Конец лета 9:32-ого

Ввалившегося Хоука Орсино встретил с тёплым интересом, потому что тот тащил на буксире совсем молодого храмовика – рекрута, судя по форме, - у которого на безусой физиономии было написано вселенское горе. Упирался тот на грани хамства, но Хоук, отличавшийся комплекцией ферелденского медведя, мог легко приволочь за хвост даже злого друффало. Фенрис и Варрик страховали своего товарища, но скорее просто для солидности, чем из реальной необходимости. Что ж, лишнее лицо означало новости, и это было очень кстати. Орсино славился своей наблюдательностью, но во время депрессии наблюдательность, будучи компаньоном ветренным, ему изменяла (знать бы ещё, с кем); целитель Бинн, однако, в силу выбранной профессии всегда чутко ориентировался в обстановке и сейчас с любопытством изучал новоприбывших. Особенный интерес вызывал мрачный, высокий эльф в странных татуировках (это что – лириум?), который смотрел на самого целителя с нескрываемой враждебностью. Стоило Орсино подойти к Бинну хоть на шаг ближе, как уровень враждебности возрастал по экспоненте; хмурый взгляд с небывалой отчётливостью вопрошал: «А ты чего тут вьёшься, старый хрен?»; формулировка сомнений не вызывала от слова совсем, и целитель прямо-таки чувствовал, как от этого недружелюбного внимания раскаляются его уши. Однако, подумал Бинн, наблюдая за тем, как при взгляде на Орсино эти глаза меняют выражение со злости на тёплую тоску и обожание; а чародею-то повезло… Вот же оно, то самое, о чём мечтает каждый - только руку протяни и бери, всё щедро предложено и только ждёт, когда догадаешься. Хм. Вот ладно Орсино, тот по осени вечно самоуничижением занимается и намёков не понимает, но этот-то чего ждёт? Что ж, Бинн был целителем давно и знал, что глубина идиотизма, которой способны достичь так называемые разумные существа, не поддаётся измерению. А нырять за ними следом – самоубийственная глупость. Так что пусть сами разбираются. - Какие новости? – спросил Орсино после краткого представления присутствующим, кто есть кто. Молодой храмовик пока оставался тайной - видимо, Хоук полагал его предметом, право голоса не имеющим. - Вот! – гордо заявил Защитник, выпихивая вперёд несчастного рекрута. – Этого типа заметили в канцелярии сенешаля. Спёр меч именно он, но кому его передал, толком не знает. Недохрамовик переступил с ноги на ногу и залился стыдливым румянцем. Орсино властным жестом попросил всех замолчать и шагнул ближе к вору. Тот побледнел сквозь румянец – отлично, значит, находится в нужной кондиции. - Как зовут? - Рекрут Стефий Низз. - Кто? – ласково поинтересовался чародей. Тот у него был очень многозначительный: мол, если кто сделает вид, что не понял сути вопроса – горько пожалеет. - Н-не знаю, - прошептал рекрут. - Что пообещали? Тот смутился и застыдился окончательно – удивительно, как не лопнул от прилившей к щекам крови, словно перезрелая слива. - Просто я, э-э… «Розу»… хотел, - сбивчиво сообщил он. Орсино выразительно приподнял бровь. В выражении его лица явственно читалось, что таких дебилов ему наблюдать вживую ещё не доводилось. - Завтра утром, - медленно и тихо начал чародей, - подойдёте к Старшему магу Ганне и скажете, что отправлены мною добровольцем для работы над диссертацией. Она знает. Также отчитаетесь перед Рыцарем-капитаном Калленом, он назначит дополнительное наказание, если сочтёт нужным. Вам всё понятно? - Да, - пискнул рекрут. - Свободны. Молодой храмовик испарился с такой скоростью, будто до этого лет десять изучал магию теней. - Первая зацепка есть, - задумчиво сказал Орсино. – Память ему, конечно, подтёрли – магия крови, видимо, потому что работа неаккуратная. Но вот посещение «Цветущей Розы» для этого недоразумения кто-то должен был оплатить, а заведение это очень тщательно ведёт свою бухгалтерию. - Мы проверим, - ухмыльнулся