Хранитель

Эсгарот, 14:37 Сколько она помнила, люди всегда хотели от неё двух вещей — богатства и власти. Ради первого они стремились к второму, с помощью второго обретали первое... Никакого разнообразия. Ллос чуть повернула голову на бок, на мгновение погрузившись в воспоминания. Изящные пальцы машинально теребили завязку мешочка с травами. Нет, были, конечно, особо интересные экземпляры, которые ради мести готовы были отдать ей собственную душу, но они были словно песчинки в море. Ещё меньше было тех, кто желал чего-то другого. Любви, например. Странное желание, с таким только к колдуньям идти. Да что тут говорить, был даже чудак, который просил её — Ллос! — руки! Неудивительно, что она тут же испепелила наглеца... Демонесса усмехнулась собственным мыслям, беря со стола тонкой работы кинжал. Фиолетовые глаза пристально вглядываются в матовое, словно сотканное из самой Тьмы, лезвие, пальцы невесомо пробегаются по тонкой кромке клинка. Острый... Надо сказать, люди этого мира мало отличались от людей Волопаса. Видимо, алчность и тщеславие присущи им во всех мирах. Здешний бургомистр — яркий пример тому. Стоило только показать ему небольшой трюк по превращению железа в золото, — пустяковую иллюзию, сотворить которую мог даже маг-первокурсник, — как он тут же залебезил, заявился ужом в попытке угодить. Можно подумать, она не заметила, как жадно заблестели его глаза... Она хмыкнула. Будь Ллос на месте этого человека, она бы силой заставила делать то, что ей нужно. Бургомистр почему-то так делать не стал, хотя мог. Боялся? Вполне возможно: так уж вышло, что даже в человеческом облике от Ллос исходила тяжёлая, пугающая энергетика, заставляющая всех окружающих чувствовать себя некомфортно. Не сказать, что ей это не нравилось, но... Иногда это мешало. Благо, не в этот раз. Практически все необходимое для работы ей предоставили буквально на следующий же день. Накладка вышла с некоторыми травами, — их здесь попросту не знали, — поэтому пришлось достаточно долго искать альтернативу, сидя в подвале прямо под домом, дабы избежать лишнего внимания. И Ллос никогда бы не подумала, что на острове можно оборудовать такой глубокий подвал. Бургомистра не смутил ни вид демонессы — а выглядела она, надо сказать, своеобразно, — ни довольно специфические ингредиенты. Ллос даже показалось, что попроси она у него кровь девственницы или годовалого младенца для ритуала — и он бы нашел десять, лишь бы она дала ему того, чего он так страстно желал. А желал он одного — золота. А ещё, как бы отвратительно это не звучало — её. Ллос скривилась. Видимо, мужчине всё же хватило мозгов на то, чтобы воздержаться от подобного рода предложений, иначе бы она точно сорвалась, наплевав на план. Но одна Первородная Тьма знает, каких усилий ей стоило сдерживать ярость, каждый раз ощущая на себе его сальный взгляд... Она вновь улыбается, но в этот раз улыбка больше напоминает звериный оскал. У нее всегда просили две вещи — богатство и власть. И иногда она — удивительное дело, — действительно исполняла желания людей. Почему? Точного ответа на этот вопрос не знает даже она сама. Наверное потому, что ей нравилось наблюдать. Наблюдать за тем, как растут в них — людях, — жадность и тщеславие, как постепенно все, даже самые близкие, отворачиваются от них. Как они становятся жертвами собственных амбиций и как они мучаются, даже получив желаемое. Как тьма постепенно отравляет их души, подчиняет, убивает всё светлое. Ведь человек никогда не останавливается на достигнутом. Он всегда жаждет большего. Человек ненасытен — в этом его суть. И, наверное, не найдется никого, кто знает, благо это или проклятье. Для неё — демона, — всего лишь одна из ниточек, за которую можно дёргать. Ведь одержимым чем-то человеком так легко управлять... Она вспоминает, для чего здесь, и все благодушие тут же спадает. Глупо предполагать, что Некромант после всего оставит её в живых или на свободе. Поэтому это — её перестраховка. Способ получить желаемое с наименьшими потерями, в худшем случае — спасение. Ловушка готова, надо лишь дождаться, когда отряд гномов доберется до нужной точки и... Ллос улыбается уголком губ. Заключая сделку с демоном, помни — он все равно попытается тебя обмануть. Если не убьет в первую же секунду. А пока она займётся куда более насущными делами... Ллос поворачивается к лежащему на полу человеку и улыбается шире, чем когда-либо. Бургомистр дёргается, мычит и пускает слюни, но сдвинуться с места не может — дурман сковал мышцы. Лишь взгляд в панике мечется по помещению. А ведь был так рад, когда она сама предложила разделить с ним ложе... Она замирает, смотрит на него задумчиво — и