—
Губки бантиком, бровки домиком… — бормочет себе под нос Тэхен, листая новостную ленту и периодически что-то печатая под заинтересовавшими его постами.
Гук усиленно делает вид, что ему вроде «до фонаря», что там так привлекает внимание его любимого парня, но всё-таки не выдерживает и незаметно (как ему кажется) подбирается поближе, чтобы хотя бы мельком рассмотреть картинку в телефоне Тэ. Осторожно вытягивает шею из-за спины хёна и жадным взглядом прилипает к мелькающим кадрам на экране чужого гаждета. Увиденное мелкому не нравится от слова «совсем». Лица незнакомых красоток быстро сменяют друг друга, под которыми его, между прочим, любимый хён ставит лайки с завидной регулярностью. Гук недовольно хмурит брови и поджимает губы, с трудом сдерживая себя от возмущённого вопля « Какого хрена?!» в сторону Тэхена.
— Как тебе, Чонгук-а? — неожиданно роняет старший, не оборачиваясь. Не иначе, пятой точкой почувствовал приближение своего ревнивого мелкого. — Забавное у них выражение, не находишь? Я бы даже сказал, притягательное.
Гук повнимательнее присматривается к лицам девушек и замечает одну характерную деталь: все без исключения тянут губы «уточкой», видимо, думая, что так выглядят более сексуально. Младший презрительно хмыкает: ничего возбуждающего он тут не видит. Хотя, похоже, у Тэхена другое мнение, раз он продолжает активно лайкать шаблонных красоток, чем пробуждает в душе Чонгука совсем уж неуместное чувство соперничества.
— И что тут такого? Да я намного лучше их всех вместе взятых — спорим?! — вздёргивает насмешливо бровь мелкий и вызывающе смотрит на любимого хёна.
В тёмно-медовых глазах Тэ зажигаются азартные огоньки:
— Да что спорить-то. Просто сделай селку и кинь в Twitter, если не слабо, конечно.
Младший лишь тихонько фыркает и, приняв нужную позу, складывает губы бантиком, да ещё и глаза широко распахивает, чтоб уж точно выглядеть игриво-томным и
соблазнительным милым. Пару секунд на снимок, проверка как получилось, и фотка уже выложена. Лайки и комментарии под селкой тут же начинают расти, словно снежный ком, отчего на лице Чонгука расползается самодовольная ухмылка. Он победно машет своим телефоном перед носом Тэ:
— Ну что я говорил?
— Миленько, — с задумчивой улыбкой произносит Тэхен, разглядывая фотку Гука. Потом переводит свой взгляд на мелкого и неоднозначно облизывается: — Твои губы созданы для соблазнения, так и хочется сотворить с ними что-то непотребное.
Щёки Чонгука слегка розовеют от столь откровенного комплимента, но он стоически выдерживает проникновенный взгляд старшего.
— Так сделай, или ты только болтать умеешь? — роняет Гук игриво и машинально облизывает языком свои губы следом, провоцируя своего любимого.
— Э, мелкие, сбавляем обороты! — бьёт по ушам резкий окрик Джина, разом разрушая накалившуюся атмосферу. — Перерыв устроен, чтобы сил набираться, а не смущать остальных, кто находится вместе с вами на тренировке. Совсем распустились! Намджун, ты чего молчишь?!
Лидер лишь вяло отмахнулся, мол, всё равно бесполезно, пускай себе вигукаются, пока границ не переходят. Тем более перерыв уже закончился, и пора было приступать к репетиции.
А селка Чонгука продолжала набирать лайки и восторженные отзывы, в итоге чуть позже сподвигнув младшего на весьма креативное для него решение. Его стремление поиронизировать над губами, сложенными «уточкой», вылилось в совершенно противоположное. Видя, как любуется его селкой Тэ, который, кстати, одним из первых поставил лайк, Чонгук обнаружил в себе желание продолжить начатое, но уже в качестве своей личной фишки. Ведь у каждого из бантанов была своя любимая и легко узнаваемая поза для селки, и только Гук маялся с выбором. Так что мелкий, немного подумав и прикинув все «плюсы» и «минусы», объявил во всеуслышание, что губки бантиком — теперь его официальная поза для селки. И нехрен тут подленько хихикать за его спиной, он всё слышит! Да-да, Чимин, тебя это касается в первую очередь! Главное, что одному любимому хёну это заходит, а реакция остальных его абсолютно не волнует.
***
—
Губки бантиком, бровки домиком… — довольно бормочет себе под нос Тэхен с улыбкой, лайкая очередную селку Чонгука. —
Похож на маленького сонного гномика…
— Я не маленький, Тэ-хён, а очень даже большой! — возмущённо шлёпает по руке любимого парня мелкий и тут же добавляет с усмешкой: — Не помнишь, как сам меня ночью нахваливал?
— Чонгук, прекрати! — раздаётся строгое от Джина. — Не смущай народ, не всем хочется знать подробности вашей интимной жизни.
— Ну, тут я бы поспорил с тобой, хён. Можно подумать, ты членом ни с кем не мерялся, — хихикает Чимин и отбивает «пять» сидящему рядом Тэхену.
— Никакого уважения к хёнам, — закатывает глаза Джин, краснея от собственных воспоминаний. Ну да, был по пьяни спор среди старших, водится такой грешок. Но откуда мелкие про это узнали, если их там не было? — Хосок, а ну-ка иди сюда!.. — с грозным видом тянет он, безошибочно угадывая источник утечки информации.
Тот с дикими воплями уносится прочь из студии, спасаясь от разгневанного Джина, пока остальные давятся от смеха.
***
—
Ой, а кто это у нас просыпается? Ой, а чьи это глазки открываются?… — пробирается в сонное сознание Гука тихий шёпот Тэ, заставляя невольно улыбаться. —
Ночью прыгал и скакал. Хёну спать не давал… — продолжает напевать старший, медленно оглаживая нежную кожу парня, и с удовольствием отмечает слегка порозовевшие скулы мелкого.
— Ты первый начал, — смущённо буркает Гук и пытается спрятаться под одеялом, — больше не буду выкладывать свои селки. Ты после них мне проходу не даёшь, извращенец-фетишист!
— А то ты сам не знаешь, как на меня действуешь, — игриво кусает Чонгука за плечо старший. — Твои губы, да ещё в паре с одной милой родинкой — убийственное сочетание. И я ни от кого не скрываю, что это меня возбуждает. И вообще, могу прямо на камеру об этом заявить!
— Спорим, что нет?
— Спорим, что да!
