Королева Проклятых

С севера дул холодный пронизывающий до костей ветер. Над головами жителей Камелота густо клубились низкие темно-серые тучи. Пахло накрапывающим дождем. Адонис ежился, тревожно оглядываясь по сторонам. — Ах, госпожа Минако, пойдемте уже отсюда! — в который раз взмолился он и в который раз не услышал на свою просьбу ответ. Они бродили по опустевшей рыночной площади. Приближавшаяся буря разогнала торговцев и покупателей в считанные минуты, но Минако, казалось, не обратила на это никакого внимания, продолжая бесцельно блуждать по лабиринту узких улочек. Воительница пребывала в скверном расположении духа, ибо лорд Кунцит отправился куда-то на задворки королевства вместе с королевой Берилл, вместо того, чтобы в очередной раз придаться с ней любви. Да что уж! Какой там очередной раз! В последнее время инквизитор предпочитал оказываться где угодно и заниматься чем угодно, лишь бы не делить с ней постель. А Минако, как никто, умела чувствовать охлаждение страсти, если дело касалось ее любовников. Конечно, волшебный пояс Венеры всегда решал эту проблему и неверный возлюбленный тут же воспламенялся новыми чувствами, становясь одержимым Минако, стоило только разок надеть на него этот артефакт. Но на Кунцита пояс Венеры как будто не действовал. И это было очень странно, потому что магию подобного уровня невозможно было преодолеть простому смертному. Когда воительница это поняла, она разумеется пришла в ярость. Адонис же наоборот испытал облегчение. Он недолюбливал инквизитора и считал, что его госпожа напрасно тратит на него свое время. Однако ее хмурое лицо и затяжная депрессия вскоре стали вызывать у него беспокойство. Минако была сама не своя — она плохо спала, мало ела и больше не позволяла ему к себе прикасаться. Вот и сейчас несмотря на непогоду, когда разумнее всего было остаться в собственных покоях, Сейлор Венера предпочла холод и сырость, домашнему уюту, который всегда ценила превыше всего. Они обошли практически весь рынок Камелота, пока не достигли его юго-восточной части, где торговля по-прежнему шла бойко. Вдоль улиц тянулись помосты невольников, предназначенных для продажи. Рабство как таковое никогда не существовало на Венере, поэтому Адонис предпочел ускорить шаг, чтобы не видеть глаза этих сломленных людей. Минако же наоборот глазела по сторонам, разглядывая обнаженные тела. — В который раз убеждаюсь, что жители этой планеты дикари, — поморщила носик Минако. Но Адониса было не обмануть — в ее голосе он отчетливо услышал нотки восхищения и как ни странно вожделения. — Идемте отсюда, Госпожа! — снова попросил Адонис, но и в этот раз его просьба осталась без ответа. Резко развернувшись, он увидел как Минако, не отрываясь, смотрела на помост с рабами и, казалось, совершенно потеряла связь с реальностью. Рядом с ней вился щуплый торговец с крысиным лицом, бурно жестикулируя и нахваливая свой товар: «Только взгляните, о могущественная воительница! У Молли всегда только самое лучшее!» Адонис проследил за взглядом Минако и буквально оторопел — на помосте стояла совсем молоденькая девушка, которую легко можно было принять за юношу — уж слишком колючими и холодными были ее глаза цвета травы. Однако маленькие холмики округлой груди и легкая поросль волос между ног, скрывающая соблазнительную щель, снимали все сомнения к какому полу принадлежала рабыня. Тонкое, аристократическое лицо невольницы в обрамлении серебристых волос, собранных в низкий хвост, было красивым, приковывающим внимание. От девушки веяло дьявольской привлекательностью — и в тоже время опасностью, несмотря на то, что она была закована в цепи. Возможно, это могло показаться странным, что ее до сих пор так никто и не купил, но Адонис сразу понял в чем дело. Эту девчонку можно было