Хоук. - И ты с ними сходи, - подал голос Бинн; в ответ на вопросительный взгляд он многозначительно хмыкнул: - Как врач тебе советую. Вообще-то смысл в этом был… Проветрится и, если повезёт, накостыляет виноватым, потому что руки давно чешутся кого-нибудь побить или поджарить. А тут вполне реальная перспектива наткнуться на достойную кандидатуру в жертвы. И безопасно, опять же – что ему грозит в обществе Защитника? Здесь, правда, Орсино себе польстил: основную угрозу на данный момент олицетворял он сам, и общество Защитника позволяло разве что надеяться, что если он войдёт во вкус, его сумеют вовремя остановить. Сказано – сделано, и чародей, не взяв с собой даже привычный эскорт из храмовиков (дежурные рыцари выдохнули и дружно вознесли благодарственную молитву Создателю), бодро зашагал по мостовым Верхнего города, залитого кровавыми отблесками вечереющего неба. - А чем именно вы наказали этого остолопа? – полюбопытствовал Хоук. – А то как-то не впечатляюще звучало. - О-о… Наоборот, тут я проявил вопиющую жестокость. Даже стыдно немножко… но глупость подобного рода надо искоренять на корню, - ответил Орсино, не склонный по осени к милосердию. – Раз вам интересно, объясню, хотя история несколько щекотливая. Но начать придётся издалека. Вот как вы думаете, каких демонов вызывают чаще всего? - Желания, - не стал сомневаться Хоук. - Верно. В четырёх случаях из пяти. А что у них обычно просят? - Э-э… Защитник задумался и, додумав, чуть покраснел. Его друзья наблюдали и слушали с жадным любопытством. - Вот именно. И тут кроется она большая проблема. Демоны знают и понимают материальный мир далеко не так хорошо, как людям кажется, и о многих вещах имеют крайне смутное представление. И понятное для любого, скажем, мужчины пожелание «хочу большой» для демонов вовсе не очевидно. Им бы схемку, а лучше – чертёж в трёх проекциях с проставленными размерами и объяснением, что к чему крепится и как работает. Представляете, что тут можно наворотить незнаючи? Судя по сдавленным смешкам, все представили. - К нам каждый месяц доставляют от десяти до пятнадцати человек с самыми разнообразными «постыдными» травмами, - продолжил Орсино. – На прошлой неделе был мужчина с кошмарным ожогом паховой области – жене стеснялся признаться, что его не всё устраивает, вызвал демонессу и попросил у неё «погорячее». Идиот. Был недавно парень с гениталиями, увеличенными чуть ли не впятеро – таким хозяйством только драконам насилием угрожать, а не партнёршу соблазнять. А однажды доставили женщину с коровьим выменем! И её нужно было доить каждые три часа, и это было вообще не смешно, потому что она чуть не умерла от обезвоживания - демоны очень плохо ориентируются в логике нашей анатомии. И ведь, дурёха, так и не призналась, как именно сформулировала своё желание! Возможно, это и было не смешно – для того, кто был вынужден исправлять последствия, - но для слушателей эти истории больше напоминали забавные анекдоты, поэтому они весело заржали. Первый чародей чуть улыбнулся. Пусть и нетактичная, но реакция этих людей была искренней, и наблюдать её было приятно. - Ганна – прекрасный целитель, - продолжил он. – Магический хирург. Это только кажется, что для лечения подобных казусов достаточно прочесть специальное заклинание, и всё будет как раньше; к сожалению, любые деформации живого организма требуют долгой и сложной многоэтапной терапии. А человеческая фантазия изрядно добавляет хлопот. Поэтому Ганна затеяла изучить основные тенденции, как демоны интерпретируют различные сексуальные девиации – экспериментальным методом, разумеется. Я одобрил, но только при условии, что она найдёт добровольца; как видите, ей повезло, в отличие от самого рекрута. Может, хоть думать научится… нужным местом. Хоук несерьёзно хихикнул, но взял себя в руки и важно кивнул. Больше