***
Я проснулась от нового спазма. Извергать из желудка мне уже давно было нечего, с этой проблемой я разобралась ещё у двери святилища. Видимо, было утро. Храм гудел от каждодневных забот; я слышала, как бурчали жрицы, наводившие порядок после ритуала в святилище. Тут же что-то громко хлюпало об пол; похоже, что священницы подняли себе в помощь парочку зомби. Я перевернулась на другой бок, посильнее натянув одеяло. Странно, что меня никто не хватился. — Химонас! Бойтесь своих мыслей. От раскатистого крика Валида за дверью я почувствовала, что желудок опять недовольно заурчал, протестуя против ожидаемой головомойки. Усилием воли я подняла своё тело с кровати, будто сама была нежитью, которую подняли из могилы мощным заклинанием. — Да-а-а, Валид? — жалобно проскулила я в ответ. — Оденься, пожалуйста, и открой дверь. А, ну с этим проблем и не будет, если учесть тот факт, что вчера я отключилась прямо в одежде. Такого со мной ещё не случалось; даже перебрав в «Медной Короне» с тётушкой Имми, я умудрилась чинно разложить свой вечерний туалет на стуле под монотонный бубнёж папеньки о том, что пробовать такие вещи в таком возрасте в таких местах — очень некрасиво. Наверное, он добавил бы ещё про таких людей, но сзади стояла мама, а сестру она в обиду не давала. Никогда. — Я принёс тебе зелье ясномыслия и зелье от проблем с животом. Выпей, должно полегчать, — Валид начал ворчать сразу, как ворвался в моё обиталище. — Как понимать твой вчерашний пассаж? Ты не переносишь ароматов ритуальных благовоний? — Нет, я… Просто не готова была увидеть… Такое… Учитель удивлённо вскинул бровь. — И что же такого ты увидела? Мы вскрывали тела десятки раз, я думал, ты спокойно реагируешь на такие вещи. — Мы не вскрывали… Живых людей. Я устало присела на край кровати, поставив зелья на тумбу. Бутыльки задорно звякнули, будто возмущаясь, что их не применили по назначению. Валид сделал шаг ко мне и помрачнел; мне вдруг стало до одури жутко. Он и раньше не был улыбчивым, а сейчас казалось, что он увидел келемворца перед собой. — Химонас, это — ритуальное жертвоприношение. Мы говорили об этом на занятиях. Сила не берётся задаром, за неё нужно отвечать. Наш бог одаривает нас расположением, а мы одариваем его телами богохульников. — Она была предателем. Но младенец… Он не виноват. Мы не должны были его убивать! Так же нельзя! Комнату как будто заполнили заклинанием тишины. Казалось, что даже звуки из-за двери сюда не проникали. Валид машинально поправил рукава мантии, как будто собирался атаковать, а потом вдруг наклонился и взял моё лицо за подбородок. И что ударило меня высказаться? Отлежалась бы на зельях, глядишь, и в голове бы прояснилось. — Значит, вот как, да? Считаешь, что мы отъявленные негодяи, что младенцев убивают, а ты явилась непонятно откуда, но порядочная и сострадательная, да? Добрая-добрая девочка-некромант, которая не помешана на жестокости и жажде власти, а тихо чикает мёртвые тела, готовя их к похоронам, да? — Но ты же сам говорил, что послушники Велшаруна могут избрать добрый путь, — не своим голосом ответила я, — что они и правда могут только… — Могут сидеть и ждать, пока их всех не перережут в их собственном доме, да? Смотреть, как убивают их друзей и сослуживцев? — Валид начал орать, и я почувствовала, как всё внутри похолодело. — Она сама приняла решение и привела их в наш храм. Ребёнок рос бы в ненависти к тебе и тебе подобным! Ни один бог не потерпит, чтобы в его доме топтали грязными ногами! А ты сидишь и рассказываешь, что тебе жалко дитятко?! — Валид, ты её до обморока доведёшь, — мне в нос ударил тонкий аромат разложения, вкрадчиво намекнувший, что сюда явилась ещё и Верховная. — Что за крики? Что она натворила? Я втянула голову в плечи. Сейчас мой достопочтенный учитель в красках распишет, что я наговорила и… Что обычно делают с вероотступниками? Или, точнее… Делают ли это тем же кинжалом? Валид шумно выдохнул и, отпустив меня, отошёл назад, к Тсанде. — Ей вчера стало нехорошо на ритуале. С непривычки надышалась. Теперь капризничает и хочет весь день лежать на кровати, хотя я принёс ей зелья. Я не верила своим ушам. Валид, который не удостоил меня ни одним добрым словом за весь период моего пребывания здесь, защитил меня… И даже наврал Тсанде. Мне вдруг стало так стыдно, что из холода бросило в жар. С трудом поднявшись с кровати, я, сглотнув, подошла к жрице, и, опустив голову, просипела: — Он пытается меня защитить. Я посмела критиковать твои действия, Верховная, а он соврал, чтобы спасти меня. Это всё — моя вина, прошу, не наказывай его за ложь, всю ответственность должна нести я. За сомнения, за недостаток веры, за оскорбление твоей чести. Валид уронил лицо в руки. Вряд ли он хотел заплакать от умиления. — Надо же, — Тсанда зычно расхохоталась, — я думала, что рано или поздно вас придётся по углам растаскивать, а оно вон что! Какая трогательная привязанность! Я боялась поднять голову. — Валид, — жрица прокашлялась, отсмеявшись, — пройди со мной в