***
У барона Флорентина Жирара-де-Сукантона, самого богатого дворянина Аквитании было много слабостей, а первой и самой главной из них были женщины. За свою жизнь он был с множеством количеством из них. Соответственно и количество бастардов у него было больше чем нужно благородному человеку. Но законными наследниками его боги обделяли долгое время, ни одна из двенадцати жён так и не смогла от него забеременеть, причём уже после развода четыре из них понесли буквально с первой попытки. Однако жениться повторно и даровать бастардам свою фамилию Флорентину не позволяла гордость. И только тринадцатая жена, Катарина Брауншвейг, подарила ему единственного родного, как он сам говорил, сына, малыша Папиллайона. Этот долгожданный ребёнок с самого детства не нуждался ни в чём, а любой его каприз Флорентин выполнял, сколько бы это ни стоило. Живя в постоянной роскоши и пресыщенности буквально всем молодой барон, по части пороков обскакал своего отца, нет, к женщинам он был если неравнодушен, то их отсутствию он явно не расстраивался. У него было две главных страсти в жизни: вкусная еда и крепкая выпивка. И из-за них он очень быстро превратился огромную бесформенную кучу с отверстием для приёма пищи. Но папочка этого как будто не замечал, продолжая считать своего сына эталоном мужественности и аристократического шарма. Но, ни тем, ни другим Папиллайон явно не страдал, он постоянно сквернословил и устраивал словесные нападки на любого, кто на него косо посмотрит, причём он не смотрел на такие мелочи как пол, возраст, социальный статус собеседника. Из-за чего Флорентин часто оказывался в оконфуженном положении. Но вместо того чтобы учить сына манерам Жирар-де-Сукантон, лишь развязывал свой бездонный кошелёк. Вполне закономерно, что за свои шестнадцать лет Папиллайон выучил лишь одну простую истину – деньги и громкое имя отца решают любую проблему, впрочем, слова «проблема» он вообще не знал. И когда в семейный замок Шато-де-Пюимартен прибыл гонец, рассказавший, что в скором времени единственная дочь Императора Октавиана Антония Августа отпразднует свой двадцать первый день рождения, и по имперским законам, обязана будет в тот же час выйти замуж за самого достойного жениха, то Флорентин не сомневался – Папиллайон, именно тот самый жених. Очень скоро и сам молодой барон проникся идеей стать хозяином Империи и всю дорогу в Кордею кормил себя мечтами, а свиту, поехавшую с ним, рассказами об этих мечтах. К большому сожалению Папиллайона, а его свите к громаднейшему, Столица Империи дала молодому барону две знатные оплеухи. Первая, когда ему сказали, что за место мужа Небесного Дитя придётся драться (!) на мечах (!!), а потом выяснилось, драться придётся с самой принцессой (!!!). Вторым же оскорблением «чести» было то, что барона до самой ночи не выпускали из обеденного зала. В итоге, за те несколько часов пока преторианская гвардия дворца разрешала гостям покидать помещение, а пир так и не состоялся, под дурацким предлогом покушения на императора, Папиллайон успел напиться вусмерть. И когда, наконец, всем было велено разойтись по своим комнатам, за окном уже смеркалось. Молодой Жирар-де-Сукантон очнулся почти перед самым рассветом. Он был голоден, ещё бы после почти двадцати часов сна, и катастрофически трезв, а потому ужасно зол. Папиллайон велел своей свите немедленно покинуть Кордею и вернуться в Мёдон, он собирался пожаловаться отцу на нанесённое ему оскорбление. По дороге от Дворца до первых городских ворот молодой барон успел больше дюжины раз крайне нелестно отозваться о Будущей Императрице, Империи, Императоре и Корде. Карета, в которой он ехал, из декоративных, но не отличающихся прочностью, пород дерева, украшенная золотым, серебряным и платиновым орнаментом, жалобно скрипела, когда пассажир всячески дергался во время брани. Кони, четвёрка красивых и грациозных скакунов, которым участвовать бы в скачках, с укоризной смотрели на кучера, тот от греха, шёл рядом с животными, ведя их под уздцы, лишь тяжело вздыхал и возвращал им умоляющий взгляд, как бы прося их потерпеть. Вся немалочисленная свита Папиллайона трагично молчала, они уже привыкли скверному характеру сыночка Флорентина, но сегодня он разошёлся ни на шутку. Все они мечтали побыстрее оказаться за стенами Кордеи, там, на тракте в бароне проснётся нестерпимая жажда, а после утоления оной сам он уснёт. Особенно плохо было рыцарям-наёмникам, на головах которых были надеты топхельмы, полностью закрытые шлемы без забрала, в Империи любили их сравнивать с железными вёдрами для голов. Обычно эти шлемы приглушали окружающие звуки, но сейчас они с какой-то стати усиливали тонкий писклявый голос Папиллайона, даже не смотря на то, что он находился в карете, от чего у бравых телохранителей, а вернее сказать тушехранителях, сильно разболелась голова. Но сбыться мечтам свиты о скорой тишине было не суждено. Ворота встретили кортеж барона ни надменными взглядами стражи, а ощетинившимся копьями строем. Вигилы стояли в две шеренги в проёме ворот, створки которых надёжно закрывали их тыл, а стены фланги. Со стен послышались многочисленные звуки натягивания тетивы, а подняв головы, Аквитанцы увидели нацеленные в них десятки стрел. На башнях вопреки обыкновению, вместо одного мага из Пурпурной Мантии на отряд, было по два, и каждый уже начитывал заклинание, об этом свидетельствовало нарастающие сияние на концах посохов, ибо лиц их владельцев снизу было не видно. Прозвучал резкий окрик, приказывающий остановиться, процессия подчинилась. Камердинер барона тут же, быстро-быстро шевеля ногами и нервно оглядываясь на трясущуюся карету, побежал вперёд выяснить, в чём дело. Навстречу ему из строя вигилов вышел центурион, это было понятно по поперечному гребню на его шлеме. Одет он был не так как три дня назад, когда кортеж барона прибыл в город: тяжёлые массивные сапоги, украшенные под сандалии, вместо лёгкой кольчуги, полная лорика сегментата с тремя фалерами на груди [большая медаль используется как для украшения, так и для усиления брони]. Синий короткий плащ, обычно свободно развивающийся, сейчас скручен и стянут ремнями чуть ниже уровня плеч, бросив быстрый взгляд за спину центуриона, на остальных вигилов камердинер заметил, что их плащи скручены таким же образом. В этот раз в руках стража ворот не было блокнота, в правой он держал гладиус, выставив его немного перед собой, а левая хоть и была пуста, выглядела очень странно, пальцы скрючены каким-то совершенно немыслимым образом, приготовился к наложению знака, догадался камердинер. - По какому… - начал было говорить представитель барона. - Город закрыт! – оборвал его центурион, выставив меч лезвием вперёд, тем самым приказывая остановиться и держаться на почтительном расстоянии. – По приказу Будущей Императрицы никто, без особого разрешения, не имеет права входить или выходить из города! - Но, но нам нужно возвращаться в Мёдон! – - Вполголоса пробормотал камердинер, посматривая на карету. А затем и вовсе перешёл на шёпот. – Если мы сейчас же не тронемся, господин Жирар-де-Сукантон будет очень расстроен. Словно бы почувствовав, что речь зашла о нём, дверь кареты распахнулась, и оттуда раздался громкий скрежещущий писк Папиллайона. - Почему мы стоим!? Немедленно поехали! Я не хочу оставаться в этом проклятом месте ни минуты больше! От звука этого голоса лицо центуриона скривилось, как будто кто-то провёл ножом по стеклу. Тем не менее, он совершенно невозмутимо сказал: - Приказ Будущей Императрицы! Никто не войдёт в город, и никто не выйдет! А если вы приблизитесь к воротам, то мы расценим это как попытку прорыва, а вас врагами Империи! Возвращайтесь во Дворец или в стабулу [гостиница для зажиточных людей, с большим спектром услуг] в которой вы остановились! - Что эта крыса сказала?! – пропищал Папиллайон, наполовину высунув голову из кареты. – Он что угрожает мне?! Камердинер мгновенно сник ещё больше. Центурион пропустил оскорбление мимо ушей. И всего лишь тихо добавил, чтобы слуги успокоили своего хозяина, разворачиваясь и возвращаясь к своим бойцам. Не успел центурион сделать и пары шагов как молодой барон позвал его к себе, заискивающим писком. - Солдатик, мне нужно возвращаться домой, мой папенька очень ждёт. Давай ты нас пропустишь. Я очень богатый человек. Сколько ты получаешь? Я дам больше чем ты заработаешь за год. И подручным твоим могу подкинуть. Центурион задумался, приказ Будущей Императрицы конечно важен, покушение на Императора – дело серьёзное, но какой из этого борова убийца? А вот деньги лишними не будут… На своё счастье додумать и уж тем более дать положительный ответ центурион не успел, потому что из-за ближайшего угла показался караван северных варваров. Командир вигилов удивился, увидев их, он был наслышан о том, что два дня назад в город прибыли эти дикари, но самому с ними встретиться не довилось, потому что в тогда была не его смена. От каравана отделился один из великанов, самый здоровый из них, про него центурион тоже был наслышан, от своего деда, который видел это чудовище в бою, Бьёр Ревущая Глотка. Гигант быстро приблизился к центуриону, его движения были легки, но в них просматривалась угроза и некоторая напряжённость. Подойдя почти вплотную, Бьёр извлёк из-за пояса два свитка и вручил их командиру вигилов. Центурион развернул один и пробежался глазами по тексту, там говорилось, что стража моста обязана пропустить караван варваров. Внизу была личная подпись и печать Будущей Императрицы. Командир недоверчиво посмотрел на варвара и сотворил знак, дабы проверить подлинность приказа. Свиток мигнул бирюзовым светом и из него донесся голос первого советника: «Такова воля Будущей Императрицы!» Центурион хмыкнул, но всё-таки велел открыть ворота. Караван пришёл в движение. Пока это шествие продолжалось ни Папиллайон, никто бы то ни было из его