***
— Да как так-то, как так?! — надрывается Савада, когда Китана разрывает Джонни Кейджа на куски. Слежу за тем, как кусочек мозга чужого персонажа звонко шлёпается на пол, и довольно улыбаюсь. — Запомни, Тсуна, бабы с большими сиськами однажды захватят весь мир! — хохочу и наблюдаю за тем, как краснеет подросток. — Причём тут вообще размер сись… кхм, груди! Ты играешь нечестно, — удручённо вздыхает мальчишка и зарывается лицом в свой джойстик. — Я? Нечестно? Это не я, между прочим, залипала на грудь своего врага, вот тебе и вышло это боком, — усмехаюсь и подыскиваю себе другого персонажа из списка. — Я не смотрел! — Ну да, конечно. Но знаешь, Тсуна, я тебя не виню, они так колышутся, словно травинки на ветру, хочется зарыться в них мордочкой и сделать вот так. Буль-буль-буль, — имитирую процесс погружения в женские прелести и получаю подушкой по лицу. Савада, дабы успокоить свою подростковую фантазию, начинает судорожно биться головой об стол. Я смеюсь и звонко шлёпаю себя по щёчкам. — Ой, какая я испорченная, божечки ты мой! Именно за такими прекрасными вещами нас застаёт Савада Нана. — Чем это вы тут заняты, ребятки? — Нана с недоумением смотрит на пунцовое лицо Савады и на мои отшлёпанные щёки. — Она снова… она… она! — заикается Савада и тыкает в мою невинную мордочку пальцем. — «Ну давай, сопля, только попробуй!» — горланит мой внутренний демон и тёмная аура расползается по комнате. Тсуна краснеет и бледнеет одновременно, а после затыкается, дует щёки и недовольно смотрит в пол. — Вообще, меня больше всего беспокоят результаты твоих тестов, Тсу-кун и то, что ты прогуливаешь уроки. Дополнительные занятия тоже прогуливал, а как же твоё будущее?! — Нана недовольно скрещивает руки на груди и хмурит брови. — А ничего, что Алисс-тян тоже прогуливала? — вопит Савада и обиженно смотрит в мою сторону. — А ничего, что у Алиссандреи все тесты написаны на сто баллов, а ещё, она президент музыкального клуба! А ещё, она заняла первое место в соревнованиях по бадминтону! Я вообще не понимаю, как ты со всем этим справляешься, Алисс-тян, — она с гордостью смотрит на меня, а я, в свою очередь изображаю страдания на своём лице. — Ой, и не спрашивайте, мама Савада. Порой мне так тяжело, так тяжело, — устало вздыхаю и притворно смахиваю пот со лба. — Да она всё врёт! И ещё, любой дурак может ракеткой махать, бадминтон - это и не спорт вообще, — недовольно вопит Тсуна и топает ногами. — А ты пойди, да помахай! — в свою очередь ору на него. — И помахаю! — И помахай! — Я тут брошюру в почтовом ящике нашла… — начинает Нана, но наши крики заглушают её тихий неуверенный голос. — И помахаю! — снова орёт Савада. Упрямый, как баран. Но баран в этой комнате только один и он никому не уступит! — И помахай, своим тестом в ноль баллов! — Ах ты противная! Мегера! — Ослина! — Чаосу! — Будь здоров! — бросаю я, а после замираю. В дверях стоял маленький карапуз в чёрном строгом костюме, милыми завитушками и шляпой с широкими полями. Он выглядел настолько жутко и странно, что с моих губ невольно срывается: — Господи, как это развидеть? — Хм? — малыш улыбается и смотрит прямо на меня, — Дверь у вас была не заперта, поэтому я вошёл без приглашения. — Ты чей, малыш? — изумляется Нана. Сатана потерял, пока спускался к себе в Ад. — Я репетитор Реборн, именно я закинул эту брошюру в ваш почтовый ящик, — он смешно дует щёчки, а я думаю только о том, что список моих ночных кошмаров пополнится. Нана тихонько хихикает, а Тсуна надрывается от хохота и начинает стебать малыша. Не лезь, блять! Дебил, он тебя сожрёт! Но было уже поздно. Савада успешно летал по комнате. Мысленно включаю Римского-Корсакова "Полет шмеля" и слежу за тем как маленькая ручка, в которой сила мамонта, херачит Тсуну. Савада Тсунаёши успокаивается, только когда к его голове приставляют автомат. — Не сегодня, — улыбается малыш и смотрит на меня, — Ты ведь Россо, верно? — Была с утра, сейчас уже не уверена если честно, — неловко посмеиваюсь и надеюсь на то, что он не точит зуб ни на меня, ни на моих родных. — Ты выросла, — улыбается пузан, а я улетаю в прострацию великого и могучего Космоса. — Эм, а мы знакомы? — нервно улыбаюсь и на манер Тсуны чешу свой