Смысл

Юнхо стоял в дверном проёме в домашней и полностью жёлтой одежде. Широкие штаны и свисающая с плеч футболка делали его уютнее, но сбежать от гневного взгляда Минки это вряд ли поможет. — Что-то случилось? — Юнхо состроил удивлённый взгляд и бросил его в сторону Минки, от чего тот даже не передумал убивать его. — Тебя закопать или кремировать? — огрызнулся Минки. Юнхо мог бы извиниться или прямо сейчас начать оправдываться, но ему в голову не приходила ни одна здравая мысль и идея, что так разозлило его друга. — Что ты рассказал Хонджуну? — он сделал шаг вперёд. Юнхо инстинктивно двинулся назад, шаг за шагом пытаясь увеличить расстояние между ними. Он знает, что Минки его не ударит, разве что слабо, но все равно отодвигается, чтоб держать определённую дистанцию. — Повторить? — Ничего, — спокойно ответил Юнхо, когда Минки зашёл в дом почти на середину, успев прикрыть за собой массивную дверь. — Не заставляй меня. — Ничего, — уже громче, без дрожи в голосе, повторил Юнхо. — Он позвонил мне, предложил прогуляться. Мы часто встречаемся. Сказал, что хочет уйти с работы. — Ты мне рассказываешь абсолютно не то, что я от тебя прошу, — бесстрастно проговорил в полголоса Минки. На деле же все было иначе: он не удивлён, что Хонджун часто общается с Юнхо и находится с ним в тёплых отношениях. Минки правда не завидует или просто сам ещё этого не понял. Он на секунду выпал, когда Юнхо добавил, что их темой был уход Хонджуна. Он надеется, что короткое замешательство не отразилось на его лице, но Юнхо, зная его работу и частое общение с людьми, специализацию на психологии, точно подметил странность в чужом поведении. — Вы похожи, — вдруг выпалил Юнхо, после долгого молчания. Минки уже правда хотел применить силу, чтоб разговорить собеседника, но вместо этого он в ступоре остановился, наблюдая перед собой появившуюся на лице Юнхо ухмылку. Он осел на кресло перед окном и пригласил Минки присоединиться к нему, но тот остался стоять, лишь подошёл немного ближе, чтоб не кричать друг другу. — Что? — Не вздумай перебивать, — Юнхо нахмурился, что заставило Минки выпасть на ещё пять секунд. Юнхо редко поднимает голос, предпочитая решать все миром. — Я честно ему ничего не говорил. Ты пришёл сюда с мыслью, что я рассказал о твоей симпатии. — Никакой симпатии нет. — Я лишь сказал, что будет правильно, если он уладит все вопросы между вами и расскажет тебе всю ситуацию. Минки хмыкнул, легко поднимая губы вверх, но тут же стирая полуулыбку с лица, поняв, что Хонджун не соврал в момент их телефонного разговора. Он может смахнуть улыбку снаружи, но от понимания того, что Хонджун перестал ему врать ещё с момента начала сотрудничества, он не может подавить улыбку внутри. Юнхо внимательно наблюдал за реакцией Минки, после удовлетворенно хмыкнул и продолжил: — О вашей схожесть, — начал он. — Ты переживаешь о своём отношении к нему, но если ты начнёшь проявлять себя с другой стороны, показывать ту часть характера, которую знаю только я, ты можешь добиться того, о чем и мечтать сейчас не можешь. А мечтаешь ты далеко не о самом правильном. — Если я захочу поговорить с семейным болтуном — обращусь к психологу. — А я на него не похож? Минки снова погрузился в раздумья. Он не мог сказать Юнхо, что питает симпатию к Хонджуну ни месяц, ни два и даже ни три. Раньше это можно было назвать разве что зависимостью, даже не увлечением. Ощущение, что Хонджун был всегда рядом, пускай и не в положительном ключе, сказалось на Минки. После его становления, как преступника, рядом с ним постепенно исчезал каждый. Он не терял близких. Это близкие потеряли его. Подав на развод, они разделили семьи, которые прекрасно уживались вместе. Друзья перестали верить, или это он перестал им верить, точнее не уверен. И вот появился Хонджун, который изо дня в день говорил, что ненавидит его, посадит в тюрьму. Он был с ним ежедневно, видя насквозь, но не уходя. Что лишь разжигало интерес к нему. И этот интерес превратился в то, что сейчас имеет Минки. Привязанность с примесью любви. Он так часто наблюдал за ним, что невольно запоминал его привычки, манеру одеваться и любовь к кольцам на руках. У него было с десяток украшений, который он менял по несколько раз на дню, надевая каждый раз на какой-то другой палец или другую руку. Минки все ещё смутно помнит, как нашёл в комнате для очередного допроса оставленное