буквально чувствует, как страх плотным густым облаком заполняет комнату. Он не просто боится её — он боится панически, до дрожи в коленках, может быть, даже до мокрых штанов. Жалкий слизняк, недостойный даже зваться человеком. Впрочем, это ненадолго... Ллос приближается нарочито медленно, чувствуя, как с каждым её шагом страх в человеке переходит в дикий, неконтролируемый ужас. Ей нравится. Нравится чувствовать, что её бояться. Нравиться это пьянящее чувство власти. Нравиться впитывать в себя чужие страдания. Она запрокидывает голову и тихо смеётся в потолок. Хочется смеяться громче, намного громче - так, чтобы даже боги этого мира услышали. Хочется призвать все свои запечатанные силы и утопить этот бесов город в крови, сжечь дотла. Хочется, наконец, сорвать оковы и... «Опасность!!!» - буквально вопит сознание, и толпа горячих мурашек пробегает по позвоночнику. Ллос резко оборачивается — и в ту же секунду слышит звон разбившегося стекла. Она отскакивает инстинктивно, краем глаза заметив бросившуюся в её сторону смазанную тень, и только это спасает ей жизнь. Тело пронзает болью, и Ллос едва удерживается от вскрика. Матово-черный клинок с тонким звоном падает на пол, отлетая куда-то под стол. Нападающий промахивается ненамного: сталь вспарывает бок, оставляя на теле глубокую рану. Не будь Ллос демоном, такое ранение было бы для неё смертельным. Ллос отскакивает, шипя от боли. Рана нестерпимо жжёт, края её дымятся, а регенерация отказывается работать — обычное оружие никогда бы не смогло сотворить такое. А это уже наводит на определенные мысли... Удар в прыжке цели не достигает, но Тень ещё в полёте успевает сгруппироваться и пружиняще приземляется на ноги. Лица не разглядеть, только глаза в тени капюшона горят мрачной решимостью. Незнакомец, кто бы он ни был, появился здесь с определенной целью — убить. И Ллос это агрессивно не нравится. Комната, хоть и большая, практически полностью заставлена разного рода барахлом, поэтому маневрировать Ллос сложно даже в человеческом обличье. В ближнем бою её слабое — будь оно неладно, — тело слишком уязвимо — это Ллос понимает отчётливо. Поэтому магическая атака сейчас — единственный выход для демонессы. Выпад, блок, обманка... Только вот как атаковать, когда на тебя прут с упорством вепря, не давая времени не то что сплести заклинание, а банально обороняться?! Выпад, удар, блок, опять удар, прыжок, подсечка... Ллос со всей силы бьёт рукой с отросшими когтями. Метит в лицо. Тень успевает отдернуть голову и в ответ впечатать ботинок ей в бедро, блокируя выпад собственным клинком. Демонесса падает, неловко кувыркается через бок, откатывается в угол. Почти сразу же кидает в фигуру атакующее заклятье — "Иглы тьмы". Только вот Тень, кажется, вовсе не замечает опасности. И через мгновение Ллос понимает, почему. Воздух вокруг фигуры едва заметно подрагивает, словно вокруг невидимого костра. В момент соприкосновения заклятья с этим маревом противника окутывает плотное синеватое сияние, чем-то похожее на кокон, и на несколько мгновений полностью скрывает его от демонессы. Ллос чертыхается сквозь зубы. Щит. Магический. Пламя Тартара, да кто это такой?! Как бы то ни было, щит обезвреживает летящие в человека заклятья. Ллос целилась в лицо, грудь и живот — наиболее уязвимые места. Сотканные из тьмы длинные иглы разлетаются сотней осколков, и вместе с ними спадает выполнившая свою функцию защита... И тем неожиданнее для нападающего становятся летящие вслед за заклятьем ножи. На этот раз — вполне обычные, из стали. Противник мешкает всего доли секунды, но этой заминки хватает, чтобы клинки достигли цели. Болью обжигает бедро, и он козлом отскакивает в сторону. Рефлекторно прижимает руку к ране, что-то сдавленно шипит сквозь зубы. Ему — или ей, — везет, нож проходит по касательной, лишь немного задев ногу. Но даже этого будет достаточно, чтобы яд, тонкой прозрачной пленкой нанесенный на клинок, проник в кровь. Этот выпад выигрывает Ллос несколько мгновений драгоценного времени. Звучит Слово — оно бьёт по ушам, по голове, словно гигантская тугая кожаная подушка. Всё ещё лежащий на полу мужчина вскрикивает, частично попав под воздействие заклятья. Голова его дёргается неестественно, глаза закатываются — должно быть, потерял сознание от болевого шока. Тень же словно сметает с ног невидимой волной, отбрасывает к стене. Один из ножей со звоном падает на пол... И тут же прилетает обратно в раскрытую ладонь. Противник вскакивает мгновенно, словно это не в него только что зарядили мощным ментальным заклятием. Пораженной демонессе ничего не остаётся, как ударить по фигуре повторно, надеясь достать её "Иглами" — на