Заповедник

      — Стайлз? — В голосе отца слышится паника, которая угасает, когда Стайлз открывает глаза. — Что ты делаешь, ребёнок?              — Что? — сопит Стайлз и садится. Всё болит.              — Ты что-нибудь принимал? — спрашивает отец, скользнув рукой по щеке Стайлза и обхватывая его челюсть.              Тёплые пальцы опускаются ниже, чтобы нащупать на шее пульс.              Стайлз зевает.              — Нет. Я заснул.              — На кухонном полу? — Но отец не спорит, потому что нормальные правила перестали действовать давным-давно. Он встаёт, протягивает Стайлзу руку и осторожно поднимает его на ноги.              — Да, я… — Стайлз озирается. Здесь нет никакого волка. С чего бы ему тут быть? Это блядское безумие, и Стайлзу кажется, это не та вещь, о которой он может просто рассказать отцу.              Это был лишь сон?              Галлюцинация?              Стайлз разминает ноющие плечи и смотрит на кухонную дверь. Дверь не на цепочке, но она закрыта и заперта. Волки не закрывают за собой двери, ведь так? Иисусе. Он не может рассказать отцу, что заснул на полу в обнимку с волком, который, возможно, был, а возможно, и не был продуктом воображения, поэтому вместо этого он выпаливает первое, что приходит на ум:              — Я искал свою чашку.              — Свою чашку?              Стайлз подходит к столу. Содовая всё ещё там. Банка тёплая.              — Мою чашку с Бэтменом. Её не было со стаканами. Я подумал, может, она под раковиной. И я искал, и отвлёкся, и, наверное, заснул.              Отец хмурится.              — Твоя чашка с Бэтменом?              — Да. — Стайлз выливает тёплую выветрившуюся содовую в раковину. Обхватывает пальцами край стойки и смотрит на своё странное пятнистое отражение на дне раковины. — Помнишь? Она была в Хэппи-Мил. Мама водила меня в три разных Мака, потому что в первых двух закончились, помнишь? У них остался только Робин.              Рука отца легла на плечо, тёплая, твёрдая.              — Мне кажется, ты сломал её, Стайлз. Думаю, мы выбросили её много лет назад.              Скорее всего, так оно и было. Просто дешёвый пластиковый стаканчик, но мама сказала, что всё в ней приобретает вкус победы.              Потому что в тот день у них, мамы и Стайлза, была миссия заполучить чашку с Бэтменом.              — Что скажешь, Стайлз? — спросила она. — Остановимся на Робине?              — Нет! Бэтмен или ничего!              — Она была великолепна, да? — бормочет Стайлз, его голос ломается. Он вспоминает солнечный свет, когда думает о том дне с мамой. Помнит, как она барабанила по рулю, как окна были опущены и они оба подпевали песне по радио. Ему было около шести. Может, семь. Тогда весь его мир был солнечным. Его воспоминания лучатся светом, переполнены им. Тогда весь мир был ярким.              Иногда Стайлз думает, что за все его поступки и дела ему начислялся какой-то гигантский космический долг и что счастье, которое тогда он испытывал, должно быть оплачено — вместе с огромными процентами, разумеется. Он расплачивается с тех пор, как она умерла.              — Она была чем-то, правда, — говорит отец. Он кладёт руку на плечо Стайлза и нежно его обнимает. — Ты и Клаудия — лучшее, что когда-либо со мной случалось.              Что-то злое и уродливое пузырится внутри Стайлза, и приходится сдерживать себя, лишь бы не реагировать. Не сказать: «А ты когда-нибудь задумывался, что ты сделал неправильно, раз Вселенная разрушает всё, что ты любишь?» Может, это не у Стайлза непокрытый долг? Может, у Джона Стилински?              Стайлз прогоняет ненавистную мысль, потому что он не настолько наивен, чтобы верить в подобную чушь. Во Вселенной нет равновесия. Это просто ёбаная случайность, и именно это делает всё по-настоящему ужасающим.              — Я скучаю по ней, — говорит он и кладёт голову на плечо отца.              — Я тоже, сынок. Каждый день.              Стайлз и его отец оба были сломлены долгое время, каждый по-своему.       ***       Стайлз не спит до глубокой ночи, увлечённый исследованием. Если честно, много времени прошло с тех пор, как он вообще чем-то интересовался. Раньше он делал это постоянно. Не ложился до двух–трёх утра, питаясь только энтузиазмом. И глюкозой. Особенно глюкозой.              Стайлз грызёт твизлер* и смотрит на экран ноутбука.              Римус должен быть северным лесным волком. Лора говорила, что большая часть волков в заповеднике этого вида. Но потом добавила, что есть и другие виды. Так что Римус может быть красным волком или восточным лесным волком. Это всё подвиды серого волка. Серый — заблуждение, узнаёт Стайлз. Серые волки могут быть и красными, и чёрными, и белыми. И Стайлз действительно недостаточно разбирается в волках, чтобы понимать тонкие различия в классификации. Но совершенно очевидно, что, каким бы ни был вид Римуса, он совершенно нетипичный. Какой-то совершенно другой.              