детективом серебряное кольцо без каких-то камней или гравюровок. Подкинуть его на место преступления не было идеей из плохих побуждений. Месть за то, что Хонджун мучал его несколько лет. Или, если выражаться точнее, благодарность, что он был с ним эти года. Отдать лично он не мог, но, совершив поджёг компании, в голову пришла игривая мысль. Заставить Хонджуна немного поволноваться за то, что тот так часто отнимал его нервы, казалось слишком заманчиво. Хонджун не надевал это кольцо, но Минки уверен, что оно все ещё при нем. — Ты сказал, что мы достаточно похожи? — напомнил ему Минки, когда вернулся в реальность. — Да. Одиночество, — подтвердил Юнхо. — Именно поэтому у тебя есть шанс. Минки хотел что-то возразить, но не видел в этом абсолютно никакого смысла. Ближе к ночи, когда он заметил, что возвращаться по темноте уже слишком поздно, а автобусы не ходят, он хотел попросить Юнхо вернуть его домой, но тот предложил переночевать, чему Минки абсолютно не удивился. После коротких разговоров через раз, где иногда мелькало имя Хонджуна, Минки все же убедился в правоте Юнхо. Одиночество, которое иногда разбавляло общение с Юнхо и друг с другом, связывало их так тесно, что мороз по коже пробегал лишь от одной мысли, что Хонджун это осознает точно так же, в полной мере, как и он сам. Через несколько дней он все же подумал написать что-то Хонджуну, но так и не смог найти предлог, под которым это смотрится не так странно. Минки буквально ломает напополам его же разделяющееся мнение, которое с одной стороны взывает к разумию, а с другой делать то, что считает нужным он сам. И сейчас Минки пытается найти ту самую золотую середину. Хонджун же начал постепенно забывать о разговоре с Юнхо и его собственной нездоровой помешанности к работе. У него свободный график, и он не собирается браться за чье-либо дело, пока не разберётся с лично своим. — Суд постановил, что убийцу десятков человек компании N и нескольких своих подчинённых, наконец признали виновным посмертно… Хонджун переключил канал на другой, но объявление об этом оказалось почти на всех новостных каналах. Он раздражённо нажимал пальцем на кнопки «вперёд» и «назад», надеясь найти развлекательный канал. От дела его прервал лёгкий стук в дверь, от чего он поморщился, но, бросив пульт на диван и взяв из тумбочки пистолет, по своей обычной манере, подошёл к двери. Он почему-то уверен, что это был Минки. В его стиле заявляться в квартиру без приглашения. Расслабив руку на рукояти, он заглянул в глазок. Резкое напряжение парализовало все тело, заставляя положить палец на курок. За дверью никого не оказалось кроме на миг мелькнувшей руки, которая держала что-то на подобие пистолета. Он мог закончить на том, что ему показалось, или кто-то из подростков баловался с дверным звонком, но Хонджун упорно продолжал стоять около двери, смотря в глазок в надежде увидеть лицо. После нескольких секунд бездействия, он бесшумно вынул из кармана мобильный телефон, ища во входящих вызовах не забитый номер Минки. Сейчас он больше был похож на путь к преодолению тревоги. Длинные гудки идут, но музыка за дверью не слышна. Это точно не он. Снова стук, и лишь худая рука мелькнула перед глазами. Хонджун колебался, но дверь так и не смог открыть из-за страха, которое накрыло его с головой. Он знает, что это все связано с военным. Его люди решили отомстить за смертью начальника? Он не знает и знать не хочет. Что-то внутри него подсказывает, что нужно взять телефон, который был отброшен на диван, и позвонить в полицию, но если он это сделает, то все его тщательно продуманное вранье спадёт. Когда в замок просунули что-то металлическое, издавшее неприятный скрип, сердце Хонджуна чуть не ушло в пятки. Он побежал на второй этаж квартиры, забегая в спальню. В ней был не самый крепкий замок, но этого бы хватило, чтоб задержать человека за дверью. Лишь заперев крепко дверь, передвинув к ней прикроватный столик, Хонджун подошёл к окну. Он не сможет. Он чуть не сломал ногу, когда прыгал лишь со второго этажа с Минки. Сейчас, стоя буквально около выхода из этой неопределённой ситуации, он чувствовал себя самым настоящим трусом. Чего он ждёт? Что откуда ни возьмись появится его ключ к спасению? Пистолет все ещё крепко сжат в руке, который вот-вот выскочит из ладони. Раздался щелчок открывающейся входной двери, а у Хонджуна наверняка поседела прядь.