свиты даже не рискнул открыть рот: вьючные животные варваров, кодои, двигались резво и непринуждённо, на козлах повозок сидели хоббиты-недомерки и управляли громадинами. Их огромные карие глаза взирали на мир вокруг с таким детским восторгом и любопытством, с каким, наверное, и сами дети не смотрят. Сами же варвары шли рядом и немного позади от кодоев, двое - справа, двое – слева, лица настороженные, взгляды сосредоточенные, в руках оружие из неровного черного металла со светящимися синими надписями на непонятном языке, словно они в любую секунду ждали нападения. Пятый варвар, Бьёр стоял рядом с центурионом, в его левой руке красовался здоровенный топор с лезвием в половину роста среднего мужчины. Когда последний кодой, а следом за ним варвар пересекли портал ворот, гигант заметно расслабился, повернулся к центуриону и заметил: - ЕСЛИ СОБИРАЕШЬСЯ ПРОПУСТИТЬ ЭТУ СВИНЬЮ ЧЕРЕЗ ВОРОТА, ТО СОВЕТУЮ ТРИЖДЫ ПОДУМАТЬ. СЕЙЧАС СЮДА ПРИДУТ ГОСТИ, И ЕСЛИ ИМ ХОТЯ БЫ ПОКАЖЕТСЯ, ЧТО ТЫ ОБМАНУЛ ДОВЕРИЕ ХОЗЯЙКИ, ТО ВЫТРЯХНУТЬ ТВОЮ ГОЛОВУ ИЗ ЭТОГО КРАСИВОГО ШЛЕМА. Центурион пришёл в себя от этого громоподобного голоса только когда его владелец скрылся за воротами. Но почему-то закрывать створки никто не планировал. Командир, было, дёрнулся, чтобы отдать приказ к закрытию, как в его руке смялся свиток пергамента, он совсем забыл прочитать второе послание из дворца. Солдат успел только раскрыть его и прочесть первую строчку «В Кордее с сегодняшнего дня и до особого распоряжения вводится…», как на мосту послышался чеканный шаг тысяч сапог. Вигилы стоящие возле ворот, быстро разбили строй и отбежали подальше, а те что отвечали за открытие и закрытие створок засуетились, распахивая вторую. В лучах восходящего солнца блестели отполированные чёрные сегментированные доспехи идущих по мосту легионеров. Первыми в город вошли двое: первый в нагруднике и плаще легата легиона, а другой в обычной лорика сквамата [чешуйчатый доспех], на шлеме красовалась голова варга, а его шкура использовалась как накидка, в руках боец держал знамя. На знамени была изображена белая оскалившаяся собачья морда на чёрном фоне, повёрнутая вправо, под ней стояла цифра LI(51), а ниже надпись – Legionem Special (Специальный легион). Центурион от удивления раскрыл рот, но совладав с собой, побежал к офицерам. - Прошу прощения, легат, но у нас приказ никого не пускать в город. - Во-первых, я не легат, - сказал военноначальник, едва бросив взгляд на вигила. – а трибун латиклавий, просто переодеться ещё не успел. – Он резко выхватил свиток из руки центуриона, пробежался по нему глазами, после чего вернул в раскрытом виде владельцу, намекая тому, что бы он всё-таки прочитал документ. – И, во-вторых, теперь это мой приказ. Центурион вигилов дочитал свиток. Не понял, вернулся в начало, перечитал его, но уже медленнее. Там говорилось, что Кордея будет временно заблокирована, по причине проведения расследования покушения на Императора, а затем и на его дочь, Диану Небесное Дитя Будущую Императрицу. И пока будет проводиться данное расследование, функции преторианской гвардии и городского корпуса вигилов будет исполнять личный пятьдесят первый специальный легион Будущей Императрицы. Поэтому командованию этих подразделений предписывается выстроить своих подчинённых на центральной площади, перед Дворцом для передачи полномочий. - Я так думаю, если это письмо всё ещё у тебя, то значит, оно пока не попало к легату корпуса? – холодно поинтересовался командир Бешеных Собак. Лицо центуриона побелело, а по телу побежал холодный пот. Он почти тут же сорвался в направлении казарм вигилов, где и был кабинет легата. Но не пройдя и пары метров его остановил окрик в спину. - Стой! – несколько заинтересованным голосом скомандовал трибун. – Это кто такие? – кивнул он в сторону кортежа Жирар-де-Сукантона. - Какие-то дворяне, аквитанцы. Хотят выйти из города. Не понимают, что у нас приказ. – туманно ответил центурион и скорее побежал к своему командиру. Трибун хмыкнул, подозвал одного из своих центурионов, немолодого плечистого мужчину с большим носом, размер которого скрывала жёсткая щётка седых усов, в специальных легионах всегда дозволялось чуть больше, чем в основных, в том числе и растительность на лице, и отправил его разбираться с иноземцами. А сам, отправив аквилифера вперёд, остался руководить восшествием в город своего легиона. Трибун успел только отдать приказ о роспуске лучников на стенах и замене их своими бойцами, как ясно услышал почти поросячий визг, донёсшийся до его ушей, несмотря на топот многих тысяч сапог по мощёным улицам. Обернувшись, он увидел, как его центурион пинает визжащую кучу мяса, облачённую в цветастые покрывала. Латиклавий пошёл разбираться, в чём дело, не хватало ещё в первый же день допустить расправу над ручной декоративной свиньёй какого-нибудь иностранного дворянина. Подойдя ближе, он понял, что этот противный визг издаёт вовсе не свинья, а как раз тот самый иностранный дворянин, просто он был настолько жирный, что принять его за человека было сложно не только издалека, но и вблизи это удавалось с трудом. Туша барона Жирара-де-Сукантона орала и перекатывалась с бока на бок. Сейчас его полнота очень ему помогала, ибо удары солдатских сапог с металлическими набойками не могли пробить такой слой сала, но центурион честно старался. - Отставить! – скомандовал трибун. Он подошёл поближе и заметил, что недалеко от кареты, из которой, по всей видимости выволокли эту свинью, ничком лежали две дюжины рыцарей, с мечами у горла и придавленных к земле легионерами. - В чём дело? Что за рукоприкладство? - Эта харя посмела оскорбить Будущую Императрицу! – ответил центурион, с такой обидой и возмущением в голосе, словно Папиллайон оскорбил его собственную жену. - Вы у меня получите, вместе со своей стервой принцессой! – поняв, что его больше никто не пинает, молодой барон перестал визжать и начал угрожать. – Когда об этом узнает мой папенька, вы все горько пожалеете! Лучше сразу идите, издохните где-нибудь, пока под стены вашего проклятого города не пришло всё войско моего отца! Трибун, центурион и легионеры, сидевшие поверх рыцарей, дружно переглянулись и громко расхохотались. С лица всё ещё лежавшего на земле барона медленно сползала гримаса превосходства, мгновенно сменившаяся выражением ужаса, когда лактиклавий вдруг резко замолк, выдернул из ножен пугио и наклонившись к толстяку медленно проговорил: - Откуда у нас тут появилось это создание? – трибун приставил кинжал к щеке барона, после чего быстро осмотрел гербы на корете. – А. Аквитания. Славное место. Послушай меня лягушатник! Чтобы войска твоего папочки смогли приблизиться к Кордее, им придется пройти многие тысячи километров по остальной Империи и встретиться с её легионами, которых тут же станет вдвое больше, стоит хоть одному солдату переступить границы! Ну, это при условии, что аквитанцы вдруг перестанут грызться между собой, дабы твой папаша рискнул вывести войска из своего поместья, чтобы по возвращении его не встретило пепелище. Трибун дал Папиллайону несколько секунд осознать тот факт, что его отец находится далеко, а он лежит прямо здесь, и его телохранители тоже уже лежат, а значит, никто ему помочь не сможет, а затем продолжил. - Заруби себе на носу, сопляк! Ты являешься гостем Будущей Императрицы, и по нашим законам гостеприимства, я не имею права тебя трогать. НО! Если ты ещё хоть раз скверно отзовёшься о нашем Небесном Дитя, то лично я провожу тебя до чертогов Трёхликой Богини самым длинным и мучительным для тебя путём! Тебе всё ясно? Папиллайон из-за страха, ну и из-за того, что с детства у него было туго с метафорами не мог понять о чём говорит трибун, но тем не менее активно закивал, да так, что его бесчисленные подбородки зашлись волнистой рябью. - Поднимайся! – голос трибуна от природы достаточно мягкий, сейчас звучал сухо и жёстко. – Возвращайся в выделенные тебе апартаменты и пользуйся гостеприимством Империи! И помни, не смей оскорблять Будущую Императрицу! Камердинер, стоявший чуть позади трибуна и нервно покусывающий ногти, уже было бросился помочь подняться своему господину, как рука лактиклавия его остановила. - Пусть поднимается сам. – тихо и спокойно произнёс трибун. – В конце концов, он мужчина или нет? Бойцы! – крикнул он, обращаясь к легионерам, которые обезвредили телохранителей барона. – Освободите гостей столицы и проводите их. Смотрите за ними! Чтобы волос с их голов не упал. – легионеры послушно встали с рыцарей и даже помогли им подняться, некоторые успели переброситься парой слов и пожать друг другу руки, как старые знакомые. – Ах да! Уберите подальше от ворот карету. – Словно бы вспомнив, велел трибун Пятьдесят Первый специальный легион маршировал по улицам Кордеи, словно чёрная нескончаемая волна затопляла собой всё пространство. Лорика Сегментата легионеров блестела под восходящим солнцем, сапоги звонко ударяли по мостовой, разнося весть о прибытии легиона далеко от центральных улиц. За более чем двухтысячелетнюю историю Империя неоднократно менялась, вместе с ней менялись и её легионы. Сначала возникла манипулярная тактика, ещё на заре старой республики, затем во времена ранней империи появилась тактика когорт. Следом была черёда гражданских войн и снова переход к республике, в этом отрезке истории появились легионы ауксилия [ауксилии – вспомогательные войска, лучники, застрельщики, копейщики], как самостоятельные войска, а не придатки к военной машине. И вот с воцарением Империи больше девятисот лет назад и новыми реформами появилась специализация легионов: легкие учебные, средние классические, тяжелые штурмовые или осадные, кавалерийские и специальные, предназначенные для выполнения операций с которыми не справится никто другой. Эта элита элит появилась сравнительно недавно, около пятисот лет назад, во