вопросов по поводу уместности наказания не возникало. Только Фенрис поглядывал на чародея с нечитаемым выражением, и Орсино немного растерялся. Видимо, высокий эльф недоумевал, как таких жестоких магов земля носит… Наконец-то показались двери «Розы», и Первый чародей привычно толкнул их. Здесь гостям были подчёркнуто рады – начищенные до блеска дверцы распахивались от одного только прикосновения, охотно впуская тебя в иной, отрезанный от реальности мир, расцвеченный красными фонарями. Красный цвет, правда, на вкус Орсино был слишком кровавым. Возле стойки обнаружился старый знакомый. - О, Джитанн! Здравствуйте, - кивнул эльфу Орсино. Рыжик просиял и кинулся навстречу: - Первый чародей! Рад видеть вас в нашей скромной обители! – пафосно воскликнул он, но вдруг затормозил, будто споткнулся, и обниматься не полез. Раньше такая сдержанность была Джитанну не свойственна, и маг снова приуныл. Видимо, теперь он совсем плохо выглядит, раз даже шлюхи стараются к нему не приближаться… Наверное, боятся переломить, как засохшую ветку. В своей печали Орсино пропустил другой фактор, а именно: Фенриса, стоящего за его плечом и взглядом прожигающего в Джитанне дыру. Обитатели «Цветущей Розы» чуяли опасность профессионально, за версту, и рыжий эльф мудро рассудил, что хоть риск – дело благородное, против Фенриса у него шансов нет. И так лоб заболел, будто его проедала кислота. - Чем могу помочь? – чинно поинтересовался Джитанн, не удержавшись-таки и по привычке развратно подмигнув чародею. И тут же отступил на шаг – ярость прожигающего взгляда возросла до уровня лазерного резака. - К сожалению, сегодня мы по другому поводу, - ответил Орсино, привычно беря на себя роль старшего в группе (тем более что это было чистой правдой). – Мы проводим расследование. Можешь посмотреть, кто оплатил визит для рекрута Низза? - Для вас – всё, что угодно, - поклонился Джитанн и поспешил скрыться за стойкой в надежде, что там испепеляющий взор его не достанет. Орсино проводил его улыбкой. Ханжой Первый чародей не был и не видел смысла отнекиваться от знакомства с людьми, из постелей которых он и Мередит с завидной регулярностью выволакивали за уши своих подчинённых. С «Цветущей Розой» было выгоднее поддерживать дружелюбный нейтралитет: они закрывали глаза на то, где оседает жалование и менее официальный заработок их подчинённых, а бордель периодически делился сплетнями и не возражал против силового извлечения некоторых своих клиентов. Правда, сколь самого Орсино сюда ни заманивали – тот же Джитанн не раз намекал, что не против, - он всегда отказывался: во-первых, вкус у чародея подразумевал совсем иной типаж, а во-вторых, было что-то крайне неловкое в том, чтобы использовать за деньги людей, которых неплохо знаешь. - Интересно, - сказал тем временем Джитанн, сосредоточенно читая убористые строчки. – Рекрут Низз у нас проходит по квоте. - Даже так? – протянул чародей, ничуть, впрочем, не удивившись. Что-то такое он уже подозревал: подозрения были пока смутными, но уже начинали оформляться в крайне неприглядную картину. – Спасибо, вы нам очень помогли. Рыжик отвесил ему шутовской поклон: - Всегда пожалуйста, ваша чародейская светлость! - Балбес ты, - тепло улыбнулся Орсино и повернулся к своим спутникам: - Здесь мы выяснили всё, что можно. Пойдёмте. Сияющие дверцы мягко затворились за ними; Хоук шумно запыхтел, радуясь относительно чистому воздуху Верхнего города. В «Розе» воскуряли ароматические свечи, сильно туманившие разум, и Защитнику, привыкшему сохранять трезвую голову во всех ситуациях, это было не по вкусу. Тут Орсино был с ним согласен. Он много раз ругался с мадам Лусиной об опасностях употребления опиатов, но всё без толку: одурманенные, сонные и счастливые клиенты нравились мадам больше. Клиенты по крайней мере находились тут недолго и были сами