Маленький принц и его припадочный Лис

      В один момент своей жизни я поймала себя на мысли, что разучилась любить. Два неудачных романа, мамины песни про то, что все мужики козлы и полные отморозки вокруг вселили в меня ужасный страх, который запер моё сердце на замок и не позволил мне даже привязываться к другим людям. Я целовала кого-то через силу или под действием какого-то интереса, занималась сексом чтобы просто забить пустоту внутри себя, ну, или удовлетворить своё тело, говорила слова любви не чувствуя ничего и понимала, что внутренне рассыпаюсь. Убогая, одинокая, слабая кукла, которая получив второй шанс начать всё заново снова начала просирать свою жизнь в бесполезных страданиях. Иногда я всерьёз задумываюсь об этом. Что будь я персонажем какого-то аниме меня бы обосрали с ног до головы за мою депрессивную натуру, но понимаете… Расхождение между тем, что понимаешь мозгами и тем, что чувствуешь иногда приобретает масштабы Марианской впадины. Вроде интеллектом ты всё понимаешь, что, мол, вокруг тебя полно хороших заботливых людей и хорошенький мальчик сказал тебе слово на букву Л и этот же самый хорошенький мальчик может стать в миг настолько плохим, что трусы придётся менять несколько раз на день, а взрослый мужчина тебе пару дней назад наговорил такого, что самое время кидаться в ноги к его младшей версии и умолять его быть с тобой рядом всегда.       Но эмоционально ты труп.       Преодолеть свои страхи – это как шанс выиграть в лотерею, а шанс выиграть в лотерею примерно такой же, как выебать Скарлетт Йоханссон. То есть он есть, но жопу придётся рвать нещадно долго и будет мучительно больно выходить из зоны своего комфорта, придётся долго плакать и кричать «не хочу».       Но я решила, что пора что-то менять. Что жить всю жизнь в страхе выползти из своей скорлупы такое себе удовольствие. В первую очередь нужно принять и полюбить себя, тогда я смогу полюбить кого-то другого. Логично? Именно с этой мыслью я уснула, намеренно сторонясь до жути раскалённого тела Савады, который развалился на самом краю моей кровати и странно поскуливал во сне.       С завтрашнего дня я начну любить себя.       А потом полюблю кого-нибудь ещё.       Верно?       Я проснулась посреди ночи от легкого чувства тошноты. Мне хотелось выползти из собственного тела как детёныш Чужого и сбежать куда-нибудь по стенам и потолку в другую жизнь, а лучше всего на другую планету. Я ненавидела то, что я делаю, ненавидела то, кем я являюсь, ненавидела то, как я выгляжу и то, как себя чувствую. Ненавидела каждое решение, что я принимала в жизни.       «Нихуевое такое начало марафона любви» - подумала я.       Я решила позже отпиздить себя еще и за то, что не справилась даже с тем, чтобы полюбить себя.       А потом послышался какой-то омерзительный резкий звук, словно кто-то водил ножом по двери.       Мне вспомнился кошмар, что приснился мне этой ночью. В этом сне какая-то одержимая девочка в маске клоуна пела песни местным детишкам, и они гонялись за мной с ножами, пытаясь перерезать моё горло. То, что мне приснился кошмар рядом с Савадой вдруг показалось мне странным, но когда я услышала этот мерзкий звук, то перепугалась не на шутку.       Мне вдруг подумалось, что эта чокнутая мелкая сучка меня догнала.       — Савада, — напряжённо шепчу я и пытаюсь растормошить парня. Тот лишь что-то невнятно бурчит и пытается перевернуться на другой бок.       Сделав глубокий вдох, я снова напряжённым взглядом проехалась по двери и отметила, что меня начинает трясти, а когда я вновь услышала скрипящий звук, то принялась с двойным усердием тормошить Тсуну.       — Тсуна, проснись, пожалуйста, проснись, пожалуйста, пожалуйста… — я начала быстро шептать, всё ещё не отрывая взгляда от двери, и продолжала дёргать его за футболку.       — Что? — он проснулся и спросонья проехался ладонью по моему колену, что я, конечно, пропустила мимо.       — Там что-то… какое-то дерьмо за дверью… кто-то царапает мою дверь, — напряжённо зашептала я и взглянула на него с явным испугом.       Савада тут же поднялся на ноги и грозно уставился на дверь, а я вдруг обнаружила, что мои ноги и руки больше не деревянные и почувствовала знакомое ощущение безопасности. Я думаю, что нужно быть действительно бесстрашным психопатом, чтобы связываться с Тсуной, когда он выглядит так пугающе. Конечно, я думаю, что он тоже испугался, но это было заметно лишь по его неровному дыханию. В целом он выглядел так, будто собирался убить любого, кто оказался за этой дверью, а пламя в его лбу плясало и звенело громче обычного.       — Эй! — громко сказал Тсунаёши осторожно двигаясь в сторону двери.       Мы были на базе, в безопасности, тут не должно быть врагов, но исходя из последних событий каждый из нас был натянут как струна и ждал удара с любой стороны.       Я тоже вскочила с кровати и храбро направилась прямо за ним, волоча за собой раненую ногу, как та стрёмная медсестра из Сайлент Хилла. Я захватила кружку по дороге и когда увидела немой вопрос в желтоватых глазах Тсуны лишь глупо улыбнулась.       — Моя кружка. Шибану этого гостя по башке, если что, — шикнула я, не сводя глаз с двери.       — Ты совсем из ума выжила? — прошипел в ответ он, а я лишь закатила глаза и пожала плечами.       Внезапно раздался просто чудовищный грохот, а для привыкших к тишине ушам, это прозвучало словно огромный взрыв. Я подпрыгнула на месте, и от ужаса схватилась за свои уши.       Кто-то начал жестко избивать мою дверь.       От страха, я снова потеряла возможность двигаться и нормально соображать, а после следующих слов, я вообще была готова провалиться сквозь землю и запереться в чьём-то уже подгнивающем гробу.       — ГДЕ ТЫ?! ГДЕ ТЫ?! — кричал кто-то бесполый, то есть пола по этому жуткому вою я определить не могла, то ли была настолько сильно испугана, то ли из-за того, что пыталась прижать к своим ушам ладони, дабы не слышать этого крика. Казалось, этот кто-то мог перебудить всю базу, но на удивление сирена молчала, никто не выскочил из своей комнаты, а Савада сделал шаг назад, дрожа всем телом и словно ощущая какую-то неведомую силу, с которой он не в силах совладать.       Мне кажется его интуиция орала словно бешеная.       — НАСТЯ! АЛИСС! ГДЕ ТЫ?! Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ЖИВА! ГДЕ ТЫ?! — орало нечто. Этот голос начал приобретать оттенки мужского и почему-то я была уверена, что кричит мужчина.       Но откуда кто-то знает моё настоящее имя?       Будто по команде «ко мне», Савада бросился к двери, что почему-то вернуло мою способность шевелиться. Я резко вцепилась в его задницу, пытаясь тащить парня к кровати. В голове настала абсолютная пустота и темнота, только одна острая и тяжелая мысль металась туда-сюда «тянуть».       — Тсуна, не надо, — шипела я, дергая его на себя.       Мы оба ощущали какой-то дикий нескончаемый поток силы за дверью, но если я хотела стремительно убежать от опасности, Савада напротив, стремился к ней.       Может он не в себе?! Может он в панике и не соображает что делает?!       Но он уже был у двери и торопливо пытался её открыть, когда ему это удалось, то на пороге мы не обнаружили никого, только коцые царапины и размашистые буквы выводящее моё настоящее имя.       От этого всего мне вдруг стало жутко, просто потому, что я заметила на полу последнюю вещь, которая осталась на мне в момент моей смерти.       Дурацкий серебристый крестик, что подарила мне мама.       Крестик, что меня не защитил, как бы настойчиво мать не молилась своему богу.       А теперь, он лежит прямо здесь, у моей двери, и на фоне размашистых коцых царапин с моим именем всё это выглядит ужасно жутко.       Я не помню как уснула. В том смысле, что я словно на автомате подошла к кровати и завалилась на неё. Помню только, что я уснула из-за голоса и прикосновений. И чем дольше теплая рука скользила по моим волосам, тем дальше я проваливалась в темную пустоту. Не знаю как долго спала, но когда мои глаза снова открылись, я вздрогнула от внезапной духоты и темноты. То, что я целиком накрыта одеялом, до меня дошло к тому моменту, когда я начала паниковать и брыкаться. А когда мне удалось выбраться на свет божий, то я увидела перед собой взволнованное лицо Александра.       — Ты в порядке? — нахмурился он.       Я пригладила растрепавшиеся волосы и попыталась понять в порядке ли я. Но на ум ничего не приходило. Всё произошедшее ночью казалось мне сном. Я прошлась ладонью по своей шее и плечам, а после, скользнула к груди, разгоняя кровь по венам и пытаясь прийти в себя.       Что-то звякнуло, отчего я испуганно замерла.       Цепочка с крестиком. Снова на мне. Как? Когда?       — Слушай, Савада поднял настоящий кипиш, нёс какую-то ахинею про то, что кто-то был у твоей двери ночью. Но понимаешь… — дядя напряжённо вздохнул и нахмурился ещё сильнее, — Никаких царапин нет. Ничего нет. И на камерах наблюдения тоже. Я подумал, может, ему это всё приснилось, что ты скажешь?       — Нет, — я потёрла переносицу и нахмурилась в тон ему, — Чёрт, не знаю, как объяснить, но тут точно кто-то был, понимаешь? Это не сон и не коллективный бред. Кто-то вчера бился в мою дверь и орал словно припадочный.       — Что конкретно он кричал? Тсуна сказал, что он упоминал какое-то незнакомое имя. Он не может точно вспомнить, но оно не японское, ты знаешь это имя, оно тебе знакомо? — начал тараторить он.       Я забегала взглядом и всё гадала что мне сказать. Не говорить же мне, что это, чёрт возьми, моё имя из прошлой жизни, тогда меня точно скрутят и потащат в психушку.       — Нет, я не знаю кто это, — напряжённо вздохнула я.       — Что это? — он обратил внимание на цепочку на моей груди.       — Крестик, — снова скосила взгляд я.       — Ты же неверующая и… Дрея, — морщины буквально разрезали его лицо старя лет на двадцать.       — Да?       — Ты не крещённая…       — Я знаю.       — Тогда зачем?       — Он… был… чёрт, он важен для меня.       Александр устало вздохнул и кивнул, словно понял, хотя по его лицу было отчётливо видно, что нихренашеньки он не понял.       — Я попросил кое-кого помочь с твоей ногой, это подчинённый Дино, он поставит тебя на ноги в два счёта. Не забудь, что вы сегодня возвращаетесь в прошлое, — он повернулся ко мне спиной и начал копошиться у столика. Только сейчас я заметила, что он завален едой, которая так приятно пахла, что мой желудок завыл как мартовский кот, — И да, Дрея.       — Что? — тяжело вздохнув, я влезла в холодные тапочки и поежилась.       — Поцелуй бабушку от меня и скажи… скажи, что мы её очень любим. Купи ей розы по пути и… сливовый пирог, она ведь его любит, помнишь? Спроси как её здоровье и… — его руки вдруг начали нервно трястись, а спина заметно напряглась.       — Я передам ей, что мы любим её больше всего на свете, даже если она всегда ворчит, — легонько улыбнулась я.       — Да, даже если она всегда ворчит.       Завтракали мы в полном молчании. Саша выглядел так, словно отправляет меня на фронт, а подчинённый Дино и вправду справился на отлично, я ощущала только лёгкое покалывание в ноге, которое легко заглушалось обезболивающим. С Савадой мы встретились только на базе Мелоне и увидев его я тут же вспомнила наши ночные сумасшедшие приключения. Тсуна, похоже заметив мой взгляд, тут же напрягся, переменился в лице и начал разговор с Шоичи. Странно, неужели он не хочет обсудить это? А может теперь он думает, что все это ему только приснилось? Я бы с радостью подумала о том же, только прохлада метала висящего на моей шее напоминала мне о том, что всё это было реальностью, и кто-то из прошлой жизни и в самом деле искал меня.       Или что-то.       Какого чёрта я вообще надела этот дурацкий крестик? Нужно будет снять его, как только я приду домой.       Но я забыла об этом сразу, стоило мне только ощутить знакомый запах лаванды, которой пах наш маленький домик. Хоть бабушка и находилась уже достаточно долго в больнице, запах трав всё равно гулял по нашему дому. Я оглядываю просторы этой одинокой бетонной коробки и вдруг понимаю, как сильно я скучала по этому месту, хотя прошло всего ничего. Столько событий произошло всего за пару дней и мне просто ужасно хотелось поспать. В своей родной кровати, среди знакомых приятно пахнущих вещей, но больше всего на свете, я хотела увидеть бабушку.       Спустя пять минут я уже заплетала свои волосы в длинную высокую косу. Даниэла часто бурчала, что я выгляжу как нечесаная лохматая собака и мне уже давно пора заплетать свои длинные волосы, но я всегда пропускала её замечания мимо ушей. Но не сегодня. В общем, спустя двадцать минут, как я заплела свои волосы, я стояла у зеркала и нервно себя разглядывала. Я вырядилась просто смешно: новенькая, нетронутая с прошлого года голубая блузка, бежевая юбка и тесные, но красивые плетёные сапоги. Я открываю румяна и осторожно наношу их на свои щеки. Мне хочется понравиться бабушке. Я хочу, чтобы она увидела меня со здоровым румянцем, с красивой прической и в нарядной одежде, которую я игнорировала последние три года. Она купила все эти наряды для меня, а я засунула их подальше в шкаф, чем вызвала недовольство со стороны Саши.       Я хочу, чтобы они меня любили. Ближе них у меня никого нет...       И плевать, что через пару дней я вернусь в аквариум с пираньями, главное, что я смогу увидеть свою семью почти здоровой и явно счастливой. У бабушки не будет дыры в голове, ведь мы с Фонгом живы, а Саша не растеряет своего юмора и счастливых искр в глазах. Всё будет как раньше, пусть всего и на пару дней.       Я несусь словно чокнутая к больнице, залетая по пути в магазины и скупая любимые вещи моей бабушки и она выглядит совершенно ошарашенной, когда видит меня на пороге растрёпанную, задыхающуюся, заваленную подарками для неё, но безумно счастливую. Саша радостно улыбался и что-то говорил мне размахивая руками, полностью игнорируя застывшую в моих объятиях бабушку, а я счастливо улыбалась и чувствовала себя просто потрясающе.       