унизить, растоптать, избить до полусмерти, но она никогда не подчинится воле своего господина. Хуже того — если господин будет настолько глуп, что попадётся на удочку ее чар, то очень быстро роли поменяются — рабыня станет госпожой, а хозяин ее рабом. — Сколько вы хотите за нее? — спросила Минако. Адонис открыл рот от удивления. Что это еще за глупость?! — Всего триста золотых монет и девчонка ваша! — обрадовался торговец. — А почему так дорого?! — уперев руки в бока, сварливо заметила Сейлор Венера. — На эти деньги можно купить дом! — Помилуйте, госпожа воительница! Сами же видите, насколько хороша рабыня! А серебристые волосы! А глаза! На зубы взгляните — чистый жемчуг! — Меня ее внешность меньше всего волнует. Мне нужна служанка, — фыркнула Минако. Но Адонис видел, что воительницу чуть ли не трясло. Ее зрачки расширились, дыхание сделалось рваным. Венера пыталась совладать с собой, но у нее это плохо выходило, и Адонис готов был поклясться, что если бы он засунул сейчас руку ей в трусики, то ощутил бы влагу на своих пальцах. Внезапно он представил, как его госпожа занимается любовью с этой красивой рабыней с холодным пронизывающим взглядом, и ему стало не по себе. Делить Минако еще с кем-то?! Ну уж нет! Этого он никак не мог допустить! — Госпожа, эта девка не то, что вам нужно! Ну какая из нее служанка! Вы на ее руки посмотрите! Она в жизни не работала! — он обхватил Минако за талию и притянул к себе, отворачивая от рабыни. — Ты совсем спятил?! — яростно зашипела воительница. — Я хочу ее! — У госпожи воительницы отменный вкус! — неожиданно встрял торговец, расточая мед и елей. — Эта девушка, действительно, не так проста. Триста монет я прошу не только за ее исключительную красоту! Но и за талант! Она умеет гадать и прекрасно развлечет вашу милость! — Я хочу купить ее! — звонко воскликнула Минако. — Госпожа, она не подходит вам! — возразил Адонис. — Я ХОЧУ ее купить! — упрямо отозвалась Минако, топнув ножкой. — Хочу! Хочу! Торговец расплылся в довольной улыбке и уже мысленно подсчитывал прибыль, потирая руки. — Давайте… найдем другую! Получше! — Я хочу эту! Как ты смеешь перечить своей госпоже! — в ее голосе прозвенела ярость. — Ты забыл свое место?! Глядя в рассерженное лицо Минако, Адонис почувствовал слабость. И в самом деле… как он посмел ей перечить? Но ведь его долг состоял в том, чтобы уберечь Минако от неприятностей… Это всегда было так просто, пока дело не касалось ее любовных шашней. Что ж. Придется подчиниться и следить за этой зеленоглазой в оба. Отсчитав нужную сумму и вручив ее торговцу, Адонис накинул на рабыню плащ и передал цепь невольницы Минако. Девушка покорно последовала за своей новой госпожой. — Как тебя зовут? — спросила Венера. Рабыня окинула ее долгим, изучающим взглядом, а потом коротко ответила: — Хиллер. — И это все? — Все. Остальное вам знать не нужно. Ее ответ прозвучал довольно грубо, и Адонис думал, что Минако рассердится, но она только усмехнулась. Очевидно дерзость новой служанки пришлась ей по душе. — А это правда, что ты умеешь гадать? — Правда, — кивнула Хиллер, — Я могу ответить на любой ваш вопрос, если таковой у вас имеется… Только мне нужно тихое, темное место, чтобы я могла сосредоточиться… Хотя бы вон там, — она указала на небольшой сарай в конце торгового ряда, темный и закрытый со всех сторон. В глазах Венеры вспыхнул азарт. — Ну уж нет! — возразил Адонис, предчувствуя недоброе. — Ты что боишься? — Минако игриво потрепала его по щеке. — Это просто старый сарай. А я хочу послушать предсказание Хиллер! — воительница обошла сарай и толкнула дощатую дверь. Та громко заскрипела, впуская свет во мрак. Они вошли все вместе. Внутри странно пахло чем-то свежим и сладким, будто леденцами. Хиллер расположилась прямо на полу и пригласила