Он проверяет веб-сайт Волчьего заповедника семьи Хейл и просматривает профили некоторых волков. Римуса среди них нет. Если бы Стайлз управлял этим местом, то волк вроде Римуса был бы на каждой странице. Он был бы чёртовым талисманом этого места.              Просто…              Стайлз не сходит с ума, верно?              Римус был здесь.              И спас Стайлза в лесу, и принёс телефон, и он был здесь, а потом ушёл и закрыл за собой дверь, и…              Стайлз стонет и захлопывает ноутбук.              Да уж. Он сходит с ума.       ***       Утром пятницы Стайлз с удивлением обнаруживает, что Скотт ждёт его у шкафчика.              — Привет, — бормочет Стайлз, не зная, что ещё сказать.              — Привет. — Улыбка Скотта яркая, и Стайлз ей не доверяет.              Что, чёрт возьми, не так со Скоттом МакКоллом, если он дружит с кем-то вроде Стайлза? Типа, он думает, что это как-то сделает его крутым, необычным? Раз он болтается со странным парнем? Или, может быть, он просто хочет узнать тайну шрамов, ужасную историю, которую потом расскажет настоящим друзьям, и тогда со Стайлзом будет кончено. Скотт не похож на такого парня, но что ещё? Стайлз, блядь, уверен, что его уж точно привлёк не солнечный и общительный характер Стайлза, так?              Стайлз молча идёт рядом с ним в класс.       ***       За обедом за их столик садится девушка. Точно без приглашения и, судя по выражению лица Скотта, совершенно беспрецедентно.              — Привет, — говорит она. — Я Кора. Кора Хейл. Мама сказала передать, чтобы ты приходил сегодня днём, потому что она нашла для тебя идеальную работу.              Стайлз должен отказаться. Он хочет. Он должен просто игнорировать её, разве что — серьёзно?              — Подожди. — Он поднимает брови. — Тебя зовут Кора?              — Да.              — А твою сестру — Лора?              — Даже не начинай, — говорит она и преувеличенно закатывает глаза. — Я знаю!              Стайлз не может удержаться от смеха.              — А Дора есть?              Кора моргает, и её лицо внезапно застывает.              — Была.              Слово зловещее, тяжёлое.              В глазах Коры блестят слёзы.              Дерьмо.              — Я, эм. Я…— заикается Стайлз.              Глаза Коры расширяются.              — Моя младшая сестра. Однажды она просто… — У неё перехватывает дыхание. — Она надела рюкзак, взяла карту и ушла, и больше мы её не видели.              У Скотта открывается рот.              — О мой грёбаный бог! — Стайлз не знает, смеяться или ударить её. — Ты — зло!              Она рычит от смеха.              — Зло, — бормочет Стайлз и ковыряется в картофельных шариках.              Кора тянется через стол и слегка бьёт его по плечу.              — Так мне сказать маме, что ты придёшь?              — Да, — отвечает он, тугая спираль в животе расслабляется. — Окей.              Она улыбается и возвращается к своим друзьям за другим столом.              — Чувак, — говорит Скотт. — Ты знаешь Хейлов?              — Наверное? — Стайлз пожимает плечами. — А что? Это важно или что?              — Хейлы по сути владеют половиной города, — объясняет Скотт. — Они типа до ужаса богатые или вроде того. По-моему, каждый второй мэр с момента возникновения города был Хейлом.              — О.              Скотт вздыхает.              — Я хотел спросить, не хочешь ли ты позаниматься со мной после школы, но, видимо, ты занят.              — Почему ты хочешь заниматься со мной?              — Чувак. — Скотт корчит рожу. — Я вроде как завалил почти каждый предмет, а ты умный, да? Я имею в виду, когда миссис Мартин спросила, что такое литературный приём, ты даже не заглядывал в словарь.              Стайлз пожимает плечами.              — Мне бы не помешал партнёр по учёбе.              — Ох. Что насчёт завтра? Если только у тебя нет планов на выходные. — Такое чувство, что голос Стайлза ему не принадлежит. Как будто он пропустил несколько поворотов и вернулся туда, где был до всего случившегося. На мгновение осознание того, что он на самом деле делает это, на самом деле ведёт себя так, как будто он нормальный, угрожает сокрушить его, но слишком поздно. Слова уже вырвались, и Скотт улыбается.              — Чувак, было бы здорово! — Скотт достаёт телефон из кармана джинсов. — Я дам тебе свой номер, потом решим, когда будет удобно.              — Окей. — Стайлз достаёт свой телефон.              В его списке контактов сейчас только два имени.              Папа и Кирстен.              