my sweet valentine is dead.

      Свобода. Холодное веяние из открытого окна. На глазах омеги произошло самоубийство. Так легко, действие в секунду. Он улыбался. Изуру улыбался, когда разрезал себе горло. Он не больной. Он… — Извините, вы — Нагито? — голос за спиной заставил обернуться. Уж слишком властный тон. Даже в приветствии, вернее — в его подобии. — Да, — Комаеда медленно развернулся и облокотился на подоконник, — Кто вы?       Это мужчина средних лет. В затемненных очках для близоруких и деловом костюме. В его коротких, но вьющихся волосах видны первые седые локоны. — Я — отец вашего… кхм, — было видно, что «семья» не сильно общалась. Хотя, как о «таком» сообщить родителю? — Изуру? — омега опустил голову. Было пусто. И в разуме, и на сердце. Разве свобода — пустота? — Да. Видно, вы не состояли в достаточно близких отношениях… — альфа хочет начать разговор на свою тему, но правила приличия мешают. Только они? — Нет. Я — просто его друг. Простите, мне больше нечего сказать по этому поводу, — Нагито всхлипнул. Почему? — Нет причин для слез. Думаю, Изуру выживет, — телефон в кармане Камукуры-старшего зазвонил, и тот вышел из коридора реанимации.       Действительно. Причин нет. Комаеда должен был давно уже уйти домой. Заварить чай и лечь спать, не сидеть в больнице и царапать свои руки и кусать губы. Но, почему-то, уйти не получалось.       Почему Изуру был таким? Жестоким, но… заботящимся? Почему он умер? Или попытался умереть? Почему Нагито не все равно?       Потому что омега одинок. Потому что в первый раз в жизни ему заказали еды. Ему угрожали, а через минуту говорили о детях. Потому что Изуру не может по-другому. А Нагито — не хочет. — Прошу прощения, — отец Изуру снова вернулся, пряча телефон, — Так на чем мы остановились? — На том, что ваш сын совершил самоубийство, — Нагито сглотнул. — А, да. Надеюсь, он поправится, — телефон снова зазвонил. — Пожалуйста, отключите телефон. Сейчас речь идет о… — Закрой свой рот, — мужчина поднял трубку и начал параллельный диалог с иным собеседником.       Нагито лишь смотрел на этого альфу. Интересно, самоубийство сына — что-то типа мини-гольфа после обеда? Волнительно и стоит денег. — Снова прошу прощения, — звонок был окончен, — Я могу узнать, беременны ли вы от моего сына? — Нет, — Комаеда ждал этот вопрос. В конце концов, это был бы богатый наследник. — Хорошо. Так, что же еще… — Может, вам интересны последние его слова? Или причины? Хоть что-то? — Нагито вздрогнул от неожиданного касания, которое последовало сразу после сказанных слов. — Может и да. А может и нет. Что тебе нужно от моего сына? Деньги? Или… деньги? Что тебя привлекло в этом психе? — мужчина как-то садистски улыбнулся, — Не переживай, если Изуру все-таки умрет, то перепрыгивай в мою постель. Такие миловидные, как ты — в моем вкусе.       Комаеда с силой оттолкнул от себя этого альфу. Возможно, эта сила была вызвана отвращением от сказанных слов. — Мой интерес в Изуру — личные чувства. Наверное, вам не понять — — Верно, мне плевать. Но когда это отродье решит размножаться, то это затронет мои материальные интересы. Ведь денег с написания научных статеек твоему «милому» Камукуре явно не хватит, чтобы оплатить все детские расходы… — усмехался альфа. Ему плевать на сына. Но во внуках читался явный интерес. — Это вас не касается, — прикрикнул Нагито и отвернулся от мужчины с явным намерением уйти прочь. — И все же подумай над моим предложением… — улыбаясь, закончил диалог мужчина.