время Войны Неживых, когда разрозненные отряды стальных големов прорвались на территорию Империи и разоряли её города и деревни. Их нужно было быстро найти и обезвредить, а с этой задачей большие многотысячные отряды не справлялись и тогда из остатков почти полностью разбитого Одиннадцатого и нескольких других легионов был организован военный отряд нового типа, после войны получивший название Одиннадцатый Специальный легион Серебряные Орлы. Такое имя отряд получил из-за того, что они латали свои доспехи кусками брони големов. С тех пор было организовано ещё шесть специальных легионов, каждый появился в результате трагедии или подвига. У каждого специального легиона была своя цветовая идентификация, и свое животное, в честь которого они были названы: Кровавые Кони, Лазурные Быки, Белые Скорпионы, Пурпурные Кобры, Бурые Медведи и Бешеные Собаки. Цвет последних был чёрный, но он не был отражен в названии, ибо солдаты предпочли, чтобы название отражало суть бойцов, неостановимые, неистовые воины, которых даже смерть, разве, что замедлит. Бешеные Собаки родились восемьдесят лет назад, когда большой отряд северных варваров вторгся в пределы Империи, на их пути встал Пятьдесят Первый легион. Бой проходил в узком скалистом ущелье, прямо за которым находился крупный город. Легионеры решили, что умрут, но не подпустят врагов к нему. Из 5864 человек в живых тогда осталось сто тридцать четыре. Корпус вигилов выдвинувшийся из города на помощь Пятьдесят Первому прибыл когда сумерки спустились на землю, и их глазам предстала страшная картина: горы трупов, а поверх них залитые кровью врагов и друзей легионеры, сокрытые тенями скал, казались чёрными, словно орки вылезшие из мрака подземного мира, а надрывный вой выживших, осознавших свою победу делал их похожими на стаю бешеных собак. За восемьдесят лет существования этого специального легиона Бешеные Собаки доказали, что они могут справляться почти с любыми задачами, будь-то многокилометровый марш-бросок почти без отдыха, а следом за ним трёхдневная битва, или проникновение на вражескую территорию и захват укреплённой крепости, с наскоку и всего за одну ночь. И если сто лет назад одной из поговорок Империи была «Дело дошло до триариев», означавшая, что настало время крайних мер, то с появлением Пятьдесят Первого она изменилась на «Дело дошло до Бешеных Собак» или ещё вариант «Пришлось спустить Собак с поводка». Как и во все специальные легионы в Пятьдесят Первый не назначали призывников отслуживших положенные три года в учебных легионах. Туда попадали особо отличившиеся бойцы из других подразделений, дополнительно прошедшие усиленную годовую подготовку. Обучение было жестким, и не все доходили до конца, кто-то выбывал по собственной воле, кого-то возвращали в обычные легионы, а кто-то умирал в процессе подготовки. Ходили слухи, что даже бойцов преторианской гвардии готовили не так усиленно. Легион продвигался к центральной площади, прямо перед дворцом. Люди, вовсю занимавшиеся своими домашними делами, с любопытством начали выглядывать из окон и выходить из своих домов. Никогда прежде ещё ни один легион не вступал в Кордею. Империя помнила множество смутных дней, восстания рабов, гражданские войны, нашествия варваров-кочевников, но ещё не случалось такого, чтобы действующий легион в полном составе вошёл в столицу, будь-то защита или захват города. Поэтому жители не знали, как относиться к этому событию, тем более о произошедшем вчера во Дворце пока знали лишь единицы. Страх, смятение, удивление, а кое-где и восторг светились в глазах горожан. Пока чёрная волна Бешеных Собак продвигалась вглубь Кордеи, по параллельным улицам туда же устремились и колонны корпуса вигилов, бойцов которого экстренно созывали со всего города. Шествие продолжалось без малого час, пока ровные ряды Пятьдесят Первого легиона не вошли на центральную площадь, одновременно с ними, с другой стороны зашёл корпус, оба войска начали заполнять пространство, присоединяясь к уже выстроившейся в парадные колонны преторианской гвардии. Диана вышла на балкон, здания Дворца. Её ещё сопровождал целитель, не отходящий от Будущей Императрицы ни на шаг, и мгновенно встававший в стойку стоило ей неровно вздохнуть, как-то дёрнуться или кашлянуть. Принцессе вчера вечером здорово досталось, грудная клетка оказалась почти полностью раздроблена, каждое неверное движение могло заставить рёбра дружно впиться в сердце и лёгкие. Удивительно, что в таком состоянии Диана сумела не только не отключиться из-за болевого шока, но и продолжать сражаться и даже более того победить, так по крайней мере рассказывали все свидетели вчерашней бойни. Сейчас здоровью девушки уже ничего не угрожало, за ночь кости успели почти срастись, благо организм Будущей Императрицы был молод и полон сил, что, несомненно, облегчило работу целителей. И, тем не менее, она иногда, при резком вдохе чувствовала резкую боль в груди, а голова гудела так, словно Диана не дралась полдня, а сидела внутри гигантского колокола, по которому постоянно кто-то бил. Но оставаться в постели, как того требовали целители, она не могла, слишком много было дел требующих её непосредственного участия. Для себя девушка решила, что двадцать часов она как-нибудь продержится, а ночью, так и быть выспится впрок, даже если придётся все двадцать часов ночи к ряду. Но, то будет потом, а сейчас, решила она, ей нужно собраться с духом, забыть о боли в груди и принять командование своим легионом. Для того чтобы произвести на своих воинов и народ положительное впечатление, Диана даже нарядилась в роскошную белую тунику, расшитую золотыми нитями, с широкой ярко алой полосой на диагональ проходящей от левого плеча. Служанки наперебой верещали ей, как следует одеться, соглашаясь друг с другом только в том, что принцессе нужно выйти к народу с оголённой грудью, как истиной благородной представительнице Империи. Девушка как бы даже не была особо против, рассудив, что если таковы традиции её страны, ей нужно их соблюдать. К тому же тела своего она не стеснялась, можно сказать, оно ей очень даже нравилось, но посмотрев на себя в зеркало, Диана всё-таки решила, что для первого публичного появления как Будущая Императрица, ей нужно закрыть грудь, живот, плечи и спину. Из-за вчерашних поединков и последующего лечения, кожа девушки выглядела бледнее, чем того предписывали традиции, а здоровенный синяк прямо между грудей, в том месте куда ударил этот недотруп, выглядел как клякса на свежем листе пергамента. К тому же шрамы что она получила, обучаясь у Бьёра, точно не делали её похожей на знатную патрицию. Так же Диана разрешила завить свои волосы, хотя поначалу активно этому сопротивлялась. Ну и как вишенка на торте на макушку ей напялили венец в виде пальмовых, лавровых и дубовых листьев сделанный из золота и серебра, украшенный множеством драгоценных камней. Хотя девушка предпочла бы простой венец из живых листьев. Диана смотрела с балкона на марширующие порядки корпуса вигилов, преторианской гвардии и Пятьдесят Первого легиона, которые выстраивались в ровные рядя на центральной площади. Ей никогда не надоест смотреть на военные построения, на идеальные коробки когорт. Было в параде легионеров что-то завораживающее, что-то гармоничное. Народ Кордеи собрался вокруг центральной площади, все считали, что твориться что-то неладное, после победы на вчерашних боях Небесное Дитя должны были официально назначить наследницей Императора Октавиана, но вчера этого так не произошло, и вот на утро легион входит в город… Горожан обуяло любопытство. Вот уже все три армии выстроились перед дворцом, ожидая, что скажет им их Будущая Императрица. По правой стороне в две больших колонны выстроились преторианцы, как всегда в блестящих парадных доспехах чёрно-красной расцветки с длинными красными плащами и в шлемах с пушистым продольным гребнем из перьев алого тупокрыла. По левой стороне площади расположились колонны корпуса вигилов, бойцы которого были одеты в простые, но надёжные кожаные доспехи, шлемы их были сделаны из лёгкого матового металла, на спинах висели короткие, едва ли достававшие до бёдер, плащи тёмно-синего цвета. Конечно, корпус вигилов состоял не только из городской стражи, в его состав входило несколько разных частей, каждая из которых отвечала за определённую сферу деятельности, но обычно в военных парадах участвовали только синие плащи, так в простонародье именовали охранников общественного порядка. И наконец по центру и немного позади занимая собой пятую часть всей площади расположился Пятьдесят Первый легион. Диана не могла налюбоваться на свою личную армию, она с детства мечтала повести за собой на битву многотысячный легион, сокрушая врагов Империи и стирая в пыль вражеские города и замки. Но спустя годы, принцесса узнала, что в городах и замках живут не абстрактные «враги», а вполне живые люди, со своими заботами и мечтами и желание стирать в пыль быстро улетучилось. Но вот тайная мечта возглавить легион сохранялась на краешке сознания. И теперь, когда этот долгожданный момент наконец-то настал, Диана испытывала двоякое чувство: с одной стороны, вот он собственный, личный легион, да ещё какой, Бешеные Собаки, элита элит, осталось только найти врага и спустить поводок. С другой, враги находились ближе чем того хотелось Будущей Императрице, можно сказать, прямо под боком, в стенах Кордеи, столицы Империи и их ещё предстоит найти. Тихий бесцветный голос первого советника выдернул Диану из задумчивости. - Будущая Императрица, тебе следует обратиться к собравшимся. «Обратиться к собравшимся», точно! Ей же сейчас нужно будет что-то сказать, а она даже не подготовилась! - Я хочу, чтобы меня слышали все. – Диана решила дать себе ещё пару минут, собраться с мыслями. – Пусть меня услышит и увидит вся Империя. Сможешь организовать? Луций