виноваты, а вот обитателей борделя всё-таки было жалко. Мэрайя, штатный целитель Казематов, уже не раз жаловалась, что их запасы налоксона опустошаются быстрее, чем удаётся закупить дефицитное лекарство: единственный антагонист опиоидных рецепторов делали в Минратосе, а заказывать оттуда товар под носом у Церкви было риском, граничащим с самоубийством. Лекарства, созданные нечестивыми руками, были неугодны Создателю… - А что означают эти квоты? – полюбопытствовал Хоук. - А то и означает, что Церковь раздаёт плюшки своим любимчикам, - проворчал Варрик и усмехнулся, глядя на вытянувшееся лицо своего друга: - Что, не знал? Храмовикам положено спускать пар время от времени, и Церковь за них платит - если они были хорошими мальчиками, конечно. - И списки хороших мальчиков утверждает лично владычица, - добавил Орсино; квоты были куда более гуманным выходом, чем опаивание рекрутов седативными препаратами (которые плохо сочетались с лириумом и гарантировано превращали храмовиков в дёрганных невротиков годам к тридцати). – Никто, кроме церковников, доступа к этим списком не имеет. - Интересный компот, - озвучил Хоук общую мысль. Первый чародей задумчиво кивнул. Получалось, как он уже говорил, действительно неприглядно, и церковники тут были замешаны по самые форменные воротнички – вот только авторитет Церкви был таков, что усомнившийся всерьёз рисковал не проснуться на следующий день по какой-нибудь трагической причине. - Пойдём интересоваться списками? - спросил Хоук чародея, но без особенной уверенности, будто сомневаясь в мудрости подобного тактического решения. Орсино тоже сомневался. - Спугнём, - заключил он наконец. – Давайте лучше пойдём по следу меча. Первая нить этой аферы у нас есть, теперь можно раздобыть последнюю. Вы же здесь недалеко живёте? Мне понадобится кое-какая посуда, перо, бумага и ровный стол. Хоук кивнул, но вдруг коварно усмехнулся и заявил: - А давайте по проулкам срежем и лучше к Фенрису зайдём! Так даже ближе будет! Судя по заполошному выражению лица эльфа, сказанное Хоуком стало для него большой новостью. Орсино тоже не считал, что тот район ближе, но ему было любопытно. Байки про жуткий особняк, полный мумифицированных трупов тевинтерских рабовладельцев, уже давно курсировали по Верхнему городу, просочившись даже в Казематы; Первый чародей полагал, что мумифицировать врагов – процесс долгий, сложный и бессмысленный, к тому же он сам не хотел бы жить под одной крышей с результатом. Но взглянуть-то интересно! Путь оказался действительно не таким коротким, как обещалось, и до мрачного дома пришлось долго петлять по узким улочкам. Фенрис выступил вперёд, поднялся на крыльцо и толкнул дверь – вешать замок, видимо, он считал излишним. Орсино шагнул внутрь и осмотрелся: холл был не слишком ухоженным, но довольно чистым, а под ногами лежал мягкий и ворсистый ковёр, особенно приятный для тех, кто привык ходить босиком. Что-то зашуршало, чародей повернул голову… …и упёрся взглядом в весело скалящийся череп. - А это мне вообще Изабелла притащила! – поспешил оправдаться Фенрис, старательно отводя глаза. Остальные заулыбались, давно привыкнув к местной достопримечательности. Чародей весело фыркнул. Недалеко от дверей, там, где положено быть вешалке, качался на верёвке скелет, удачно задрапированный в тевинтерскую мантию - на сквозняке он негромко шелестел тканью и постукивал костями. Вот вам и жуткий особняк – вечно эти слухи всё преувеличивают… Но в целом тут было как-то пусто. Жилой была только большая гостиная, обставленная несколько аляповато – стулья и кресла явно были из разных наборов, а лаконично-стильный диван вообще не вписывался сюда никак, - но уютно и в чём-то, пожалуй, даже неплохо. Оригинально, подумал Орсино, рассматривая каминную полку, где стояли огромные сапоги с оторочкой из рыжего меха, охотничий