Чувства на словах

      Уругвайка, подобно ребенку, вертелась на компьютерном стуле, ожидая, когда Россия закончит заполнять данные Америкой бумаги, попутно нагоняя порчу на капиталиста, чтобы потом они поехали домой. Время отбивало уже второй час с тех пор, как на стол россиянина легла кипа листов, и он начал их читать, и чахнуть над ними, а южноамериканка выглядела уже каждый угол этого узенького помещения, и ей это изрядно наскучило. Со словами: «Я, пожалуй, немного пройдусь», – Уругвай встала со стула и вприпрыжку пошла к выходу из помещения.       Сказать, что в коридорах было не намного занимательнее, чем в захламленной комнате России – это ничего не сказать. По крайней мере, девушка нашла интересными объявления, висящие у дверей в крыло «Страны Европа-Азия», где рассказывалась история того, как эти государства раскинулись на две части света. Текст был большой и место то позволяло – эдаких стран было не так-то и много, но главным из этих феноменов несомненно был Россия.       В совсем недавнем прошлом репутация русского резко пошатнулась, конечно, не без тайной руки Америки. Уругвай искренне любила то, что из себя представлял россиянин: умный, стратегический, в меру важный и с чувством прекрасного, – но в моменты того, как он делится своими мыслями о политике, можно сразу погружаться в сон, чтобы не слышать частого недовольства, презрения и даже иногда расизма по отношению к другим. Ведь США – повелитель геноцида, Британия – фат, который разрушил советскую систему образования, желая сделать русских идиотами, Франция – революционер, который приложил свои руки, испачканные в крови, на плечи Советского Союза, все они управляют умами молодежи и с помощью соцсетей вживляют чипы, позволяющие при желании устранить конкурента. Правда Германия – хороший и разумный, наверняка они имеют общих великих предков. Возможно местами это правда, но американка не понимала, для чего это стоит ворошить, если уже никого не вернуть и не изменить. Он и Россию не изменить: его взгляды неоспоримы, мысли вечны, позиция непоколебима.       Она оторвалась от чтения плаката и прислушалась к какому-то разговору стран, идущих из крыла здания с вычурной вывеской «Европа». Они, увидев американку, поприветствовали её и начали с ней мило беседовать; Уругвай была не против, ведь России нужно разгребать ещё море работы, которую на него свалили страны, сами мирно уходящие с поста.       – Знаешь, мы думали собраться с некоторыми членами британского содружества и спокойно, культурно отдохнуть. Не желаешь пойти с нами? – Франция сказал эти слова с ноткой надежды, а Уругвай уже было хотела согласиться и бежать с ними в сторону выхода, но поняла, что так оставлять Россию нельзя: низко, мерзко и эгоистично. По-европейски, как сказал бы сам республиканец.       – Я хотела сегодня пойти домой с Российской Федерацией, но США принёс ему свои «злощастные капиталистические бумаги и вытекающие из неё последствия», так что он будет там сидеть долго. Думаю, я пойду с вами. – Уругвай пошла в комнату России, чтобы забрать свою миниатюрную сумочку.       Когда ручка двери провернулась, Россия даже не оглянулся на вошедшего, ведь всё плохое, что было в здании уже со спокойной душой ушло по домам. Но когда со стула с соответствующим звуком была поднята сумка уругвайки, он всё же повернулся.       – Ты же хотела поехать со мной. Передумала, почти дождавшись? Какая глупость, – Россия посмеялся.       – Российская Федерация, – сказать, что Россия не любит, когда к нему так обращаются без причины и злого умысла – ничего не сказать. Он сразу убрал с лица дружелюбное выражение. – Меня Франция пригласил поехать с ними, отдохнуть, пообщаться. Можно?       Хотелось задать один единственный вопрос: серьёзно? Ежедневные разговоры о нелюбви России ко всему европейскому не дали свои плоды, и американка спрашивает это у главного ненавистника Запада можно ли ей пойти с ними отдохнуть.       – С хищниками вздумала общаться? Что ж, удачи тебе, но только не забудь то, что они при первой же возможности захотят затащить тебя в свои грязные планы. – Уругвай покорно кивала, как бы соглашаясь с россиянином, не слушая его очередные рассказы.

