Королева Проклятых

Берилл чувствовала пламя. Оно было последним, что она ощутила перед тем, как умерла, а потом вновь воскресла. По крайней мере ей так казалось. Огонь полыхал во всем ее теле и это было больно. Нестерпимо больно. Наверное, то же самое ощущала Орка, когда жители деревни бросили ее тело в костер. Находясь в кольце адского пламени, Берилл резко села, шаря руками возле себя. Несмотря на то, что огонь закрывал собою даже небо, Берилл видела перед собой только мрак, как будто ее посадили в темный подвал без окон и дверей. И это было странно. Чертовски странно. Неужели она ослепла? Берилл встала, пытаясь нащупать опору. Но вокруг ничего не было. Она медленно подняла руки к лицу, ощупала глаза. Вокруг них запеклась какая-то жидкость. Через мгновение королева поняла, что это кровь. Ее кровь. Кровь текла у нее из глаз… Ей казалось, что она смотрела на Кунцита. Смотрела, как он уходит от нее все дальше и дальше, растворяясь в бесконечных рядах своего войска. И это последнее, что увидела королева. Она закрыла незрячие глаза. Все было бесполезно. Ее глаза оказались бесполезными, отказавшись служить своей госпоже, и она сама стала бесполезной. Берилл хотела заплакать, но не смогла, как будто ей выжгло даже слезные железы. Берилл стиснула зубы и сдавленно застонала, поражаясь тому, как жалобно и жалко прозвучал ее голос. Она выставила вперед руки. Ей нужно было идти вперед, нужно было выбраться из этой огненной ловушки. Она не звала на помощь, зная, что это бесполезно. Сенши хотели ее смерти. И это ощущение подхлестывало ее, заставляло идти, морщась от боли. Берилл знала, что огненное кольцо постепенно сжималось, и ее последние силы уходили на то, чтобы не дать ему сомкнуться окончательно. Королева как будто попала в лабиринт, состоящий из пламени. То место, где она горела, сенши воспринимали как небольшой клочок земли, но для Берилл это были целые мили пространства, наполненное мраком и адским жаром. Она знала, что выхода отсюда не было, тем не менее все равно шла, обхватив себя руками. Внезапно общее чувство огненной ловушки сменилось ощущением, что пламя сконцентрировалось в строго определенном месте и больше не угрожает ей. Теперь огонь угрожал кому-то другому. И вместо того, чтобы воспользоваться спасительным моментом, она двинулась к нему, словно на свет, которого больше не видела, но чувствовала. Берилл не могла различить того, что ее окружает. Она ни разу не споткнулась и не сделала ни одного неверного движения, как будто огонь вдруг стал ее поводырём. Огонь вел ее к тому, кто там горел. — Стой! Не ходи! — закричала она, сама не зная, к кому обращается. — Стой! Нет! Наконец появились звуки. Берилл услышала треск огня, звуки движений, гул голосов, ее собственный крик. Эта волна захлестнула ее с такой силой, что на мгновение королева утратила путеводную нить. Но в то же время она услышала, как кто-то зовет ее по имени: королева Берилл! И снова зовет, снова и снова. Крик приближался, и в нем было столько мольбы, отчаяния и боли. И только когда руки этого человека подхватили ее, Берилл поняла, что это Джедайт. Не потому что узнала его. Просто больше некому было. Либо Джед, либо Кунцит, ведь он всегда спасал ее. Но Кунцит исчез. И даже если вдруг случилось чудо, она бы все равно узнала его горячие руки среди тысячи других. Руки Джеда тоже были горячими, но не от того, что его кровь бурлила в ритме любовной лихорадки. Генерал горел, испытывая невообразимые муки, и это показалось Берилл таким ужасным, что она тут же очнулась. — Джед… зачем? — проговорила королева, поворачиваясь туда, где как она думала было его лицо. Он не ответил. Только продолжал крепко держать ее, закрывая собой от адского огня. Джедайт обхватил тело Берилл так крепко, что она чувствовала всей грудью, как бьется его сердце. И вдруг королева ощутила прилив ужаса — нет, Джед вовсе не пытался ее вывести, ибо понимал, что это бесполезно. Он лишь хотел закрыть ее от огня своим телом. Добровольно принести себя в жертву, зная, что если огонь ее примет, то тогда отпустит Берилл. Это был старый языческий обряд, который мог совершить даже человек, не обладавший магией. Смерть за смерть. Жизнь за жизнь. — Пусти меня! Нет! — закричала Берилл, пытаясь вырваться из его рук, но Джедайт сжал ее крепче, будто