Я так много разговаривала и так часто обнимала Даниэлу, захлёбываясь в своих эмоциях, что через пару часов у меня разболелась голова. Бабушка сказала, что на верхней полочке в ванной есть пузырёк с обезболивающими, которая она приготовила лично, но когда я увидела обилие разноцветных баночек на верхней полке, то обомлела. Телефон Даниэла не поднимала, сейчас время процедур, а в моей голове отчётливо вертелось два слова: фиолетовый и зелёный. Я плюнула на всё, взяла фиолетовую и закинула в рот сразу четыре таблетки, так как моя нога начала сильно ныть от недавнего забега, а головная боль усилилась, а ведь я планировала пойти в кинотеатр сразу же после больницы и посвятить этот день тотальному безделью.       На удивление вся боль улетучилась спустя две минуты, и я тут же взбодрившись, последовала к кинотеатру, находившемуся в пару минутах ходьбы. Сегодня крутили какие-то дурацкие фильмы, но мне было всё равно. Я отчаянно хотела расслабиться и отвлечься, почувствовать себя наконец нормальным и обычным человеком, а ещё ужасно не хотела проводить время в одиночестве. Меня это пугало. Снова быть в месте, где тебя окружают четыре стены, а из живых существ только пчёлы, что основали свой улей под нашей крышей. К Саваде я решила не идти, потому что наверняка ему самому хочется провести время с матерью, да и произошедшее доселе явно поставило нашу дружбу в тупик. Я не знала, что ему ответить и как реагировать, поэтому решила избегать этой темы, как в разговоре, так и в своих мыслях.       Я стояла в очереди у кассы и улыбалась как полная дебилка предвкушая кино, как услышала испуганные возгласы в толпе собравшейся позади. Обернувшись, я вижу, как люди с ужасом расступаются перед явно взвинченным Хибари Кёей.       Только этого мне не хватало.       — Что ты тут делаешь? — глухо спрашивает он, подойдя ко мне ближе. Я вдруг почувствовала себя нашкодившим ребёнком, который не отпросившись у родителей убежал гонять мяч с ребятами со двора.       — Собираюсь смотреть фильм, — растерянно отвечаю я.       — В твоё колено вонзился меч, — он смотрит на меня как на последнюю дуру и отчего-то злится ещё сильнее. Я думаю, что ему наверняка испортили настроение ещё до того, как он попал обратно в прошлое.       — Мне легче. Я устала и хочу отдохнуть или вы имеете что-то против? — устало вздыхаю я.       — Нет, — он равнодушно отвернулся и уставился в пространство впереди нас, — Но если все эти травоядные идут на этот фильм, то я забью их до смерти. Не выношу толпу.       Он сказал это достаточно громко, чтобы распугать почти всех людей, что стояли позади нас и не успели купить билеты.       — Не думала, что вы любите мелодрамы, — усмехаюсь я, когда вижу, как контроллер дрожащей рукой протягивает нам два билета.       — Ага, каждую ночь смотрю и плачу, — равнодушно отвечает Кёя и выхватывая оба билета, идёт вперёд.       Он пошутил? Серьёзно? Эта жизнь перестанет меня когда-то удивлять?       Кино оказалось отвратительно скучным и даже пакет попкорна не спас мой рот от зевоты. Хибари тоже скучал и явно с трудом терпел сосущуюся парочку сидящую на ряд ниже от нас. В общем, всё было просто отвратительно, пока не началось это.       —..и в следующем году, мы снова обязательно поедем в Веракруз, это лучшее место на земле, девочки! — пищал голосок с экрана, — Там так здорово, вы себе не представляете! Я бы даже жила там! Там так тепло, такое солнце, а какие там вкусные крабы! Мы с братом ловили их вместе, это было очень весело! Один раз с ним случился такой конфуз, что… —       Я почувствовала себя очень странно. Моё тело вдруг стало очень горячим и я тут же пригубила банку с газировкой, что купила на входе. Напиток был почти теплым, очень-очень сладким и по вкусу напоминающим малину и немного персик. Мне так понравилось, что я осушила банку всего за минуту. Я захотела добавки, но пойти за ней у меня просто не было сил, поэтому я прошу Хибари сделать это для меня и он неохотно выполняет мою просьбу. Мне кажется это забавным. Что кто-то вроде него приносит мне газировку и даже не пинает меня в сторону выхода, заставляя это сделать самостоятельно. Еще одна банка залпом и мои мозги никак не успевают за глазами. В том смысле, что я не могу сразу сфокусироваться на чем-то, и от этого, должно быть выгляжу как слабоумная. А ещё, мне отчего-то смешно, и лицо как-то странно покалывает. Я касаюсь кончиками пальцев своей щеки и негромко, но счастливо, смеюсь. Моя щека такая гладкая, такая горячая, что я даже не могу понять, на что это похоже. Непередаваемое ощущение. Если нажать на нее, можно ощутить, как маленькие звездочки приятно взрываются под кожей.       —… Джон, ты говорил, что любишь меня, но всё это время ты спал с нашей горничной? Как ты посмел?! — актриса очень плохо играет и её крик выглядит таким нелепо наигранным, что я отчего-то хохочу, словно мы смотрим комедию, а не фильм, где разбиваются сердца.       Хибари пил Доктора Пеппера из жестяной банки и делал это с таким, как мне казалось, довольным выражением лица, что я невольно облизнулась и захотела попробовать, что там такое вкусное в его банке. Что ещё осталось на дне моей баночки, меня не интересовало, я кажется вообще забыла про существование каких-то иных вещей. Я хотела именно той волшебной жидкости, что плескалась в банке у Хибари Кёи. О том, что у меня есть руки, я совершенно забыла, потому что они стали такими воздушными, такими невесомыми, будто легкие крылья небольшой птицы. Ощущение было таким потрясающим, что мне не захотелось его портить... Наклонившись вперед, я подалась к банке Хибари и коснулась её своими губами. Он вдруг в миг растерялся и дёрнул напиток на себя, словно я голодный и злой монстр, который сожрёт его последний кусок хлеба. Я обиженно надула губы и едва не расплакалась.       Я серьёзно.       Я почти начала плакать, когда моих губ коснулась жестяная поверхность и колючая, обжигающая жидкость коснулась моего языка. Я дернулась и закрыла глаза. Настоящее волшебство. Как только оно проникло в мою систему, у меня появилось ощущение, будто рождественская гирлянда в моей груди мерцает всеми цветами радуги. Настоящее счастье.       Кёя смотрел на меня как-то странно, переводя свой взгляд с моих глаз на губы, потом на шею и ключицы, а я, в свою очередь, счастливо улыбалась и светилась как новогодняя ёлка.       — Ты… в норме? — хмурится Хибари, а мой язык вдруг становится ватным и я киваю головой продолжая чему-то улыбаться.       Внезапно эта магия пропадает и я словно прихожу в себя, но ненадолго, потому что спустя пять минут я пытаюсь стянуть свои сапоги, но не потому что они натирают, а потому что вся нижняя часть моего тела буквально горела огнем. Особенно задница.       Честное слово, кто-то вылил мне целое ведро кипятка прямо в трусы.       Я рвано выдыхаю и откидываюсь на спинку кресла, ощущая, как внутри меня всё буквально горит. Воздух словно стал раскалённым и терпким, как песок в пустыне. Подняв голову выше, я приоткрываю рот, надеясь на дуновение волшебного ветерка, но вместо этого ощущаю что-то другое… Возбуждение.       Очень, очень сильное.       Будто я залпом выпила пол пачки Виагры или какой-то подобной херни, а после я вспоминаю про таблетки.       — «Зелёный флакончик – обезболивающее. Фиолетовый… не важно, не трогай его, ладно?» — напряжённо спрашивает меня бабушка.       — Ладно, — отвечаю я сама себе и чувствую внизу моего живота что-то тягучее.       — Алиссандрея, — напряжённым голосом зовёт меня Хибари.       Во мне вдруг просыпается какая-то сила и я тут же подрываюсь на ноги, совершенно забыв про то, что у меня босые стопы.       — Ты куда? — напряжённо спрашивает он.       — Мне… срочно… нужно… домой, — моё дыхание рваное и я больше похожа на эпилептичку в шаге от приступа.       Хибари в одно мгновение поднимается со своего места и явно даёт понять, что одну он меня не отпустит.       Нет, нет, пожалуйста.       Он дотрагивается до меня и его прикосновения заставили меня странно корчиться и вздрагивать, потому что с каждым движением его пальцев мне казалось, что я чувствую даже самые крошечные венки внутри своей руки. Я пыталась стоять ровно, не качаясь, но мне совершенно не за что было держаться, а горячие ноги начали странно слабеть. Пальцы цеплялись за сидение, но ощущение что я сейчас упаду, никак не покидало меня.       — Хибари-сан, я сейчас упаду, — шепчу я и чувствую, как он обнимает меня, позволив опереться на себя.       Но это было странно. Он схватил меня резко, и устало выдохнул, будто... будто я мешаю ему, будто достала его. Будто он жалеет, что вообще со мной пошёл.       Путь до дома был ужасен. Как только мы вышли на свежий воздух, я едва не рухнула на землю и прохожие косились на меня так, будто я какая-то пьянь. Хибари всё пытался узнать, что со мной, но я не знала, что ему ответить, да и просто не могла, просто потому что жжение внизу стало ужасно невыносимым. Мне кажется, что я действительно пьяна, потому что я облокотилась на калитку и медленно сползла по ней, не сумев даже открыть дверь.       