***

      Уругвай была в центре внимания в из маленьком кружке общения. Все задавали ей вопросы о недавно найденной залежи прекрасного камня, который и сейчас красовался на её кольце. Только аметист на перстне был не её, а уральским. Сокровище, находящееся в её владениях, за красоту, дороговизну и просто неожиданность как находки была названа императрицей Уругвая.       Великолепные фиолетовые кварцы сразу были премечены взглядами европейцев. Они пытались выманить у неё хоть пару штук, но она наотрез отказывалась терять своё месторождение. Австралия в этом плане поступил более разумно и ненавязчиво,начав разговор с совершенно далёкой, не касающийся драгоценностей темы. Он привлек внимание обращением к американке и держал в руках напиток славянского происхождения:       – Уругвай, ты же тесно общаешься с Россией в последнее время? Каков этот суровый чёрствый педант по отношению к тем, кто так мило с ним обращается? – он поставил на стол бутыль.       Уругвай сразу посмотрела на количество спирта в этом чуде русского алкогольного гения.       – А не слишком сильная водка для начала? Мы не алкоголики, да и почки невечные, зачем так рисковать.       – Ох, да брось! Наверняка гуру пить чистый спирт преподал тебе пару уроков и советов, как лучше иметь культурное времяпровождение в компании с бутылью.       Уругвай подумала каким-то затуманенным умом. Россия, как бы она не старалась, как не просила и не проявляла интерес, не разрешал ей пить водку, особенно если это будет компания, которая не будет одобрена русским. По сути, любая компания от слова абсолютно являлась таковой, даже сам россиянин не доверял себе. Тем не менее, он часто рассказывал в не очень трезвом состоянии, как лучше культурно отдохнуть и как избавиться от от чёртовой головной боли с утра. И она согласилась на предложение Австралии. Слово за слово, и тут уже заметно напоеная с руки австралийца она с радостью и откровением рассказывает Британскому содружеству все описание аметиста и готова из продать. Собственно того, что он и хотел.

***

      Она вышла на улицу с утра, когда уже прошел мелкий дождь, совершенно несчастная, и подошла с последними монетами к телефонной будке. Дрожащими пальцами то ли от страха содеянного, то ли от наглости и грубости её, уругвайки, она набирала номер Российской Федерации. Первое и последнее, что он спросил, – адрес.

***

      Россия вышел из машины, громко хлопнув дверью. Он был раздражен, и этого Уругвай боялась больше всего. Она сжалась от холода, грязного дождя, от которого нельзя было скрыться за занавесом злополучной остановки – его не было. Американка покорно ожидала бегущего к ней русского, мысленно ожидая весь этот разговор, состоящий из ругани её спасителя.       – А теперь, блять, объясни все нормально: что, чёрт возьми, случилось?! – она шмыгнула носом.       – Мне сказали выпить после речи Австралии немного водки, – она продолжила, – и после этого он же предложил мне немалую сумму за камни, и...       – И ты решила продать весь свой природный дар, продать «Императрицу Уругвая»! – она опустила взгляд, а Россия был в бешенстве. – Я же говорил тебе, что это звери и они обманом завладеют миром. Начнут потихоньку, с маленьких южноамериканских стран, а закончат покорением всего нашего земного шара. А не захотела ли ты за эту плату попасть в их элитную верхушку?       – Нет! Россия, не дави морально ещё больше. Сейчас я имею наглость попросить у тебя немного денег, я отдам, как только в следующий раз встретимся, возможно даже с процентами, если ты того желаешь. Я ещё наскребла момент на звонок в этой чудо-машине, – сказала про телефонную будку та, – и у меня ничего нет...       – Ты имеешь не просто большую, а огромную наглость. Я, приехав сюда на машине, должен давать тебе на оплату проезд? Я сам тебя прекрасно увезу, куда ты только пожелаешь! Тем более ждать тут с тобой такси, чтобы отпустить тебя с незнакомцем, разве не глупо всё это? А одну тебя я тут, хоть и со средствами (хотя, наверное, с ними ещё хуже) не оставлю, мне остатки мозгов или воспитанности мешают.       Американка посопела носом и опустила голову.       – Как же стыдно... – она слегка отвернулась от россиянина.       – Стыдно знаешь что? – он уже усмехнулся от своей шутки, которую ещё не рассказал. – Стыдно то, что ты продала камень с названием «не быть пьяным»* в состоянии опьянения. – Он снова рассмеялся над своей шуткой, а уругвайка кислот улыбнулась: смешно, но обидно.       – Никогда не пей ничего в аморальных компаниях. Сейчас уже ничего не вернуть, суд будет не на твоей стороне, ведь от подкуплен капиталистами. – Он промолчал. – Знаешь, я рад, что ты в полном порядке. Ты же заметила, как я из другой части своих территорий приехал у тебе? Нет, вот теперь живи с осознанием этого и думай, что это значит. – Уругвай не очень повеселились данным замечаниям России и всё ещё унывала.       Видя её печаль, Россия слегка приобнял её за плечи. Дождь уже не шёл, а солнце начало всходить.       Они так и стояли на мокрой российской остановке, около них была лужа, по которой ехали машины, обрызгивая их, но ни Россия, ни Уругвай не собирались никуда спешить, упускать этот момент осознания важности друг друга.

__________

Слово «любовь» не передаёт чувства от помощи ближнему