лишь хитро улыбнулся и дважды, нарочито медленно, хлопнул в ладоши. Тут же ворота дворца приоткрылись и из них на прозрачных платформах вылетели маги Пурпурной Мантии, повторяя вчерашний ритуал с разбрасыванием «глаз», а из-за невозможности развернуть проецирующий купол несколько магов подлетели повыше и занялись развертыванием проецирующего экрана – менее эффективное, изображение иногда может рябить, а звук разносится эхом, но более простое заклинание. Два чародея подошли к Диане со спины, одни посредством знаков сосредоточил внимание «глаз» на Будущей Императрице и усилил её голос, второй протянул к ней едва видимую мерцающую перламутровою нить, в тот же миг вершина Центрального Направляющего Шпиля вспыхнула пульсирующим алым светом. Увидав суету магов, простой народ тут же полез в карманы, сумки и мешочки за зеркалами, а поскольку было раннее утро и на улицу все вышли скорее из любопытства, нежели по делу, то в большинстве случаев искомых предметов люди не находили. Часть толпы, особенно та, что жила поближе поспешила домой за этим нехитрым приспособлением, которое позволяло поддерживать связь и приводить себя в порядок. Некоторые вышли вперёд, чтобы хорошо видеть разворачивающийся гигантский экран над Дворцом. Другие начали собираться кучками по семь-десять человек вокруг тех, кто не забыл своё зеркало дома. В других городах Империи вершины Направляющих Шпилей тоже запульсировали алым светом, возвещая гражданам, что их ждёт какая-то срочная новость из столицы, а возможно откуда-то ещё. Диана, видя, что времени на придумывание речи нет вовсе, только усмехнулась от обиды, на Луция. И что же он всё умудряется продумать наперёд? Затем она похлопала себя ладонями по щекам, к священному ужасу стоявшей недалеко Пульхерии, которая потратила уйму времени, чтобы, во-первых, научиться наносить ровный слой пудры и, во-вторых, произвести эти манипуляции с Дианой. К счастью пудра оказалась качественной, привезённой откуда-то с юга, а то и с юго-востока, а потому тем же ровным слоем не осыпалась под яростными шлепками рук принцессы. Этим похлопыванием Будущая Императрица попыталась себя настроить на длительную речь, точно так же в своё время она настраивалась на утомительные экзамены по риторике, которые её учитель из Эллинии Клеомен Корфский любил устраивать в форме дебатов, где нужно было не только красиво изложить свою мысль, но и доказать её правоту оппоненту. Тут один из магов, стоящий недалеко от Дианы шепнул ей, что всё готово. Девушка качнулась от волнения, тем самым заставив дёрнуться к ней целителя и Пульхерию, но быстро взяла себя в руки и подошла к самому краю балкона, уперевшись талией в перила. Она старалась не смотреть прямо вниз, ибо чувствовала накатывающую на неё волну страха, вместо этого она направила взгляд чуть вперёд, прямо на армии, на центральной площади. Первыми её взгляд поймали летающие «глаза», уставившиеся прямо ей в лицо своими стеклянными безэмоциональными зрачками. Диана легко улыбнулась, обнажив красивые жемчужно белые зубы, про себя думая, что лучше бы на неё смотрел третий гипнотический глаз полярного белого ревуна. Следом она подняла правую руку в приветственном жесте, народ отреагировал крайне вяло, всё ещё пораженный присутствием действующего легиона в городе, да не абы какого, а самих Бешеных Собак. Из передних рядов Пятьдесят Первого вышел молодой мужчина в доспехах легата легиона и звучным красивым голосом прокричал, да так что каждое его слово разобрала и Диана. - Да здравствует Будущая Императрица! Да здравствует Небесное Дитя! Следом за ним трижды хором повторил весь десятитысячный легион, на второй раз к нему присоединились преторианцы и вигилы. Такая поддержка порадовала принцессу, и когда приветствие армии прекратилось, она развела руки в стороны и заговорила лёгко и уверенно. - Приветствую вас граждане Империи! Меня называют Небесным Дитя, я приёмная дочь Императора Октавиана Антония Августа! Волею Трёхликой Богини я вчера победила на арене Цирка в священном поединке и меня даже нарекли Будущей Императрицей! – народ одобрительно закивал, кто-то даже начал что-то кричать в знак поддержки. – И вчера же мой отец должен был на торжественном пиру официально объявить меня его наследницей! Но ему помешали это сделать. На него было совершено покушение, и он едва остался жив! Сейчас он без сознания и пробудет в таком состоянии какое-то время, поскольку его раны крайне сёрьёзны! По толпе прокатился вздох удивления. Некоторые закрыли лица руками, осознав, что вчера, когда их Император был ранен, а возможно мог умереть, так и назначив наследника, они гуляли и веселились. - А после покушения на Императора один из убийц, которые погибли в ходе покушения, - продолжала девушка. – поднялся и напал уже на меня! При помощи доблестной преторианской гвардии я смогла отбиться от этого порождения неведомой нам, пока, магии и даже победить его! Но, тем не менее, Империя, на ближайшие десять-двенадцать дней, осталась без Императора, а он не успел назвать меня своей наследницей. И, несмотря на то, что я победила в священном поединке на арене, который является волей самой Богини, а назначение от моего отца, по большей части, является простой формальностью, как уверяет меня первый советник, я не хотела принимать на себя обязанности наследника, желая чтобы до выздоровления Императора страной правил регентский совет! По народной массе прошёл недовольный ропот. Регентский совет! Какая нелепость, подобное уже было и в истории Империи и в других странах и каждый раз это приводит только к смуте или очередной гражданской войне. Кое-кто начал называть Диану трусихой, недостойной называться Небесным Дитя. Даже по рядам корпуса вигилов стали проноситься перешёптывания. - НО! – резко Будущая Императрица прервала нарастающий гомон толпы, заставив всех обратить свои взоры к ней. Многие даже оторвались от зеркал и посмотрели вверх, на огромное изображение Дианы на развёрнутом магическом экране. – После нападения той немёртвой твари я в корне изменила своё решение! Ведь убийцы, что проникли во Дворец, были всего лишь марионетками, а истинный кукловод и организатор покушения, мечтавший о хаосе в стране, остался непойманным и сейчас ходит по улицам Кордеи! И я не желаю его оставлять свободным, и не остановлюсь, пока этот неизвестный не будет пойман! А что бы меня не сковывали наши традиции, обычаи и в какой-то мере закон, я объявляю на территории столицы Диктат, а себя военным диктатором! Для этой же цели я призвала в город Пятьдесят Первый специальный легион, чтобы они помогли мне найти преступника или преступников! Когда мой отец очнётся, я сложу с себя эти полномочия, и если на то будет его воля и воля народа – предстану перед судом! Я готова нести ответственность за свои действия, но сперва ответственность понесёт тот, кто решил напасть на моего отца и меня, а значит на каждого гражданина Империи прямо в нашем доме, в нашей Кордее! Народ разразился бурей оваций. Жители Империи больше всего ценят в лидере силу и умение брать на себя ответственность за свои слова и поступки. Также они всегда готовы с достоинством перенести невзгоды или ограничения, а поскольку каждый гражданин отслужил в легионе, то никто не видел причин беспокоится, из-за вводимой блокады города. А уж слова Императора или в данном случае Будущей Императрицы, которая уже продемонстрировала свою силу, считаются истиной в последней инстанции. В конце концов народ Империи поколение за поколением с молоком матери воспринимал идею того что жизнь одного человека бывает менее ценна, нежели благополучие всей страны. Диана заверила собравшихся, что её диктат, а, следовательно, и блокада продлятся не более десяти дней, но горожанам придется проявить, во-первых, терпение, а во-вторых бдительность и сообщать городским патрулям, которые временно будут усилены, а то и вовсе заменены легионерами Пятьдесят Первого, обо всём подозрительном. Также она сообщила, что периметр Селены будет патрулироваться ещё тремя легионами и при попытке пересечь озеро вплавь, на этом месте вся площадь дружно расхохоталась, или на лодке будет пресекаться градом стрел. Под конец речи она предупредила, что за попытку дать или взять взятку на глазах у солдат, Бешеным Собакам разрешено сажать в темницу без суда, а то и казнить на месте этого человека вне зависимости от положения и знатности рода. На том моменте многие напряглись, причём как простые горожане, так и представители корпуса вигилов.***