Сука. Как же мне… я не буду говорить это вслух.       Я не знаю, что за разновидность Виагры изобрела моя бабушка, но она вставляет нихуёво так.       Кёя смотрит на меня так, будто он знает что делать, хотя я уверена, что он совершенно растерян и обескуражен моим поведением, а мне кажется, что моё тело скоро начнёт покрываться пузырями, которые будут лопаться, оставляя после себя мерзкие шрамы.       Мне нужен ледяной душ и таз со снегом!       — Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? — спрашивает меня Кёя. Наверное, я выгляжу ужасно жалко, раз он задаёт мне такие вопросы.       — Домой, я хочу в дом, — мычу я, пытаясь нащупать в кармане своей юбки ключи. Но все мои попытки тщетны, мои пальцы превратились в бесполезное желе, а слабость в теле всё увеличивалась.       Хибари секунду смотрит на мою юбку, а после, аккуратно засовывает ладонь в карман, случайно проходясь внутренним карманом по моей ноге.       Чертподеригребанноедерьмо ...       Из моего горла вырывается стон полный боли и парень напряжённо смотрит на меня.       — Дрея, — хмурится он.       — Кёя, я хочу… хочу… о Дьявол, как же я хочу… — шепчу я цепляясь своими пальцами за его рубашку и позволяя втащить себя в коридор.       Хибари прикрывает за собой дверь и опускается передо мной, вглядываясь в мои поплывшие глаза.       — Чего? — спрашивает он, — Чего ты хочешь?       За волной усталости вдруг налетает такая волна безумного жара и меня с головой накрывает ужасное желание. Мой мозг внезапно отказывается работать.       — Секса.       Кёя смотрит на меня, не моргая, а после верхняя часть его щеки вдруг розовеет и он отшатывается от меня так, как будто я ёбнула его электрошокером.       Только человек, однажды вкусивший секс может понять ту ужасную ломку, которую я испытывала. Был бы у меня член, он бы давно разорвал трусы и парусом бы развевался на ветру. Я, конечно, говорила, что выебу кого-нибудь по прибытию, но это же было в переносном смысле.       Хибари резко хватает меня за запястье, видимо думая, что боль не принесёт мне никакого удовольствия, но мой стон выбивает его из равновесия окончательно, однако, он тут же сориентировался и потащил меня в ванную. Холодная вода стекала по моему телу, но мне казалось, что она тут же превращается в кипяток, потому что мои бёдра и тело в целом горело. Но бёдра горели сильнее всего, видимо кровь прилила к тазу и оттого так… странно.       Хибари держал мои волосы и поливал меня ледяной водой из душа, а я мечтала провалиться под землю, потому что чем больше времени проходило, тем хуже мне становилось. Я вообще уже ничерта не соображала и когда вылезала из душа, чуть не ёбнулась башкой о кафель, но парень успел меня поймать.       — Чёрт, Кёя, иди домой, — промычала я.       Он лишь молча потащил меня в комнату. Может он думал, что стоит ему уйти и со мной случится что-то страшное? Мои плечи стали до боли слабыми, а голова и уши стали казаться мне какими-то холодными, хотя когда я трогала их, они были нормальной температуры. Вроде бы. Отчего-то мне стало страшно, или что-то вроде: мое сердце неожиданно будто застучало чаще, потом замерло, а после снова забилось в прежнем ритме.       — Ты что-то приняла? Наркотик? — Хибари забавно хмурится, а я слабо смеюсь и прохожусь кончиками пальцев по его щеке. Он тут же дергается в сторону и скидывает мою руку со своего лица.       Он дотащил меня в мою комнату, всю мокрую и до одури счастливую, будто я приняла большую дозу кокаина. В моей комнате было прохладно и почти темно. Здесь было легче, здесь можно было дышать, в этой комнате моя задница горела не так сильно. Мокрая одежда тяжёлым грузом повисла на мне, а жар очередным потоком разлился по телу.       Я не знаю, как оказалась у кровати, может доползла, но как только Кёя отвернулся в поисках полотенца, мне стало настолько невыносимо жарко, что я резво вскочила на ослабшие ноги и стянула с себя всю мокрую одежду. Моё тело всё горело, но больше всего горели обнажённые бёдра. Я стояла совершенно голая посреди комнаты и мечтала вдохнуть свежего воздуха. Что-то рухнуло недалеко от меня и я пьяным взглядом скользнула по застывшему в нескольких шагах от меня Хибари, у которого из рук выпала целая стопка полотенец.       Чёрт. Я голая. Прямо перед ним. И мне почти не стыдно.       