***

Минки уже минуту пялится в экран телефона, словно гипнотизируя последний единственный входящий вызов. Он пытался перезвонить Хонджуну, но так и не смог добиться чего-то помимо коротких гудков в ответ, которые не предвещали ничего хорошего. Пять сообщений, оставленные им после, даже не пометились, как просмотренные. Он волновался. Он даже не пытался это отрицать. Сейчас его меньше всего волнуют свои чувства, поэтому, накинув на себя куртку, он покинул свой дом, на лестничной площадке, находу доставая брелок от автомобиля. Всю дорогу он нервно постукивал указательным пальцем по кожаной обивке руля, иногда царапая её коротким ногтем. Если окажется, что Хонджун просто не хотел с ним разговаривать и по случайности набрал его номер, Минки не расстроится. Даже если детектив будет смеяться над ним, он и бровью не поведёт. Просто пошлёт логику к чертям и свернёт старшему шею, потому что он не имеет права так издеваться над людьми. Телефоны на то и созданы, чтоб поддерживать связь. Наспех бросив машину где-то около обочины, так как заезжать внутрь дворика из колец многоэтажных домов было слишком долго, он быстрым шагом, срываясь на бег, зашёл внутрь. Он будет проклинать все, если сейчас Хонджуна не окажется внутри. Стоя на третьем этаже, он постучал в дверь, на что не получил ответа. Минки услышал вольные шумные шаги, которые вмиг затихли, образуя безмолвную тишину. Он насторожился. У Хонджуна нет причины пропускать его звонки и сообщения. Будь он зол на него, то дверь перед Минки давно бы открылась, а перед ним стояло бы столь знакомое лицо, которое послало бы младшего на все четыре стороны, приправляя это толикой оскорбления, но никак не полного игнорирования. После минуты ожидания, он дёрнул за ручку, и она без сопротивления поддалась. От такой неожиданности Минки оступился вперёд и чуть было не упал, но, держась о дверной косяк, все же выпрямился. Он тут же схватил огнестрельное оружие, лежавшее у него под курткой, но не из-за того, что заметил незнакомое лицо или что-то подозрительное. Дверь была открыта. Хонджун никогда не оставлял её открытой. Минки ссылал это все на паранойю, но сейчас его защита сыграла очень важную роль. Он обошёл весь первый этаж, но не нашёл и следов взлома, как и самого Хонджуна. Подавать голос пока не решался, поэтому невесомыми шагами, лишь изредка скрипя полом, он поднялся на второй этаж, в котором было всего две комнаты и небольшое пространство, отдалённо напоминавшее гостиную. Ствол перед лицом, к сожалению, слабо успокаивал. — Если ты прямо сейчас мне не ответишь, богом клянусь, — я выбью эту чёртову дверь, — полушепотом сказал Минки, но этого было достаточно, чтоб уже через секунду последовал ответ: — Что ты…? — детектив не договорил, а сразу отомкнул замок, отодвинул мебель и уставился взглядом, одновременно полным непонимания и радости на Минки. Он стоял сейчас прямо перед ним, его ключ к спасению. Хонджун бы в истерике рассмеялся, но он лишь потянул Минки на себя, заметив движение в коридоре между комнатой и лестницей. Минки успел приглушенно вскрикнуть от еле задевшей его кожу спины пули, прежде чем он оказался в маленькой комнате, на выходе которой стоял Хонджун, который тяжело дышал от испуга. — Объяснить не хочешь, — сквозь зубы проговорил Минки. Не из-за ярости, а из-за боли, которая пламенем вспыхнула чуть ниже лопаток. — В тебя только что выстрелили, — лаконично пояснил Хонджун, который пытался привести дыхание в норму. — А если серьёзно. Сейчас не время пытаться вдаваться в подробности. — Что это за человек, ты хотя бы скажи. — Без понятия, но могу предположить, кто-то из подельников военного. Может, разве что званием пониже. — Значит, можно не жалеть. Хонджун скривился, пытаясь понять фразу, сказанную