте. Такие вечера служили лучшим напоминанием о том, почему он вообще всё это затеял; почему не пошёл в колледж; почему тренировался каждый день, и даже сейчас; почему не бросил всё после того, как его отвергла любовь всей жизни. Из-за музыки.       Несмотря ни на что, у него была музыка.       И это было прекрасно.