Спустя полчаса в Тронном Зале Диана принимала, уже бывшего легата, а ныне трибуна латиклавия Пятьдесят Первого легиона. С ним пришли другие старшие офицеры: двадцать трибунов ангустиклавиев [здесь, командиры когорт; В Древнем Риме их было не более 5 на легион, представители сената], каждый со своим первым центурионом. Будущая Императрица восседала на высоком резном троне из красного дерева, с жутко неудобной, по её мнению, спинкой. Этот трон был намного скромнее своего собрата из Зала Совета, и должен был быть скорее комфортным для восседающего, нежели внушать трепет и уважение у тех, кто собрался вокруг. «Когда стану Императрицей выкину эту табуретку и закажу что-нибудь поудобнее.» - на миг пронеслось в голове у принцессы, когда она в очередной раз попыталась найти самое оптимальное положение и в очередной раз поняла, что этого положения нет. Она тут же выкинула кощунственные мысли из сознания, желая вовсе никогда больше не занимать это место и искренне молясь, о вечной жизни для отца. - Восхитительная речь госпожа! – трибун латиклавий упал на одно колено перед Будущей Императрицей, все остальные последовали его примеру. Диана лишь скептично усмехнулась. К ней часто относились с особым почтением, как-никак дочка Императора, но чтобы вот так, вставать перед ней на колени? К такому сложно привыкнуть. Она небрежно махнула рукой призывая собравшихся встать, хотя внутри у неё все переворачивалось от неловкости. - Спасибо легат. – сказала принцесса когда все поднялись. – Прости, не знаю твоего имени. Сергиус называл тебя только «племянник моей первой жены». - Тит Сципион, Будущая Императрица. И я больше не легат. – Тит слегка склонил голову и улыбнулся. – Как только ты приняла на себя командование Пятьдесят Первым легионом, я лишился этого звания. Теперь пока ты не взойдёшь на трон, я буду при тебе трибуном латиклавием. - Надеюсь, ты на меня не слишком зол, потому что в ближайшее время становиться Императрицей в мои планы не входит. – Диана старалась придать своему голосу лёгкость и непринуждённость. - Ничуть госпожа! – посерьёзнел Тит. – Я, как и мои подчинённые горды, что ты выбрала именно нас! Мы видели твой вчерашний бой на арене. – тут трибун немного смутился. – Это было потрясающе! Я никогда не видел прежде такой скорости и силы! Тит резко замолк, но спустя мгновение, переминаясь с ноги на ногу, словно подросток, перед тем как признаться девушке в любви продолжил. - Если честно я сам собирался участвовать в том поединке, но у нас произошёл небольшой инцидент недалеко от эффирикских джунглей и я не успел прибыть в столицу вовремя. А вчера смотря трансляцию твоего боя, я от всей души радовался, что смотрю на твои кулаки через зеркало, а не в живую. Ангустиклавии и центурионы за спиной лактиклавия скабрезно заухмылялись, припомнив зелёное лицо своего командира, когда последний воин на арене рухнул под сокрушительным хуком Будущей Императрицы, а потом ещё полчаса заикаясь твердил, что мог быть на месте того принца. Диана ещё раз осмотрела Тита, тёмные, по-военному коротко стриженые волосы, карие глаза, совершенно не имперский прямой нос, волевой подбородок с ямочкой, губы то и дело намеревались расползтись в улыбке. Широкие плечи, крепкие руки и ноги. Наверное, он даже высок, но для Дианы понятие «высокий мужчина» не существовало, даже самый здоровый мужик едва ли доставал ей до носа, а Тит, судя по всему, был ниже принцессы как минимум на голову. - Я очень польщена. Думаю, ты был бы достойным соперником. – ответила Будущая Императрица. – Но мы здесь собрались не для обмена любезностями. Случилось то, что может бросить тень на Империю. А у нас в данный момент и так не самое простое положение. Если наши соседи прознают, что любой проходимец может организовать покушение на Императора прямо в центре Дворца, то они решат, что мы слабы и попытаются оторвать от нас кусок. Только в этот врагов у нас может быть ни один-два, а сразу десяток, а то и больше и все с разных направлений. Поэтому мы обязаны найти преступника в кратчайшие сроки и заставить его предстать перед судом. В крайнем случае, мы должны показать его голову на пике. В этот момент двери Тронного зала распахнулись и в них вошли легаты корпуса вигилов и преторианской гвардии. - Очень хорошо. Теперь все здесь. – сказала Диана. Затем нестрого пожурила вошедших. – Господа Секст и Нерон вы заставили нас ждать. Нерон, легат преторианцев, крупный мускулистый мужчина, чуть младше Сергиуса, с широким угрюмым лицом лишь насупил кустистые седые брови. Секст же, тоже крупный, но не в плечах или груди, а исключительно в области живота, ему было около сорока пяти и похож он скорее на ушлого торговца, а не доблестного командира корпуса вигилов, неопределённо хмыкнул. Оба легата неспешно приблизились к трону, распихивая плечами собравшихся трибунов и центурионов, и встали Нерон - справа, Секст - слева от Тита. Вставать на колени, на манер латиклавия они не стали, а только слегка склонили головы, приветствуя Будущую Императрицу. Диана смотрела на легатов с лёгкой снисходительной улыбкой, она знала, что задела гордость двух старых военных, когда, не предупредив их, призвала Бешеных Собак, а теперь при всех пожурила как маленьких детей, но ей было всё равно. Сегодня она ещё не раз и не два неприятно защемит струны гордости не только легатов, но и их подчинённых. - Раз все кто мне нужен уже здесь, - сказала Будущая Императрица, вставая с трона и начиная ходить из стороны в сторону. – то не будем медлить и отложим в сторону все официальные формальности. Как вам всем известно, на моего отца вчера произошло покушение. Диана вкратце рассказала присутствующим о произошедшем накануне, пока не распространяясь о своих догадках, подозрениях и мыслях. На том моменте, когда в её рассказе появился Ильдар, оный как раз вошёл в Зал, бесшумно, но, не скрываясь, с гордо поднятой головой прошёл к трону и невозмутимо встал позади, так чтобы не мешать принцессе, расхаживать и рассказывать. Окончив повествование, Диана обвела взглядом собравшихся и спросила, встречались ли они с этой магией прежде. - Вообще-то это была не магия! – подал голос Ильдар, когда легаты, трибуны и центурионы нестройно занекали. Тут Диана впервые заметила своего слугу и посмотрела на него взглядом «А ты откуда здесь взялся?». Но виду не подала, а только спросила: - Тебе что-то известно? - Да! – с самодовольной ухмылкой ответил Ильдар. – Теперь, да! Я, совместно с одним из местных целителей, по твоему распоряжению, провёл подробнейшее вскрытие тел и останков всех подозреваемых. Будущая Императрица не помнила, чтобы давала такое распоряжение, но сделала вид что давала. - Что сделал? – удивился один из центурионов. - Вскрытие. – Ильдар говорил медленно, громко и чётко, как будто объяснял ребенку, что такое огонь и как им пользоваться. – Это осмотр останков, с целью установления причины смерти или, как в нашем случае активной несмерти. Обычно тела дают куда больше информации, чем даже разговор с трупом. - Мы знаем что такое вскрытие, это распространённая практика. Осмотр был полезен? – с нажимом спросила Диана, заглушая нарастающее недовольство офицеров. - Конечно, был! – не задумываясь, ответил Ильдар и с небывалым восторгом начал рассказывать. – То, что ты неблагоразумно назвала магией, являлось ни чем иным как технологией! И ни абы какой, а технологией эльдар! - Так это дело рук твоего народа?! – прервала Диана слугу. - Я понимаю, что твой примитивный мозг моментально делает неверные выводы, основываясь лишь на обрывках информации. Но прошу, контролируй свою внутреннюю обезьяну и дай мне закончить! Все вопросы и объяснения потом! – окрысился Ильдар. Принцесса, беспомощно хватанула ртом воздух, после чего махнула рукой, мол, продолжай, спустилась и встала рядом с легатами и трибуном лактиклавием. Ильдар благодарно кивнул, прочистил горло, сложил руки за спину и продолжил: - Как я уже сказал, то, что ты, ошибочно, принимаешь за магию, ею не является. Вчера мы столкнулись с технологиями моего народа. Но что интересно мы никогда не экспериментировали с внедрением механических частей в органическую плоть, а тут, трупы эльфов были буквально нашпигованы различными имплантатами! По предварительным данным и моему скромному предположению эльфы были мертвы уже порядка двух лет. Точнее сказать не могу, мне не хватает оборудования, чтобы это проверить. Кто-то внедрил в трупы электронные компоненты, которые поддерживали функционал тел. Как мне кажется, они могли даже не знать, что мертвы, им прямо в мозг внедрялись команды и эти тупые эльфы могли их считать собственными мыслями. Взрыв, мало того что разворотил тела, так он ещё и вырубил всю электронику внутри. А когда некроманты начали свои манипуляции, то энергосистемы вновь заработали, передатчик в мозгу послал сигнал и тот кто провёл такую потрясающую работу, удалённо взял под контроль тело и управлял им, попутно полностью выжигая органическую часть мозга, а после поджарил и техническую, что бы мы и ей воспользоваться не смогли. – тут Ильдар мечтательно закатил глаза и воодушевлённо затараторил, уже совершенно необращая внимания на недоуменные лица слушателей. – Да, а энергосистема в этих устройствах, просто сказка. Мы столетиями искали подходящие источники, а этот некто додумался использовать дармовую энергию, которая прямо в воздухе летает. А на самом-то деле – простое и гениальное решение, эльдарин аккумулирует в себе магию, а небесный лёд, небесный лёд это ж надо додуматься, так по-дурацки назвать материал, в сплаве с эбонитом преобразует магическую энергию в электрическую! – Ильдар на секунду остановился, как будто что-то просчитывая в голове, а потом затараторил ещё интенсивнее, полностью погрузившись в себя, задавая себе вопросы и сам же на них отвечая. – И как мы только до этого не додумались? Нет, не додумались бы! Чтобы придать эбониту металлические свойства необходимо магическое воздействие, а мы на это не способны, да и на Эльдарионе нет ни одного вулкана, а следовательно и эбонит добыть нам неоткуда. Сколько же потребовалось времени для подбора необходимого состава и соотношения материалов? Лет триста, не меньше. И магия! Нужно владеть магией! Неужто люди так продвинулись в своём технологическом развитии? Ильдар замер, осмотрел собравшихся с видом, «я и забыл, что вы всё ещё здесь» и не удержавшись от колкости заявил: - Нееет, эти обезьяны ещё пару тысяч лет протон от нейтрона отличить не смогут. Диана глубоко вздохнула, потёрла лоб чуть выше переносицы, после чего спросила: - Ты закончил? Можно моя обезьяна внутри уже начнёт делать выводы? - Э, да. Я закончил. Но как мне кажется, тебе было не очень непонятно. – эльдар несколько стушевался под взглядом принцессы, но быстро взял себя в руки и с ехидной интонацией добавил. – может мне повторить в более простом варианте? - Не нужно, суть я уловила: некто украл секреты вашей магии, которая не магия, а потом использовал её чтобы заставить эльфов убить моего отца, а когда план не сработал, уничтожил своих марионеток. Я ничего не упустила? – с вызовом спросила девушка. Ильдар неопределённо мотнул головой, имея в виду, что суть принцесса поняла, но вот в деталях безбожно напутала. - Будущая