Минки. Он не стал уточнять, а лишь наблюдал за чужими действиями. Сейчас он ничем не мог помочь. Он не может этого сказать или показать, но до безумия рад видеть Минки, который сейчас спас его жизнь и продолжает это делать. Ему сказали сидеть в комнате и не высовываться. С этим приказом, даже не просьбой, он даже спорить не стал, молча опускаясь на край кровати посреди комнаты. Но все же сдвинулся к началу, усаживаясь на перьевую подушку около стены, когда Минки приоткрыл дверь и в первую очередь высунул дуло пистолета наружу. Когда его силуэт полностью скрылся за стеной, плотно закрыв за собой, он, скорее всего ждал, что Хонджун закроется внутри, но дверь все так же была открыта на случай, если Минки придётся спрятаться в спальне вновь. Возможно, младший даже хотел, чтоб Хонджун закрыл дверь, а его волнение насчет того, что детектива могут застрелить в его же доме, исчезло. Хонджун без единого движения просидел минут пять в комнате, хотя для него это казалось вечностью. Даже дышать приходилось приглушенно, чтоб не пропустить ни единого звука. Пистолет все также покоился на его ногах на случай, если что-то пойдёт не так. Он не уверен, что сможет им воспользоваться в плюс для себя, но от пустых рук дрожь пробивала лишь сильнее. Раздался с десяток выстрелов, и в ту же минуту Хонджун подскочил с кровати, выбегая без какой-то мысли об осторожности в голове. Видя, что кто-то стоит на первом этаже, он с лестницы нацелил пистолет, снимая с предохранителя трясущийся рукой. — Убери это, блять, — рявкнул Минки, который дрожал ничуть не меньше Хонджуна. — Ещё не хватало, чтоб меня застрелил ты. Детектив извинился во взгляде и молча перевёл взгляд со своего «ключа спасения» на труп, лежащий прямо около длинных ступней. Он не то что бы удивился, что все именно к этому шло. Был бы убит либо он, либо Минки, а за ним Хонджун. Но реальность ударила голову, а рот прикрылся ладонью. — Нас посадят… — Я ожидал, ты скажешь, что я убил человека, — громко засмеялся Минки, который не мог контролировать эмоции в этот момент. Отчаяние взяло вверх. — Как думаешь, сколько нам дадут? Минки резко остановился, чтоб повнимательнее изучить и запомнить лицо Хонджуна, такое лицо, полное страха и безысходности. Будучи у него в доме, старший не испытывал и тени чего-то подобного. Сейчас он хотел достать телефон и сфотографировать такое прекрасное выражение лица, а после распечатать и повесить в красную рамочку над комодом, как напоминание. — Этот человек покушался на твою жизнь. О каком наказании может идти речь? — В протоколе сказано, что все сообщники военного давно убиты им самим. Я сам не понимаю, каким образом он остался в живых, но к нам будет слишком много вопросов. Как мы сможем оправдать его поведение, ведь этот парень, — Хонджун указал на бездыханное тело с тремя пулями в районе груди и двумя в голове и шее. На его майке была нашивка с военными цветами. — Он мог свободно жить, но он предпочёл месть, но за что он может нам мстить, если мы лишь простые заложники, заложники по версии, сказанной нами в отделении. Минки не стал задавать дальнейшие вопросы, видя, в каком состоянии сейчас Хонджун. Его самого уже отпустило, зато Хонджуна как пробивала тихая истерия, так и продолжает даже сейчас. Непоколебимый характер лучшего детектива города сломлен, и он чуть ли не в слезах двигает ногой тело, проверяя, насколько запачкан оказался пол. Крови было достаточно, и не удивительно, учитывая, сколько выстрелов потратил на его убийство Минки. — Куда… Это? — дрожащим голосом спросил Хонджун. Он сначала хотел сказать «его», но почему-то в итоге выдал нечто иное. — Куда мы спрячем тело? Как мы его вынесем? Что делать с кровью? Что если нас заметят? А если его будут искать? Хонджун раз за