We Don't Have to Dance

      За неделю до своего двадцать третьего дня рождения Ларри Джонсон сделал предложение Салу Фишеру.       Они только-только выпустили свой первый альбом, заключив контракт с Red-Eyed Demon Records, и «Strange Neighbors» уже стал хитом. Их EP до сих пор занимал верхние строчки чартов, пусть и прошло уже семь месяцев со времени его выхода. Вскоре им предстоял уже почти подтверждённый полноценный тур, и два парня чувствовали себя повелителями вселенной. Они постоянно выступали в клубах в соседних городах и уже работали над следующим альбомом. И Сал, и Ларри чувствовали лишь чистый восторг, это нервное ощущение где-то в желудке, когда что-то завладевает тобой полностью. Их захватили собственные отношения, их музыка, их будущее.       Поэтому Ларри сделал предложение.       После почти пяти лет отношений, как он считал, это было уместно.       Ларри сделал это, не имея ни кольца, ни какого-то плана, ничего. Он просто сидел, наигрывая что-то на гитаре, как вдруг резко выпрямился и, схватив Сала за руку, не смог больше сдерживаться.       — Выходи за меня, — сказал Ларри. — Выходи за меня после нашего первого полноценного тура. Пообещаешь мне?       — Ларри, о чём ты?       — Я делаю тебе предложение. Я не очень хорош в таких вещах, но делаю тебе предложение. Ты… моё всё. Я с трудом вспоминаю свою жизнь до тебя и не хочу представлять её без тебя. Ты всё, о чём я могу думать. Я и правда ревел оттого, что любовь к тебе переполняет меня и причиняет физическую боль, — он лыбился как идиот. — Я и так вижу тебя каждый день, но теперь хочу быть уверен, что ты со мной каждый миг, каждую секунду. Ты — воздух, которым я дышу, вода, которую я пью, моя чёртова кровь. Выходи за меня, детка[1]. Будь моей чёртовой рок-звездой.       Сал не смог бы сдержать слёзы, даже если бы попытался.       — Блядь, да! — он прыгнул в объятия Ларри.       Сал отчаянно пытался держать всё в секрете, но не удержался и посреди ночи сорвался к Эшли, прыгал вокруг неё и кричал: «Он, чёрт возьми, сделал мне предложение!»       Всю следующую неделю Эш и Сал действовали скрытно. Они устраивали вечеринку-сюрприз в доме Тодда и Сала, прямо в день рождения Ларри; в этот же день Сал хотел порадовать его кольцом — простеньким, но идеальным серебряным ободком. Пусть колечко и было дешёвым, но это всё же лучше, чем ничего. Оно бы не принесло каких-то неудобств в туре. И точно понравилось бы Ларри. Вместе они собирались захватить весь мир, эти два паренька с идеально сочетающимися голосами, невероятным талантом и готовностью горы свернуть.       Однако Ларри так и не пришёл на вечеринку.       Сал сказал ему быть к семи. Пришли все. Кроме Ларри.       Сал ждал. И снова ждал. И звонил ему, но безрезультатно. И писал ему, но сообщения даже не отправлялись. Он ждал до тех пор, пока уже под утро не ушёл последний гость. Он мог бы прождать его вечно.       Поначалу Сал беспокоился — может, с Ларри что-то случилось. Или хуже. Кто знает. Но затем он решил попытать счастья в квартире Ларри и Лизы и обнаружил, что комната парня опустела. Ни постеров, ни безделушек, ни одежды, ни одеял. Словно здесь никогда и не жил никто, кроме призраков.       На следующее утро Тодд получил письмо от Red-Eyed Demon Records, где говорилось, что Ларри ушёл из The Sally Face Killers и навсегда покинул их родной городок Нокфелл.       Сейчас даже вспоминать стыдно, как он кричал и плакал на полу у Тодда в ту неделю.       Всё стало ещё хуже, когда в течение следующих двух недель Sanity’s Fall выпустили мини-альбом из пяти песен, а затем Ларри дал шокирующее интервью и рассказал о том, какую безграничную, жгучую ненависть он испытывал к Салли-Кромсали.       А теперь, спустя два года после так и не состоявшейся вечеринки, они стояли бок о бок и готовились выйти на сцену прямо в двадцать пятый день рождения Ларри.       