***
― Рейстлин, ―тоненький голосок, раздавшийся из темноты, заставляет мага обернуться и отступить. ― Рейстлин, ― повторяет незнакомец, и маг чувствует себя крайне странно, почему-то припоминая, что при подобных же обстоятельствах однажды встретил Даламара. Но на этот раз все было по другому, поскольку голос был магу, несомненно, знаком. ― Тасс? ― вопрос прозвучал в пустоту, но уже через мгновение на шее Рейстлина повис кендер. Это и в самом деле был потерянный во времени и пространстве более двух лет назад Тассельхов. ― Рейстлин, я так рад тебя видеть. Представляешь, я встретил Фисбена, то бишь Палладайна, и он направил меня сюда, сказал, что ты мне будешь рад. Ты же рад? А где Карамон и та красивая девушка? Ох, я так счастлив снова тебя встретить? Ой, смотри, кажется, ты опять что-то обронил, а я нашел, как же хорошо, ― и кендер протягивает Рейстлину его мешочек с травами. Совсем недавно маг рассердился бы и отчитал его за такую выходку, но сейчас он почему-то был рад встрече со старым другом. Рейстлин не спешил ни отталкивать, ни прерывать ранее казавшуюся ему бесполезной и утомительной болтовню кендера. Он прислушивался к себе и обнаружил, что без назойливого жужжания Фистандатилуса в голове и злобного смеха Такхизис, не навещавшей его с тех пор, как были уничтожены последние врата в Бездну, он стал гораздо терпимей относиться к окружающим. Более того, некоторые из его новых знакомых, в основном завсегдатаи популярной пивнушки в Палантассе, считали мага довольно приятным собеседником. ― Я тоже рад тебя видеть Тасс, ― несколько неуверенно произносит маг. Вот он ― знак, о котором говорил Астинус. «Спасибо» - благодарность эта относилась Паладайну и любому другому Богу, пославшему ему этого кендера. Тассельхов, не смущаясь отсутствием ответов на заданные им вопросы, между тем продолжал: ― Ты не представляешь, сколько нового я увидел. Фисбен показал мне драконов, настоящих драконов. Нет, я, конечно же, видел их раньше, но таких огромных впервые. Они кружили над одним местом, названным Фисбеном, ах… погоди… вспомню это слово… Все, вспомнил ― Сильванестрией. Огромные красные драконы. У них такая красивая чешуя, она так сверкала на солнце, так сверкала. Но Фисбен не позволил мне подойти ближе и пощупать ее, ― кендер явно вспомнил былую обиду и ненадолго замолчал. Маг пользуется этой заминкой, чтобы вытащить кендера на оживленную улицу. И теперь, проходящие мимо люди, не скрывая своего любопытства, пялятся на них. В былые времена, повышенное внимание к собственной персоне, привело бы мага в бешенство. Но только не сейчас. Ему нужно было вытянуть из Тасса как можно больше сведений о Фисбене и поручении, переданном им. В том, что такое поручение существует, Рейстлин не сомневался. Полностью завладев вниманием кендера, маг движется по направлению к любимой таверне, где их разговору не помешает чересчур любопытная толпа.***
― Не знал, что ты настолько пренебрегаешь приличиями, ― холодный, пожалуй даже ледяной, голос, внезапно раздавшийся над головами Крисании и Даламара, быстро остудил их любовный пыл. Жрица и эльф вскочили и попытались оглядеться, но говорившего не было видно. Первым догадался посмотреть вверх, в еще несколько минут назад безоблачное небо, Даламар. Едва подняв глаза, эльф замер в восхищении и ужасе. Но если первое адресовалось тому, чей голос ни он, ни Крисания позабыть так и не сумели, то второе относилось к огромной чешуйчатой твари зеленого цвета на спине которой восседал Рейстлин. ― Шалафи? ― Даламар сбился на полуслове, после чего более уверенно закончил, ― Рейстлин, рад тебя видеть. ― Больше не щалафи, ты ведь помнишь это? И да, не могу о себе сказать того же, но я определенно вас разыскал, а раз я сделал это, то моя миссия выполнена. Кстати, вашу дочь вы можете забрать у Китиары. Она по вам видимо скучает, хоть я бы этого не делал, будь у меня такие родители, ― презрительно бросил маг. Он уже разворачивал зеленого дракона с явным намерением покинуть это место, когда заговорила до этого не проронившая ни слова Крисания: ― Вне всяких сомнений тебе лучше это знать, ведь ты ее отец. В голосе девушки было столько разочарования и боли, что до Рейстлина наконец-то дошла вся смехотворность сложившейся ситуации. Два долгих года он мучился от неопределенности, обиды, ревности, ежедневно порываясь в Утеху, чтобы на коленях вымолить прощение. Два года он лишь украдкой мог подглядывать за чужим счастьем, счастьем, которое должно было стать и его. Увидев сплетающиеся в любовном экстазе тела ученика и жрицы, он едва сдержал себя от того, чтобы не наброситься на них с объятиями. Сейчас же, когда они так близко, он вновь отталкивает их. И к сожалению, обвинить в своих невзгодах и решениях Темную Госпожу или ненавистного Фистандатилуса он уже не вправе. И Рейстлин заставляет дракона снизиться. Он спрыгивает на землю, подходит к растерявшимся Даламару и Крисании, опускается на колени и произносит всего одно слово: ― Простите... Маг старается вложить в него всю свою боль, ревность и сожаление. Крисания и Даламар понимают это, но как только первая радость от встречи проходит, возвращается обида и недоверие. Несомненно, действия Рейстлина говорят о раскаянии, но так уже было в прошлом. Они догоняли его, обнимали и целовали, раскрывали душу, а затем он их предал. Сердце стремилось к магу, было отдано ему уже очень давно, но разум шептал об осторожности. ― Ты же знаешь, что не заслуживаешь прощения? ― лицо Даламара стало суровым, а сам он замер в напряжении. Рейстлин ничего на это не отвечает, он все также стоит на коленях, но сожаление постепенно уступает место раздражению. «Ну что им еще нужно? Карамону всегда хватало всего лишь этого дурацкого слова. Я так страдал, так скучал, я был в отчаянии, я пил в конце концов. Разве все перенесенные мною муки не стоят прощения?» Пауза затягивается, а время замирает. Образовавшуюся тишину нарушает лишь недовольное фырканье дракона. Злобное, но, несомненно, умное существо, с презрением наблюдает за действиями хозяина. Черный маг не должен так унижаться никогда и ни перед кем. «Пф…Он опустился на свои тощие колени, что-то говорит этим несчастным, а они смотрят на него, как на ничтожество…хотя нет, они восхищаются им…» Дракону было ужасно любопытно, он полагал, что действия мага являются всего лишь хитрым тактическим ходом. Но поведение ненавистных людишек, с которыми его маг беседовал, приводило зеленую тварь в бешенство. Дракон стремился в небо, мечтал поскорее покинуть это место. Он начинал терять терпение. Словно почувствовав это, его маг оглянулся, поднялся на ноги, что-то резко сказал своим собеседникам и направился в его сторону. На лицах людей отразилась растерянность, после чего они отвязали лошадей, подхватили свои пожитки и бросились вслед за магом.