Маленький принц и его припадочный Лис

      На мгновение мне показалось, будто меня похоронили заживо. Вокруг было темно и холодно, страшный мрак будто бы придавил меня, не давая сделать вдох или пошевелиться. Это не могло не спровоцировать паническую атаку, но, к счастью, она была не такой уж и мучительной. Не знаю почему.       Все мое тело болело так, будто его переехала груженая фура. Меня бил озноб, горло слиплось от жажды, перед глазами все некрасиво расплывалось, голова раскалывалась на части, но я была жива, и мне необходимо было найти силы на то, чтобы встать на ноги. К удивлению я их нашла, и оперевшись о деревянную стену, поднялась на ноги.       Я оказалась в каком-то странном и до жути пугающем помещении. Темнота, мусор, непонятное жужжание, запах нечистот — все это действовало на меня настолько угнетающе, что мне захотелось бежать или спрятаться и трусливо ожидать какой-нибудь помощи. Я невольно вспомнила дом Савады, место, обладающее особой атмосферой, способной дарить покой, безопасность, любовь…       Наверное, потому что его обладатель всегда это умел, дома ведь впитывают ауру своих хозяев или что-то типа того?       Этот дом обладал совершенно обратной атмосферой. Атмосферой, которая будила только страх и даже небольшие позорные позывы жаться, плакать и звать на помощь...       Дерьмово.       На головокружение и тошноту, я старалась внимания не обращать, корча из себя сильную и выносливую барышню. Я схватила поломанную ножку от стула, готовая зарядить этому ублюдку Джессо в случае чего, и поплелась на тусклый свет. В доме было подозрительно тихо.       Сперва я вообще не заметила ничего необычного, но как только я переступила порог комнаты освещённой крохотной лампадкой, тогда-то и заметила это. Во главе стола, в большом кресле сидели какие-то неприятные останки. Останки были облачены в лиловое длинное платье. Очень похожее на то, что я видела на снимке где… где была я.       Я прищурилась, мысленно уговаривая себя сохранять холодный рассудок и вообразить себя крутой Шэрон Да Силва, (она-то уж точно ничего не боится) и сделала ещё один шаг вперёд.       А потом останки подняли свою обглоданную, влажно блестящую голову и приоткрыли дыру, которая раньше была ртом.       Клянусь Богом, я чуть не умерла на месте от ужаса.       Да ну на хрен! Мне никогда не стать Шэрон Да Силва, потому что при одном только взгляде на этот живой и мокрый гнойник, моя душа начинала проситься к праотцам.       Сердце загрохотало в груди, словно машинка в режиме отжима. Черт подери, я даже не пыталась собраться, успокоиться и начать соображать, как человек; в голове билось только одно: «Вот это дерьмо! Вот это... вот это... дерьмо!»       В этот момент, момент ужаса, я почти сдалась. Но не обделаться от испуга и не блевануть(а я была готова к этому: мои нижние части ослабли, а желудок напрягся) мне помогла какая-то случайная мысль, которая отвлекла меня от бесцельных размышлений вроде «Ай-ай! Ой-ой! Какой кошмар!».       Спасительная мысль была о том, что Саваду, в отличии от меня, точно не стошнило бы от вида и звука этого…нечто. Он бы дрался с ней! Мужественно сцепился и, наверняка, надавал бы ей крепких тумаков.       Собраться! Нужно собраться! Да, она страшна, она выглядит словно монстр из какого-нибудь ужастика, ее изуродовал пожар или еще какое-то дерьмо, но я сильнее всего этого. Кривая фигура чуть не грохнулась на пол и начала тянуть в мою сторону свои жуткие руки.       — Чёрт побери, что ты за жуткая хуйня?! — вскричала я. Почему-то я словила себя на мысли, что это было грубо. То есть, это существо не нападало на меня и едва могло передвигаться самостоятельно, а я назвала её жуткой хуйнёй. Я бы обиделась на такое.       И она обиделась.       Начала реветь и мне вдруг подумалось, что её маленькие глазки с выжженным зрачком повыкатываются словно крохотные мячики.       Надо же, неужели она осознает, что выглядит, словно недожаренный бифштекс…       Несмотря на то, что она стояла напротив меня и ревела, всхлипывая и неразборчиво что-то шепча, меня все равно не покидало ощущение, будто я героиня мрачного ужастика. Ага, одна из тех, которых убивают еще в первых минутах фильма. Черт знает, ведь новое существо может забыть про свою слабость и уродства и сделать невозможное: напрячь тело и наброситься на меня.       — Я такая, я и вправду такая, — сказала она тихо всхлипывая, — Он сделал меня такой, этот ублюдок сделал меня такой. А теперь я здесь…       — Где? — отчего-то спрашиваю я.       — В Аду, — чётко отвечает она и начинает рыдать ещё сильнее.       В Аду?       Я вдруг огляделась вокруг. Со всех сторон на меня пялились темные, пластиковые глаза кукол и других игрушек, а откуда-то с комода звучала заунывная мелодия. Мой лоб взмок, по виску покатилась капелька пота, язык онемел, взгляд затуманился, а сердце стучало как-то медленно и глухо.       Только бы не потерять сознание...       — Кто ты такая? — спросила я напряжённо, сжимая в своих руках ножку от стула с такой силой, что мелкие кусочки дерева вонзились мне прямо в ладонь.       Она заплакала ещё сильнее и что-то начала шептать, но я не понимала её.       — Ты, — вдруг уловила я что-то из обрывка её слов.       — Что?       — Я - ЭТО ТЫ!       И она заорала, должно быть, демонстрируя мне то, что имела ввиду. Черт побери, это было так громко, долго и жутко, что я покосилась на дверь, в надежде убежать.       — Всё пропало, всё пропало, — она снова дернулась, после чего невнятно зарыдала, — Он запер меня здесь и я пропала. Я - это ты. Я - это ты...       Когда осознание пришло ко мне, меня одолел приступ паники. Второй за вечер, между прочим. Но этот отличался от всех остальных. Я упала на пол: пыхтела и стонала, пытаясь совладать с этой адской смесью из целой кучи неприятных и болезненных состояний. Казалось, что к мощному приступу паники добавился сердечный приступ, эпилептический припадок, судороги, диарея, спазмы, схватки, астма, истерика, шок...       Мне было невыносимо жарко, но в то же время я пыталась обнять себя руками, дрожа всем телом от холода; мой живот бурчал и болел от голода, а к горлу подкатывала тошнота. Я задыхалась, но в то же время мне казалось, будто мои легкие вот-вот лопнут от избыточного количества воздуха. Голова болела так, что я ничего перед собой не видела. Мои ноги потеряли чувствительность, все мое тело было напряжено до боли, все мои внутренности невыносимо ныли...       Это существо шептало что-то и гладило меня по лицу. Я не знаю, что она сделала, но спустя какое-то время мне стало мне стало немного легче. По крайней мере, я могла разобрать её бубнёж, хоть немного.       — У нас мало времени… он дал нам мало времени на встречу… он сделал это со мной, сделал это со мной во многих мирах, он не успокоится пока наша душа не будет принадлежать ему. Он сгнил, сгнил в своём стремлении обладать… Ты должна согласиться встать на его сторону иначе… — она снова зарыдала, пряча в своих ладонях уродливое пожженное лицо, — Но не только он важен… тот, кто вернул тебя к жизни… он, он важнее, умрёт он – умрёшь и ты. Но он редко умирал… чаще мы становились ЭТИМ.       Она болезненно дёрнулась и вылупила глаза, сделавшись ещё страшнее.       — Он идёт. Скажи ему «да», скажи ему «да»!.       А потом что-то неприятно дернулось в моей груди. Знаете это неприятное ощущение мини-сердечного приступа, когда вы пропускаете ступеньку? Вот, что я испытала. К счастью это быстро сменилось необычным, невероятным спокойствием и умиротворением. Мне показалось, что она пропала, что ее самой и этой мерзкой комнаты нет рядом. Мои глаза были закрыты, но я чувствовала свет. Даже запах вокруг был иной. Свежий.       Я бы хотела, чтобы эта приятная нега длилась вечно, но кто-то с силой врезал мне и не один раз, а несколько, да так сильно, что наступила чернота. Не знаю, сколько она продолжалась, но очухалась я уже возле двери, когда мое тело было на пути становления в устойчивую позицию. Фантастика. Я еще вижу черный сон, а мой мозг уже посылает сигналы телу о том, что пора бы уже поднять задницу с пола и начать достойно защищаться.       Самые сильные удары пришлись на мою голову и скулу, но я все еще мужественно сжимала зубы, не позволяя себе даже вскрикнуть или тихонько захныкать.       А потом снова наступила чернота. По-моему от того, что в меня что-то швырнули.       Черт, прямо в башку.       — Я предупреждал тебя! Я просил тебя! Ты никогда меня не слушаешь, какого чёрта?! — он беспощадно пинал мое обездвиженное болью тело, после чего схватил за рубашку и швырнул в стену, — Тупая сука! Ты знаешь, сколько мне пришлось отдать, что вернуть тебя?! Какую цену мне пришлось заплатить?!       Я тяжело упала на пол, где мне и пришла идея притворится мертвой. Но огромная ступня занесенная над моей головой, живо включила во мне вялую версию инстинкта самосохранения, которая помогла мне ловко увернуться. Я с ужасом поджала под себя ноги и уставилась на своего мучителя, целью которого было не мое убийство, а простой выпуск гнева — он хотел использовать меня как боксерскую грушу. Живую или мертвую.       Что-то снова врубило во мне жажду жить, а ко всему прочему добавило необъяснимую гордость, любовь к себе и слепящее желание всадить этому ублюдку тесак прямо в темечко. А еще мои мысли отчего-то были полностью заняты какой-то ерундой. В середине его расправы я почему-то размышляла о женщинах, страдающих от домашнего насилия, о мужьях, которые внезапно начинают вести себя как дикие гориллы, о службах поддержки жертв домашнего насилия и прочем таком. Должно быть, я автоматически защищала себя от угнетающих мыслей, которые делали меня слабой.       Внезапно я пришла к необычной догадке — лучше всего со страхом и паникой помогают справиться не успокаивающие мысли, вроде «сейчас все пройдет, я сожру огромный пломбир с ликером», а гнев и злость.       — Пошёл ты в жопу говнюк! ПОШЁЛ ТЫ В ЖОПУ! Я не знаю что тебе от меня нужно, но GO TO THE ASS!!!       Внезапно он остановился. Застыл на месте, глядя на меня такими глазами, словно я сказала, что в соседской бургерной сегодня день бесплатной раздачи гамбургеров.       Я стояла, оборонительно подняв руки, пытаясь решить, что делать, если этот идиот снова на меня набросится. Попробовать драться с ним? Да, может идея и не самая разумная, но это лучше, чем забиваться в угол и прикрывать голову.       Но он не нападал меня. Посмотрел на меня каким-то растерянным взглядом, нахмурил брови и сказал, что его ждут. Что ему нужно около получаса, чтобы смыть с себя кровь, а совещание уже через десять минут.       Чокнутый.       Я всё ждала, когда ко мне зайдут медики и начнут излечивать мои раны, как это было до этого. Но никто не пришёл. Никто не залечил мои раны и не принёс мне еду. Мне вдруг показалось, что теперь Джессо всё равно на то, если я умру.       Последним звуком был стук закрывшейся двери после которого не было ничего, кроме блаженной тишины.       Я рухнула на свой матрас и, несмотря на то, что была страшно голодна – уснула мёртвым сном.       Я видела чудо. Легкое, почти невесомое, ситцевое платье нежно касалось моего тела, колыхаясь от прохладного ветра, который играл еще и с моими волосами. Ощущения были не просто приятными, а скорее сродни некоему облегчению: будто бы секунду назад меня обжигало палящее солнце, а теперь вот, божественное, долгожданное дуновение прохлады. Под босыми ногами пружинила свежая, сочно-зеленая, пахучая трава. Сияло солнце, которое совершенно не слепило и не припекало голову и плечи.       Все на этом загадочном, бесконечном и безграничном лугу приносило волшебное блаженство.       — Нам нужно идти, — знакомый глубокий голос раздался за моей спиной.       — Тсуна! — обрадовалась я.       Его одеяние подобное тому, что было на мне (это я волшебную ситцевую легкость имею ввиду. Савада, конечно, не был в платье ), тоже колыхалось от прохладного ветра.       Парень щурился и широко улыбался, внимательно меня рассматривая.       — Пойдем со мной... — он взял мою руку в свою.       Куда? Куда он может звать меня? На Тот Свет? Боже мой, неужели его убили?       Нет, нет, не может такого быть...       Рядом с ним друзья… такой псих, как Бьякуран не может победить… снова       — Нет. Пойдем со мной, — я тяну его на себя, ведь наше время покидать этот идиотский мир еще не пришло, — Пойдем со мной!       И все. Сон кончился. Если быть точнее — остановился на какое-то короткое мгновение, во время которого, я снова оказалась грушей для битья и персональной игрушкой Бьякурана Джессо. Это мгновение помогло мне понять, что я все еще не сдохла и до сих пор нахожусь в самом эпицентре жуткого кошмара.       