Императрица! А стоит ли доверять словам этого… - Нерон напрягся, придумывая ругательство позаковыристей, но ничего кроме «эльфа» в голову не лезло. Он рассудил, что как раз для эльфа, коим он считал Ильдара, это уж точно не будет оскорблением, поэтому выдал – узкоглазого! Кто знает, что у него в башке?! Диана бросила взгляд на своего слугу, тот даже бровью не повёл на «оскорбление» и сейчас снова принял бесстрастно надменное выражение лица. - За моё доверие он заплатил жизнью и свободой. – сказала принцесса, не желая вдаваться в подробности. А затем обратилась к Ильдару. – А для того чтобы управлять телами удалённо, как далеко нужно от них находиться? - Передатчик там стоял не из самых мощных. – пожал плечами тот. – где-то километр, максимум. - Всё-таки он в городе. – вздохнула Диана. Её подозрения подтвердились. Будущая Императрица села на трон и задумалась, не обращая внимания на разговоры командиров и не реагируя на вопросы. Она словно бы оказалась не здесь и не сейчас, просматривая и просчитывая варианты, которые можно предпринять, дабы прижать к стенке этого незримого кукловода. - Господа! – обратилась Диана к офицерам. – Нам нужно поймать того кто организовал покушение на Императора! А то, что он использует магию эльдар, только добавляет опасности. Если об этом прознают Сапфировые Рыцари, то они из своих доспехов выпрыгнут, но заставят всех до кого доберутся объявить нам войну, а это две трети наших соседей, остальные же нападут на нас просто за компанию. Совещание длилось без малого три часа, в ходе которого Диана поведала подробности нападения, а также дополнительно рассказала о своих подозрениях касательно верности некоторых преторианцев и вигилов. Ведь без их помощи убийцам не удалось бы не то что пробраться во дворец незамеченными, но и просто проникнуть в город. Поэтому Будущая Императрица решила на некоторое время отстранить от службы и тех и других, к великому неудовольствию Нерона с Секстом. Тит же, как и прочие офицеры Пятьдесят Первого, одобрил этот замысел, ещё он предложил допросить всю гвардию и корпус. Принцесса сама давно пришла к такому выводу, но сделала вид, что идея лактиклавия является для неё чем-то новым, и немного обсудив детали, велела собрать всех преторианцев во внутреннем дворе Дворца, но так чтобы горожане об этом не прознали. Бросать тень на репутацию самого элитного военного подразделения Империи было нельзя. Но вот допрос Диана решила проводить сама. С коррупцией в корпусе было велено разбираться легату корпуса и следователям сыскной префектуры. Также Будущая Императрица поведала об Атанасиусе и его подпольной империи, о том, что именно он провёл в город Ильдара и, вероятнее всего, эльфов. Возможно, он мог знать, где спрятался организатор.***
Город гудел три дня. Бешеные Собаки неустанно патрулировали улицы, сначала их сопровождали синие плащи, но затем незаметно все вигилы исчезли. Сыскная префектура учинила массовую проверку всех бойцов корпуса, особенно строго спрашивали с центурионов, но доставалось и простым бойцам, иногда они попадали в допросные целыми декуриями. По приказу Будущей Императрицы применять пытки, было разрешено только в самом крайнем случае и следователям приходилось сильно исхитриться, чтобы придумать менее радикальные формы допросов. Преторианцам было запрещено покидать казармы и территорию Дворца, где они хоть и сохранили обязанности телохранителей, но прочие их полномочия были существенно урезаны. Горожане же, в большинстве своём, оставались довольны работой легиона, но тем не менее иногда манера Собак «слишком рьяно» исполнять приказы Будущей Императрицы вызывала некоторые неудобства в жизни столицы. Особенно бескомпромиссность солдат Пятьдесят Первого прочувствовали граждане которые любили иногда улучшить работу некоторых служб по своему вопросу путём преподнесения работникам оной чисто символических подарков. Несколько представителей высоких патрицианских семей оказались в темнице, мало того что за попытку дать или взять такой подарок, так они ещё и по инерции хотели договориться с чёрными. Такие аресты вызывали раздражение, но немного поворчав люди, предпочли перетерпеть, в конце концов, подобные показательные вспышки борьбы с коррупцией приходят и уходят.***
Диана сидела в тронном зале и уже третий час к ряду выслушивала доклады губернаторов южных провинций, образы которых были спроецированы на больших зеркалах, обычно хранившихся специально для вот таких конференций. Это было значительно проще, чем, если бы губернатору или легату пришлось посылать в столицу гонца или ехать туда самому. Спекловидиние сильно улучшало управление таким огромным государством как Империя. Будущая Императрица уже третий день подряд разгребала накопившиеся государственные вопросы, последствия лесных пожаров тут, неурожай там, очередная стычка на границе, соблюдать которую степняки отчаянно не желали, недобор налогов и много чего ещё. Диана просмотрела, прочитала и прослушала, дай Богиня, десятую часть. Интересно, почему отец так запустил внутреннюю политику? Благо стараниями Луция проблем оказалось гораздо меньше, чем могло бы быть. Но всё-таки первый советник не обладал той властью и полномочиями, чтобы в его силах было решить все, ну или почти все проблемы. И Диана погрузилась в них с головой, попутно с внутренними ещё и устраняя напряжённости внешние. За три дня расследование не сдвинулось с мёртвой точки, Атанасиус пока так и не был пойман, все заведения в городе принадлежащие ему были обысканы ещё в первый день. А без этого самовлюблённого человека вести допрос преторианцев просто основываясь на предположениях и домыслах, Диану отговорил всё тот же Луций, утверждающий, что если гражданин Империи, хоть он и сам преступник, укажет на преторианца и обвинит того в коррупции, это будет более весомым обвинением, нежели тоже самое сделает какой-то там эльф. Будущая Императрица согласилась и занялась делами, которые сильнее нуждались вмешательства правителя. И сейчас Диана сидела на троне с отсутствующим видом, в тщетной попытке пытаясь понять, чего от неё хотят люди по ту сторону зеркал? Губернатор, до которого дошла очередь, бессовестно тянул время и, откровенно переливал из пустого в порожнее, избегая конкретики, будто она его могла убить. Тут в Зал, сквозь приоткрытую дверь проскользнул Тит и одними губами просигналил: - Мы взяли его! Диана тут же встрепенулась, веки уже было сомкнувшиеся под тяжестью надвигающегося сна, распахнулись, словно этого наваждения и не было. Принцесса оборвала невнятное бормотание губернатора. - Господа! Я вынуждена прервать наше совещание. В Кордее возникли срочные дела, которые требуют моего вмешательства. Продолжим чуть позже. Ах да! Губернатор Сенека! Водой из твоего доклада, прошу меня больше не поить, у тебя есть некоторое время, чтобы дать мне более внятный ответ, на что пошли деньги из имперской казны, выделенные на постройку новых акведуков. После чего Будущая Императрица махнула рукой и стоящие неподалёку два чародея сняли знаки с зеркал и, заставив те левитировать, унесли их из Зала. Диана подскочила с места, и прежде чем Тит успел отойти от массивных дверей, хотя бы на полшага, уже была возле него. - Где он? – нетерпеливо осведомилась принцесса. - В тюрьме, под казармами. – вздрогнул от неожиданности трибун, ещё раз убедившись, что Богиня помиловала его, когда не допустила участие в состязании на Арене. - Тогда чего мы стоим? - Госпожа! Не лучше ли будет если мы доставим преступника во Дворец? - А в чём разница? – удивилась Диана. – Мне трудно и до тюрьмы дойти. - Меньше любопытных глаз. – коротко сказал Тит, но заметив недоумевающий взгляд принцессы, пояснил – В последнее время мои люди перемещают много арестованных по городу, одним больше, одним меньше, никто и не заметит. Но если ты лично пойдёшь допрашивать «очередного» задержанного, это вызовет интерес к его личности, а когда люди узнают кого задержали, новость разлетится по городу со скоростью мысли. - И наш неизвестный организатор поймёт, что через Атанасиуса мы сможем выйти на него… - закончила мысль Диана. – Ладно, тогда ведите его сюда. А лучше не прямо сюда, а в центр лабиринта в саду, чтоб нас точно никто не потревожил. Трибун латиклавий слегка склонил голову и вышел из Зала. В приоткрывшемся дверном проёме мелькнул любопытный глаз Пульхерии. Диана усмехнулась, открыла дверь посмотрела на служанку и снисходительно спросила: - И давно ты там мнёшься как девственница перед лупанарием [публичный дом, бордель]? Пульхерия округлила глаза, открыла и закрыла рот, не зная, что ответить. За прошедшие четыре с половиной дня жизнь девушки круто повернулась, сначала впервые с ней обращались как с личностью, потом она нежданно-негаданно оказалась служанкой во дворце, да ещё вдобавок её освободили от рабства, в доказательство выбив вторую татуировку на правой половине груди. Но она так и не смогла привыкнуть к манере Будущей Императрицы общаться с ней как с равной, более того, как смогла понять девушка, принцессе доставляло особое удовольствие отпустить в её сторону пару дружеских скабрезных шуток. - Так что ты хотела? – вздохнула Диана, видя, что Пульхерия опять затупила. - Госпожа! С тобой хочет увидится какой-то человек. – выпалила девушка сильно заикаясь. - Какой ещё человек? – приподняла правую бровь Диана. - Не знаю. Он набросился на меня, когда я гуляла по форуму, кричал что я должна быть мёртвой. Я же ответила, что ты меня спасла. И он почти что повис на мне требуя, чтобы я привела его к тебе. - То есть, какой-то полоумный повис на тебе и заставил вести его к Будущей Императрице на приём? – Диана скрестила руки на груди и ехидно заухмылялась. – А ты, вот так просто его взяла и привела ко мне? Пульхерия отчаянно закивала. - Дура. – беззлобно вздохнула принцесса. – А если ты притащила убийцу