В одиночестве есть свой плюс - никто тебя не предаст.

— Мне похуй на тебя и на твоих подстилок, Свобода. — Кристина на ноги поднимается, рюкзак с пола подхватывает и бесшумно уходит. Кажется, у неё единственной получилось не скрипнуть этой дверью. Максим улыбается довольно. Из зала выходит и уверенно идёт в столовую, куда только что недовольно ворвалась Кошелева. Утром, как всегда, людей в два раза меньше. Дети сонно ковыряют кашу, а старшаков только пять человек из девятнадцати. Свобода не сразу находит тёмное каре, а когда замечает её рядом с Даней, то давит в себе волну гнева и с наигранной спокойностью шагает к брату. — Мася, смотри, — мальчишка конфету в руках вертит. — а у тебя нет. Мне Кристина дала. — Молодец какая. — блондин убийственный взгляд в её сторону бросает и рядом с Даниилом садится. — Макс, ты ничего не изменишь. — Мы ещё поговорим. — он каре светлое собирает в пучок и снова в стол смотрит, изредка поднимая гневный взгляд. — Ты почему вчера не пришёл? Я ждала. — девушка резким движением садится рядом с Максимом. — Занят был. Переживешь. — он взгляд туманный на неё переводит и в улыбке расплывается, отчего она тает. Ногтями длинными к его шее тянется. — Люди едят. — стремительно врывается в их романтику Кристина и пытается имя незнакомки вспомнить, которая её убить сейчас хочет. А Анисимов лишь улыбается широко. — Сегодня придешь? — она с надеждой шепчет и смотрит так по щенячьи, что хочется в неё костью кинуть. — Нет, зайка. Отдыхай. — напряжение в воздухе висит где-то с минуту, а потом она встаёт и мягко поцеловав его в щеку, уходит. — Какие сопли, меня тошнит. — Кошелева притворно закатывает глаза и подмигнув Дане, тоже собирается уходить. — Стой, Крис, обещай мне, что никуда сегодня ночью не пойдешь. — от его серьёзности мурашки по телу проходят, и она хочет закричать, что никуда не пойдёт, что будет сидеть в комнате и ждать чуда. — Пошёл ты, Свобода. — тёмные пряди подлетают при резком развороте, она пропадает в толпе, будто её и не было здесь никогда. Анисимов смотрит ей вслед улыбаясь сжато, никому нельзя его посылать, а она против системы прет, и он не против. — Она тебе нравится, да? — весело спрашивает Даня, пряча зелёные глаза в каше и по-детски смеясь. — Не неси чушь, Братец. День тянется мучительно долго. На каждом уроке проходят то, что она давно уже знает. Спасение в рисовании. Тетрадь с каждым уроком прячет в себе все больше портретов. Слишком часто они напоминают веселого мальчишку с зелеными глазами или серьёзное лицо с голубым взглядом. Редко мелькали черты, вызывающие болезненные иголки в сердце. Вечер медленно полз, выгоняя солнце с горизонта. Хотелось выпить и, наверно, сдохнуть. Бывают моменты, когда просто хочется исчезнуть. Потому что устала бороться, устала играть сильную и независимую, но по-другому не умеет. В зале хорошо, в зале никто не трогает. Она выкуривает третью сигарету, прожигая ель взглядом. Кажется, что она единственная на этом свете не счастлива, что все остальные живут просто идеально. Она напротив мостика встаёт. Майку одергивает и руками в бока упирается, глубоко вдыхая. Гимнастика - это не только красивые движения. Это расчёт каждого действия, это боль и слёзы. В голове минутное замешательство с этим мостиком, а потом плавный разбег и идеальный прыжок. Мама была бы довольна. Только нет мамы и не нужна эта чертова гимнастика. — Неплохо. — слышится настолько заебавший голос откуда-то из-за угла, где блондин сидит с простой улыбкой и бутылкой коньяка. — Давно ты тут? — не любит она пьяных, хоть и сама напивалась нередко. — Давно. Научился открывать дверь бесшумно.  — он довольно улыбается, делая огромный глоток своего напитка. — Можешь бухать в другом месте? — Нет. — Спасибо за испорченную тренировку. — Кристина полотенце на плечо кидает и скрывается в душевой. Блондин за ней тихо шагает, бросив бутылку в углу. — Кошелева, не еби мозг, а? — Свобода смотрит, как она перед зеркалом стоит, оперевшись на край раковины. По глазам понимает, что не то состояние. Не сможет она с ним сейчас тягаться, что ей, как обычному человеку, нужна поддержка. — Уходи. — Крис, прости. Я просто посидеть хотел...блять, я не знаю. Хуевый день. Я не хотел тебе мешать. — извиняться сложно, особенно, когда никогда этого не делал. — Почему так больно сильно, Макс? — Потому, что ты живая. Скоро привыкнешь. — Я не хочу привыкать, Макс. Не хочу, не хочу, не хочу. Слышишь? — она рядом со стеной оседает, маленькими кулачками в стену бьёт и шепчет что-то непонятное никому. — Эй, ты чего сопли распустила, малая? Блять. — взгляд голубой, растерянный. Он ничего не знает, а она тонет. В своей боли и одиночестве, в своих мыслях и в нём. По уши. Она зубы белые обнажает, выдыхая проклятый воздух из лёгких. В глаза светлые смотрит и ещё раз выдыхает. Ей это не нужно. Все эти отношения не для неё. Это слабость, а она сильная. Но даже сильные ломаются, когда губы сухие с привкусом коньяка нерешительно к ней тянутся. Он последний раз в глаза карие заглядывает и в поцелуй её втягивает. Все, что так долго строил, рушит. Просто она ему крышу сносит безвозвратно, что дышать тяжело, что лёгкие сдавливает. — Я буду проклят трижды. — шепчет ей в губы и снова в них сладко выпивается, запоминая каждое её движение. Когда она пальцами холодными за шею его к себе тянет. — Твоя шлюха меня прикончит, поэтому вали отсюда, Свобода. — Ты так просто от меня больше не отделаешься. — Максим через плечо её перекидывает, поднимая с пола и на улицу выносит, где уже ярко светят звёзды и луна тоскливо освещает высокое здание. — Я тебя убью, чертов ты маньяк. Отпусти. — Кристина по спине его бьет, а потом сдаётся. Шепчет в его адрес проклятья и пинается ногами изредка. — Договорились. — под ногами трава густая и слишком прекрасно пахнущая, а рядом он, улыбающийся и слишком наглый. Кругом просторная поляна и чувство свободы. Она в траву падает радостно и смеётся, убивать больше никого не хочется. Плакать тоже перехотелось. Лёгкость накрывает, кажется, что притяжение сейчас перестанет работать и она полетит в космос. Но пока только блондин падает рядом и не моргая смотрит в звёздное небо. — Спасибо. — слишком тихо говорит, что он даже не слышал её, наверно, но кивнул. Кошелева голову к нему на руку перекладывает, пытаясь понять куда он так внимательно смотрит. — Сегодня много звёзд. — его голос мелодично сливается с тёплым ветром, а в глазах отражаются летающие светлячки. — Как ты себя чувствуешь? — Как раньше.