Словно в замедленной съемке я наблюдала жуткую сцену того, как мое безжизненное тело преодолевает расстояние от матраса до двери. Джессо хватает её за волосы и с силой ударяет её голову о железный ободок унитаза и спасительная темнота быстро поглощает ее, возвращая на волшебную полянку...       Второй раз отличался от первого лишь тем, что я оказалась сидящей на заднице, а Савада, вместо того, чтобы загадочно тянуть меня за руку и улыбаться, вроде как ругался:       — Почему ты сидишь, Дрея? Вставай! — нахмурился он, — Нам нужно идти!       — Куда?       И снова меня бросило в страшную реальность, где моя задница болела (в очень плохом смысле этого слова), где слышался какой-то стук и где на моей шее что-то крепко затягивалось.       Третий сон меня уже не обрадовал, поскольку до умирающего сознания начало доходить, что все это — простые галлюцинации связанные с потерей сознания, а не реальное облегчение в виде смерти. Я жива. Я все еще жива.       — Ну же, мой Лис, моя Роза, — Савада тянет меня за руки, — Нам нужно идти!       — Куда? Куда нам нужно идти? — спрашиваю я, неловко пытаясь подняться на ноги.       — Ты не слышишь меня? Вставай! Давай! Поторопись! Нам нужно уходить!       — Тсуна?       — НАМ НУЖНО ИДТИ! — какой-то парень тормошит меня и уже тянет моё обессиленное тело к двери.       Я совершенно напугана, растеряна и ужасно хочу вернуться в свой сон.       Парнишка тащил меня в коридор и шептал что-то вроде: «Уже пора. Он убьёт меня». Пока он вёл себя, как полный психопат я успела оглядеть то, во что была одета. Кто-то нарядил меня в короткое белоснежное платье на лямках, открывавшее вид на все мои прелести в виде синяков, гематом и побоев. Моё тело сделалось совершенно черным, но сильнее всего болела моя шея, мое горло и мои бедра. На внешней стороне бедер были синие и желтые пятна, практически в форме его ступни. Это роспись Бьякурана Джессо, вдруг подумалось мне и от этой мысли стало почти смешно.       Тем временем парень, что волок меня, словно бездвижную куклу, дотащил моё тело до двери, и выволок в коридор, и стоило ему только это сделать, как внутри меня что-то громко ухнуло, так бывает, когда ты, прыгая на батуте, устремляешься вниз. Свежий воздух, внезапно ворвавшийся в мои лёгкие, буквально отупил меня, но с этим справилась намного лучше острая боль, которая пронзила мои запястья. А ещё был ужасный страх, потому что, о чудо, я болталась в воздухе!       Вся моя спина напрягается от одновременного ощущения холода и жара, а руки начинают трястись. Мне с трудом верится в то, что я вижу. Маленькие волоски на моей шее становятся дыбом от ужаса, а руки начинают трястись еще сильнее. У меня нет никаких идей, голова снова пуста.       А Тсуна стоит прямо напротив меня. Избитый. Израненный, с едва живым и подвижным пламенем. И совершенно… растерянный.       Я чувствую себя в буквальном смысле ужасно, потому что на меня одновременно уставилось столько пар глаз, скольких я в жизни не удостаивалась.       — Ну что, Тсунаёши-кун, тебе нравится? Знаешь, что она пережила за все эти дни? Нет? Не знаешь? Ох, печально, ну же, Лисса покажись всем, ты у нас теперь настоящая королева бала, — его тихие хихиканья переходят в громкий хохот и его тело сотрясается вместе с моим.       — Дре… Дрея… — шепчет Савада и мне вдруг кажется, что он готов рухнуть в обморок в любую секунду.       — Я убью тебя! — чей-то колючий голос прорезает тишину и обжигающее пламя несётся в нашу сторону, но Джессо даже ничего и делать не приходится. Простой взмах руки и он сбивает очень мощный поток, словно надоедливую муху.       — Ох, Алисс-чан, у тебя столько защитников, я даже завидую, — усмехается Джессо, а после с силой ударяет меня в скулу и бросает на землю, словно мешок с картошкой.       Боль отупляет и ослепляет меня и поэтому, я тут же хватаюсь за больное место и мычу что-то совершенно нецензурное.       — Хватит, не трогай её! — Савада кричит так, словно это не меня огрели кулаком, а его.       — Я хочу чтобы Юни-чан прекратила, не стоит жертвовать собой, она должна принадлежать мне, — голос Джессо звучит раздражающе. До ужаса. Он будит во мне ярость, обиду и внутреннюю боль.       — Да пошёл ты, — шепчу я.       — Что? — я узнаю этот тон, он говорит: « скоро тебе будет очень больно, милая».       — Ты глухой? Я говорю, ПОШЁЛ ТЫ. Юни, я не знаю, что ты собираешься делать, и каковы будут последствия, но если это спасёт мир от этого психа, то не тормози. Сделай это… чёрт!       Новый удар пришёлся в район головы. Он собирался убить меня, в этом я была совершенно уверена. Тсуна взвыл, словно раненый зверь, но ему не хватало сил, чтобы пробиться через какой-то странный барьер, а Джессо уже вцепился в мои волосы дикой хваткой. Где-то вдалеке я слышала чьи-то крики, шум от взрывов и ударов, которые наносились в яростной попытке мне помочь, и только маленькая зеленоволосая девочка делала то, что должна была сделать.       Когда сияние вокруг погасло и от Юни и её подчинённого остались одни лишь вещи, я вдруг озверела. Словно она была для меня кем-то значащим, кем-то близким, наверное, в тот момент я сочла её за сестру по несчастьям. Я вцепилась в Бьякурана, словно психованная постоялица дурки и ощутила как моё пламя буквально пульсирует под кожей.       Теперь его ничего не сдерживает. Как и мой порыв злости.       Мозги Джессо уже были похожи на хорошо прожаренный бифштекс, иначе как объяснить то, что его затрясло словно эпилептика, а картинки заструились вокруг меня бурным потоком, сплетаясь в одну ленту. Он потерял себя в вечных блужданиях и поиске. Его голова была перенасыщена воспоминаниями из всех миров, где он побывал, а тело пульсировало от той боли и отчаяния, что оно накопило за все жизни, что ему пришлось прожить.       Вытянув своё сознание из его головы, я тут же ощутила прилив сил и радости от осознания того, что весь этот кошмар закончился. В моей голове что-то щёлкнуло и я принялась тут же доставать из себя все запертые эмоции и чувства, что клубились в моём сердце. Но радостнее всех выходила ярость. К нему, к себе, к своей бесполезности и слабости, к ситуации. Ко всему, чёрт побери.       Я била его лицо с такой силой, с какой я совсем недавно вонзала нож в грудь синеволосой девушки. Яростно. Беспорядочно колотя всё, что когда-то являлось его физиономией.       — Ублюдок. Тварь. Паскуда. Гори в Аду. Мразь. Чтоб Ты Сдох. Пошёл ты, слышишь меня?! ПОШЁЛ ТЫ!       Я вцепилась в его глотку со всех сил и дубасила прямо по его вшивому лицу, что ещё сохранило тень наигранной улыбки.       Чьи-то сильные руки оттащили меня и закутали во что-то тёплое, но я продолжала вырываться и брыкаться, хоть стальные объятия и не давали мне это сделать.       — Дерьмо. Ты выглядишь как дерьмо, — человек шептал, но я тут же его узнала.       — Занзас, пусти, я убью его. Я хочу убить его!       — Он уже это сделал за тебя.       Я ощутила, как моё тело бьёт крупная дрожь от осознания того, что этот ублюдок подох не от моих рук. Хотя нет, я сто процентов сломала его сливной бачок, превратив в овоща, пускающего слюни, но его физическое тело не начало напоминать бифштекс. Он не превратился в ту… ту… в меня. Он просто исчез, превратился в пыль. Но я бы хотела иного, хотела бы заставить его мучиться и корчиться от боли.       Меня окружили люди, и я даже не знаю, что было более невыносимым и унизительным: терпеть чёртовы побои каждый день, не в силах дать отпор или скорчившись сидеть на холодной земле под десятками полных жалости глаз.       — Отъебитесь от неё, — жестко сказал Занзас, а после впихнул мне в руки пистолет.       — Убей его. Пристрели этого ублюдка, как шакала, — его голос звучал спокойно и размеренно, словно он попросил меня передать соль.       Мужчина с бирюзовыми волосами лежал на земле и смотрел на меня потухшим взглядом, смиренно ожидая своей смерти. Его Хозяин пал, а он сам оказался слабым звеном, весьма беззащитным, в кругу разъярённых, словно рой пчёл, врагов. Он не сделал мне ничего. Я видела его только на Чойсе. Но лично мне он ничего не сделал.       — Ты убила Блюбелл. Что же, теперь и моя очередь.       Я сделала выстрел. После его последнего слова я вдруг нажала на курок, и громкий залп даже не оглушил меня.       Только тогда я смогла наконец прийти в себя и успокоиться. Расправить плечи, сделать глубокий глоток воздуха и ощутить, как приятная пелена спокойствия впервые за много дней расползается внутри меня.       Пусть этот чёрт и не валяется дохлым в сточной канаве, но меня определённо точно устроил данный исход битвы.