рог, наполовину пустой хрустальный графин с вином, деревянный стакан, солонка, ваза, в которую были накиданы винные пробки, и три потёртые книги, которые подпирал камень, похожий на большую улитку. Варрик привычно устроился на стуле, а Защитник важно расселся на диване. Высокий эльф, суетясь, достал со стеллажа чернильницу, перо и стопку бумаги, положил их на стол, смущенно хмыкнул и поспешно убрал со стопки верхний лист, где было несколько росчерков и какие-то кляксы. - Эм… Посуда? – уточнил он у мага. Орсино мягко ему улыбнулся: - Подойдёт любая плошка и высокий стакан. Главное, чтобы плошку можно было на стакан поставить. Искомое было доставлено мгновенно, и Орсино принялся за работу. Он достал из карманов своей необъятной мантии кусок красного лириума и флакон с зельем. Защитник присвистнул; да, идея взять всё сразу была не очень умной с той же тактической точки зрения, но оправдалась ведь! Всё с собой, и не надо было тащиться обратно в Казематы. Поисковый декокт – средство в применении неудобное и по ингредиентам дороговатое (лаванда годилась не каждая, а только импортная горная), но исключительно надёжное, если у вас есть похожий предмет или ещё лучше – часть искомого. Чародей положил бумажный лист на стол, поставил на середину стакан, на стакан – плошку, куда поместил кусочек лириума. А уже на него осторожно капнул зелье. На двенадцатой капле лириум полыхнул светом, а от него потянулась тонкая светящаяся линия, четкая, но постепенно теряющая яркость. Нить света прошла сквозь стол, пронизав его насквозь, а почти у самой стены нырнула под пол. Хоук и его товарищи с любопытством подались вперёд. Орсино тем временем извлёк из своих необъятных карманов малку с уровнем и карту Кирквола, где была указана высота над уровнем моря. Да, поисковый декокт – простое зелье, всего лишь проводящее прямую линию от одного предмета к другому, поэтому нельзя просто взять облитую им вещь и пойти, как за волшебным клубочком. Клубочек уже давно пытались изобрести, да всё безуспешно; Первый чародей считал подобные вещи профанацией и предпочитал обычное зелье, позволяющее владеющему элементарной геометрией магу при помощи хорошей карты и угломера вычислить положение искомой вещи с точностью до нескольких метров. Магия магией, но и мозги упражнять полезно; к тому же всегда удобнее хоть немного представлять, куда идёшь, верно? Орсино привычно измерил угол наклона светящейся линии. Она капля соответствовала двумстам двадцати метрам, конечную точку в пределах этого значения определяем на глаз по интенсивности свечения, потом берём поправку на угол наклона… Волшебный клубок, быть может, и был бы удобнее, но настоящим волшебством невольным зрителям казалось вот это: погружённый в расчёты маг, быстро черкающий столбики цифр на бумаге. Хотя бы потому, что все встречные маги редко пытались что-то посчитать, всё больше подпалить. - Нижний город, - наконец вынес вердикт Орсино, кусая губы и оценивающе глядя на карту. – Справа от рыночной площади, напротив старой литейной – но чуть подальше и, возможно, ниже. Подвал? - Тайный ход, - прокомментировал Хоук, оценив, куда именно указывает тонкий чародейский палец. – Доводилось там бывать, кстати говоря, по просьбе одной преподобной матери… Гнездо у них там, что ли? - Всё может быть, - пожал плечами маг. Извращения церковников его не интересовали ровно до той поры, пока не приходилось звать мага-хирурга Ганну, но даже не этом, общечеловеческом поле матери и отцы Церкви не проявляли особой оригинальности. Изучать там было нечего; Орсино полагал, что это лучшее свидетельство, что целибат разрушительно влияет на мозги. Любовь от этого не становится возвышеннее; может, единицы и приходят к высшему и духовному, но большинство черствеет и озлобливается. Лично Орсино полагал, что прикосновение того, кто тебе