А теперь появился Скотт.              Кажется, это хорошо.       ***       Стайлз нервничает, когда возвращается в заповедник Хейлов после школы, но он уже сказал Коре, что придёт, и это очень похоже на то, что Кирстен бы одобрила. Выбраться в люди и всё такое. Он снова останавливается на парковке, не уверенный в своём желании, и идёт по извилистой дороге к дому.              Он уже на полпути, когда понимает, что из-за деревьев за ним наблюдают. Тёмно-серая фигура скользит на периферии, как нечто из фильма ужасов. Поворачивая голову, он почти уверен, что она исчезнет.              Волк выходит из-за деревьев.              — Римус?              Волк приближается.              — Привет, — говорит Стайлз, протягивая руку к волку и обхватывая пальцами шею. — Ты же настоящий, да?              Римус фыркает, как будто это очень глупый вопрос, и подталкивает его к дому.              Талия сидит в качелях на крыльце, скрестив под собой ноги и держа в руках потрёпанную книгу в мягкой обложке. Она встаёт, когда Стайлз подходит, и откладывает книгу в сторону.              — Опять? — требовательно спрашивает она.              Она разговаривает не со Стайлзом.              Римус фыркает в ответ.              — Тебя поймают собачники! — говорит она, и он демонстративно отворачивается и игнорирует её, садясь на крыльцо и закрывая глаза.              — Он когда-нибудь выбирался в город? — внезапно выпаливает Стайлз.              Трудно понять выражение лица Талии, когда она смотрит на Римуса.              — Я так не думаю. Почему ты спрашиваешь?              — Но ведь это возможно, да? — Его охватывает беспокойство.              — Стайлз?              — Потому что либо он был у меня дома прошлой ночью, либо я схожу с ума!              Римус встаёт и подходит к нему, холодный нос тычется в пальцы.              Талия вздыхает и обхватывает большую голову волка.              — Нет, — говорит она ему, словно он щенок, который только что нашкодил. — Нет.              Римус тихо рычит, дёргая ушами.              — Он ведь не обычный волк, правда? — тихо спрашивает Стайлз.              — Нет, не обычный, — отвечает Талия. — Он слишком умён. — Она пихает волка коленом в рёбра и указывает в сторону заповедника. — Давай. Иди отсюда.              Римус фыркает и убегает.              — Значит, я не схожу с ума, — говорит Стайлз, голос звучит тише, чем он хотел.              Талия нежно улыбается.              — Нет, Стайлз, не сходишь. Он не похож на других волков. Он был воспитан в семье. Ему комфортно рядом с людьми. Слишком комфортно. Чтобы сбегать. Выбираться в город. Если он не будет осторожен, его застрелит какой-нибудь охотник.              Теперь на её лице настоящая печаль, и Стайлз не знает, как с этим справиться. Вместо этого он смотрит на свои ботинки и ждёт, пока Талия придёт в себя. Это занимает не так много времени.              — Ладно, давай найдём Лору и заставим тебя работать!       ***       Стайлз меняет поилки. Лора ходит рядом, держа грабли, чтобы отогнать агрессивных волков, которые могут напасть, пока они находятся в вольерах, но Стайлз не нуждается в её защите.              Римус всё время остаётся рядом с ним и тихо рычит, когда приближаются другие волки. Он как телохранитель Стайлза. Он не похож на других волков. Стайлз знал это с самого начала, но теперь на фоне остальных видит резкий контраст. Другие волки, похоже, не обладают таким же интеллектом. Стайлз видит, что они умные, для животных, но Римус… Римус — это совсем другой уровень. Когда Стайлз говорит, он склоняет голову так, будто действительно слушает, и отвечает фырканьем и рычанием, и это похоже на настоящий разговор. Несколько раз Стайлз замечает, как Лора закатывает глаза, глядя на них.              Когда они заканчивают, Лора говорит ему, что он хорошо поработал и что завтра сможет делать это один. Просто он должен помнить, что нужно закрывать за собой все двойные ворота и быть осторожнее.              — И это всё? — с сомнением спрашивает Стайлз. — Это вся инструкция по технике безопасности при работе с дикими животными?              Лора фыркает.              — Ой, умоляю. Как будто Римус позволит кому-то из них приблизиться к тебе.              Стайлз улыбается и осторожно дёргает Римуса за шею.              — А теперь давай, — говорит она наконец. — Надо помыться, и мама говорит, что ты останешься на ужин.              — Я не… — Стайлз прикусывает губу. Что, чёрт возьми, такого в Хейлах, что им невозможно отказать? — Я не очень хорош в общении с людьми, Лора.              Лора пожимает плечами и смеётся.              — Не волнуйся, Стайлз. Они тоже.              Когда они направляются к дому, Римус шагает рядом с ними.