Я же мелкая девка и моё тело худощавое и далеко от пышных форм, но всё таки это неправильно, верно? Стоять голышом перед Кёей. Но мне плевать, я зачёсываю свою гриву назад и мечтаю, чтобы на меня вдруг подул вентилятор. Я пытаюсь сказать Хибари о том, что мне жарко, и чтобы он с этим что-то сделал, а он стоит и пялится на меня, превратившись в каменную статую и мне вдруг становится ясно, что и ему тоже жарко.       — Мы можем друг другу помочь, — говорю я.       — Что… что ты делаешь? Что… ты… несёшь…       — У меня был веер, сначала я тебе помашу, а потом ты мне или наоборот. Чёрт, почему тут нет кондиционера? Чёрт… Кёя, мне так жарко, я бы и кожу с себя сняла, вот чёрт…       Я опускаюсь на пол и растягиваюсь на нём словно кошка, вздёрнув бёдра кверху. Внизу кажется не так жарко, как сверху. Что-то рухнуло на меня, что-то толстое и ужасно тёплое и я тут же замычала и принялась стягивать это с себя. Хибари вдруг навалился сверху и прижал тонкий плед к моему телу. Видимо ему неприятно что я тут кручу своими недосиськами перед ним и предлагаю какие-то сомнительные идеи. Я пыхтела и извивалась под ним и каждое движение давалось мне с огромным трудом, потому что стоило мне задеть ногой его тело, как я тут же тряслась от какого-то непонятного, грязного удовольствия.       — Отвали, — я пытаюсь укусить его за плечо, но вместо этого получаю лёгкий удар по губам.       — Успокойся, иначе, я забью тебя до смерти, — серьёзно говорит он и на миг замирает.       В моей голове его слова приобретают какой-то пошлый оттенок и я лежу на спине среди ворса своих волос и смотрю на него мутным взглядом, ощущая острую потребность что-либо или кого-либо трахнуть. Пусть ударит меня, пусть вырубит и остановит это всё. Чёрт. Как же стыдно.       — Давай, — шепчу я, — А лучше, закусай.       — Что? — замирает он.       — Закусай меня до смерти, Хибари. Кусай... меня… до смерти…        Я ненавижу себя, мне стыдно, оттого что моя сущность вышла наружу, что я позволила себе думать и говорить Кёе об этом дерьме так просто, но остановить это было уже невозможно...       Парень вдруг рвано выдыхает и опускается к моей шее и я жду какого-то дикого укуса, но чувствую только кончик его носа и щекотание волос, а также какое-то тяжёлое утробное дыхание. Но мне этого было достаточно чтобы дёрнуться под ним и снова блаженно замычать.       — Чёрт, выруби меня, — промычала я не в силах терпеть эту дрянь.       — Я… не могу, — шепчет он.       Он резко дергается, скользнув своим носом по моей шее и я вдруг понимаю, что окончательно теряю голову и начинаю беспрерывно шептать его имя, извиваясь под ним как змея и цепляясь своими ногтями за его плечи и спину в диком желании исцарапать всю его кожу. Он пытается скрутить меня и связать руки полотенцем и ему это удаётся, он же сильнее, а я запрокидываю голову и начинаю тяжело дышать, чувствуя, как мои ноги наливаются свинцом. Хибари рвано дышит и смотрит на меня каким-то сбитым взглядом, а после, наклоняется к моему лицу и носом проезжается по моей щеке.       Я хочу его поцеловать. Хочу, потому что мне это нужно, окей?!       Но он петляет и не даётся, как будто я собираюсь его укусить и сожрать пол лица. Его горячие сухие губы скользят по моей щеке и подбородку, а дыхание такое сбитое и частое, что я то и дело чувствую куда больший жар на своём лице.       Я мечтаю, чтобы всё это прекратилось. Потому что мне и так жарко, а тут ещё и он на меня дышит.        В один момент мне удаётся перехватить его губы и поцеловать. Но он целует меня как-то нежно и неуверенно. Не так как я хочу, поэтому я начинаю набирать темп и полуукусами впиваться в его губы и едва не захлёбываюсь от тех ощущений, что меня захлёстывают. Я хочу зайти дальше, но рассудок кричит что это всё дурацкая идея, что в этом мире я девственна и у нас нет презервативов, что передо мной семнадцатилетний пацан, который будучи японцем не факт, что девчонку целовал, а тут я лезу со своим сексом. Кёя достоин лучшего, но моя нога уже утыкается в его живот, а пальцы отчаянно скользят вниз. Сердце гулко колотится в груди, когда он снова и снова пытается оттолкнуть меня и скрутить мои руки в бараний рог.       — Кёя, — мой ломаный нервный шёпот должно быть звучит странно, потому что Хибари сильно дёргается и сбитым взглядом смотрит на моё лицо. В один момент он перекручивает мои руки в полотенце и цепляет их за ножку шкафа, и быстрым шагом выходит из моей комнаты.       Я знаю куда он и я хочу посмотреть.       На то, как он будет это делать.       Он будет так же горяч, как Савада тогда?       Ох чёрт, я хочу посмотреть и… помочь… так ведь будет лучше, если я ему помогу, а он поможет мне?       