В Тот Самый День.       Сал почувствовал, что его снова вот-вот стошнит.       — Какие песни ты выбрал для сегодняшнего концерта? — спросил Ларри. На нём были рваные джинсы и кожаный пиджак на голое тело, ничто не скрывало татуировок и пирсинга в сосках. Джонсон всегда был мускулистее Сала. Когда-то тому это нравилось, но теперь лишь вызывало зависть.       — «Basement» и «Glitter Pony»[2], — голубоволосый опустил взгляд на свои ботинки, чувствуя, как дрожат сжатые в кулаки руки. — Выбрал, что попроще.       Ларри одобрительно кивнул.       — С ними я справлюсь.       — Тодд позовёт тебя под конец «Temporary Relief», — Сал обернулся и посмотрел на парня. — Не проебись.       — А теперь поприветствуем на сцене единственных и неповторимых — The Sally Face Killers!       Зазвучали первые ноты «Memories and Dreams».       — Ни пуха ни пера, Сал. И иди к чёрту.       — Убейся, Ларри Джонсон.       Тот подмигнул.       — Может, когда-нибудь.       Выступление прошло настолько хорошо, насколько вообще было возможно. На лучшее они и не смели надеяться. Сал был в ужасе оттого, что ему предстояло спеть перед целой толпой впервые за долгое время; и тот факт, что теперь Ларри был не просто печальным воспоминанием, совсем не помогал. Он маячил где-то рядом, сидел и наблюдал за Салом.       — Тут прямо как в аду, так же жарко, — произнёс Сал в микрофон. — Думаю, хвостики — это лишнее, да? — Тодд подошёл к нему сзади и стянул резинки для волос, позволив голубым прядям свободно рассыпаться по плечам. — Намного лучше, малыш, спасибо!       — Для тебя — всё что угодно, — парень в ответ подмигнул. — А сейчас у нас для вас есть особый сюрприз — ещё целых три песни!       — Три? — нахмурился Сал.       — Эм, три? — Ларри вышел на сцену с микрофоном в руках. — Я подготовил лишь две, Тодд, так что тебе придётся объясниться!       Люди кричали очень громко и долго, из-за чего Тодд расхохотался.       — Похоже, что у тебя тут есть немного поклонников, Ларри!       — Что ты вообще здесь забыл? — Сал повесил гитару на плечо. Ему нужно было поддерживать видимость того, что он готов наброситься на Джонсона с кулаками лишь завидев парня, пусть это и выглядело не слишком убедительно.       — Сегодня у меня день рождения, Салли-Кромсали, так что тебе стоит быть повежливей со мной, — подмигнул Ларри.       — К слову о дне рождения… — Тодд махнул куда-то за сцену, и какая-то простенькая механическая рука на цыпочках вышла на сцену с тортом. — Сюрприз! Давайте споём все вместе. Ту самую третью песню, к которой вы не были готовы, — он ухмыльнулся. — Раз, два, три! С днём рожденья тебя!       Толпа тут же подхватила:       — С днём рожденья тебя!       Сал петь отказался. Эш вышла из-за ударной установки и прокралась Ларри за спину. Когда песня подходила к концу, девушка подмигнула Салу.       — С днём рожденья, милый Ларри! С днём рожденья тебя!       Как только все смолкли и Ларри задул свечи, Эш как обезьянка запрыгнула парню на спину, ткнув лицом в торт. Все вокруг разразились смехом.       — Ладно, ладно! Твоя взяла! — Ларри и сам смеялся, лицо у него было покрыто сахарной глазурью. Он повернулся к Салу. — Давай, малыш. Хочешь немного сладкого?       — Только подойди — сразу же прирежу тебя медиатором.       — Кто хочет слизать глазурь с лица Ларри? — выхватив микрофон у Тодда, закричала Эш. — Давайте, должно же это кого-то заинтересовать!       Сал подошёл к Тодду и наклонился к нему.       — Это часть плана? — прошептал он, отодвинув микрофон.       — Ну, типа того? Нам сказали устроить из этого шоу. Главное — наделать шумихи в твиттере. Забей. Им нравится.       Эш вытащила на сцену невысокую студентку-блондинку.       — Иди сюда, ангелочек! Пусть этот день рождения станет для него особенным. Ну-ка, Ларри, на колени! Ей же до тебя не дотянуться!       