* * *
Ярнам. Прекрасная, пока ещё белоснежная луна освещала мрачные улицы города. Молодой охотник, одетый в стандартную для сих мест броню, медленно подходит к одному из немногих освещённых окон. Он долго мнётся, но, тяжело вздохнув, всё же стучится. — А? О! Здравствуйте, господин охотник. Вы всё ещё не нашли мою маму? — послышался тонкий девичий голосок полный надежды. Слова клином пронзают сердце позднего гостя. Он прикусывает губу и молча достает из кармана красную брошку. — Господин охотник… Это правда была она? — голос девочки ломается. Послышались всхлипы. — …Мамочка… Мамочка… Не оставляй меня одну… Мама, вернись домой… Я одна… Мне страшно… Это нечестно… — Прости. Когда я прибыл, было уже слишком поздно. — Охотник сжал кулаки и уставился в пол. — Пойдём. Я не смог помочь твоим родителям, так давай я помогу хотя бы тебе. Она согласилась. Бедная маленькая девочка, которой не больше десяти лет от роду, в одно мгновение лишилась родителей. И он был более чем уверен, что подобный случай не единичен. Чувство вины терзало его сердце. Охотник был слишком слаб, слишком медлителен. Чтобы не подвергать девочку лишней опасности, он решил отвести её в клинику Йозефки, что находилась неподалёку. Женщина была надёжным лекарем, что горой стояла за каждого своего пациента, и служила хранительницей одного из немногих относительно безопасных мест. Он навсегда запомнит тот лишённый жизни взгляд девочки и белоснежную ленту в её волосах. Эта ошибка стоила ей жизни… Ворвавшись в лечебницу словно ураган и убив нескольких посланников небес, он, в паре с другой охотницей, оказался в плохо освещённой комнате. Их встретило зловоние смерти, куча разбросанного мусора и множество инструментов. Самозванка убила бедную женщину, использовав беспомощных пациентов и заблудших в поисках прибежища людей в качестве материалов для своих бесчеловечных экспериментов. «Йозефка», скорчившись, лежала на операционном столе. Не в силах сдержаться, он со всей силы бьет женщину по лицу — та отлетает, смачно приложившись об стену. Но охотник даже не думал останавливаться. Он схватил её за горло, пытаясь испепелить взглядом. — МРАЗЬ!!! Я же верил тебе! Что ты сделала с настоящей Йозефкой?! Где дитя, которое я привел?! Он кричал. Его голос срывался от нахлынувшей ненависти и отчаяния. Он знал, что хорошего ответа не будет. Даже находясь на грани смерти, самозванка лишь усмехнулась. Перед тем, как окончательно отправиться к праотцам, она тонким пальцем указала на труп одного из созданных ею посланника небес. Его напарница осмотрела труп и невольно ахнула. Почуяв неладное, он подошёл и от увиденного безвольно упал на колени — чудовище, которое он собственноручно прирезал несколько минут назад, держало ту самую белоснежную ленту. До него наконец-то дошло, для чего ей нужны были люди, для чего служили все эти книги и инструменты. Парень дрожащими руками схватился за голову. По его щекам текли тонкие ручейки слез. Из клиники донёсся полный боли и отчаяния крик…* * *
Сцена окончилась так же резко, как и началась. Зик, скрючившись, лежал на земле, держась руками за голову. Комедия же сидел за белоснежным столиком с зонтом и мирно отхлебывал чай, лишь наблюдая. — Прекрати… это… — Прекратить? Но мы только начали! — Существо громогласно засмеялось. — Кстати, ты вроде завёл себе друзей средь местных, ведь так? — Замолчи! Ещё хоть слово… — Печально, если они повторят судьбу Агата…* * *