ожидал этих слов. — Пусти! Ну Пусти же ты меня! — вырывалась она и этот ее крик коррелировал с другим, таким же надрывным и полным отчаянья. *** — Пусти! Пусти! Джед! Нет! — Успокойся, Рей! — крикнула Мако. — Генерал пошел за своей королевой! Мы не могли его остановить. Он должен был… — Он ничего не должен! — закричала Рей. Вдруг стало очень тихо, сенши стоящие вокруг, умолкли, стихли крики Берилл и Джедайта, и только огонь трещал по-прежнему, да ее собственный крик гудел у Рей в голове. — Ты, что не понимаешь?! Эта сука убила его! Она служит силам Тьмы. Она забрала моего Джеда и твоего Нефрита она тоже заберет! — Теперь уже не заберет, — сказал кто-то рядом с Рей. Сенши повернула голову в его сторону, стараясь рассмотреть серебристую фигуру полуослепшими от слез глазами. От Артемиса не веяло теплом. От него вообще никогда ничем не веяло, как будто его и вовсе не существовало. Рей снова рванулась со всей яростью, на которую была способна. — Мако, пусти меня! Я спасу их обоих! Мне плевать на Королеву Проклятых! — Разве именно эти слова ты говорила своему отцу, умолявшего тебя остановиться, когда ты на его глазах сжигала своих братьев, охваченных Тьмой? Почему же теперь ты хочешь поступить иначе? Ты забыла свой долг, Марс? Рей замерла, пораженная словами Артемиса. И она тут же ощутила боль — страшную боль во всем теле, в каждой его части, которой когда либо касалось порожденное ею пламя: словно вся боль от ожогов, украденная у нее когда-то огромной силой сенши, разом вернулась в ее тонкое девичье тело… так, как возвращаются домой… на Марс. Но не было больше дома. Ее планета умерла вместе с теми, кого она любила больше жизни и кого она своими же руками обратила в пепел, потому что по-другому было нельзя. Это был ее долг? А сейчас? Почему она допустила мысль, что может быть иначе? Горло Рей свело судорогой. Она ткнулась лбом Мако в плечо и заплакала без слез — Рей думала, что от боли, но на самом деле это боль в ней плакала от любви. Мако положила ей ладонь на затылок, и от того, что это прикосновение так было похоже на прикосновение Джедайта, Рей зарыдала еще сильнее, оплакивая то, что не могла изменить. — Прости… прости меня, Джед, — всхлипывала она, уткнувшись в плечо Мако. — Прости меня, прости… Я не смогла тебя защитить… Мако, Минако и Ами, вдруг словно вернувшись из небытия, разом вздохнули, будто единой грудью. И Рей, тоже вздрогнув, подняла голову. Она услышала треск, словно кто-то продирался сквозь ломающиеся ветки, а потом несколько мужских голосов разразились отменной бранью. Рей почувствовала, как напряглась Мако, как затвердели ее ладони, как сильнее забилось ее сердце. Мако разжала руки, отпуская свою подругу, но та не двинулась с места. Рей продолжала стоять в оцепенении, словно истукан, глядя, как три генерала Кунцит, Нефрит и Зой точно так же как и она застыли перед появившемся из огня Джедайтом, сжимавшего в руках бесчувственное тело Берилл. Замешательство продлилось всего мгновение, а затем трое друзей бросились им на помощь. — Берилл! Берилл! Ты жива?! — заорал Кунцит, пытаясь вдохнуть воздух в рот королевы, пока Зой и Нефрит укладывали на землю Джедайта. Через какое-то время Берилл закашляла, тяжело и надрывно, будто внутри у нее все разрывалось, но Рей уже поняла, что та выживет. Когда Берилл пришла в себя, она содрала пальцами запекшуюся в глазах кровь и огляделась. — Джед! — вскричала она. — Боже мой!.. Она вырвалась из объятий Кунцита, подбежала к Джедайту, вставая на колени, но Нефрит отстранил ее: — Оставьте! Не дотрагивайтесь… он сильно обгорел… И это было мягко сказано. Джедайт совершенно лишился волос, половина его лица и тела выглядели черными. Здесь кожа не просто обгорела. Она обуглилась. Один глаз вытек. Но каким-то чудом генерал был по-прежнему жив. Нефрит снял с пояса мех и осторожно вылил воду на ожоги. — Этого недостаточно, — произнес мейстер. — Нужно отнести его к воде и попытаться охладить… к тому же здесь ничего не видно… — Перенесем его на носилках, — предложил Кунцит. — Минуточку! — послышался гневный вскрик Минако. — Вы никуда не пойдете, пока Королева Проклятых жива! Сенши стояла в боевой стойке, фокусируя свою энергию в пальцах, направленных в сторону Берилл. В ее васильковых глазах полыхало адское пламя ненависти. И