прямо к его жертве? Пульхерия округлила глаза, до такого варианта она не додумалась. - Пошли, дурилка! – засмеялась принцесса. - Кккуда? - Хочу посмотреть на этого самоубийцу! – сказала Диана резвым шагом выходя из Тронного Зала - Если бы на твоём месте была служанка поумнее, то сдала бы его ближайшему патрулю и забыла про его существование. – тут принцесса остановилась и изумлённо обратилась к преторианцам, стоящим у входа в зал. – А вам что, особое приглашение надо? Со всеми злоумышленниками, проникшими во дворец я сама разбираться не буду. Впрочем, Пульхерия оказалась умнее, чем подумала на неё принцесса, девушка оставила этого странного человека за воротами Дворца, попросив одного из легионеров присмотреть за ним. Человек был очень странным, даже для искушённой до странностей Дианы, высокий, с благородными чертами лица и крепкой спиной он так сильно временами сутулился и сгибался в три погибели, а на безумные глаза, не останавливающиеся ни на одном предмете дольше, чем на секунду, уродовали его красивое лицо. Обветшалые чёрные лохмотья, которые когда-то были пышной красивой мантией с капюшоном, придавали человеку сравнение с нищим, в большом количестве водившихся в северных странах, где побывала принцесса. Заметив Будущую Императрицу, нищий указал на неё пальцем с грязным длинным ногтем и что есть сил, заголосил звучным красивым поставленным баритоном: - Это ты! ТЫ! Ты спасла того, кого нельзя было спасать! Зачем ты влезаешь в высокие сферы?! Принцесса остановилась, не дойдя до этого человека метров десять, а он ближе подойти не мог, легионеры у ворот красноречиво обнажили свои мечи. Заметив безумца впереди один из сопровождавших Диану преторианцев, что-то пробурчал себе под нос и пренебрежительно сплюнул. - Ты его знаешь? – обратилась Диана к телохранителю. - Полгорода его знает. – ответил тот. – Это Присциан, авгур, бывший. Не смог смириться с роспуском его ордена и свихнулся. - Авгур? Прорицатель? – Диана скептически подняла брови. Девушка вновь зашагала вперёд, с любопытством разглядывая мужчину, который ни на миг не замолкал, вереща что-то про несуществующих людей и про неубитых детей. - Добрый день! – бодро поздоровалась принцесса с авгуром. – Моя служанка сказала, что ты хотел меня видеть, так может, на минуту прекратишь свои бессвязные крики и расскажешь зачем. Может тон, которым Диана обратилась к Присциану, может её голос или внушительный вид, в длинной кристально белой тунике без рукавов девушка выглядела ещё более грозной, нежели в облегающем гномском поддоспешнике, но авгур замолчал. Он с минуту исподлобья смотрел на неё, она на него. - Приветствую тебя Будущая Императрица! – с большим трудом выдавил из себя мужчина и с ещё большим поклонился. - Может, оставишь эти формальности?! – закатила глаза Диана. - Как тебе будет угодно. – ответил тот выпрямляясь и как будто пытаясь опереться на что-то, на посох, догадалась принцесса. - И так, чего ты хотел от меня? Авгур задумался. - Я, я не знаю. – растерянно сказал он. – Я впервые увидел тебя пять дней назад, когда ты спасла мальчика из под несущейся лошади и с тех пор ты не выходишь у меня из головы. А три дня назад я снова увидел тебя, вон там – авгур указал на балкон, выходящий на центральную площадь. – Ты стояла и просто говорила, а Нити Судьбы рвались и угасали, будущее исчезало прямо у меня на глазах, и только я один это видел! - Опять эти Нити! – прыснула Диана. – Хоть бы кто толком объяснил, что это. А то все благоговейно о них говорят, а стоит спросить - пускаются в пространные объяснения. - Я могу! – почти закричал Присциан. – Я знаю о нитях всё! Всё что может о них знать человек! - Как-нибудь в другой раз. – отмахнулась принцесса. – А сейчас я хочу знать, зачем ты меня хотел увидеть? - Это как раз связано с Нитями! Тебя в них нет! – авгур так трагично вскинул руки, будто только узнал, что солнце завтра не встанет. – По всем законам мироздания ты должна быть в Нитях, но тебя там нет! Всё есть, а тебя нет! - И это проблема? – развела руками Диана. - ДА! – уже не сдержавшись, закричал он. Но почти сразу успокоился и уже более спокойно обратился к Будущей Императрице. – Если ты мне выделишь несколько минут твоего времени, то я загляну в Нити вместе с тобой и раскрою эту тайну, а заодно я расскажу тебе о них. Все получат, то чего хотят. Теперь настала очередь Дианы задуматься. В целом идея ей нравилась, она всегда была готова узнать что-нибудь новое, необычное, да и нужно было чем-то себя занять, пока Тит не приведёт Атанасиуса на допрос. - Хорошо. – наконец согласилась она. – У меня есть где-то полчасика. Надеюсь, я не потрачу их впустую ради тебя. Диана щёлкнула пальцами, веля преторианцам следовать за ней и заодно прихватить с собой авгура. По пути она шепнула Пульхерии, чтобы та собрала в центре лабиринта через полчаса Луция, Генри, Ильдара и ещё несколько доверенных людей. Девушка быстро-быстро закивала головой и умчалась выполнять приказ. Не прошло и пяти минут как принцесса и сопровождающие подошли к просторной закрытой беседке у фонтана рядом с лабиринтомвсё в том же саду. Преторианцы остались снаружи. - Ну, давай, рассказывай! – велела Диана, присаживаясь на скамейку и откидываясь на стенку беседки, скрестив руки на груди. - Мне проще показать. – неловко, переминаясь с ноги на ногу, произнёс авгур. - Что показать? - Нити. Девушка подняла правую бровь - Их ещё можно и показать? - Да, можно. Я смогу быть твоим проводником. Но обычно для того чтобы провести человека непосредственно туда, необходимо провести ритуал… - Дай угадаю! И во время этого ритуала я должна быть голой? – усмехнулась принцесса. Авгур неловко кивнул. Диана легко встала, почти вспорхнула, тепло посмотрела на Присциана, улыбнулась ему, после чего резко схватила его за горло и подняла к самому потолку, словно пушинку, одной рукой. - Ты что, просто хотел посмотреть на меня голую? – Всё с той же обезоруживающей улыбкой проворковала Диана. Авгур что-то прохрипел и отчаянно замотал головой. – Вот и замечательно. – уже без улыбки сказала девушка, ставя собеседника на пол. – Если твои Нити могут управлять жизнями людей, как я слышала, то им всё равно в каком виде ты меня туда приведёшь, раздетой или одетой. - Это традиция, в Паутину нужно входить чистым… - начал было оправдываться авгур, но девушка бросила на него такой взгляд, а её алые глаза так недобро сверкнули, что он предпочёл быстро сменить тему. – Скажи дитя, что тебе известно о Нитях Судьбы и Паутине? - О Нитях, немного. – пожала плечами Диана, снова садясь на скамейку. – Они, вроде как влияют на судьбу и показывают будущее. А вот о Паутине я слышу впервые. - Паутина – это место где находятся Нити. Заглянуть в будущее и увидеть несколько его вариантов может любой, достаточно немного практики. – Пока Присциан рассказывал, он то повышал голос, начиная почти кричать, то понижал его до едва различимого шёпота, при этом он всё время жестикулировал руками, словно актёр. – Заглянуть глубже и разглядеть не только два-три варианта будущего, но и прошлое могут хорошо обученные прорицатели или жрецы. А вот проникнуть в Паутину и лицезреть её Полотно Судьбы со всеми его переплетениями и сложным рисунком могут лишь единицы! И к твоей величайшей удаче я один из этих людей! Диана прыснула и закатила глаза. Лицо авгура на секунду исказилось гримасой гнева, но он быстро взял себя в руки и сел на пол подогнув под себя ноги. - Сядь напротив меня дитя, возьми меня за руки! – велел авгур. Принцесса скептически фыркнула, однако села и протянула свои руки к рукам Присциана, немного поморщившись, когда они соприкоснулись, его пальцы оказались скользкими и одновременно липкими. И он ещё говорил о чистоте! Почти сразу мир вокруг потемнел, солнце за пределами беседки светило всё так же ярко, на небе не было ни тучки, но мрак становился всё плотнее, вытесняя свет в середину образованного руками Дианы и авгура круга, пока не остался маленький трепещущий голубой огонёк. Девушка почувствовала головокружение. Через несколько мгновений уже этот огонёк стал расти, а тьма вокруг отступать. Голубой свет прибывал сначала медленно, буквально по капельке, а потом пламя дрогнуло и в одно мгновение поглотило принцессу и авгура, на секунду ослепив Диану. Когда этот эффект прошёл, и она снова смогла видеть, то обнаружила, что находится в совершенно незнакомом ей месте. Вокруг всё сияло разнообразием тускло светящихся красок. Приглядевшись к окружению, девушка поняла, что стоит (когда она успела встать?) между переплетающихся полупрозрачных нитей, которые образуют гигантское полотно с узором, уходящим вверх, вниз и в стороны под самыми неожиданными углами. На какой-то миг Диана подумала, что она уменьшилась до размеров блохи, и стоит посреди собственной туники, но туника была на ней. Тут за спиной девушки раздалось вежливое покашливание. Диана обернулась и замерла, рот открылся в немом вопросе: за девушкой стоял авгур, но он стоял вверх ногами на другой нити и с улыбкой наблюдал за попытками принцессы, освоится в новых условиях. - Добро пожаловать в Паутину! – развел руками Присциан, демонстрируя окружение. – За последние двадцать лет крайне мало граждан Империи приходило сюда и многие знания об этом месте утрачены, но я бережно хранил их. Давай я тебе всё здесь покажу, а заодно расскажу, как устроен мир. С этими словами авгур стал увеличиваться в росте, а заодно разворачиваться по вертикальной оси, при этом оставаясь совершенно неподвижным. Вот он уже сравнялся размером с домом, в следующую секунду превзошёл Имперский Дворец. Сейчас он уже был, наверное, метров сорок в высоту, он распростёр перед Дианой ладонь, приглашая взобраться на неё. Та, поколебавшись, рискнула и сделала шаг. - Забудь о привычных тебе законах мироздания, здесь они не действуют, - голос авгура словно бы звучал прямо в голове