Я начинаю пыхтеть и извиваться, пытаясь выбраться из захвата, но меня скрутили так крепко, будто знали, что я собираюсь сделать. Я не знаю сколько времени прошло, для меня всё это было мучительной вечностью, во время которой я не могла выбраться. Когда он вернулся, я всё принялась допытывать его кого он представлял. Но меня благополучно игнорировали и явно искали то, чем меня можно вырубить. Может он думал, что в один момент я устану и отключусь? Но я держалась в сознании, мне казалось, что эти таблетки какая-то нереально странная наркота. Может моя бабушка подалась в дилеры?       Он сел неподалёку от меня и упёрся спиной в стену наблюдая за моими попытками спокойным взглядом, как будто я перед ним вот так вот лежу каждое утро и уже даже наскучила.       В один момент я выдохнула и заткнулась, попытавшись расслабиться. Внизу всё горело и болезненно пульсировало, тело всё буквально полыхало, а сама я была мокрая, да и накрытая этим дурацким тёплым пледом.       Мне было дерьмово, нереально дерьмово.       — Это несправедливо, — болезненно нахмурилась я, потому что внизу всё реально уже болело, — Так не честно.       — Не честно? — усмехнулся он.       — Ты выпустил пар, а я – нет, — расстроенно вздохнула я.       — Я ничего… не выпускал, — запнулся он и отвёл взгляд, и только его правая щека порозовела.       — Отпусти меня. Дай хотя бы тоже себя утешить, — промычала я.       — Просто замолчи, — он уткнулся лбом в свою руку и явно ненавидел меня.       — Кёя... я хочу…       — А я хочу, чтобы ты заткнулась.       — Хибари, ну, тебе же ничего не стоит.       Но мои мольбы ничего не принесли, он только ещё сильнее закрылся от меня своей рукой и пялился куда-то в угол, словно там происходили вещи гораздо интереснее.       — Как ты можешь так легко говорить об… этом? — вдруг задал вопрос он.       Я ненавижу все вокруг за эти ощущения и не знаю кого винить в этой одержимости.       Он молчал и всё смотрел на меня, явно отмечая улучшение в моём состоянии, он даже развязал меня и протянул мне полотенце. Но мне было лень вытираться, я лишь перевернулась на живот, позволяя пледу неприлично соскользнуть и уткнулась в свои сложенные ладони. Хибари сел рядом со мной, и принялся водить кончиками пальцев по моей спине. Сначала я вздрогнула, а после меня это успокоило, ведь приятная прохлада наконец заскользила по коже. Я выгнулась навстречу его пальцам, но он тут же отдёрнул руку.       — Дёрнешься ещё раз и я тебя свяжу,— строго сказал он.       — И закусаешь до смерти, — расслабленно сказала я.       — Закусаю, — усмехнулся он и я почувствовала, как проваливаюсь в приятную темноту.       Когда я очнулась, то чувствовала себя мягко говоря дерьмово. Я была голая, замёрзшая, кто-то навалил на меня кипу одеял и всё обнимал меня, прижимая к своему телу, а я дрожала как эпилептичка. Если тогда мне было ужасно горячо, то сейчас мне было чертовски холодно и я схватила чужие пальцы на моём плече и уткнулась в них носом, потому что кончик будто покрылся изморозью.       — Побочные действия, — услышала я спокойный голос за своей спиной.       — Хибари, у меня бывает хоть что-то как у людей?       — Нет. Ты чокнутая.       Супер. Может он поэтому не хотел меня трахнуть, потому что он не ебёт психопаток?       — Раздевайся, — приказала я.       — Чего? — видимо он уже решил, что удивляться нет чему, но всё же рядом с ним я, а не кто-то другой.       — Чёрт, Хибари, мне нужно твоё тепло. Снимай с себя чёртову рубашку, — я стучала зубами от холода и думала о том правильно ли будет поджечь себя, то есть это согреет меня, но готова ли я на такой отчаянный шаг?       Он пару секунд помялся, а после спиной я почувствовала, как его руки спускаются вниз расстёгивая одну пуговицу за другой. Я повернулась к нему лицом и прижалась к его голому торсу, зарываясь лицом куда-то в область ключиц. У него они тоже были острыми, но пах он иначе чем Савада. Но не менее приятно. Его нос уткнулся в мою макушку, а рука скользнула вдоль всей длины волос.       — Для тебя ведь это всё ничего не значит? — глухо спросил он.       — Не знаю, — буркнула я.       Мне совершенно не хотелось разговаривать. Поток самых разных мыслей обрушился на меня, как только я закрыла глаза. Это даже не поток, если хотите знать, это целое цунами, которое могло бы помешать мне уснуть быстро. А еще эта толстая кипа одеял, под которым уже стало так жарко и было невозможно сделать глубокий вдох.       Когда мое дыхание выровнялось, жар ушёл, а мозги начали соображать здраво, я снова нахмурилась от стыда, от ненависти к себе и от слабости, но даже это не помешало мне уснуть. Желание поспать так или иначе победило меня.       Я и вправду ужасна.