Сал снова схватил микрофон.       — Видеть это не хочу.       — Ревнуешь? — спросил Ларри, опускаясь на колени перед девушкой. — Привет, Ларри Джонсон. Рад с тобой познакомиться, — он пожал ей руку. — Как тебя зовут?       — К-Кэри! — от волнения она заикалась. — Я, эм… я пиздец как тебя обожаю!       — Ну что ж, Кэри, это честь для меня — провести с тобой свой день рождения, — всё ещё покрытый глазурью, Ларри улыбнулся ей. Этот очаровательный ублюдок. — Налетай, лапочка!       Стоило девушке облизнуть одну щёку, как толпа закричала.       Сал не смог сдержаться и засмеялся.       Дурдом какой-то.       После всей этой ерунды пришло время спеть. Ларри и Салу предстояло вновь петь вместе на сцене — впервые, кажется, за целую вечность. Сал ещё помнил, как Ларри по привычке перед выступлением в маленьком клубе сжимал его руку и шептал на ухо: «Я люблю тебя больше всего на свете,» — говорил он каждую ночь. — «Я рядом. Смотри на меня, не на них. На меня».       Так Сал и делал.       На протяжении обеих песен Сал и Ларри стояли лицом друг к другу. Они скримили друг другу прямо в лицо — их разделяли лишь микрофоны и гитара. Каким-то необъяснимым образом в ту же секунду, как Эш начала играть «Basement», всё осталось позади. Никто бы не смог разделить их. Публика жадно следила за каждой секундой.       На лице Ларри осталось немного глазури. Сал стянул с себя рубашку и стёр её. Ларри наклонился и без малейших усилий усадил Сала себе на плечи, прямо как в старые добрые времена. Он дал Салу отыграть своё соло, сидя на высоте в два метра, где тот был недостижим и всё раскинулось перед ним как на ладони. Между ними вновь витала та, прежняя энергия, что и два года назад. Во время этих двух песен, в эти семь минут они вновь были подростками. Они были юны, давали свой первый концерт в соседнем с Нокфеллом городке.       Они вернулись.       И всё это растворилось в ту же секунду, как вторая песня подошла к концу и они ушли на перерыв, на двадцать минут разделив гримёрку с Sanity’s Fall, прежде чем те продолжили шоу. И Сал смотрел на то, как Ларри снюхивает две дорожки кокаина. И Сал вспомнил, где они находились.       — Ларри, какого хуя? — он не смог скрыть разочарование в голосе, глядя на то, как Ларри возил лицом по столу.       — Отвали, Майкл Майерс, — отмахнулся от него Трэвис, второй гитарист. — Не все мы здесь по своей ебучей воле, как вы.       — И что это значит?       — Завали, Трэвис, — жёстко отрезал Ларри. Безымянным пальцем он втёр кокс себе в дёсны и, повернувшись к Салу, заглянул ему в глаза в тот момент, как дрожь прошила тело. Сал практически увидел, как его зрачки расширяются. — Так я лучше выступаю, — он вновь поднялся на ноги и пошатнулся. Усмехнулся. — Ну, и что дальше? Давай, поплачь ещё тут.       Сал секунду помялся.       — Ты обещал.       Парень моргнул, словно вдруг вспомнив что-то, давно минувшее. Его лицо вновь стало безучастным.       — Я много всякой хуйни наобещал, — он потёр лицо. — Всё, что я когда-либо обещал, полная херня. Кому, как не тебе, об этом знать.       Тодд был полностью увлечён разговором с барабанщиком Sanity’s Fall, Нилом, и не обращал внимания на происходящее. Но вот Эш? Эш наблюдала. И выглядела Эш равнодушно.       — Я даже не удивлена, — вздохнула она. — С чего бы?       Сал опустил взгляд себе на ноги.       — Просто не откинься из-за этого дерьма. Это будет пиздец как унизительно для тебя. — Его мутило.       Ларри хмыкнул.       — Не больше чем то, что я уже успел натворить. Не могу дождаться того момента, когда умру молодым, весь в коксе и с полными карманами блядского бабла.       Трэвис наклонился, чтобы снюхнуть дорожку.       — Американская, ебать её, мечта.       — Американская, ебать её, мечта, — эхом откликнулся Сал.