Минако сесть рядом. Как только та выполнила ее просьбу, рабыня накрыла своими изящными холодными руками горячие ладони воительницы. При этом она уставилась на нее странным пронзительным взглядом. Долгое время Хиллер молчала, а потом заговорила: — Ты стремишься к тому, что запретно. И сколько бы усилий не приложила, человек с душой воина и глазами вечной мерзлоты никогда не будет твоим… — Но почему?! — возмущённо воскликнула Минако. — Неужели я недостаточно хороша для него?! Он любит эту рыжую сучку-королеву из дома Мэлори?! — Дело не в этом, — покачала головой Хиллер. — Человек с душой воина и глазами вечной мерзлоты принадлежит другому богу… точнее богине, могущественной и темной, как сама ночь… И у тебя нет никаких прав на него… Рабыня крепче сжала руки воительницы и продолжила: — Я вижу все тайны твоего сердца… И этот человек, которого ты вожделеешь не то, что тебе в итоге нужно. Ты станешь великой… победишь могущественное зло… но будущее твое темное и пустое… В нем есть лишь боль, сомнения и страх… Все, кого ты любишь умрут на твоих глазах… Минако замерла, как кролик перед удавом, чувствуя, что тонет в зеленом омуте колдовских глаз рабыни. — А ну хватит нести бред! — Адонис выхватил ладони Минако из захвата Хиллер. Внезапно рабыня выбросила вперед руку — удар кулака пришелся юноше прямо в солнечное сплетение. Столь неожиданной атаки Адонис и Венера не ожидали, и поэтому повалились прямо на землю. Схватив свою цепь, рабыня рванула в сторону, отчего внезапно что-то сверкнуло в воздухе. Стена сарая неожиданно треснула, и огромная щель прямо на глазах стала разрастаться, наполняясь тусклым зеленоватым сиянием. — Ведьма! Она открыла портал! — заорал Адонис, но было уже поздно. Хиллер шагнула туда, однако прежде чем исчезнуть, она бросила последний взгляд в сторону Минако. — Когда-нибудь… в далеком будущем… в ином времени мы вновь встретимся с тобой. Но ни ты, ни я друг друга не узнаем, Минако Айно… девушка под номером пять… А затем она бросилась вперед к зеленому свету и исчезла в нем, оставив после себя сноп искр. *** — Мясо этого дикого кабана было специально замариновано в превосходном вине и зажарено на вертеле. А что касается дивных белых трюфелей, которые подаются к нему, — сказал архиепископ Феррум, — Это лакомство имеет воистину королевский вкус. Не угодно ли Вашему Величеству попробовать? — заискивающе добавил Феррум, потянувшись вилкой к огромному блюду, от которого исходил пар. — Спасибо, ваше преосвященство. Вы очень любезны. Однако я удивлена, что во время Великого Поста Лунной Богини на вашем столе столько изысканных мясных блюд! Неужели вы никогда не слышали, что в это время принято употреблять только постную еду? Архиепископ замер с вилкой на месте, а потом покрылся красными пятнами. С легкой улыбкой Берилл наблюдала за метаморфозой на его лице. — Сие отступление от Великого Поста было продиктовано лишь моим желанием угодить вам, Ваше Величество, — проговорил Феррум, маскируя свое замешательство. — Я и не знал, что вы так чтите Богиню… — Мой супруг король Эндимион очень религиозен и всегда соблюдает Пост. И я естественно разделяю его веру и устремления. — Подобное благочестие может послужить отличным примером для вассалов Вашего Величества… и… хм… вселить в них веру… Архиепископ сконфуженно умолк и выпил вина из своего кубка, пряча глаза от королевы. Вне всяких сомнений она упомянула про Великий Пост Лунной Богини, чтобы задеть его. Ведь ни для кого не было секретом, что Феррум любил вкусно поесть и с легкостью предавался пороку чревоугодия. — Быть может тогда Вашему Величеству будет угодно съесть немного фруктов — апельсинов и ананасов. Их привезли мне прямо с юга, где они в изобилии произрастают… — предложил он в надежде угодить королеве. — А не найдется