разом задавал все больше и больше вопросов, каждый из которых звучал глупее предыдущих. Глаза красные, но он не плачет. Его работа связана с убийством, он так часто видел трупы, что даже и глазом не моргнет, осматривая его на наличие улик. Но сейчас другой случай. Сейчас почти он убил его. Минки подошёл ближе, а Хонджун так и продолжил стоять в шаге от некогда живого человека. Голова детектива была пуста, но слова автоматически вылетали с его пересохших губ, которые он то и дело облизывал чуть ли не после каждого законченного предложения. Минки в это время боролся с желанием обхватить его лицо руками и попытаться успокоить, но это смотрелось бы слишком странно, да и ладони его были в пятнах крови, которая ещё не успела засохнуть. Но когда Хонджун вновь перестал себя контролировать, он грубо охватил его скулы пальцами, легонько сжимая, заставляя старшего замолчать. — Пиздец. Глухо выпалил он, понимая, что сделал абсолютно не то, о чем думал. Получилось совершенно не успокаивающе, а лишь усугубило ситуацию, и теперь Хонджун смотрел на него с таким же страхом, с которым смотрел раньше на тело. Минки провел большим пальцем по откуда-то взявшейся тонкой ранке, которую нельзя было заметить издалека. Лишь сейчас, разделяя друг друга расстоянием меньше метра, вблизи, можно было рассмотреть тусклый розовый порез. Он глубоко вздохнул и, вытирая левую свободную руку о футболку, из которой уже давно выбросил оружие, наконец исполнил задуманное: две ладони обхватили лицо старшего, мягко, не грубо, ослабляя предыдущую хватку на разгоряченной коже. Он продолжал гладить пальцами по лицу, иногда задевая крылья носа или светлую прядь волос, свисающую на глаза. Он медленно заправил её за ухо, игнорируя все те взгляды, которыми Хонджун смотрит на Минки. Это не презрение. Больше похоже на изучающий взгляд, ожидание того, что последует за всем этим молчанием. — Смотри, — приятный и какой-то неузнаваемый голос Минки выбил Хонджуна из своего рода транса. — Его все считали мёртвым, для каждого он погиб ещё пару месяцев назад, так ведь? Мы поставили все на свое место. Умерший человек умер по-настоящему. Всё хорошо. Ночью мы вывезем тело, и закопаем его где-нибудь в лесу. Я помогу отмыть дом. Одежду мы сожжем. Никто не узнает, что на самом деле здесь произошло, слышишь. Это будет ещё один наш маленький секрет, договорились? Все это время он смотрел в карие глаза, в которых наконец начало читаться что-то живое. Он улыбнулся. Хонджун попытался ответить тем же, но смог выдавить лишь колебание уголков губ. Минки не отрывал от них взгляд даже после того, как Хонджун вновь прошёлся влажным языком сначала вдоль верхней губы, а затем и нижней. В его голову пришла ещё более сумасшедшая идея, которая уж точно не сулила ничего хорошего, но он не позволит больше эмоциям взять вверх, как бы ему этого сейчас ни хотелось. — А теперь нам нужно принять душ и решить, во что обернуть тело, — улыбнулся Минки и сжал ладони, заставляя губы Хонджуна свернуться в трубочку. Опять пропустил удар. — Звучит как приглашение пойти вместе, — когда Минки отпустил щеки, резко стало легче. Он нуждается в такой поддержке, пускай на его коже остались короткие следы от не до конца вытертых ладошек Минки. — Иди первым, я за тобой. Пока попытаюсь найти что-то подходящее для переноса, — он кивнул на пол, совершенно забыв, что они стояли в нескольких сантиметрах от кровавого напоминания. — Спасибо, — Минки не интересовало, что именно сказал Хонджун. Он прислушивался к чистому голосу, который определённо, как и в прошлый раз по телефону, хотел что-то сказать, но так ничего и не добавил. Возможно, это его обычная манера речи, когда он не уверен, нужно ли что-то ещё говорить или нет. — Старайся не слишком мочить спину.