Они познакомились почти сразу после того, как молодой охотник отвёл девочку к «Йозефке». В Часовне Идон, посвящённой одноименному Великому, сидело слепое, закутанное в алые одежды существо. Выглядел он почти так же как чудовище, но был невероятно добрым, предложив своё обиталище в качестве безопасного места. Не смотря на внешность монстра, он оказался самым человечным из всех… Время шло. Часовня постепенно наполнялась выжившими людьми. Самаритянин, по имени Агат, выражал неподдельное счастье тем, что он оказался полезным и что все его соотечественники были в безопасности. — Это место стало пристанищем для многих, благодаря тебе. Я вне себя от радости, что ты так внимательно отнёсся ко мне. Думаю, там уже больше некого спасать. Но ты сделал всё, что мог. Многие в долгу перед тобой. Это удивительно. Не потому, что ты охотник, а потому, что ты — это ты. И я думаю, может быть, на рассвете я смогу начать всё сначала. Помогает терпеть всё это, понимаешь? Жизнь стала легче. Спасибо тебе, — его голос отдавал искренней, даже немного детской радостью. — Если угодно, добрый охотник, когда ночь охоты закончится, мы могли бы стать друзьями? Я знаю, что едва ли заслуживаю этого, но… но я должен был спросить, понимаешь? Дерзкая мысль, пожалуй, это так, но… Подумай об этом, если не против… — Ты мне льстишь. В том, что у жителей появился шанс на выживание, не мало и твоих заслуг. Ты предоставил им убежище и надежду. — Молодой охотник спустил маску и улыбнулся. — Что же до твоего вопроса, то почему бы и нет? Я буду рад иметь подобного друга. Сказать, что его слова обрадовали бедного самаритянина — ничего не сказать. У Агата впервые появился человек, что так радостно согласился стать его другом. Первым другом. Да и не только он. Все, кто нашёл убежище в Часовне, были благодарны ему. Все в Часовне стали ему настоящей семьёй. Но он снова всё испортил… Однажды, как гром среди ясного неба, произошло убийство. Старик, что подозревал всех во всём, был зверски разодран и выпотрошен. Естественно, подозрения пали на того, кто заправлял этим местом. Ведь Агат был единственным, кто не был похож на человека. — Ты говорил, что это место безопасно! Я верил тебе! — молодой охотник сорвался на крик. — Так почему? Почему тот старик погиб? — Я… Я не знаю… Я просто… — бедняга едва сдерживался, что бы не расплакаться. — Прости… Это моя вина… Прости… Это всё моя вина… Благо, молодому охотнику хватило самообладания, чтобы не начать беспочвенно бросаться обвинениями. Он всё еще верил, что Агат тут не при чём. Но череда убийств не прекратилась. Спустя некоторое время была убита старушка, а до этого вскрылся обман фальшивой «Йозефки». И тогда, в порыве собственного бессилия молодой охотник сказал то, что по сей день терзает душу. — В конце концов, ты такое же чудовище… Слова клином вонзились в сердце Самаритянина. Из всеобщего любимца он в мгновение ока превратился в изгоя. Даже тот, кто согласился стать его первым другом, отвернулся от него… Но убийцей был не он. Один из людей, которых привёл молодой охотник, оказался ужасной тварью в человеческом облике. Но было уже слишком поздно… Когда охотник и его спутница прибыли на место происшествия, зверь уже растерзал Агата. Самаритянин догадался, кто стоит за убийствами и попытался сам остановить его, чтобы его первый друг простил его, дабы они снова стали друзьями. На сей раз не было слёз. Молодой охотник усвоил полученный урок и, молча, с голыми руками, пошёл на чудовище. — Сдохни! Сдохни, сдохни! Охотники — убийцы! Ты называешь меня чудовищем? Чудовищем? Ты сосешь кровь у половины города! А ещё говоришь о чудовищах? Охотники — вот, кто настоящие убийцы! Битва была короткой. Крики монстра проносились мимо ушей. Он до ужаса хладнокровно, методично избивал его. Даже когда тварь испустила последний вздох, молодой охотник продолжал превращать его голову в фарш, пока не осталось только мокрое пятно. Поднявшись, полностью измазанный в крови, он поднял мёртвый взгляд на прекрасную алую луну. Очередной провал…* * *