ли у вас рисовой каши на воде? — спросила Берилл. Архиепископ поперхнулся и ошарашено взглянул на королеву и лорда Кунцита, сидящих напротив него. — Рисовой к-каши на воде? — переспросил он. — Да, — кивнула Берилл. — Я обычно так завтракаю и ужинаю… — Н-не знаю, — сглотнул слюну Феррум. — Я прикажу спросить на кухне… — Окажите мне любезность. И если еще у вас найдется немного орехов и сушеной земляники, вы меня этим сильно обяжете! — Конечно же! — встрепенулся архиепископ. — Я просто не знал, что Ваше Величество предпочитает простую крестьянскую еду… — По правде говоря, крестьянская еда — самая здоровая. Я видела отчеты мейстеров. Так вот, из них следует, что при должном питании крестьяне меньше страдают от ожирения и разного рода несварений, чем высшее сословие, привыкшее питаться деликатесами. Обескураженный таким заявлением, архиепископ не нашелся, что ответить. — Подать Ее Величеству рисовую кашу с орехами и сушеной земляникой! — процедил он, хлопнув в ладоши. Феррум с болью смотрел на изысканные блюда, в изобилии стоящие перед ним. Конечно же эта рыжая стерва проделала все это специально, чтобы у него теперь кусок в горло не пролез. Архиепископ бросил отчаянный взгляд в сторону лорда Кунцита, в надежде, что тот составит ему компанию, но инквизитор лишь любезно ему улыбнулся: — Я буду есть то же самое, что и Её Величество. «И тебе бы последовать нашему примеру, старый хрыч», — мысленно добавил Кунцит, отчего архиепископ заскрипел зубами от злости, едва прочитав в его льдистых глазах это скрытое послание. Что ни говори, а Феррум представлял себе визит новоиспечённой королевы и инквизитора совершенно иначе! Конечно, регентство принцессы Софии уже давно не оспаривалось, ни вслух, ни даже шепотом. Но все изменилось, когда Берилл Сомерс вышла замуж за короля Эндимиона. Подумать только, едва получив корону, этой пронырливой простолюдинке удалось завоевать уважение многих членов Королевского Совета и добиться того чтобы королеву Анну отправили под домашний арест, запретив покидать свои покои. А это означало, что на шахматной доске появилась еще одна могущественная фигура, с которой приходилось теперь считаться. Но хуже всего было то, что принцесса смотрела сквозь пальцы на растущее могущество своей золовки. Феррум неоднократно высказывал ей свои опасения по поводу популярности Берилл среди простого народа и некоторых лордов, но та лишь отмахивалась от него как от назойливой мухи. И архиепископ забил тревогу. Он подозревал, что вскоре могли последовать репрессии, хотя минуло больше семи лет с тех пор, как интриги Феррума довели мать Эндимиона до выкидыша, за которым последовала ее кончина. А это означало, что время мести короля, если он получит власть, обязательно наступит. Ведь Феррум хоть и был первоклассным интриганом и подлецом, но дураком уж точно не был. Поэтому сегодня он старался совершенно не подавать виду, что его что-то беспокоит. Получив известие о том, что королева Берилл и один из четырех генералов собираются навестить его в родовом замке, Феррум решил сделать все, чтобы принять их как можно лучше. Пока слуги сервировали стол в соответствии со вкусами Ее Величества, архиепископ решил развлечь своих гостей светской болтовней. — Довольно, ваше преосвященство, — сказала Берилл, когда трескотня Феррума стала для нее невыносимой. — По правде говоря, мы с лордом Кунцитом приехали к вам не для того, чтобы выслушивать последние сплетни. От новой неловкости по лицу архиепископа разлилась восковая бледность. — А для чего? — промямлил он, покрываясь испариной, потому что серьезный и сосредоточенный вид королевы явно не предвещал ему ничего хорошего. — До нас дошли слухи о беспорядках, которые происходят в подвластной вам провинции, — ответила Берилл. — Да, действительно. Подобное