тут Берилл поняла, что приказ напасть на нее исходил именно от нее. Действуя за спиной королевы Серенити, наплевав на мирный договор Земли и Луны, сенши последовали уговорам Минако, решив разобраться с Берилл самостоятельно. Но Джедайт спас ее. Он почему-то спас ее, хотя знал, что она такое. Или чем стал для нее сам. Реакция Зоя и Кунцита была мгновенной. Обнажив клинки, генералы встали между разъяренной сенши и Берилл. — А ты попробуй рискни, блонди, — оскалился Зой. — И пусть я сдохну, но прежде чем это случится, я загоню свой клинок в твою венерианскую глотку! Почувствовав угрозу, сенши сплотились возле своего лидера. Даже Рей пришла в себя и поспешила на помощь подругам. Так уж они были устроены эти воительницы. Если опасность грозила одной из них, это перекрывало все. Угроза сплачивала их. В сторону Джедайта Рей старалась не смотреть. Она знала, что Джед страдал от боли и что каждый его новый вздох приближал генерала к смерти. Но она больше ничего не могла для него сделать. Джед отказался от нее, приняв сторону врага. В ее глазах он предал ее и свой мир. И теперь его друзья делали тоже самое. Сенши было невдомек, что в своих стремлениях она и ее подруги не сильно то и отличалась от генералов, желавших защитить свою королеву и спасти Джедайта. Но сейчас, в этой критической ситуации, когда дело могло закончиться очередным кровопролитием, ей некогда было об этом думать. — Хватит! — выкрикнула Берилл. Немного прихрамывая, она вышла из-за спин своих генералов и встала перед сенши. — Вы не имеете никакого права находиться здесь, воины с Луны, — сказала она властным немного хриплым голосом. Для человека, побывавшего в эпицентре настоящего пекла, выглядела королева довольно неплохо. В отличие от Джедайта, у нее было всего несколько ожогов, а ее роскошные рыжие волосы приобрели красноватый оттенок. — Я королева Берилл Мэлори приказываю вам убраться с нашей планеты! — Не раньше, чем мы отправим тебя в преисподню, из которой ты выбралась, тварь! — рявкнула Минако. — А если ваших сил не хватит это сделать? Что тогда? — сощурилась Берилл. — Вот мы сейчас это и проверим! Ослепительно яркая энергия готова была вот-вот сорваться с пальцев Венеры. Берилл понимала, что еще секунда и может случиться непоправимое. Поэтому она решила смирить свой гнев и попытаться вразумить сенши. — Если бы все это было так просто, то я бы безропотно приняла свою смерть, — ответила она уже спокойным тоном. — Неужели вы до сих пор не поняли, что я дышу только ради того, чтобы наш мир не поглотила Тьма? — Перестань заговаривать нам зубы, ведьма! Ты служишь Тьме и этого нам достаточно, чтобы убить тебя без сожаления! — Да как вы не поймете, идиотки, — не выдержала Берилл, топнув ногой, — Королева Проклятых это не слуга Тьмы, а портал, через которую Тьма прорывается наружу. Убив меня, вы начнете неконтролируемый выплеск Темной Материи, которая в ту же секунду пожрет Землю! Вот почему все живое сгинуло в ваших мирах! Вы думали, что Королевы Проклятых источники Тьмы. Но на самом деле они были той силой, которая сдерживала мир от катастрофы! Сенши переглянулись. И хотя они оставались стоять в боевых стойках, Берилл заметила, как легкая тень сомнения пробежала по их лицам. — В ее словах есть резон… — Ами, да ты что! — зашипела на воительницу Минако. — Прикончим эту тварь и дело с концом! — А если она права? — спросила ее Меркурий. — Уничтожив пробку, на нас выльется содержимое бездонной бочки. И что мы будем делать? — Вот тогда и будем думать! Ами покачала головой. — Это крайне безответственно! Мы не вправе подвергать целую планету такой опасности из желания поквитаться с врагом! — Так что отпустим ее на все четыре стороны? — Лучше взять ее в плен до выяснения всех обстоятельств. — Мако, ты рехнулась? Тащить Королеву Проклятых в Серебряное Тысячелетие! Что скажет королева Серенити?! — Мнение королевы на этот счет вас волновало меньше всего, когда вы решили предпринять эту безумную вылазку, — медленно проговорил Артемис, все это время находившийся немного в стороне от разыгрывающейся драмы. Услышав Артемиса, сенши пристыженно опустили головы. — Мы должны поступить так, как велят на то древние законы и обычаи. Берилл Мэлори очищена пламенем. Она осталась жива, потому что за нее внесли откуп. Поэтому