Зик сидел посреди бескрайнего моря крови. Жуткая луна стала в несколько раз больше и теперь напоминала скорее огромный алый глаз, что рьяно пытался испепелить единственного обитателя этого места. Он стоял на коленях, не в силах двинуться. Множество окровавленных рук поднялись из моря и начали медленно тянуть его на дно. Все они пали от его клинка. Он знал их. Он чувствовал их. Кровь чудовищ, кровь тех, кого сожрали чудовища, сраженные Великие и невинные жители… Они ненавидели его. Они хором проклинали его имя. Сотни, тысячи отчаянных голосов. Но среди них всех выделялся один. Проклятия, произнесенные им, впивались в сердце лучше любого клинка. Этот голос принадлежал Инес…* * *
Финал… Оглушительное поражение. Молодой охотник лежал посреди поляны прекрасных белых цветов, что окрасились в ярко-красный от пролитой крови. Он был серьёзно ранен. Его левая рука была отрублена. Почти все кости были сломаны или критично повреждены. Немного повернув голову, он заметил своего напарника — Виктора, распятого на огромном дереве в саду, и не подающего никаких признаков жизни… — Молю… Зик… Убей… Меня… Пожалуйста… На фоне прекрасной алой луны была до неузнаваемости искажённая тень, в которой едва-едва узнавался человек. Голос был полон агонии. Ей было больно. Ей было страшно. Она сдерживалась из последних сил, раз за разом борясь с превосходящим её противником, медленно разрывающим сознание и тело. Губительная самоуверенность. Они решили, что способны победить, и вот каков результат. Стоило им разобраться с Германом, как Инес потеряла контроль над собой. Вряд ли держатель последнего Кошмара был бы лёгким противником, но удара в спину никто не ожидал. Инес забыла главное правило всех охотников… Внезапно раздался смех. Маниакальный, безумный смех. Молодой охотник закрыл лицо рукой и ничего не мог с собой поделать. После всего, что он сделал. После всего, через что он прошёл. Всё рассыпалось в мгновение ока. По щекам текли слёзы. На устах была безумная улыбка. Он не помнил, кто он. Он не помнил, зачем прибыл в этот город. И тем не менее, он продолжал сражаться. Он продолжал вставать после каждой мучительной смерти и продолжал бессмысленную войну с тварями ночи. Она дала ему причину. Она дала ему имя. Она дала ему цель. И вот, чем всё закончилось. Виктор скорее всего мёртв. Он тоже одной ногой в могиле, а Она в скором времени окончательно превратится в ужасное чудовище на службе у безумной Луны. Не будет второго шанса — та тварь не позволит. Смерть сейчас — означает смерть навсегда. — Ха-ха-ха… В этом с самого начала не было никакого смысла… — послышался тихий шепот. — В конце концов, возможно, умереть не так уж и плохо… По его нервам будто бы пропустили несколько тысяч вольт. Он чувствовал неимоверную ярость, что завладела каждой клеткой его тела. Эхом раздался громкий звон цепей. «Смерть? СМЕРТЬ?! Ты сейчас серьезно?!» Сознание молодого охотника выбило его из собственного тела — он стал наблюдателем. Он видел, как его умирающее тело с неизмеримым трудом поднялось, наплевав на сломанные кости и кровопотерю. Холодная пара тёмно-карих глаз устремилась на искажённый образ девушки. — Неприятный результат, но я не могу позволить себе умереть здесь, — голос звучал неестественно спокойно. От него веяло замогильным холодом. — Только не сейчас…Только не когда лекарство у меня в руках… Будь ты проклят, чертов демон! Воспоминание как будто зажевало старую кассету. Он не помнил, что было дальше. Однако, даже погружённый в собственный кошмар, он вновь почувствовал тот самый импульс… И тот самый звон цепей… «Бойся старой крови, Зик»