что-то более существенное уже просто не остаётся сил. Человек взрыкивает почти по звериному, швыряет в Ллос подвернувшимся под руку высоким узкогорлым кувшином. Кувшин металлический, но в полёте разлетается осколками, будто стеклянный — именно он принимает нацеленное на фигуру заклинание. Рана на боку жжёт нестерпимо, все ещё отказываясь затягиваться — похоже, что нанесли её каким-то светлым артефактом. Гаденыш хорошо подготовился — знал, с кем будет иметь дело. Видимо, подобных вещей у него множество — иначе Ллос не может объяснить тот факт, что противник пережил удар заклинанием, которое даже на большем расстоянии способно выжечь все нервные окончания в мозге. Но тогда как же яд?! Ллос нервничает: всего одна капля этого яда способна за несколько минут убить матёрого варга. Она знает — лично проверяла. Человек же — «А человек ли?» - проскакивает шальная мысль, — гораздо меньше и легче, яд уже давно должен был разойтись по телу вместе с кровью. Если дело и дальше так пойдет, то... Она не успевает. Не успевает завершить трансформацию, не успевает принять истинный облик, не успевает призвать запечатанные части магических сил. Не успевает совсем чуть-чуть, капельку... И с удивлением видит, как аура нападающего начинает меняться. Что-то в нем словно ломается, рвется, — Ллос не может объяснить, как, но человек вдруг перестает быть человеком. Ллос в очередной раз уворачивается, отскакивает, бросив быстрый взгляд на противника... И замирает, как громом поражённая, не в силах поверить своим глазам. Дракон!!! Первородная Тьма, да это же дракон! Но как?!. Демонесса настолько опешила, что даже на месте застыла, за что едва не поплатилась новой раной. Она отскакивает в последний момент — нож вспарывает воздух, лишь слегка оцарапав кожу шеи. Но даже такая, казалось бы, незначительная царапина заставляет Ллос взвыть от боли. Аура существа продолжает расти, разгорается пожаром, и Ллос буквально ощущает, как накаляется воздух в помещении. От фигуры веет нечеловеческой мощью, силой и опасностью. Кажется, что ещё чуть-чуть — и эта мощь просто разорвет слабое человеческое тело на куски, уничтожит, сожжёт изнутри... Но этого не происходит. Наоборот: человеку словно дают второе дыхание. Тень двигается быстро, и демонесса уже в первую секунду получает несколько глубоких порезов. Дальше все смешивается в каком-то дурацком калейдоскопе, щедро приправленном мельканием стали и огненных всполохов ауры существа. Ллос уже не атакует — уходит в глухую оборону, едва поспевая блокировать выпады противника. Человеческое тело просто не может, НЕ МОЖЕТ двигаться с такой ужасающей скоростью! В какой-то момент существо оказывается непозволительно, опасно близко, и Ллос отчётливо видит глаза. И само пламя Тартара она видит в этих глазах. Она тянется перехватить выпад, но не успевает. Один из клинков глубоко погружается в тело, пробивает грудную клетку — до самого сердца, — проворачивается со скрежетом. Второй словно масло разрезает кожу, мышцы, вгрызается в позвонки... Брызжет черная кровь... Так и не закончившее трансформацию тело сломанной куклой падает на пол. Голова, почти оторванная чудовищной силы ударом, с глухим стуком ударяется о доски, и только тонкий лоскут кожи не даёт ей покатиться по полу. Яркие даже в человеческом облике фиолетовые глаза стремительно тускнеют, пока полностью не превращаются в серые безжизненные кристаллики... Человек пару мгновений стоит на месте, судорожно сжимая в ладонях рукояти клинков, и только потом понимает — все. Он тянется к лицу, практически срывает с себя маску. В следующую секунду давящую на нервы тишину разрезает женский голос. Хриплый, надтреснутый — но женский. - Получилось?.. - шепчет она пораженно, и, кажется, сама себе не верит. Все тело бьёт крупной дрожью, дыхание хриплое, прерывистое. Девушка скидывает с себя трясущимися руками капюшон, утирается рукавом — из ушей и носа, впитываясь в ткань маски, текут ручейки крови. Надо сказать, демонесса всё же смогла изрядно её потрепать. Девушка делает шаг, едва не падает, на ватных ногах приближается к телу. Кажется, что прошла целая вечность с момента её фееричного появления, но на деле битва длилась не больше пары минут. Она всё-таки падает на колени — кровь противно хлюпает, — шепчет что-то, словно одержимая, выводит что-то в воздухе трясущимися руками... Ничего не происходит. Девушка хмурится, переводит мутный взгляд на собственные ладони, потом — вниз, на темное пятно на полу. Ещё мгновение она смотрит на расползающуюся под ногами кровавую лужу, а потом неловко оседает на пол. По бедру, пачкая штаны и смешиваясь с черной демонической кровью, стекает её собственная горячая