Дианы. – нет ни магии ни влияния расстояния, здесь всё это иллюзорно. А единственное что настоящее, так это Нити Судьбы! Оглянись вокруг, видишь их? Диана повертела головой во все стороны. Куда ни глянь, расходились эти самые нити, от тончайших, толщиной с волос, а то и меньше, до совсем необъятных, словно трёхсотлетний дуб. Девушка попыталась сосредоточиться на небольшом узле, где переплеталось большое количество Нитей и тут в голове пронеслось видение из обрывков картин: Лицо её отца, тусклое и уставшее с многочисленными морщинами, рассечено пополам корявым куском металла. Венец Императора возложен на голову принца Генри, через мгновение эта голова в окровавленном венце торчит на пике посреди центральной площади, а вся площадь завалена трупами. Картина сменяется пылающим городом с разрушенными стенами… десятками разрушенных городов, Диана услышала детский плач и стоны умирающих. По дорогам Империи маршируют солдаты, но это не легионеры, это солдаты других государств, вот эллины грабят Коринфус (город, когда-то принадлежавший Эллинии), вот объединённое войско аквитанцев разоряет северо-западные регионы. Диана отшатнулась, чуть не упав в неизвестность с ладони авгура. - Что это было? – раскашлявшись, спросила она. Присциан посмотрел в тоже переплетение и с грустью ответил. - Это настоящее и будущее Императора и всей Империи. – он замолчал и немного погодя добавил. – Вернее это должно было быть настоящим и будущим, но по каким-то причинам, мне неведомым, этого не произошло. Три дня назад принц из Долины Серых Камней должен был победить в поединке, сразу после этого Императора должны были убить эльфы. Генри почти сразу взойти на престол, а вчера его должна была растерзать толпа, из-за того, что Дар Богини отверг его. Была учинена бойня в ходе, которой погибли братья Генри и несколько других представителей знатных родов из большинства стран. Через две недели Грейстоун нападёт на Империю, его поддержит объединённая Аквитания, к ним присоединятся сначала Кантабра с Эллинией, а затем и все остальные соседи. Война продлится десять с половиной лет, Империю разорвут на части. А когда враги доберутся до Кордеи та, в результате уничтожения Дара Богини, будет полностью разрушена, как и вся Долина Трёх Ликов, а каждый выживший к тому моменту гражданин Империи одномоментно сойдёт с ума, так и закончится история нашего народа и нашей страны. - Я не поняла, - прервала рассказ авгура Диана. – это уже случилось или должно случиться, или этого не должно было никогда случиться? Потому что отец всё ещё жив, Генри не стал Императором, а про меня ты вообще ничего не сказал. - Это-то я и пытаюсь понять! – несмотря на эмоциональный тон Присциан, казалось, в этом месте растерял всё безумие, которым он был охвачен у ворот Дворца. – Обрати внимание. – Авгур улетел немного в сторону, легко проходя сквозь нити, и показал Диане несколько других переплетений с запечатлёнными там изображениями. – Видишь? Это прошлое, оно чёткое и яркое. Нити Судьбы существовали всегда, в них записана история всего сущего, каждого человека, эльфа или дракона, жизнь каждой бабочки в них записана. Переплетаясь между собой Нити каждого живого существа, образуют рисунок. Простые рисунки рисунки соединяются в целые сюжетные полотна, в историю. – Авгур полетел в другую сторону, демонстрируя Диане нечёткую мешанину из отдельных нитей, ещё не сплетённых в узор, причем все нити ветвились в нескольких направлениях. – А это будущее. Оно ещё не сформировано и история ещё не написана, но то что было раньше создаёт предпосылки того что будет потом. Здесь записаны множества вариантов, что может случиться, а люди определяют, что именно. Авгур замолчал и посмотрел на принцессу. - За прошедшие четыре дня я приходил в Паутину больше, чем за прошедший двадцать один год. Я пытался найти тебя. Тут нет ни одной Нити, которая была бы твоей или хоть как-то с тобой связана. Но ты по-своему влияешь на них. Вот – авгур подлетел к месту, которое, как показалось Диане, было словно перекроено, причём не рукой мастера, а его талантливым, но малоопытным учеником. На полотно с изображением будто наложили кривые заплатки, причём одни заплатки были больше, другие – меньше. – Это всё моменты твоей жизни. Я не смог найти тебя на прямую, но понял, что это именно твоё влияние на ход истории. Сначала он был незначительным, несколько человек позавтракали не вовремя. Потом твоё влияние стало шириться: безумие Императора пришло не сразу и слабо продвигается, особенно когда ты рядом, из-за того, что Октавиан не обезумел – первый советник и Голос Императора всё ещё живы. Паутина живая и когда в полотне появляются несоответствия, то она подновляет рисунок будущего и изменяет варианты картин будущего, но, к сожалению, не сразу. Скажи, ты знаешь, почему тебя нет в Нитях? - До того, как ты меня сюда привёл я и об этом месте-то не догадывалась, а о Нитях я знала на столько мало, что можно сказать в этом вопросе я и вовсе была Tabularasa[Лат. Чистая доска]. А что это единственное место, где… Паутина наложила эти заплатки? Или есть ещё Авгур покачал головой. - За последние несколько тысяч лет ничего подобного не было. А слишком далеко я заходить не отваживаюсь. Ты видела, как я веду себя в материальном мире? Долгие и частые путешествия в Паутину плохо сказываются на рассудке. - А будущее? – спросила девушка, устремив свой взгляд вверх. Это ведь верх? – Да, ты сказал, что оно ещё не соткано, но среди сотен вариантов нет ничего необычного? Лет эдак через двести триста или вообще через тысячу? - В будущем нет ничего подобного. К тому же я не могу заглянуть дальше чем на пятьдесят лет вперёд. Мне кажется в этот промежуток времени должно что-то произойти, что-то важное, но я не знаю, что это. -Через пятьдесят лет? – Диана совершенно интуитивно повернула голову немного вверх и влево, и сама не заметила, как взлетела, поднимаясь всё выше и выше, пока не остановилась возле этой загадочной отметки в пятьдесят лет вперёд. Она посмотрела на частокол из тысячи тысяч вариантов нитей и пристально вгляделась в них. Перед глазами снова поплыли обрывки видения: вспышки огня оранжевого, зелёного и пурпурного цвета, золотой отблеск в дали, сменяющийся криком какого-то огромного существа. Затем вспышка пары красных огоньков глаз, как у того эльфа в Зале Совета. Потом перед девушкой появился странный предмет, до боли ей знакомый, но как она не пыталась узнать его не получилось. Предмет излучал мягкий салатовый свет, но тут он опасно зашатался на своём пьедестале, он упал и на нём появилась трещина. Салатовое свечение сменилось белой ослепляющей вспышкой, как будто из глубин пустоты донёсся рык дракона, переходящий в плач младенца и… Наступила темнота. Диане показалось, что она от испуга закрыла глаза, но, когда она попыталась их открыть, оказалось, что они и так открыты. Вокруг была непроглядная тьма. Девушка хотела крикнуть, позвать авгура, но не успела, её резко рвануло вперёд и вниз. Она почувствовала, как падает, всё ниже и ниже, затем направление падения поменялось, и она стала падать вверх. Диана узнала это чувство, это был её страх высоты, именно так она его всегда испытывала, она знала, что сейчас произойдёт и приготовилась испытать боль. Предчувствие её не обмануло, острая нестерпимая боль пронзила каждый миллиметр её тела, неведомая сила начала рвать её во все стороны одновременно, она падала во все направления одновременно. Хотелось кричать, но не было сил даже вздохнуть. Вздохнуть? Что это? Сознание спуталось. Сейчас, сейчас всё должно прекратиться, ещё несколько рывков и её начнёт перекручивать. Ожидания снова не подвели, тело начало скручивать и раскручивать во всех возможных и невозможных направлениях, словно её выжимала безумная прачка. Теперь это должно кончиться, сейчас она ударится о землю и кошмар закончится. Но нет. Удара не последовало. В этот раз дольше чем обычно, хотя это «обычно» и так длится целую вечность. Боль превысила все возможные пределы, страх перерос в панику, Диана почувствовала, как душа покидает тело, но она знала смерть не станет освобождением, стоит ей умереть, и пережитая вечность страданий покажется ей мгновением блаженства.***
- Будущая Императрица! Какой знакомый голос. Только он обычно более спокойный. - Диана! Девочка моя! Ты в порядке?! Принцесса резко открыла глаза и рывком поднялась, вернее попыталась, в голове, в носу и почему-то в левой пятке стрельнула резкая боль, а в ушах зазвенело. - Да, со мной всё хорошо. – простонала она вопреки ощущениям. Диана осмотрелась вокруг, в беседке было на редкость многолюдно: Луций, Сергиус, Генри, Пульхерия, Тит, четыре преторианца и прижатый к земле последними Присциан, а на заднем плане мелькала рожа Ильдара. - Что произошло? – удивилась принцесса. - Ты кричала и билась в конвульсиях. А этот бегал вокруг и вопил как ненормальный. – Сергиус брезгливо кивнул в сторону авгура. - Я пытался позвать кого-нибудь на помощь! – запротестовал Присциан. – Я испугался не меньше! Такого никогда не было! – затем он обратился к Диане. – Ты взлетела, оказавшись в первый раз в Паутине никто раньше не мог контролировать своё положение в пространстве. А подлетев к границе будущего ты просто исчезла. Я думал, что запас твоих сил подошёл к концу и тебя просто выкинуло в материальный план. Поэтому я тут же помчался следом, а когда вернулся в своё тело тебя уже трясло. Диана тряхнула головой и велела отпустить авгура, после чего обратилась к Титу: - Ты привёл Атанасиуса? Мы можем идти его допрашивать? - Ээ. – растерялся лактиклавий. – Да, но, Будущая Императрица, ты уверена, что сможешь вести допрос? - Уверена! – сказала принцесса, вставая. Но почувствовав головокружение поспешила сесть на скамью. – И проведу! Но позже, минут через десять. Мне нужно отдышаться и хлебнуть чего-нибудь холодненького.