затылок. — Конечно, ведь я был тем, кто перерезал твою пуповину, — он всё давит лыбу и вгоняет меня в шок ещё больше. — Ты что-о-о?! Врёшь, ты ведь карапуз! — негодует Тсуна. — Мы были с твоей матерью любовниками когда-то, а потом она вышла замуж и родила тебя. Но ты, не твоя мать, а потому мне не интересна. Чао! — говорит толстопуз и скрывается за дверью. — Это ж где я так нагрешила? — я хватаюсь за свою голову и вновь ударяюсь в философию собственного существования. — Кстати, Реборн-кун по договору будет жить у нас, пока Тсуна не станет учиться лучше, — улыбается Нана. Я мило улыбаюсь женщине и, наклоняясь поближе к пареньку, шепчу: — Савада, если ты не станешь учиться лучше, я вытащу кишки из твоей задницы, и заставлю заново их проглотить, ты меня понял? Рыдания Тсунаёши фонят во время нашего дружного семейного ужина. За стенкой слышится грохот. Эх, Савада, ты так и не научился вязать узел Линча.Part 8
26 февраля 2019 г. в 21:34
Примечания:
Документация по двум практикам, три диплома, завал на работе. Как я со всем этим справляюсь, спросите вы? Да вот, загружаю новую главу :3
Иногда вспоминаешь какие-то совершенно конченые периоды из своей жизни и ничего не чувствуешь. Потом рассказываешь о них какому-то другому человеку и с удивлением обнаруживаешь, что тот наматывает сопли на кулак и едва сдерживает слёзы. А потом вдруг заявляет тебе, что самолично желает расправиться с кем-то, кто посмел так с тобой обойтись.
Забавно, не правда ли? Над какими-то романами или фильмами я готова рыдать, рвать волосы на голове и проходиться тупой пилкой по венам. Но к своей жизни я совершенно безразлична. Человек напротив меня рыдает, а я пожимаю плечами и рассказываю о своих насильниках в жанре стенд-апа.
Для меня это всё смешно и забавно.
Для обросшего бомжа, сидящего напротив, моя жизнь - сплошная трагедия.
Кидаю пару купюр в его изорванную кепку и, поднимаясь на ноги, отряхиваю юбку. Вот и скоротала пару часов перед занятиями. Сегодня снова не смогла уснуть. Всю ночь просидела у себя в комнате и философствовала на тему своего существования. Чувствовала себя, словно Диоген в бочке, только тот еще и наяривать успевал, желая показать свою независимость от мирского, но я таким не занимаюсь. У меня философия и без рукоблудства неплохо идёт.
— Ты такая сильная девочка, надеюсь, у тебя всё будет хорошо, — задыхается от слёз мужчина и забирает брошенные купюры.
— Да мне как-то всё равно, — неопределённо пожимаю плечами и иду в сторону школы.
Мрачный крепыш по имени Хибари Кёя уже стоит у ворот и с придиркой осматривает форму каждого ученика. Когда я прохожу мимо него, то даже удостаиваюсь внимания Главы Дисциплинарного Комитета.
— Ну у тебя и знакомые, — хмуро выдаёт парень.
— Батя мой, совсем от рук отбился, — не зная зачем бросаю я и иду в сторону школы.
Хреново у меня с самоиронией, друзья мои, да и юмор хромает. Ну и чёрт с этим всем.
Мрачный крепыш по имени Хибари Кёя крышует наш музыкальный клуб, а так как я его президент, то и на клубных собраниях мы часто сталкиваемся. Крышует наверное потому, что раз в две недели ребята из нашего хора исполняют гимн школы на ступеньках у центрального входа. Надрываются как чайки из мультика «В поисках Немо» и словно раз за разом орут:
— Дай! Дай нам ещё бабок, Хибари Кёя!
Нахрена вообще спонсировать этих оглоедов? То ли дело наш оркестр, где инструменты стоят больше чем твоя почка на чёрном рынке Шанхая. Но нет же, дадим больше денег горластым пацанам и они запишут новый рингтон на телефон Главе Дисциплинарного Комитета Средней Намимори. Перепеть гимн – это же такое большое дело!
Кстати, я уже в первом классе Средней школы Намимори, точнее в 1-А, и давайте по порядку расскажу обо всех этих пяти годах моей новой жизни. Учиться в школе было круто первое время, а потом вся эта повседневная суета настолько впиталась в мою корочку, что порой становилось совсем невыносимо. А ещё, чем старше мы становились, тем сильнее лип ко мне Савада. Но всё это прекратилось, стоило нам пойти в первый класс Средней школы. Сасагава Киоко заполонила все его мысли, и он неустанно повторял какая она милая и добрая.
Я снисходительно улыбалась и мечтала, чтобы малышка Кио задохнулась под своим колпаком.