дорог – одно из прекраснейших проявлений любви, и отрицать это мог лишь тот, кто никогда не любил. Так что Церковь, по его мнению, была скопищем бережно взращенных чёрствых идиотов. Пациенты из святош, кстати, тоже были так себе, и в Казематах их заслуженно терпеть не могли. Вот что за люди, а? Даже приличных извращенцев из них не получается… Орсино почувствовал на себе пристальный взгляд и, моргнув, сфокусировался на обеспокоенном Фенрисе. Вот демон, опять он выпал из реальности! Того гляди за психа примут – и ведь не ошибутся, вот что обидно. - Вы в порядке? – участливо поинтересовался гном, тоже стоявший близко и смотрящий на мага такими же обеспокоенными глазами. - Не совсем, - честно ответил Орсино. – Прошу прощения, это хроническая усталость. Вы не стесняйтесь меня окликать, я просто иногда не замечаю, что задумался. - А-а, - протянул Варрик. Явно не поверил, но к сведению принял. Хоук, оказывается, успел выйти из особняка, пока Первый чародей блуждал в собственных мыслях. Орсино разобрал свою поисковую конструкцию, убрал инструменты вместе с кусочком лириума и отправился следом за гномом и высоким эльфом. Всё-таки время не терпит, и лучше было решить вопрос с мечом сегодня. Или хотя бы до утра. На крылечке ожидаемо обнаружился Хоук. С ним была ещё капитан Изабелла (вот уж про кого Орсино был наслышан: и маги, и храмовики любили захаживать в «Висельник» в обход всяческих инструкций) и эльфийка, одетая по долийским обычаям. Её чародей тоже наблюдал в деле во время восстания кунари. Что ж, чем больше народу, тем больше шансов. Новоприбывшие дамы кивнули в знак приветствия, и маг склонил голову в ответ. - Пойдёмте? – предложил Орсино. - Ага, - озвучил Варрик, и пёстрая компания зашагала по мостовой. Хоук спустя мгновение подал голос: - Эм… В общем, лучше я сразу скажу. Мерриль у нас – маг крови, - осторожно сообщил он и тут же набычился, явно готовясь сдерживать проклятия, яростное негодование и иже с ним. Орсино недоумённо на него посмотрел: - Я знаю. - Знаете? – изумился тот. – А… Ну ладно. До поворота шли молча, но потом Защитник-таки не выдержал: - И много вы знаете про магию крови? - Да как вам сказать, - задумчиво ответил Орсино. – Более чем достаточно. Магия крови, конечно, крайне не одобрялась, но не до такой степени, как это обычно трактовали храмовики (да и некоторые Круги). Магов крови вовсе не предполагалось казнить на месте – их было положено изловить, предъявить суду и далее либо отправить в тюрьму, либо – если прегрешения были невелики и совершены по объективным причинам - отослать в Кирквол, где был самый строгий Круг. Мнение государства тут понять было можно: всякая тварь в хозяйстве пригодится. И если до сих пор никто не нашёл хозяйственного применения малефикарам, значит, плохо думал над вопросом. Предшественники нынешнего Первого чародея как раз-таки думали хорошо и опубликовали целый веер фундаментальных исследований магии, скромно умалчивая, откуда и как добывался материал для оных исследований; Орсино и сам официально считался лучшим теоретиком магии в Вольной Марке (в других странах просто не признавали мнение Вольной Марки, поэтому статистики оттуда не было – был только ворох просьб посодействовать с какой-нибудь проблемой), а количество исследовательских проектов под его началом давно достигло трёхзначной цифры. Благодаря дисциплине (то есть грамотной мотивации), трудолюбию и любопытству магов в Киркволе всегда стояла хорошая погода (за исключением нескольких конфузов, когда любопытство заводило магов не туда), практически не осыпалась каменная кладка и не гнили доски, пышно произрастали растения из других стран и климатических поясов, никогда не портились продукты и водились многие животные, рыбы и грибы, о которых доселе никто не слыхивал. И все были довольны. А если Магистрат и переводил