мы не имеем права лишать ее жизни. — Но Артемис, ведь ты мне сам говорил… — неуверенно начала Минако во всколыхнувшем гуле голосов подруг, но тот ее перебил: — Вы все знаете старые законы. У каждой ведьмы есть шанс. Она этот шанс использовала. — Тьма в ней все равно жива, — возразила Мако. — И это лишь вопрос времени, когда она завладеет ею окончательно и начнется выброс. — Да, это так. Но это более не наша забота. Королева Берилл, как законный представитель власти на этой планете велела нам убираться отсюда. Что мы сейчас и сделаем. А те, кто не послушается приказа, отправятся под трибунал. Сенши переглянулись. Спорить с Артемисом им вовсе не хотелось, а отправляться под трибунал тем более. Им было приказано оставить эту планету и больше не вмешиваться в ее борьбу за жизнь. Такова была воля той, от которой по сути эта жизнь могла больше никогда не возродиться. Но это, как сказал Артемис больше не было их заботой. И все же… Что-то мешало им двинуться с места. Минако смотрела на Кунцита, Ами на Зоя, Мако на Нефрита, а Рей на умиравшего Джедайта. — Идемте с нами, — вдруг сказала Минако то, что никто из ее подруг так и не смогла высказать. — Мы попросим королеву Серенити смилостивиться над вами и принять к себе на службу. Серебряному Тысячелетию нужны отважные воины. К тому же наши лекари возможно смогут помочь вашему другу… Она протянула Кунциту свою ладонь. Ту самую ладонь, на которой еще недавно клубились смертоносные сгустки энергии. Генералы и сенши смотрели друг другу в глаза и чувствовали то, чего не ощущали никогда прежде. Как будто перед ними поставили кривое зеркало, отбрасывающее тысячи отражений — из прошлого настоящего и будущего. Из тех вероятностей, которые могли бы между ними произойти, но в этой реальности, увы, не произошли. Генералы видели себя, какими бы стали, если бы отправились со своими возлюбленными сенши в Серебряное Тысячелетие. И они не знали точно, нравилось ли им то, что они увидели там и жалели ли они о том, что никогда не произойдет. Это был слишком страшный для них вопрос, чтобы дать на него однозначный ответ. Кунцит посмотрел на протянутую к нему ладонь Минако, как на самого отвратительного паука. Он собирался ответить за себя, но вышло так, что ответил за всех своих друзей, которые чувствовали совершенно тоже самое, что и он. — Уходите, — просто сказал он. — Ты в своем уме? — недоуменно крикнула Минако. — Разве ты не понимаешь, что этому миру без нас конец?! Орды демонов вскоре заполонят планету. Вы все здесь умрете страшной и мучительной смертью! Кунцит, послушай меня, ты должен… — Я никому ничего не должен, о храбрейшая воительница, воюющая за добро и справедливость. Смерть нашего мира не имеет никакого отношения к вам. Потому что это наш мир. Наша земля. А вы здесь чужие. Я родился воином, им и умру. Но я никогда не стану воином, который под страхом смерти сбежит с поля боя, лизать пятки новой госпоже. Уж ты то как никто должна это знать! Но если мы всё-таки выживем, если сможем… то возможно я буду знать зачем. А вот ты никогда уже этого не узнаешь… потому что Венера мертва, как и Марс, Юпитер и Меркурий. Минако ничего не ответила. Она молча развернулась и вошла в портал, открытый Артемисом. Не оборачиваясь, сенши запомнила генерала таким — с потемневшим и исцарапанным лицом, с холодными и острыми как лезвие глазами, швыряющего ей же в лицо ее собственные клочки. Так не умел делать ни один мужчина до него. Но Кунцит не был таким, как все остальные мужчины. «У тебя ведь не было выбора, Кун. И ты не выбирал Берилл. Просто мы родились не там и не в том времени… нам просто не повезло… — подумала Минако, прежде чем портал окончательно поглотил ее.» *** В самый темный час ночи перед рассветом Джедайт умер. Где-то бесконечно далеко, на Луне, Рей, легендарная воительница с Марса отвернулась лицом к стене и онемела. То, что его сердце перестало биться она почувствовала физически. Ее пальцы нащупали металл клинка. Еще мгновение и ее сердце тоже замрет, истекая кровью… — Не надо, Рей, — она как будто услышала голос Джедайта. — Ты ведь хочешь жить. И ты должна… Я знаю, ты сможешь… Сенши сглотнула ком в горле, отложила кинжал и закрыла глаза. Быстрые ручейки побежали по ее щекам. Рей вздохнула и тряхнула головой, словно сбрасывая морок, сжимая