Кровавый Принц

Я стояла, недоумённо глядя на портрет, когда сзади раздался злой, взбешённый голос: — Что ты здесь делаешь?! — Томас Шарп буквально ворвался в залу. — Что ты наделала! — он увидел лежащее на полу покрывало. — Прости, я не хотела, просто… — Что ты наделала! Нет! Нет! Нет! — он бросился к стене и впился глазами в портрет. Махнув рукой, он буквально снёс его со стены, развернулся и кинулся ко мне. Я отшатнулась, но холодная рука больно заехала мне по щеке, раздался громкий шлепок, и он закричал: — Зачем ты пришла сюда?! Ты! Ненавижу тебя, слышишь! Ты ничего не знаешь, нельзя его трогать! Он смотрит на меня! — Здесь никого нет… — тихо ответила я. — Здесь только мы, Томас. Его глаза налились кровью, волосы растрепались, а лицо перекосила гримаса ужаса. Он всё смотрел на портрет, смотрел и пятился выходу. Я вдруг поняла, что он боится, боится кого-то невидимого, но реального. — Посмотри на меня! Я не он, слышишь? Я не хотел быть как он! Не хотел… — Шарп закрыл лицо руками. — Он всегда здесь, он идёт за спиной, он смотрит, — и уже тише добавил, — Нельзя трогать портрет… Нельзя. Я подошла к картине и набросила полотно, зацепив за край рамы. — Его здесь больше нет, Томас. Смотри. Здесь больше никого нет. Вокруг царил хаос: Шарп разорвал несколько картин, смял ковёр и теперь стоял, с ужасом глядя на меня. Щека болела и по ней расползалось красное пятно. — Я не хотел… — его голос дрожал, — Тебе больно? — Нет, —  я сухо посмотрела на Томаса. — Со мной всё в порядке, а вот вам нужен врач. Я хотела, было, пройти мимо, выйти из комнаты, навсегда забыв этот кошмар, но он преградил мне дорогу. — Пожалуйста! Не уходи… — Вам что-то ещё нужно от меня? — я коснулась щеки, и его лицо исказилось болью. — Я люблю тебя…– его голос сорвался. — Никогда бы не подумала, —  я жёстко смотрела на Шарпа, — Вы ударили меня. — Я не хотел, нет! Я никогда не хотел быть похожим на него. Он угрожал нам, доставал плётку каждый раз. Мать кричала, я помню, как он кричала… Она ненавидела меня, потому что я его сын, потому что я стану таким же, как он! Он бил и меня, но я не чувствовал боли. Ненависть. Я знал только её. Только она любила меня, — он посмотрел на маленькую сестру, — Она защищала меня. А я убил его. В ту ночь, я убил его. Сын заколол отца, я убил их всех. Я смеялся, а молнии плясали за окном, ливень бил в ставни, а я смеялся. Я убил их всех. Всех, кроме неё. Шарп заплакал, солёные капли стекали по его лицу, оставляя блестящие дорожки на щеках. Но он не опустил взгляд, он смотрел сквозь меня на портрет. — Я убил его, чтобы не стать таким же, но, призвав смерть в наш дом — навсегда обрёк семью на путь, который никогда бы не выбрал. Который обещал не выбирать. Мы стояли в пустом зале, время падало, ударяясь об пол, а тишина, казалось, была осязаемой, мне хотелось протянуть руку и коснуться её. Я медленно подошла ближе. Сейчас передо мной лежали осколки разбитого человека, острые, истекающие кровью, осколки. Я вспомнила свой сон. Человек внутри кошмара… ему нужна была помощь. Моя помощь. И, не раздумывая, я протянула руку. *** Моя рука зависла в воздухе. Томас поднял голову и наши глаза встретились. Я не знала, сколько прошло времени, минуты тянулись долго, превращаясь в часы, часы в дни, и мне казалось, что прошла вечность. Но Шарп вдруг встал, и быстро, как пловец, бросающийся в воду, метнулся ко мне и обнял. Это было так странно: стоять, не двигаясь, слушая дыхание друг друга. От Томаса пахло чем-то терпким, запах щекотал нос, и я слегка наморщилась. В коридоре раздались быстрые шаги, и мы буквально отпрыгнули в стороны. — Что здесь происходит?! — в дверях появилась Алиса, — Господи, Томас! — она оглядела разгромленную комнату и кинулась к брату, видимо я, отошедшая чуть в тень, осталась незамеченной, — Это опять случилось. Как ты себя чувствуешь?! Боже, ты порвал портреты… — Всё в порядке. Со мной всё в порядке. — Томас оттолкнул её руку и обернулся ко мне. Алиса тоже посмотрела в мою сторону и испуганно охнула. — Анастасия? — она растерянно оглядела нас. На её лице отразилось странное выражение, девушка будто хотела что-то сказать, но не могла. Томас опередил её. — Она знает. — Что? — Я говорю, что она всё знает. Я не хотел, но так вышло, — мужчина взял себя в руки и выглядел совершенно спокойно. Его сестра переводила взгляд с моего лица на лицо Шарпа, и обратно, — Я не собираюсь больше скрывать. Алиса поперхнулась. — Хочешь признаться в том, что ты сделал? — Мы сделали, сестра, мы. Но это теперь не имеет значения. Я собираюсь официально сделать предложение Анастасии, — он снова взглянул на меня, — Через неделю, на приёме в честь твоего дня рождения. Я растерялась. Они вдвоём смотрели на меня. Алиса с ужасом, а Томас с надеждой. Я знала, что нужно повернуться и бежать как можно дальше отсюда. Но вместо этого я медленно кивнула. Это не было конечным решением, это не было даже согласием, но первый шаг был сделан, и дорога назад отрезана навсегда.