кровь. Так её и находит привлеченная шумом стража, лежащую без сознания рядом с изуродованным трансформацией телом. Вскоре вокруг вдруг становиться необычайно шумно: бегают слуги, пытаясь привести в чувства бургомистра, начальник стражи раздает приказы подчинённым, с опаской смотря на скрюченный, будто в агонии, труп. В начавшейся суматохе никто из них так и не замечает, как пентаграмма на полу едва заметно светиться, жадно впитывая в себя демоническую и драконью кровь. Несколько дней спустя POV Лео «Дверь тихонько заскрипела». Черта с два "тихонько" — завыла, как сотня грешников в Аду и две милицейские сирены. Эти падлы как будто почувствовали, что я очнулась. Хотя, как мне показалось сначала, лучше бы я этого не делала — это были определенно не самые лучшие пять минут в моей жизни. Чувствовала я себя, откровенно говоря, препагано. Спину и плечи ломило от усталости, в груди пекло. Свежая рана на бедре, похоже, успела затянуться, но вот зудела так, что пальцы судорогой сводило. При попытке пошевелить руками грубые веревки больно впились в кожу запястий, но толку от этого всё равно было мало: связанные руки закрепили над головой на чем-то, что на ощупь напоминало железный штырь или крюк, так что для того чтобы освободиться надо было ещё хорошо постараться . У меня же, кажется, сил не было даже на то, чтобы просто поднять голову. В добавок ко всему, в помещении было мерзко, сыро и холодно. Несколько раз я будто бы слышала писк и топот маленьких лапок по каменному полу, и от этого у меня едва не случались панические атаки. Всё-таки мурофобия* — вещь довольно неприятная, а уж вкупе с моими расшатанными нервами... Откуда-то тянуло вонью канализации, и ещё почему-то — сырым мясом. От всей этой какофонии запахов хотелось блевать. На что ты рассчитывала, идиотка?! Что убить демона окажется так уж просто?! На щит понадеялась? Идиотка, идиотка, идиотка!.. Вот и расплачивайся теперь за свою самоуверенность... В помещение, судя по шагам, вошли двое. Оба чуть задержались на входе, а потом направились в мою сторону. Я внутренне подобралась, сама себе напоминая сжатую пружину. Больное тело такому финту было радо не то чтобы очень, но сейчас было намного важнее освободиться. Стражники приближались, а в голове уже крутился сценарий: сейчас, как только они подойдут поближе, подожгу веревки и попытаюсь свалить их с ног, а затем... Единственное, чего я не ожидала, так это того, что меня окатят ледяной водой. Показалось на секунду, что я оглохла. Я слышала только бешеный ритм сердца да глухой шум крови в голове. Воздух вышибло из груди, поэтому всё, что смогли произвести на свет мои голосовые связки - это сдавленный то ли стон, то ли хрип. В следующую секунду меня не сильно, но ощутимо пнули в живот. - Очнулась, мразь. Второй день уже тут лежит. Думали, подохла. Я чуть не ору благим матом, когда меня хватают за руки и одним рывком сдёргивают с крюка. Можно даже сказать, не сдергивают, а помогают освободится — довольно резко, но без особой грубости. Только вот затёкшие мышцы спины и плеч были об этом немножко другого мнения. На этом помощь заканчивается, и меня словно мешок с картошкой бросают на пол. Ещё в полёте я пытаюсь хоть как-то сгруппироваться и смягчить удар, но не успеваю и больно ударяюсь локтем о пол. Блядство... Когда звезды перед глазами рассеиваются, я наконец могу сфокусировать взгляд на стоящем рядом человеке. По позе стражника понятно, что он расслаблен, хоть и старается этого не показать. Смотрит с любопытством, но не опасается, что странно, учитывая то, что я тут устроила. Неужели, считает, что дубинки, коей он показательно похлопывает по раскрытой ладони хватит, чтобы меня остановить? Если это так, то они либо тупые, либо излишне самоуверенные: второй-то вообще подпирает собой стенку да ведром помахивает. Надзиратель хренов. Сука, я тебе этим ведром сейчас так захуярю, не поднимешься! - Вставай, - бросает лениво Первый. Я осторожно встаю на четвереньки, держа равновесие. Хорошо хоть руки спереди связали, иначе провернуть подобный маневр было бы весьма проблематично. - Руки. Эй, оглохла, чт... Резко распрямившись, ударила склонившегося надо мной стражника головой в нос. В черепе ожидаемо загудело, перед глазами поплыло, но сам незадачливый надзиратель упал на пол. На скорость, быстрее. Ещё быстрее, пока не опомнились. Потом мне это аукнется, но сейчас только скорость... Резким быстрым движением сбила с ног Второго – тот упал, как сноп, получив сильный удар в колено. Стремительно подхватила выпавшее из его рук ведро да со всей дури шарахнула им стражника по голове. Возможно, с моей стороны это уже было излишне, но что-то я