ладони в кулаки до хруста в суставах. Ей действительно нужно было жить. Не потому что Рей хотела, а как сказал Джедайт, должна… Она сенши и не имеет право лить слезы даже по самым близким… иначе Тьма возьмет верх, одолеет этот мир. Рей продолжала жить во имя долга… *** Собравшись около Джедайта, Берилл, Кунцит, Зой и Нефрит, ждали конца, бессильные помочь последней битве за жизнь, которую вел их друг. Спустя час по телу генерала прошлась последняя судорога, раздался хриплый вздох, и его некогда прекрасное тело прирожденного воина замерло. Наступила звенящая тишина, которую больше не нарушало слабеющее дыхание. Лишь только где-то вдалеке на смерть генерала отозвались жалобные крики лесных птиц. Берилл поняла, что все кончено. Как она не пыталась, ее магия и зелья так и не смогли помочь генералу. Чувствуя свое бессилие и горечь, она отчаянно разрыдалась, прижимаясь к Кунциту. — Когда взойдет солнце, нужно вырыть могилу, — сказал Нефрит. — Я прочту отходные лунные молитвы… — Нет, — вмешалась вдруг Берилл. — Не нужно молитв из чужого нам мира. Мы похороним Джедайта так, как принято хоронить великих воинов на Тэтисе. Это очень древний обряд и Джедайт заслуживает его. Спорить с королевой никто не стал. Наоборот, генералы увидели в этом ту самую дань уважения, которую они хотели бы отдать своему павшему товарищу. Тремя часами позже, собравшись на берегу красивого горного озера генералы по указанию Берилл произвели странную церемонию. Они соорудили небольшой плот из стволов тоненьких деревьев, застелили его соломой, на которую положили тело Джедайта, завернутое в холстину. Зой и Нефрит спустили плот на воду и оттащили его подальше от берега. Берилл и Кунцит видели, как плот с телом подхватили холодные волны озера, которые понесли его далеко вперед. Когда плот оказался на середине водоема, Кунцит взял лук и положил в него горящую стрелу. Он натянул тетиву, его мышцы напряглись… В один миг плот превратился в самый настоящий факел. Тело Джедайта исчезло за стеной огня. Поднявшийся ветер, разжигая костер, понес его дальше. Кунцит выронил лук и посмотрел на Нефрита и Зоя, следивших за этой странной церемонией. Генерал увидел, что слезы заблестели в глазах его друзей. — Из пепла рожденный, в пепел обращенный… — начала шептать Берилл. Ее пальцы сами собой начали сплетать заклинание. Воздух завибрировал — вначале едва заметно, а затем с такой силой, словно готова была подняться буря. Генералы ахнули и попятились, но Берилл продолжала свое дело. Она видела, как за стеной пламени обгоревший рот Джедайта раскрылся и из него вылетело тонкое облачко серебристого пара, которое стало подниматься, а потом полетело в сторону берега. Берилл вытянула руки, облачко вспыхнуло и осело в ее раскрытую ладонь в виде круглого камня красивого зеленого оттенка. — Это жадеит, — ответила Берилл, показывая генералам самоцвет. — Это камень спокойствия и уверенности. Символ милосердия, ума и справедливости. Вся сущность Джедайта отразилась в нем… — ее голос дрогнул. — Смерть существует только для тех, кто не умеет любить. Это дурной сон, от которого однажды вновь просыпаешься. И я верю, что мы с Джедайтом когда-нибудь встретимся вновь… С этими словами Берилл сжала ладонь с камнем в кулак и поднесла к своему сердцу. — Я клянусь тебе Джедайт, генерал Дальнего Востока, рыцарь Гармонии и Терпения, что твоя жертва не будет напрасной… Жадеит в ее руке нагрелся и ответил пульсацией, будто благословляя свою королеву на дальнейший путь. Долго, долго глядели генералы и Берилл на догорающий плот. А потом его скрыло волной… *** Их было много. Как же их было много! Неизмеримо больше, чем могла надеяться королева Берилл. И даже больше, чем предрекал Кунцит. Кое-кто полагал, что принцесса София привела на поле брани все свое имеющееся войско, чтобы раз и навсегда разобраться с Берилл. Но королева знала, что это было не так. Принцесса привела в Тэтис только большую половину своей действующей армии только потому, что у нее не было времени собирать все войско. В противном случае это заняло бы у нее намного больше времени. А София торопилась покончить с королевской армией сразу после штурма Шэдоу, чтобы враг не успел зализать раны. Поэтому принцесса торопилась как никогда. Впрочем, количество тех, кого она привела