После, меня всё это достало, и я записалась в музыкальный клуб, чья брошюра попала мне в руки в первый же день и быстро взяла бразды правления в свои хрупкие руки. Мне просто нечем было заняться. А как же мои тренировки, спросите вы? Да я к бомжам на личную психотерапию вон хожу, просто потому, что до маленькой меня никому нет дела. Бабка с дядей срулили на Чёрное море и видимо, далеко не отдыхать, так как дела у нас пошли совсем плохо. Мне казалось, что они там дома строят или стены шпаклюют, ну, вы знаете, как в девяностые пахали наши родичи. Но всё, что делала моя родня – это путалась с семьёй Анчибел и чем чаще они упоминали это слово, тем больше я убеждалась в том, что Анчибел это мы, собственно и есть. В общем, мне дали тетрадочку с программой на физические нагрузки и пинком отправили в дом Савады. В конце концов, я же была нахлебником два года. Ничего, ещё поем из чужой миски.
Я так не думаю на самом деле и мне дико стыдно.
Стыд и вечный трёп Тсуны о его будущей жене загнали меня в стены клубного класса и заставили пиликать на скрипке до самого вечера. Иногда мне казалось, что один вид этого инструмента будет вызывать у меня воспаление желудочно-кишечного тракта, но всё шло хорошо. На удивление.
— Йоу, Алисс-тян!
— И тебе не хворать, Ямамото, — обуваю свои белые удобные тапули, служившие мне второй обувью и смотрю на счастливое лицо Ямамото Такеши, человека, с которым мы иногда тусуемся на дорожке для бегунов за школой. Я не особо хотела идти на сближение с Такеши, думала, что мы так или иначе пересечёмся, когда Савада его спасёт, но юный бейсболист сам пошёл на контакт.
— Чем занята после школы? Придёшь на спортивную площадку? Я разработал новую систему тренировки, — парень давит улыбку, а я лишь тяжело вздыхаю и мечтаю о хорошем здоровом сне. Без всяких малолеток под боком, понимаете? Без Савады Тсунаёши, который взял в привычку ворочаться во сне и использовать меня в качестве подушки. А ещё он пускает слюни! Если бы ещё и шептунов начал пускать, то я вообще бы на всё плюнула и добровольцем залезла в смирительную рубашку. Накачали бы меня нейролептиками, и лежала бы овощем. Зато, здоровый сон!
— Я с удовольствием поспала бы, на самом деле, — зеваю и так сладко подтягиваюсь, что аж косточки хрустят. Такеши звонко смеётся и желает хорошенько выспаться на уроках.
— Если что, я буду на стадионе до пяти вечера, — улыбается парень и уходит в сторону спортзала.
Эх, Ями-чан ты уж меня прости, но сегодня я уж как-то побездельничаю.
Савада залетает в класс за секунду до звонка, весь потрёпанный, со всколоченными волосами и джемом, размазанным по щеке. Похоже, сегодня за ним гнался соседский бульдог, потому что обычно Тсуна опаздывает, а тут как штык возле своей парты, только дышит так часто, словно после марафона вернулся.
— Алисс-тян, почему ты снова без меня ушла и даже не разбудила? — возмущённо выдыхает Тсуна и садится за парту стоящую подле моей. В его сторону устремляются смешки о том, какой он никчёмный и парень краснеет и пыхтит, вытирая свою щёку и приглаживая волосы. Намылила бы уши всем этим оборванцам, честное слово, но всё что я могу – это кидать в их сторону угрожающие взгляды, так как отвесить физических пиздюлей мне не даст подоспевший учитель.
— Когда я должна была тебя будить, в шесть утра? — бурчу, недовольно глядя на него.
— Ты снова не спала? Если тебе так не спокойно, ты ведь знаешь, что можешь прийти ко мне, — шепчет мальчишка и почему-то заливается краской. Ой, ну вы посмотрите на него, сама скромность.
— Чтобы ты меня заляпал слюнями? К-Киоко-чан у-у-у-у, К-Киоко-чан, сегодня ночью я заляпаю тебя слюной, а потом и кое-чем другим, — мне удалось изобразить какого-то припадочного зомби, а Савада видимо не вкурил чем это ещё он может заляпать свою любимую Киоко. Но когда смысл моих слов дошёл до паренька, который, наверняка совсем недавно столкнулся с половым созреванием, из его ушей повалил пар, а лицо стало цвета спелого помидора.
— Алисс-тян! — а голосочек такой тоненький, только послушайте! Словно он Витас на распевке.
— Савада, Россо, пошли вон из класса! — орёт на нас учитель.
— Слушаю и повинуюсь! — хохочу и, закинув сумку на плечо, первая вылетаю в коридор.
— Я тебя убью-ю-ю-ю! — воет за моей спиной Савада.
— Камикорос! — раздаётся недалеко от Тсуны.
— Не сегодня, Савада, не сегодня! — в последний раз кричу уже улепётывающему Тсуне и несусь в сторону крыши. Хоть кто-то поднял мне настроение, ей богу.