my sweet valentine is dead.

      Альфа сидел на диване и смотрел в одну точку. Хотел ли он? Хотел что? Получить ответ? Разве он задавал вопрос? Избить юношу? За что? Значит, был вопрос? Какой вопрос? — Нагито, — прошептал Изуру, в очередной раз посмотрев на лежащее рядом тело. Омега не шевелился и слабо дышал. — Нагито, ты же не уйдешь от меня? — взгляд альфы быстро перекинулся на спокойное лицо, — Нагито, ты же не бросишь меня?       Пальцы медленно, но с силой, натягивали ткань на кофте. Теперь уже на ее краях у основания, рядом с первой снизу пуговицей. Вскоре послышался треск рвущихся ниток.       Омега проснулся через несколько часов. Парень смутно помнил, что произошло с ним, Но тянущая боль в голове, а так же рецепт врача на кофейном столике давали довольно однозначные ответы. Аккуратно перевернувшись на бок, Нагито попытался снова уснуть, но боль не давала окунуться в столь необходимое забвение. Течка остановилась. Но это сейчас меньше всего волновало Комаеду. Больше вопросов вызывала его дальнейшая судьба. Хотя, юноша мало на что надеялся. Если он умрет сегодня — неплохо. Завтра — тоже. Послезавтра — возможно не очень хорошо, потому что понедельник. И так ужасный день, еще и его труп? Может, все кончится прямо сейчас, ведь он уже слышит шаги.       Омега закрыл глаза. Он не притворялся спящим, хотя и пытался. — Нагито, может ты голоден?       Комаеда лишь промолчал. Но еда все же пахла вкусно. — Я могу заказать что-нибудь другое, если тебе не нравится эти блюда.       Не стерпев голод, Нагито решился ответить, но… — Мне всегда казалось, что тебе нравится именно этот вид. Ты ведь так часто покупал эти роллы в магазине. Мне показалось, что, возможно, тебе и пицца будет нравиться. Она не плохая. Правда, я не могу много есть. Знаешь, у меня свои особенности организма… Не важно. Хотелось бы поговорить с тобой. В живую. Я не люблю общаться. Возможно, я бы молчал. Ты бы тоже.       Комаеда тихо сглотнул. Возможно, Изуру даже не заметил, что он не спит. — Я понимаю, что ты ненавидишь меня. Я знаю это. Но я — эгоист. Не могу даже представить, что ты с кем-то другим. Ты же идеален. Идеальный омега. Такой чистый и непорочный. Я люблю тебя. Твой взгляд, твою кожу, твой голос. Хочу обладать всем этим. Но не могу. У нас нет будущего.       Что-то упало на пол. Маленькое и хрупкое. — Как думаешь, у нас могут быть дети? Ты можешь это представить хоть на секунду? Прости, я знаю, что мои фантазии омерзительны. Просто думать о том, чтобы коснуться тебя — омерзительно. Но я завидую тому, кому ты позволишь. Я никогда не изнасилую тебя. Не в сексуальном плане.       Интересно, оно разбилось или так и осталось на грязном полу? — Я хочу, чтобы ты был счастлив. Нагито, ты должен быть самым счастливым. Ведь я люблю тебя. Но почему я не могу быть рядом и видеть твою улыбку? Потому что ты улыбнешься только тогда, когда уйдешь от меня. Мне не больно от этой мысли.       Возможно, эту вещь раздавят ногой. Надо будет аккуратнее вставать с постели. — Со мной случалось много вещей. Плохих вещей. Но когда я увидел тебя, то подумал, что ты сможешь меня понять… Нет, нет, я вру. Я хотел, чтобы ты был моим. Прости. Я не думал о тебе. Но очень… Очень думаю сейчас. Когда ты проснешься, единственное, что останется у тебя от меня — этот синяк. Я не могу любить, как другие. Да и не за чем. Просто знай, что я люблю. Любил. И буду любить. Всегда.       А сможет ли эта вещь пролежать на полу всегда? — Это не твоя вина, Нагито. Просто этот День Святого Валентина свел меня с ума.       Возможно, если рядом не будет угрозы для нее. — Я хотел признаться, но ты лишь сильнее возненавидел меня.       Или же ее в любом случае затолкают под диван и забудут. — Я пытаюсь, но единственное, что получаю — ненависть.       Может, для нее будет так лучше? — И ты тоже ненавидишь меня. Я знаю.       Эта вещь — пуговица. Она лежала между ног Камукуры. Альфа взял Нагито за руку. И перерезал себе горло. Ему не страшно было умирать. А увидеть, что его омега очнулся — единственный повод улыбнуться. Изуру улыбался за эти дни с Нагито больше, чем за всю свою жизнь.