за собой пусть и в спешке поражал воображение. Сколько же их было тех, кто решил пойти против королевской крови? Как ни смешно, но Софию этот вопрос мучил не меньше, а то и больше, чем Берилл. Но в конечном счете королева отнеслась к этому скептически. Она была в ответе за этот мир, даже если те, кого она пыталась защитить, вовсе этого не понимали. Берилл знала, что ей достаточно шевельнуть пальцем, чтобы обрушить страшную лавину Тьмы на любого, кто мог встать на ее пути. Но никогда прежде ей так сильно не хотелось воспользоваться этой силой как сейчас, видя перед собой громадную армию Софии. Королевских солдат вместе с солдатами Тэтиса было в разы меньше. И королева проклинала свою беспомощность. Она, конечно же, снабдила всех кого могла зельем силы и неуязвимости. Но что могли сделать кучка неуязвимых солдат против целой армии? — Они движутся! Движутся вперед! — завопил впередсмотрящий. Королевское войско вздрогнуло и беспокойно зашевелилось, словно потревоженный улей. Берилл рявкнула во всю мощь своих легких: — Эй! Приготовиться всем! Ее голос шквалом облетел всех, отдавшись дрожь в щитах и доспехах, проникнув в самое нутро каждого воина, находившегося в ожидании схватки. Кунцит ощутил, как голос Берилл наполняет его невероятной силой, и вскинул меч в едином порыве с сотнями рыцарей. Кто-то закричал «За королеву Берилл!», кто-то «Смерть предателям!», кто-то «Да здравствуют Мэлори!». Королева, закованная в латы, стоявшая во главе войска опустила меч, обводя свое войско взглядом, и Кунцит, глядя на нее, так и не смог сказать, что отразилось на ее лице. Было ли там облегчение оттого, что солдаты внимали ей, или радость, что они разделяли ее стремление в едином порыве, или предвкушение схватки… Но было в этом что-то еще, что-то напоминавшее глухую тоску и скорбь, и Кунцит понял «Джедайт». Генерал хотел сказать королеве ободряющие слова, но не успел. Длинная стрела с черным оперением со свистом рассекла воздух и впилась в оруженосца королевы, стоящего рядом с ней. Парнишка повалился навзничь, окропив своей кровью землю. — Твою мать! — заорал Зой, вскинув над головой щит, в который тут же вонзилось несколько стрел. Королевские рыцари торопливо повскидывали щиты и Кунцит с Берилл сделали тоже самое. Генерал главнокомандующий вспомнил свои былые сражения, а также случаи, когда они держали противника в оцепенении часами под неиссякаемым градом стрел. «Неужели София поступит точно также — подумал он». — Кун, нам нужно что-то с этим сделать! — крикнул Зой. — Что ты предлагаешь, черт возьми?! — гаркнул Кунцит. Его щит вздрогнул, поймав очередную стрелу. Он посмотрел на Берилл в ожидании приказа, но его не последовало. Вид королевы, сидевшей под щитом и что-то шептавшей зеленому камню поразил его до глубины души. Обстрел еще не превратился в ливневый, но передвигаться без щита было уже невозможно. Стрелы то и дело впивались в деревья и землю. Уже слышались стоны раненых. Кунцит выругался сквозь зубы. До чего же глупо вышло! — Приказывайте, Ваше Величество! Что нам делать?! — орал Нефрит. Зой так же что-то пытался втолковать королеве, рядом с ней было несколько рыцарей, говоривших наперебой. Берилл стояла под щитом, и глядела вперед, приложив к уху зажатый в кулаке жадеит, слушая всех сразу, а скорее не слушая никого. — Терпение — одна из главных добродетелей, — внезапно сказала королева, и галдевшие вокруг нее рыцари примолкли, удивленные таким заявлением. Берилл говорила с таким видом, будто не видела никого. Она словно не замечала, что стрелы одна за другой впиваются в ее щит и усыпают все вокруг. Ее ищущий взгляд метнулся к Кунциту. — Приказывайте, Ваше Величество, — сказал он спокойно. Берилл шагнула вперед, заставив всех отступить, опустила утыканный стрелами щит, повесила его себе за спину, рывком вскочила на коня и помчалась вперед. Все солдаты и рыцари, как один, с криком кинулись за королевой, позабыв про вражеские стрелы. Не веря своим глазам, Кунцит подскочил и чуть не задохнулся, но уже через мгновение увидел вдалеке Берилл живую и невредимую. Генерал-главнокомандующий понимал, что порыв Берилл можно было назвать как отчаянной храбростью, так и великим безумием. Но ему некогда было как следует подумать на этот счет. Страх за королеву потонул и в момент рассеялся