сомневаюсь, что они бы вели себя благородно по отношению со мной. Замираю на мгновение, прислушиваясь. Так, не похоже, что сюда сбегается вся окрестная стража. Замечательно. Веревки спадают с рук, и я осторожно растираю запястья. В пальцах неприятно покалывает, но я терплю — мне вообще повезло, что за два дня они не потеряли чувствительность. Заклинание просушки срабатывает только с третьего раза, да и то неполностью. Что ж, придется терпеть и молить богов, чтобы я не подхватила воспаление легких или ещё какую-нибудь херню. Справиться со стражей оказалось на удивление легко: видимо, не ожидали они от меня такой прыти. Да я, честно признаться, сама на такое и не рассчитывала. Я прислонилась головой к холодным прутьям решетки и застыла так на несколько секунд. Железо приятно холодило кожу, чуть притупляя острую боль в висках. От резкого движения желудок сделал сальто, едва не выскочив наружу вместе со всем своим скудным содержимым. Я чуть поворачиваюсь, вспомнив о побитых мною стражниках. Взгляд натыкается на лежащее в отключке тело. Второго я, видимо, отправила в нокаут, не рассчитав силы удара. Блин, хоть бы череп не проломила. Крови вроде бы не видно, но это ни хрена не аргумент. Хреново будет, ежели помрёт... Губ касается что-то горячее и солоноватое. Утираюсь рукавом — кровь. Вот же дерьмо. Ноги отказываются двигаться, а голова — работать. Ладно, отдохну позже, сейчас надо выбраться отсюда... Я склонилась над Первым, отстегивая от его пояса связку ключей. Да уж, этому я, похоже, нос сломала. Вон как кровь хлыщет... - Вы уж простите, мужики, но впредь будете знать, что девушек под ребра бить низ-зя. Закончив ревизию, пошатываясь бреду к выходу — надо выбираться из этого гадюшника... Через несколько минут я уже вылезала из окна какой-то комнаты. С замком пришлось немного пошаманить, но мне всё-таки удалось его открыть — благо, подошёл один из ключей. Через парадную я выходить попросту опасалась: неизвестно, сколько там могло ошиваться народа. Хватило того, что я дважды едва не напоролась на снующих туда-сюда стражников. Мне же лишний шум сейчас был ни к чему... Ну, по крайней мере, пока... «Наглость — наше всё!» – думаю я позднее, с ноги открывая дверь в приемную бургомистра. Голоса замолкают, и все присутствующие — толстяк за столом, какой-то челик в черном и два стражника, — во все глаза смотрят на меня. Проходит добрых пять секунд, прежде чем стражники, наконец, вспоминают о своих непосредственных обязанностях и с криком бросаются на меня. Я морщусь. Твою мать, как же больно. Голова сейчас расколется. Собственно, чего я сюда пришла-то. Меня же натурально обчистили! Кроме оружия — что, в принципе, было логично, — у меня изъяли кошелек с деньгами, флягу и плеер. Даже мелочь из карманов всю повыгребли, мародёры чёртовы! И это стражи порядка?! Тьфу... Улыбнувшись слегка побледневшему толстяку самой очаровательной из всех своих улыбок, я не глядя бросаю под ноги нападающим слабенький фаербол. Раздаются вопли, летят снопы искр — вред они вряд ли причинили, но вот полыхнуло хорошо. Этого хватило, чтобы все присутствующие испуганно шарахнулись по углам. - Прошу меня извинить за столь внезапное появление, но тому были свои причины. - Я захожу в глубь комнаты, останавливаясь практически у самого стола. - И да, хочу сказать, что обслуживание у вас здесь просто ужасное. Где это видано, чтобы с больной, беззащитной девушкой обращались подобным образом? И это после всего того, что я для вас, товарищ бургомистр, сделала? Я показательно тру запястья, где красными полосами расцветают следы от веревок. - Ну мы же с вами цивилизованные люди, товарищ бургомистр. Нет бы лекаря позвать, помочь девушке, в чувства привести. А вы — в темницу. Ну вот кто так делает? Осуждающе смотрю на него и вздыхаю. Хочется в такт словам покачать головой, но тогда я точно потеряю сознание. Мне же сейчас нужно поддерживать образ сильной и независимой. Бургомистр наконец-то перестает изображать из себя предмет интерьера. Шумно сглотнув и промокнув блестящий от испарины лоб платочком, он выдавливает: - К-кто Вы такая? Голос подрагивает. Взгляд мужчины судорожно мечется по комнате, то и дело останавливаясь на моём лице или уходя мне за спину. - Я та, кто спасла вас от участи быть зарезанным. Но неужели мы так и будем продолжать наш диалог в подобной обстановке, м? - Я взглядом указываю на мнущихся у стены стражников. - Если да, то я была о вас лучшего мнения. Я уже откровенно стебусь, не без удовольствия замечая, как меняется выражение лица бургомистра. - Может, присядете... эээ... - он замолкает, неловко заламывая руки. Я опять вздыхаю. - Ведьмак я. Лео Лун звать. Я