время от времени заключенных, осужденных за особо тяжкие преступления, в Казематы на «исправительные работы», так это исключительно в качестве социальной нагрузки. И если после этих заключённых никто никогда не видел, все дружно полагали, что те исправились – до такой степени, что в новом, обновлённом виде их просто не узнать. Так что Орсино совершенно не был удивлён присутствию ещё одного малефикара. А уж то, что она не принадлежала его Кругу… и слава Создателю за это! У него и так их было более чем достаточно, кому бы пару лишних сплавить. Они шли в сосредоточенной тишине. Орсино, к сожалению, тишину сейчас переносил не очень хорошо – ему было опасно оставаться наедине с собственными мыслями. С другой стороны, передышка тоже была нужна, чтобы взять себя в руки. Депрессия – странный, малоизученный выверт сознания. Неощутимый, но ощутимо мешающий жить. Осенняя депрессия накатывала ежегодно и грызла чародея уже лет пятнадцать, так что он точно знал, о чём говорил. Он мог бы написать о ней целую диссертацию… мог, но не хотел. А ведь люди ещё грешат на демонов… Да демоны в сравнении с некоторыми выкрутасами человеческих мозгов – малые дети, бесконечно наивные в своей прямой, неизощрённой хитрости. Они ведь даже не виноваты в том, что творят: не будешь же обвинять волка или медведя в том, что человеческую личность они оценивают в первую очередь с точки зрения её питательности. А вот когда ты сам себя затаскиваешь в такую яму, из которой нет возврата, да её и лезешь в неё с радостью и энтузиазмом ребёнка, которого поманили сладким пряником, хотя пряников там нет и в помине – есть ли вообще слово, верно передающее эту ненужную, непонятную, преогромнейшую глупость? Зачем вот он, Орсино, живёт? Зачем каждый день с кем-то сцепляться, проверять и перепроверять, кусать, грызть, стараться… ради чего? Эти мелкие победы, которых за годы его пребывания на посту Первого чародея было немало, ничего в корне не меняют и вообще мало что значат – жизнь течёт себе дальше, такая же, как была. Их усилия, и его, и Мередит - слишком мелкие, чтобы что-то действительно изменить, но цена перемен глобальных его пугает. Мир будто застыл на грани, ожидая, кто столкнёт с горы первый камешек – чтобы обрушиться вниз безжалостной, страшной лавиной, погребая под собой привычный уклад, города, страны… жизни. Напрасно говорят, что перемены – они, мол, к лучшему; они просто оплачиваются авансом, и Орсино не был готов отдать свой пусть маленький, странный и не слишком справедливый мирок на растерзание в качестве платы за будущее благолепие. И в наступление подобного будущего не слишком-то верил. Последователи Андрасте, вон, тоже надеялись, верили, жертвовали – и что получили в итоге? Дрянную государственную систему, паршивое правосудие, россыпь толстых зажравшихся морд на видных местах и золотых идолов. Паршивая сделка. Нет, не хотел бы Орсино умереть ради подобной глупости. И другим собирался не дать. До старой литейной добрались быстро. Ни Хоук, ни его компаньоны явно не питали к этому месту большой любви; Орсино подробностей не знал, но решил, что вполне солидарен. В этом районе когда-то жили сталевары, но с течением времени рудное месторождение Рваного Берега истощилось – оставалась лишь Костяная Яма, но у этого места была плохая репутация и не лучшего качества руда, - сталеварные производства разорились или переехали на север Вольной Марки. С тех пор район был почти заброшен, если не считать двоих городских кузнецов. Хоук решительно отворил дверь склада и нахально, хозяином вошёл внутрь. Угрюмой компании бандитской наружности, засевшей внутри, это не понравилось: то есть сперва они, разумеется, обалдели от такой наглости, но потом дружно ощетинились разнообразным оружием. Люди вообще наивны: они могут не верить в Создателя, потому что это глупо или ненаучно, не