в общем ликовании и воодушевлении, с которым войско встретило поступок Ее Величества. Королева обнажила свой меч и вскинула его над головой. Ветер трепал ее огненно-рыжие волосы, доспехи сияли на солнце, ослепляя врагов, пускавших в нее стрелу за стрелой, которые каким-то чудом не достигали цели. Нацепив шлемы и бросив щиты, Нефрит и Зой бросились за остальными. Следуя за Берилл, многие солдаты и рыцари, которым не хватило зелья, падали замертво, сраженные стрелами лучников принцессы. Но другие вставали и бежали туда, где королева обрушивала свой меч на врагов. Кунцит не был в числе тех, кто первым последовал за ней. Нанося удары, он обернулся назад и увидел сотни королевских солдат идущих в атаку. В этих людях не чувствовалось страха, они шли возможно на верную смерть, но с верой в свою госпожу. Спустя пару часов кровопролитного сражения огромное войско принцессы Пендрагон было разгромлено малочисленной королевской армией, а сама принцесса бежала, бросив остатки своих солдат на милость победителя. Эта новость облетела Пангею в считанные дни. *** Памятной зимой, когда королева возвращалась в Камелот, народ Пангеи ликовал. Оно и неудивительно, ведь народ без законной королевской власти это как огромная семья, лишенная своего кормильца. Даже если все члены семьи способны добывать хлеб, все равно должен быть кто-то, кто скажет где и как добыть этот хлеб, кто решит, какая доля хлеба кому и за что причитается, и тот кто помирит всех недовольных или накажет провинившихся. Королевский Совет по мере сил выполнял свой долг, но влияние его уже было не тем и распространилось не далее Камелота. Что же касается провинции, то там без королевской власти царил хаос и беззаконие. Оттого и радовался народ, когда королева Берилл, могущественная чародейка, которую любил и почитал простой люд, двинулась с победой в столицу. Народ толпами валил туда, где шло поредевшее и потрепанное, но все еще устрашающее и сильное королевское войско. Криками и песнями приветствовали это шествие, люди отчаянно вытягивали шеи, чтобы хоть краешком глаза разглядеть королеву, ехавшую вместе со своим генералом-главнокомандующим и армией. Те, кому удалось ее разглядеть, описывали Берилл в сверкающих золотых доспехах со светлой и доброй улыбкой и развевающимися на ветру роскошными огненно-рыжими волосами. О Берилл говорили повсюду, ее сравнивали с феей и даже кое-кто верил, что она этой феей и была на самом деле. Рассказчики, описывавшие небывалую роскошь и красоту королевы, сами верили в свои рассказы, ибо нет такой легенды, которая не стала бы истиной в устах тех, кому так хотелось, чтобы это была правда. В то самое время, когда во всех уголках королевства рассказчики собирали толпы, чтобы поделиться своими впечатлениями о королеве-чародейке, по объездной дороге ехал небольшой кортеж, который вряд ли смог бы привлечь внимание какого-нибудь зеваки. Несмотря на протесты генералов, Берилл решила ехать объездной дорогой, а Кунцита подрядили возглавить триумфальное шествие королевской армией. Вместе с генерал-главнокомандующим так же отправили рыжеволосую девушку, которая случайно попалась Берилл на глаза в одном селе. Девушку обрядили в бутафорские доспехи, позаимствованные у бродячих артистов, ей надлежало сыграть роль, пока истинная королева путешествовала инкогнито. С Берилл остались Нефрит и Зой, которые поменяли свои генеральские мундиры на простое солдатское облачение. Берилл останавливалась в небогатых постоялых дворах и трактирах. Она слушала то, что говорили люди, ведь именно через эти разговоры королева могла узнать истинное положение вещей в королевстве. Берилл не доверяла Королевскому Совету, особенно архиепископу Ферруму, прихвостню принцессы. И на то у нее были веские причины. Пока Берилл не было в Камелоте, каким-то непостижимым образом Ферруму удалось подмять под себя Совет и объявить себя чуть ли не регентом. И хотя София Пендрагон потерпела поражение, положение дел в столице это не особо меняло. Политика Пангеи всегда вершилась в Камелоте и Берилл это хорошо понимала. Ведь что стоило Ферруму нанять убийцу и подослать его к ней? Королева могла просто не доехать до столицы, несмотря на свое грозное войско. Поэтому она предприняла этот безумный маневр, чтобы без проблем доехать до Камелота