рухнула в предложенное кресло, массируя виски. Голова болела, факт. Главное сейчас было держать лицо и не шлепнуться при них в обморок, к которому я была близка — иначе они меня точно прибьют, без суда и следствия. Просто от греха. Круглый, как шар, человек суетливо устраивается на стуле напротив. Нас разделяет лишь пространство стола, и я даже не знаю, смогу ли преодолеть его в случае чего. Остаётся надеяться, что смогу. Закидываю ногу на ногу, садясь так, чтобы все присутствующие находились в поле зрения. Бургомистр чуть кивает страже, и они отходят ближе к двери, но комнату не покидают. Я опять морщусь. Картинка перед глазами плывет, но я держусь. Будем надеяться, что после устроенного мной огненного шоу напасть никто не рискнет. - Мистер... - Фингус. Имя мне не нравится, впрочем, как и сам его обладатель. Знаю, что осуждать человека из-за имени как минимум глупо, но сейчас я ничего не могла с собой поделать. Оно было какое-то... Слишком податливое, обтекаемое, если можно так сказать. Словно подстраивалось под кого-то вместе с хозяином. - Так вот, мистер Фингус. Видите ли, эта тварь, что чуть не зарезала вас в собственный покоях — демон. И при том демон очень сильный. И что-то мне подсказывает, что она не просто хотела вас прирезать, нет. «Жертвоприношение есть неотъемлемая часть ритуала». - Лекторский тоном процитировала я строчку из какой-то книги, прочитанной ещё в Мистрале. Он открывает рот, поэтому я поясняю: - Какого — это уже другой вопрос. Но явно ничего хорошего. Я замолкаю, отчаянно ища взглядом, чем можно промочить горло. Во рту сухо, словно в Сахаре. Пить хочется неимоверно, но просить — слишком рискованно. Я наглая, но не дура. По крайней мере, большую часть времени. - Теперь понимаете, в какой опасности находились не только Вы, но и весь город? - Он поспешно кивает головой. Я устало тру переносицу, так и не найдя, чем бы утолить жажду. Приходится терпеть — невпервой. - Ладно, с этим разобрались. Теперь следующее. По правде говоря, у меня нет ни малейшего желания задерживаться здесь дольше необходимого. Поэтому ходить вокруг да около я не буду. Скажите честно — она успела взять плату за сделку? Тишина. Глаза бургомистра расширяются в удивлении, по-женски тонкие брови озадаченно приподнимаются. Всем своим видом он показывает полнейшее непонимание. Только вот он не просто знает. Похоже даже, лично принимал в чем-то участие. Настоящие эмоций человека можно узнать не только по лицу. Взять, например, руки. Столько интересного можно узнать, просто посмотрев на руки. Главное — знать, на что смотреть. - Я не понимаю... - Не стоит врать, мистер Фингус. - жёстко перебиваю я. Один факт того, что он собрался отпираться, выбешивает неимоверно. - Я достаточно давно выслеживала этого демона по всему Средиземью, чтобы с уверенностью заявить, что здесь она была не забавы ради. Поэтому, будьте так любезны, расскажите мне, что она здесь делала и что потребовала взамен. Это очень важно. Для вас — в первую очередь. Я замолкаю. Почему-то в голову сразу же приходит запоздалая мысль, что я излишне резко отреагировала. Ведь бургомистр мог действительно не понять моего вопроса или, что хуже — не понять, что с ним заключили сделку. И вроде бы хер с ним, его проблемы, но блядь... Мне же потом разгребать все это дерьмо. - Как вы можете обвинять господина... - Встревает прихвостень бургомистра — тот самый человек в черном. Я чуть раздражённо дёргаю бровью — голос его высокий и резкий. Но даже его мне приятнее слышать, чем сочащийся участием голос бургомистра. - Я говорю не с Вами. - спокойно обрываю я, переводя взгляд на... а я ведь даже имени его не помню. Человек, что стоит сейчас предо мной, ни единой чертой не похож на актера из фильма. Но в то же время... в то же время между ними есть какое-то своё, особенное сходство, заставляющее практически сразу узнать стоящего перед тобой человека. Загадка, которая мучает меня с самого появления в этом мире. Все они не похожи на себя с экранов — и в тоже время похожи неимоверно. Мужчина — имени его мне вспомнить так и не удалось, — тут же замолкает и под моим взглядом будто съеживается. Даже, кажется, становиться ниже ростом. Тебя боятся, Лун. Но сейчас это даже хорошо. Я вновь поворачиваюсь к бургомистру. Он нервничает. Даже со своего места я могу слышать, как бешеного колотиться его сердце и как он тяжело дышит. - Понимаете, госпожа Лун, - мямлит мужчина, облизывая пересохшие губы. - Скоро зима, холодает у нас рано. Казна же сейчас находиться не в самом лучшем состоянии, а между тем надо закупать провизию, теплые вещи и заготавливать дрова. Вот я и подумал, что мой долг, как бургомистра этого