Просто...люблю

      — Держите меня семеро, — с видом мученика тихо выдыхает на ухо Джину Тэ. Парень буквально повисает на широких плечах старшего, пытаясь таким образом удержать себя на месте и не натворить дел.              — Не семеро — пятеро, — машинально поправляет его Джин, успев произвести в уме нехитрый расчёт.              Ему нет нужды выпытывать у младшего причину страданий. Вон она, стоит и балаболит что-то на камеру стаффу: пальцы теребят подол широкой футболки, выразительные глазки испускают лучи добра, и самое убийственное (та самая вишенка на торте, из-за которой в данный момент ноет Тэ) — ноги, не потому что длинные и накачанные, а потому что ступни повёрнуты носочками внутрь — этакая кавайная косолапость. И да, держите меня хоть пятеро, хоть семеро, потому как выглядит это невероятно мило. Джин понимающе вздыхает и зависает под стать Тэхену, не в силах противостоять такому Чонгуку.              — Вы чего такие напряжённые? — обеспокоенный голос лидера вырывает парней из задумчивого созерцания. И не дожидаясь ответа, тут же прослеживает траекторию их взглядов.              Не зря он у них самым умным считается — на раз всё просёк и выводы мгновенно сделал. Потому что уже спустя каких-то несколько жалких секунд его рука весомой тяжестью опускается на многострадальное плечо Джина (на котором уже частично висит Тэ) и крепко его сжимает.              — Понимаю… — сочувственно шепчет Намджун, для пущего убеждения качая головой.              Их общий приглушённый вздох разносится в студийном помещении, привлекая внимание Юнги. Тот даже не поленился встать и подойти поближе, чтобы внимательнее рассмотреть причину странного поведения троицы. Ему хватает одного короткого взгляда на дающего интервью Гука, чтобы почувствовать себя мотыльком прочно застрявшим в паутине милоты мелкого. Юнги неосознанно тянется к Намджуну, сплетая пальцы их рук в крепкий замок — так он ощущает себя гораздо увереннее и почти может противостоять флюидам исходящим от макнэ.       Хосок с Чимином потягиваются следом, подталкиваемые неуёмным любопытством. За что оба тут же и расплачиваются, увязая в общем топком омуте, который породило обаяние Чонгука. Молчание, прерываемое лишь умилительными вздохами, затягивается. Плотину прорывает, когда мелкий неосторожно бросает взгляд в их сторону и застенчиво улыбается своим хёнам.              — Да ну нахрен, — первым не выдерживает Хосок, — вы как хотите, а я туда — к мелкому.              — Зачем? — хмурится Тэхен, заранее чуя какую-то подставу.              — Щёчки его хочу потрепать, — яростно шипит Хосок и, ловко выкрутившись из мешанины тесно прижавшихся друг к другу тел, вприпрыжку понёсся к Гуку.              Следует цепная реакция, в результате которой парни дружной толпой срываются с места и мчатся следом, желая урвать свой кусочек милоты. Растерявшийся Чонгук даже не успевает понять, что происходит, когда его облепляют со всех сторон старшие и, несвязно лепеча что-то о его кавайности, принимаются щипать за щёки.       Тэхен смог пробиться к своему парню последним. И уже было потянулся, чтобы тоже коснуться покрасневших и таких очаровательных щёчек мелкого, как его руки были остановлены жёстким захватом.              — Хватит, — строго проговорил Чонгук, крепко держа запястья техёновых рук. — У меня уже всё болит.              — А почему ты других не остановил тогда? — тут же надувается обиженным хомячком Тэхен. — Я вообще-то первый на тебя такого слюну пускать начал.              — Ты на меня всегда слюни пускаешь, — миролюбиво замечает Гук, но руки любимого хёна не отпускает. — Чего это на вас вообще нашло? Вирус какой-то, что ли?              — Угу, вирус… — бубнит Тэхен себе под нос, недовольный положением дел. — Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты следил за своим телом?              — А что с ним не так? — удивляется мелкий. — Вроде всё в порядке: прокачанное, чистое и одеколоном пахнет.              — Да я не об этом, — закатывает глаза к потолку Тэ, злясь на непонятливость младшего. — А про позу, в которой ты стоишь.              — Ну, смотря какую конкретно позу ты имеешь в виду, мы с тобой многое пробовали, — игриво заламывает бровь Гук и пошловато облизывается.              — Придурок, — слегка краснеет Тэ, но тут же грозно хмурится. — Ты пока болтал на камеру опять в свою кавайную позу встал, а мне всегда в такие моменты хочется тебя целовать и тискать от умиления. А ты взял и плюнул мне прямо в душу.              — Когда это я тебе плюнул? — удивлённо таращится на любимого Гук.              — Вот прям сейчас. Другим разрешил себя трогать, а меня обломал! — окончательно обижается Тэхен на младшего.              — Тэ, не веди себя как ребёнок, — шутливо бодает Чонгук лбом хёна в плечо. Ответом было лишь громкое сопение. — Ладно, раз ты не оставляешь мне выбора, тогда… — младший дёргает озадаченного парня за руку и ведёт на выход из помещения.              — Ты куда меня тащишь? — подозрительно прищуривается Тэхен, волочась за быстро шагающим макнэ.              — Сейчас узнаешь, — многозначительно роняет Гук и вытягивает любимого за дверь, которую тут же захлопывает, отгораживаясь от чужих любопытных глаз.              — Ну что, готов? — вставая перед прислонённым к стене старшим, произносит полушёпотом мелкий интриган.              — К чему? — облизывает пересохшие губы Тэхен.              — К этому… — озорно улыбается Чонгук и встаёт носочками внутрь, при этом делая умильные глазки.              — Засранец… — стонет Тэ и, не выдерживая, улыбается в ответ. — Я же сейчас откинусь, если тебя не поцелую.              — Целуй, — с готовностью придвигается к нему мелкий, тут же обнимая своего любимого за талию.              — А щёчки потрогать?.. — жалобно смотрит на Гука старший.              — Нет, они и вправду болят, — решительно отказывает макнэха, но тут же обольстительно улыбается. — Дай мне немного времени прийти в норму, а уж дома я всё разрешу тебе потрогать и в позу какую захочешь встану, могу даже голеньким.              — Кажется, сейчас ты вывел мою одержимость твоими милыми привычками на новый уровень, Чонгук-и, — голосом пробирающим до мурашек произносит Тэ и притягивает к себе вплотную любимого. — Чертовски кавайный и чертовски горячий в одном флаконе — и мне это охренеть как нравится!