и заодно собрать интересующие ее сведения. А обсуждали люди бесчинства священников, на которых все больше было нареканий в последнее время, отказывавшихся читать отходные молитвы, освещать брак и совершать обряд посвящения младенцев Лунной Богини без серебра и золота. Особенно прославился среди народа епископ Поппер, который брал огромные взятки за снятие обетов и благословения от имени Луны, а так же тем, что морил голодом бедняков, имевших неосторожность попасть в его Дома Лунной Молитвы, где вроде как всем нуждающимся обещалась медицинская помощь, еда и бесплатный кров. А на деле выходило, что попавших в эти Дома бедняков заставляли работать от зари до зари, плохо кормили или не кормили вовсе, а в случае болезни, сваливали всех немощных на пол, покрытый истлевшей соломой и оставляли умирать. Берилл слушала все эти разговоры, запоминала имена. Она понимала, что в королевстве было необходимо срочно навести порядок, избавиться от Феррума и его последователей. Ветер дул в сторону моря, и, не доезжая до одной деревеньки, Берилл и ее сопровождающие ощутили прелый запах крови и гари. Столб черного дыма поднимался оттуда, где еще совсем недавно была деревня. Дома к удивлению путников стояли нетронуты — дым шел от погребального костра, на котором кто-то сжег большую часть тел деревенских жителей, оскверненных Тьмой. Остальных же здоровых поселян от мужчин до детей кто-то распял на дверях своих домов. Всем им отрезали языки, выкололи глаза и вогнали колья в сердца. Осквернена была даже церковь, на которой кровью было написано: «Скверной покрыта земля, где ступала нога королевы Берилл. Скверной покрыт каждый камень и тварь живая. Огнем и кровью смоется скверна. Во имя Луны ♅♆». Берилл, Нефрит, Зой и другие долго стояли, глядя на эту чудовищную картину. Один из королевских солдат спешился, пошатываясь, отбрёл в сторону и его стошнило, будто он никогда прежде не видел подобных побоищ. Но на самом деле — ни этот солдат, ни Берилл, ни генералы не видели подобного прежде. Они не видели этой слепой, черной и лютой злобы, уничтожающей без разбора и оскверненных и невинных лишь за то, что они оказались рядом. Нефрит тоже спешился, и, встав на колени, принялся молиться. — Это… ужасно, — проговорил наконец Зой, потрясение в его голосе, скорбь и гнев в зеленых глазах были столь велики, что вывели всех из оцепенения. —  Как такое могло стать возможным? Как ОНИ… смогли это сделать?! Вы же прогнали сенши с Земли… — Не они, Зой, — сказала Берилл. Ее лицо в отличие от всех остальных было спокойным. — Это сделали не Венера, Юпитер, Марс и Меркурий. — А кто же? — удивился генерал и отшатнулся еще больше, когда королева указала на знаки планет внизу надписи. — Уран и Нептун. Но это полностью не их вина. Это Я в ответе за все происходящее… — Но Ваше Величество… — Я хотела защитить планету… Но как ее защищать, если она постепенно захлебывается в скверне? Неужели только кровью и ненавистью мы способны остановить пришествие Тьмы? Ее вопросы прозвучали внезапно. Нефрит вздрогнул и повернулся к Берилл, не зная, что на это ответить. Но королева и не ждала от него ответа. Она сидела в седле очень прямо, и неотрывно смотрела на ужасающее зрелище перед собой, как убийца смотрит на окровавленный перед собой труп и собственные испачканные в крови руки. — Во имя Луны, — сказала Берилл тише. — Две сенши с Нептуна и Урана оставили мне послание от королевы Серенити. Она, эта их королева Луны, велика и могущественна. В ней нет любви, но она тоже противится Тьме… Но что если Тьма это не демоны, которых мы видим, что если Тьма изъедает души и все зло этого мира — мы сами? Что если демоны от нас научились так неистово ненавидеть? На что способна эта ненависть без любви? Что теперь будет? В последних словах королевы прозвучало столько страха и вины, что Нефрит опять не нашелся с ответом. Ему была непонятна ни эта вина, ни страх. Берилл вдруг посмотрела на него и уголки ее губ дрогнули. Но Нефрит не мог утешить королеву. Никто не мог. Даже Кунцит. — Ладно, — вздохнула королева. — Если мне не удалось убедить сенши покинуть нашу планету словом, отныне больше слов не будет. Только меч! — сказала Берилл и, круто развернув коня, галопом поскакала дальше по дороге, оставляя за собой сожженные и окровавленные трупы.