города... Я едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза. Грубо говоря, этот индюк просто решил разжиться халявный золотом. Боже, как банально. - Конечно же я вас понимаю, господин Фингус. - Я улыбаюсь, чуть наклонив голову. Остаётся надеяться, что улыбка не выходит слишком натянутой. - Горожанам с вами неимоверно повезло: далеко не каждый бургомистр будет так рьяно заботиться о благополучии города и его жителей. Только вот мне всё ещё не совсем понятно, что она делала у вас в покоях. О том, что скорее всего это была просто иллюзия, я решаю умолчать. Что-то в его лице меняется: если раньше оно было просто нервное, то сейчас оно просто охуеть какое нервное. Нет, серьезно — ебальник перекосило так сильно, что я даже задумалась, а не защемило ли ему лицевой нерв. Пот градом течет по его лицу, маленькие поросячьи глазки бегают, отчаянно избегая встречи со мной взглядом. Почему я так думаю? Да сама просто пытаюсь подловить его вот уже как десять секунд... Все мысли вдруг вылетают из головы, когда взгляд цепляется за одну ма-а-ахонькую деталь. Я озадаченно моргаю. Он что... Краснеет?! - Понимаете... - бормочет бургомистр чуть слышно, в очередной раз промакивая лоб платком. - Я... Я ведь человек одинокий... жена умерла несколько лет назад... Он продолжает тихо бормотать что-то ещё, пока до меня медленно доходит смысл сказанного. И, скажу честно — лучше бы он так и не дошел, а, не знаю, потерялся где-нибудь в канаве. Ибо у меня вдруг появилось непреодолимое желание отодвинуться от стола на максимально возможное расстояние и заорать «Фу-фу-фу!». Ну или хотя бы скривиться. - Понятно, - говорю равнодушно. Вот чего-чего, а слушать о том как они... Блядь, зачем я это представила. Боже, храни мою поломанную психику... - Но Вы так и не ответили на вопрос о том, что она хотела получить за свой труд. - Я чуть подаюсь вперёд, барабаня пальцами по столешнице. - Я жду. - Вы можете не поверить, но — ничего. - Он разводит руками. Жест нервный, его выдает излишняя резкость и мелко трясущиеся руки. - Вот как? - Ответ не просто удивляет — сбивает с толку. Я пристально вглядываюсь в глаза мужчины, пытаясь понять, врёт ли он... Но ничего не вижу. Что ж, либо он великолепный актер, либо действительно говорит правду. - Тогда иной вопрос: что вы сделали с телом? Бургомистр — называть его "мистер Фингус" мне даже в мыслях неприятно, — тут же оживляется: глаза его перестают судорожно метаться по комнате, остановившись где-то на уровне моего подбородка — пересечься со мной взглядом он так и не решается. По лицу мужчины видно, что он несказанно рад тому, что я сменила тему. Что ж, видимо, вариант с актерской игрой отпадает сам собой. А может, и нет. - Сгрузили все на плот и сожгли. - быстро тараторит он. Какая, однако, удача. Хоть что-то здесь сделали за меня. - Замечательно. Ну, тогда, не буду вас больше задерживать, господин Фингус. - Я встаю, мысленно чертыхаясь. Картинка перед глазами плывет. - Да, мистер Фингус, мне необходимо будет осмотреть ваши покои на наличие остаточных заклинаний. И ещё хотелось бы получить назад свои вещи, а то чувствую себя без них некомф... кха-а... Конец предложения тонет в вырвавшимся из груди булькающем хрипе. Я сделала всего шаг. Всего один чёртов шаг. А затем на меня будто обрушился потолок. В груди разорвался сгусток чего-то плотного и горячего. Лёгкие словно проткнули раскаленным прутом, а затем, не вытаскивая из груди, вывернули наизнанку. Я резко выпрямилась и тут же рухнула на колени, заходясь в приступе раздирающего грудь кашля. Брызги крови полетели на пол, пачкая безупречно отполированные доски. Я чувствую, как сердце внутри разрывается от нагрузки. Глаза слезятся от боли, а все внутренности горят так, будто их жарят в адовом пламени. От вида темных пятен перед лицом спазмами стягивает желудок и в узел скручивает кишки. Дерьмо. Как же больно. Дерьмодерьмодерьмо... Я в порыве хватаюсь руками за грудь, ожидая почувствовать ошмётки своих собственных внутренностей. Вместо этого пальцы касаются плотной ткани куртки, скользкой и липкой от стекающей по ней крови. Из груди тут же вырывается хриплый вздох облегчения. Показалось. Мне просто показалось. - С вами всё хорошо, госпожа Лун? - где-то рядом раздается взволнованный голос бургомистра. Чуть подрагивающий и несколько выше обычного. Словно истерический. Мне он не нравится. Мне вообще ничего не нравится в этом человеке. Может быть, из-за того, что только по его приказу меня могли бросить в темницу. А может быть, потому, что он чем-то напоминает мне того гоблина из подземелий. Я подождала, пока голова перестанет кружиться, после чего выпрямилась, окидывая помещение