имеет место быть, но эти беспорядки незначительные, чтобы Ваше Величество беспокоилась… — Незначительные? — Берилл удивленно вскинула брови. — По-моему в вашей провинции зреет настоящий бунт. Или это неправда, что зачинщики жгут дома и вешают ваших доверенных лиц? — Разумеется правда… но речь идет всего о нескольких домах и… — Согласно донесениям, полученным мной, в подконтрольных вам землях восстали жители нескольких городов, к которым присоединились еще и крестьяне. — Это возмутительная ложь, Ваше Величество! — огрызнулся архиепископ. — Именно поэтому мы с генералом Кунцитом решили сами во всем удостовериться. И прежде чем посетить ваш замок, сделали небольшой крюк. Во время этого путешествия я узнала, что ваши подданные платят непомерно высокие налоги на землю, а цены на соль и хлеб завышены раз в пять! Выслушав тираду Берилл, Феррум слегка опешил от такого напора. «Быстро же эта простолюдинка освоила, что значит корона на голове» — подумал архиепископ, но все отрицать было поздно. — Как вам должно быть известно, Ваше Величество, — сквозь зубы прошипел он от досады, — Земли, подвластные верховным священнослужителям Лунной Богини имеют особые привилегии. Поэтому архиепископы в праве назначать налог, какой посчитают нужным, а так же утверждать ценообразование на товары! Этот год выдался для нас неурожайным, Ваше Величество… к тому же дожди… — Да вы совсем рехнулись, ваше преосвященство! — неожиданно взорвалась Берилл да так, что Кунцит вздрогнул, а Феррум с ужасом вытаращил на нее глаза. — Значит, у вас был неурожайный год и лучшим решением в сложившейся ситуации вы признали непомерные поборы своих вассалов?! Вы настолько тупой, что не понимаете, что огромная накрутка на товары первой необходимости рано или поздно приведет к голоду, а высокие налоги к обнищанию населения, а значит к бунту?! — Ваше Величество! — заверещал архиепископ, подскакивая со своего кресла. — Прошу заметить, что мои земли неприкосновенны королевской власти! И наши внутренние дела вас совершенно не касаются! — Ах, вот вы как запели? — резко бросила королева, тоже поднимаясь со своего места. — Думаю, настало время это исправить! — При всем моем уважении у вас нет прав, Ваше Величество! Только Лунная Богиня может диктовать мне, что делать! Этот последний аргумент должен был поставить королеву на место. Но Феррум слишком плохо знал, на что теперь была способна Берилл Сомерс. — Нет прав? Что ж. Извольте. Раз вы у нас духовное лицо и ваше тело и душа всецело преданы Лунной Богине, то помолитесь ей, пока я и лорд Кунцит вместе с его армией будем решать вопрос бунтов! Король Эндимион прислал нас именно за этим. И мы никуда не уедем, пока не добьёмся успеха! С этого момента вы лишаетесь ваших земель и привилегий. И скажите спасибо, что не головы! Берилл вышла из-за стола и лорд Кунцит тут же протянул ей руку. Чувствуя легкое головокружение, королева оперлась на его локоть и они вместе покинули зал, оставив потрясенного архиепископа. — Я не была излишне сурова? — шепотом спросила она инквизитора, когда тот помогал ей садиться в карету. — Что вы, Ваше Величество, — улыбнулся Кунцит. — Этого спесивого хрыча давно нужно было поставить на место. Ведь он главный враг короля. Если мы лишим принцессу такого могущественного союзника, то положение Его Величества упрочится. Пока принцесса не совсем здорова, это отличный шанс убрать архиепископа с шахматной доски. За это время он хотя бы не будет оказывать влияния на членов Королевского Совета. Вы поступили очень мудро и… Кунцит говорил горячо, неистово и так искренне, что это заставило королеву Берилл залиться краской. Она не знала, как выглядит со стороны. Берилл просто стояла, теребя складки своего черного шелкового платья — она по-прежнему носила