верить в демонов, потому что никогда их не видели, но в то же время искренне полагают, что сумеют справится с человеком, уложившим на обе лопатки целого Аришока. И не видят тут никакого противоречия. Защитник и его друзья к подобной радушной встрече были привычны. Они бодро обнажили оружие- Пыльный дощатый пол вдруг вскипел и лопнул; из него вырвалась пышная лоза, будто созданная из чистейшего огня. Она мгновенно обвила всех врагов; пахнуло жаром и терпкой сухостью, как от раскалённой стали, и безудержно вопящие бандиты вдруг смолкли. Лоза исчезла. Врагов, впрочем, тоже не наблюдалось – лишь кружил в воздухе лёгкий пепел. Первый чародей Кирквола опустил руки. Его глаза всё ещё мерцали потусторонним светом, словно через них Тень с любопытством заглядывала в реальный мир – но через мгновение отблески теневого огня исчезли, оставив обычную зелёную радужку. Хоук обиженно крякнул, убирая кинжалы обратно. Мда, нехорошо получилось… - Извините, - застенчиво сказал Орсино. – Немного перестарался. С самого восстания кунари реальной практики не было. Глядя на остолбеневших спутников, Первый чародей совсем погрустнел. Ему хотелось вызывать у окружающих чувство уважения или лёгкой симпатии (или симпатии в особо тяжёлой форме, если дело касалось мрачных, высоких эльфов в татуировках), но никак не ужас, граничащий с порицанием. Что ж за день-то сегодня такой… Мало знал Орсино, что Хоук и его спутники испытывали к его персоне глубочайшее уважение уже давно, а сегодня это уважение окончательно перешагнуло своим размахом ту грань, которая отделяет небожителей от простых смертных. А ведь когда-то Хоук смеялся над Бетани, которая говорила о Первом чародее исключительно благоговейным шёпотом: «Ты что, сестричка? Что мы с тобой, сильных магов не видели? Да и эльф этот такой добрый на вид дядечка…». Сложно было поверить, что хрупкий, тихий, интеллигентный эльф мог раскатать в тонкий блинчик половину Киркволла и даже не устать; мог хладнокровно изничтожить целую толпу идиотов, если их вина в его глазах превышала их право на жизнь; мог и правил Казематами стальной рукой с уверенностью истинного самодержца. Звание Первого чародея и боевого мага за одни только красивые глаза не дают. Хотя глаза, конечно, были чудо как хороши: тёплые, светло-зелёные с серебристыми прожилками, одновременно оттеняющими и осветляющими узор радужки. Нет, глаза были положительно чудесны – вон, Фенрис не даст соврать. Если не убьёт, конечно. Внутри склада ожидаемо обнаружился лаз, ведущий в запутанную сеть городских подземных хоров. Кирквол был построен на руинах древнего тевинтерского города: вместо того, чтобы эти руины снести, их засыпали и поставили сваи. Но подземные воды потихоньку размыли насыпи, обнажив старые конструкции. Так что фактически городов тут было два: наземный Кирквол и подземный, и вот в подземном ориентироваться было трудно – демон ногу сломит в этих переходах. Но далеко идти им и не пришлось. Зелье поиска не подвело – меч был совсем рядом, как и те, кто его украл. - Что значит: ты не уверен? Визгливый женский голос легко преодолел тонкие перекрытия и проехался по расстроенным нервам будто наждачкой. Орсино поморщился. Послышалось невнятное бухтение, и тот же голос взвыл: - Не говори ерунды! Ответь наконец прямо: это Медвежий Меч или нет? Первый чародей чуть не споткнулся от удивления – благо Хоук его поддержал. - Какой ещё медвежий меч? – шёпотом спросил он, округлив глаза. - Полный бред, - прошептал в ответ Орсино. Вот уж чего, а такого поворота он никак не ожидал. Хотя чему тут удивляться? Глупость человеческая не имеет пределов и границ – вон и Бинн то же самое скажет. - Это значит, что вы никуда не годитесь как специалист! – снова взвыл женский голос. – Даже не рассчитывайте на гонорар, вы- И тут, как это бывает, случилось нечто неожиданное.