мутным взглядом. Все присутствующие стояли словно в оцепенении, во все глаза уставившись на меня. Это раздражает, но в тоже время я чувствую неимоверное облегчение: добивать меня не собираются. - Я в порядке. - заверяю я. Во рту остаётся отвратительный привкус железа, но сейчас это — не главное. - Просто простыла. У вас в темницах довольно сыро, вы знали? В голове немного шумит, поэтому мне приходится опереться на спинку стула — прямо напротив бургомистра. Через силу заставляю себя улыбнуться мужчине, не сводя с него взгляда. Должно быть, то ещё зрелище. Мужчина тут же отодвигается всем телом, словно боясь подцепить от меня какую-нибудь заразу, и страх в его глазах удивительным образом смешивается с отвращением и брезгливостью. Всё же мне дико повезло, что приступ оказался неожиданным не только для меня, но и для моих оппонентов. Но блядь, ещё один такой раз я точно не переживу — либо сама ласты склею, либо мне помогут это сделать. - Так что с вещами? - говорю я чуть хриплым голосом, утирая с подбородка капельки крови. Ну вот, опять это нервное заламывание рук. Сейчас что-нибудь спизданет. Он тут же отводит взгляд и бормочет нерешительно: - Понимаете, мастер ведьмак, есть порядок... К тому же Вы, как никак, испортили имущество... От подобной наглости я едва не давлюсь воздухом, вновь заходясь в приступе кашля. Хорошо хоть на этот раз — не таким сильным и без крови. Будто действительно простыла. - Господин Фингус, - с нажимом повторяю я, в который раз перебивая его. - Я все же настаиваю. Вы же не хотите потом умереть от какой-нибудь порчи или проклятия, верно? Он хочет что-то возразить, но спотыкается о сталь моего взгляда и умолкает. - Что же касается возмещения ущерба, - продолжаю меж тем я, - за разбитое окно я Вам, конечно же, заплачу. Цена в... скажем, пять золотых монет вас устроит? Естественно, цена его устраивает — алчный блеск глаз я вижу даже сквозь мутную пелену. И этот блеск окончательно добивает его в моих глазах. Прощаемся мы весьма довольные сложившимися обстоятельствами и друг другом. Без присмотра меня всё-таки оставлять не желают, поэтому дают в качестве сопровождающего одного из стражников. Я тяжко вздыхаю. Атом убьет меня, когда узнает, сколько я заплатила за сраное окно. Всё-таки мне кажется, что его эволюция свернула куда-то не туда, иначе откуда эти еврейские замашки? Как домой попаду, надо будет внимательно изучить его код. Домой... От одного только слова становиться тепло на душе. Рука машинально ложиться на грудь, нащупывая под слоем брони небольшую бляшку медальона... В животе вдруг зашевелилось что-то тяжёлое, скользкое и холодное. Не почувствовав под ладонью знакомого кругляшка, я резко рванула ворот куртки, пытаясь нащупать пальцами тонкую цепочку... И замерла, как громом поражённая. Медальона не было. Единственной, блядь, вещи, которая могла вернуть меня в Мистраль, а затем и в родной мир, не было!.. Я прислонилась к стене, спрятав лицо в ладонях. Сердце внутри сжалось до резкой, острой боли и грозилось вот-вот выскочить из груди. Все тело предательски трясло, и мне чудовищных усилий стоило не сползти вниз по стенке. Так, главное не паниковать. Нервов у нас и так мало, тем более здоровых. Давай, Лео, дыши. Паника здесь ничего не решит, надо думать. Во время моего эпичного появления медальон при мне ещё был, определенно. Значит, либо обронила во время боя, либо... - Вам опять плохо, мастер ведьмак? - спрашивает сопровождающий — здоровенный такой детина лет двадцати, не больше. Внезапно я чувствую, как чья-то рука хватает меня за плечо, осторожно придерживая. Прикосновение заставляет резко дернуться и поднять голову. От этого перед глазами опять плывет, но даже так я могу разглядеть лицо детины. Парень топчется на месте, смотрит обеспокоенно, а в по-детски больших голубых глазах я отчетливо вижу стремление помочь. А ведь именно ему прилетело тогда заклинанием... Это-то и сбивает с толку, так что первые несколько секунд я тупо смотрю на придерживающую меня руку — большую, сильную и мозолистую. Он не убрал её даже тогда, когда я резко дернулась. Это... Странно. Неправильно. Не может человек так себя вести. Только не после того, как в него зарядили огненной хуйней. Эта мысль наконец-то приводит в чувства. Я глубоко втягиваю носом воздух, медленно успокаиваясь, после чего аккуратно освобождаюсь из хватки парня. - Я в порядке. - бросаю коротко, все ещё ощущая на себе его обеспокоенный взгляд. Это... Раздражает? Немного. Скорее, озадачивает. - Да, вот ещё что. Позови-ка мне, пожалуйста, тех стражников, что приволокли меня в темницу. Поговорить с ними хочу. Похоже, задержаться здесь мне всё-таки придется...