траур по Мимет, хотя прошел уже месяц с ее кончины, и не смела поднять глаза на инквизитора. Внезапно он шагнул к ней, взял за руку и поцеловал ее тонкие горячие пальчики. Берилл не шелохнулась. Поцелуй Кунцита обжег ее кожу и отразился пульсацией внизу живота, как будто там затрепыхали крылышками тысячи разноцветных бабочек. Инквизитор прижал ее ладонь к своей гладко выбритой щеке. Берилл ничего ему не сказала, да и Кунцит промолчал. Они стояли так с минуту в совершенной тишине сгущавшихся сумерек. Потом инквизитор отступил, порывисто и быстро, как будто устыдившись собственного порыва. — Вы прощаете меня, Ваше Величество? — чуть слышно спросил он немного хриплым голосом. — Прощаете? За все, что я сделал Вам? Берилл покачала головой: — Мне не за что больше прощать вас, лорд Кунцит. Я обо всем забыла. Когда-то давно вы причинили мне боль, но она ушла. Теперь после смерти Мимет и моей коронации многое изменилось… Я никогда не стремилась отомстить вам… Вы — верный союзник моего мужа… Он полностью вам доверяет, и сейчас мы с вами по одну сторону баррикад… Берилл положила свою руку ему на плечо. Странно, прежде она не замечала, чтобы его льдистые, непроницаемые глаза могли быть такими теплыми и завораживающими. Она увидела, как от ее прикосновения затвердела нижняя челюсть инквизитора. Берилл не знала, что Кунцит подумал о ней в это мгновение, но она почувствовала нутром, что если не уберет свою ладонь, то это может вызвать последствия, о которых она потом пожалеет. И тем не менее Берилл не смогла поступить иначе… — Моя королева… — неожиданно сказал инквизитор. Он перехватил ее запястье и потянул за собой в карету. Там Кунцит сел на скамью, заставил сесть Берилл рядом, а потом неожиданно притянул ее к себе. И так королева и генерал, обнявшись, просидели довольно долго, пока на родовой замок архиепископа не опустилась ночь. Им было невдомек, что в это время за ними наблюдали через волшебное зеркало со значком Венеры... *** — А чего вы ожидали? — королева Анна беспокойно расхаживала по своим покоям перед архиепископом Феррумом, сидевшего на диване. — Эта рыжая простолюдинка, получившая корону, возможно и простодушна, но не глупа. Вы совершенно недооценили ее. — Вы правы, Ваше Величество, — сокрушенно сказал Феррум. — Но хуже всего то, что принцесса София не стала меня слушать. Я, ее верный слуга, лишился привилегий и земель, а она лишь пожала плечами, представляете?! Внезапно Анна остановилась. — Похоже наступил тот самый момент, когда я смогу завладеть тем, что не удалось получить при заключении брака с Эндимионом! Феррум побледнел. — Вы хотите занять трон силой? Сейчас?! — Почему нет? — Вы слишком долго находились под домашним арестом в своих покоях, Ваше Величество! У короля Эндимиона есть враги, но слишком много тех, кто поддерживает его. На стороне принцессы колоссальная армия! — Король Эндимион слаб. А Софии сейчас нездоровится. Армии нет в Камелоте. Только личная гвардия Ее Высочества. К тому же если она скоропостижно скончается, генералам этой армии будет не за кого воевать! Наоборот, обвинив в смерти принцессы короля Эндимиона, мы сумеем убить двух зайцев одним ударом! — Если бы убить принцессу было так просто, уверяю Его Величество давно бы уже это сделал, — покачал головой архиепископ. — Вы забываете, что у Ее Высочества надежная охрана, а кушанья и вина опробуются тремя офицерами, что совершенно исключает яд. — И что вы предлагаете? — Запастись терпением и ждать. Сейчас пока вы под арестом, у вас руки связаны… — Я слишком долго уже ждала и вправе потребовать то, что принадлежит мне по праву! — Ваше Величество, опасно действовать слишком резко. Вспомните, что случилось с предком Пендрагонов князем Дарреном, который силой занял трон. Члены Королевского Совета восстали против него. И в течении нескольких часов Камелот был отвоеван, а Даррен смещен. На следующий день его племянник Уоррен был объявлен королем, а отрубленную голову мятежного князя Даррена водрузили на пику и оставили возле городских ворот. — Иногда стоит рискнуть всем, чтобы получить то, о чем мечтаешь. — Это в том случае, если риск оправдан. И стоит затраченных усилий! В один миг, вы можете лишиться всего, над чем работали несколько лет! «Этот трус боится!» — подумала Анна, глядя в мутноватые глаза архиепископа. — «Возможно, именно поэтому старый лис потерял свои земли и привилегии!». Однако помощь Феррума сейчас была так необходима Анне, если она хотела осуществить свой план. На самом деле она ничего не боялась и готова была рискнуть головой за трон Камелота. — И это все, что вы можете мне сказать, архиепископ?! Ради Лунной Богини! Речь идет о женщине из плоти и крови, окруженной людьми, имеющими слабости или просто алчными, которые могут пересмотреть свои взгляды, если увидят кошелек с золотом! — Я не верю в преданность, которую можно купить, Ваше Величество. Да и какой идиот рискнет нанести принцессе тот самый удар и погибнуть от рук ее телохранителей? Это с убийством покойного короля Эдуарда вышло все гладко. Но где найти таких же идеальных исполнителей? Анна почувствовала привкус горечи во рту, волна гнева прокатилась по ее венам. Архиепископ не оправдал ее ожиданий. Он, конечно, был против короля Эндимиона и принцессы за ее предательство по отношению к нему, но в нем не было огня ненависти. Его протест был скорее политикой. И это нельзя было сравнивать с желанием Анны, исходившего из недр ее отчаянья, ставшего смыслом жизни. Она уже хотела разразиться гневной тирадой, но неожиданно была прервана речью, прозвучавшей холодно и резонно. — С позволения уважаемого архиепископа и Вашего Величества я осмелюсь предложить свои услуги… Спокойная уверенность молодого человека, внезапно материализовавшегося посреди королевских покоев, заставила Анну вздрогнуть. Ведь это был стюард великой воительницы с Венеры по имени Адонис. Молодой человек учтиво поклонился и подошел к королеве поближе. — Возможно, я смогу помочь решить вам ваши затруднения, Ваше Величество, — сказал он и его голубые глаза хищно сверкнули. Лицо Адониса хоть и было красивым, все равно чувствовалось в нем нечто крысиное. — Каким же образом? — фыркнула Анна. — С незапамятных времен у нас на Венере умели изготавливать специальную смесь для курильниц, которая может настолько одурманивать разум несчастного, посмевшего вдохнуть ее дым, что человек легко становится беспомощнее ребенка. Если бы у вас была такая смесь и несколько верных людей с масками на лицах смогли поджечь ее в Камелоте, то с захватом трона у вас бы не было никаких проблем! Я могу сделать такой смеси столько, сколько вам потребуется. Дрожь пробежала по спине Анны. Неужели, у нее действительно появился шанс добиться желаемого? Однако природная подозрительность не позволила ей потерять голову от свалившейся на нее удачи. — Почему вы хотите помочь мне? — спросила королева. — Насколько мне известно Сейлор воительницам запрещено вмешиваться в политику землян! — Моя госпожа совершенно не в курсе того, что я хочу оказать вам помощь. И я хотел бы, чтобы так и оставалось… — Но тогда зачем вам лично мне помогать? Что вы от этого выиграете для себя? Адонис покачал головой. — Для себя лично я ничего не выиграю. Но если вы согласитесь на мои условия, моя госпожа, наконец, обретет долгожданный покой. Потому что она очень сильно страдает… — Что это за условия? Красиво очерченные губы Адониса сложились в холодную улыбку с оттенком угрозы. — Я сделаю для вас дурманящую смесь, если в ночь, когда вы захотите захватить трон, вы поможете мне убить королеву Берилл…