библиотеку, пожалуйста. Химонас, с тобой мы поговорим позже. Выпей зелья и позавтракай. Надеюсь, недуг тебя отпустит. На кухне сегодня дежурит Милиго, она любит пышные застолья с утра. А испуганный дух отпустит бренное тело, подумала я. Впрочем, перед наказанием со мной хотя бы поговорят, что уже неплохо. Валид бросил на меня недовольный взгляд, выходя из комнаты, хотя теперь-то уже чего… К завтраку я всё же спустилась. Стол и правда был заставлен блюдами со всевозможными фруктами, твёрдыми сырами и мясными вырезками и, несмотря на не самое приятное утро, я всё же поймала себя на мысли, что проголодалась. Или то подействовало зелье? — Доброе утро, Химонас! — Брасса помахала мне с другого конца стола. Многочисленные серебряные браслеты звякнули в такт. — Там Валид искал тебя, ходил, точно туча. — К сожалению, нашёл, — понуро ответила я. Мирадос, сидевший рядом с Брассой, хмыкнул. — Выше голову, дитя, — улыбнулась моя любимица. — Он строг с учениками, да… Есть на то причина. Но он великолепный некромант и многому тебя научит. Если Тсанда меня сейчас не развоплотит, подумалось мне. — Правда во время ритуалов он стал совсем ленивым, — игриво продолжала Брасса. — А ведь ещё и сорока нет. — Я тебе сразу говорил, бери меня, — Мирадос откинулся на кресле, кусая сочную грушу. — А ты наоборот, кажется, думаешь обо всём, но только не о деле! После жизни среди хельмитов, чтивших свою девственность до брака как святой Грааль, кровосмесительная обстановка храма последователей Велшаруна выглядела нарочито гротескно. Интересно, вводят ли жрицы некромантов-контролёров в транс перед началом ритуального соития? С кухни пришлёпал скелет с тарелкой со свежим хлебом. Нежить — удивительно сговорчивые слуги. Им хоть топором махать, хоть соку подливать в ваш стакан в знойный день. Друиды не смогли бы похвастаться столь же талантливыми подчинёнными. — Зато как Авалион счастлив, — заметил Мирадос, — Тсанда распорядилась наслать на деревню отряд бесконтрольных мертвяков во главе с этой потаскухой, которую разделали. Наш друг сидел до самого рассвета, взялся выполнить всю работу сам. Даже летучих мышей призвал. Жители пожалеют, что пригрели змею. Вот увидите, скоро побегут служители Азута, будут вымаливать перемирие. — Почему они не заметили, что девка спуталась с келемворцами? — Брасса хлебнула воды и отщипнула виноградинку от размашистой грозди. — Я не доверяю ни Талосу, ни Азуту. Велшарун вообще не нуждается в этих трусах. Мистра видит, всю работу все равно выполняем мы. Войны не избежать, вот увидишь. — Полно тебе тучи сгущать. Хрупкий мир всяко лучше. Нас ещё очень мало, чтобы отсоединиться. — Химонас, — услышав голос Валида за спиной, я чуть не подавилась ломтем хлеба. — Пожалуйста, как доешь, найди Владычицу в саду, она ждёт тебя. Я задрала голову и удивлённо проморгалась; он улыбнулся мне и, ласково погладив по плечу, вальяжно прошествовал к Брассе и Мирадосу. Что это было? Он решил пожалеть меня перед неизбежным? Радуется, что скоро не придётся со мной возиться? Оттягивать страшное больше не было смысла. Я отставила тарелку и обречённо поплелась вон из столовой, лелея надежду, что Тсанда проявит великодушие. Опять… Она сидела на лавке под жасминовым деревом, прикрыв глаза. Нежные цветки, точно хлопья первого снега на траве, разрывали своей белизной изумрудный шатёр листвы. Чёрное бархатное платье с алой кляксой метки на груди струилось по траве, как разлитая смола. Владычица не шевелилась; кожа, лишённая красок живой физиологии, делала её похожей на каменное изваяние. Я знала, что она очень любила это дерево. Жрицы выхаживали его с усиленным рвением, и жасмин отвечал им взаимностью — больше ни одно растение не цвело вокруг священной постройки, чтившей смерть и разложение. Я осторожно села рядом. — Ты напугана, дитя, — Тсанда раскрыла чёрные бездонные глаза и повернулась ко мне. — Что случилось? Мне редко удавалось полюбоваться ей при свете дня. Верховная редко выходила из здания, предпочитая уютный холод секционных и гробниц. — Я боюсь получить наказание. Пусть это выглядит как трусость, но это — честный ответ. — Наказание? Химонас, ты учишься. Твои сомнения — сигнал о том, что твой наставник что-то упустил. Уверена, Валид пересмотрит отношение к тебе. Боги многое забирают, многое требуют. Ты имеешь полное право понимать, ради чего всё это. Тебе показалось несправедливым, что мы наказали эту девушку? — Нет, мне… Жаль ребенка. Черные глаза жрицы сверкали, как обсидиан. — Тебе жаль ребёнка. Парадокс в том, что тебе его жаль, понимаешь? Его матери было всё равно. Она подставила свою деревню, использовала своё дитя, как разменную монету. Я не задумываясь отдала свою жизнь ради своих магов, а она поволокла младенца, чтобы разузнать о нашем храме и передать информацию служителям Келемвора. Хотя это мы лечили их людей и мы готовили их к погребению! Я невольно вспомнила маму, которая закрыла меня спиной на кладбище Аскатлы, даже не пытаясь защитить себя заклинаниями. Ей было всё равно. Она не думала о своей шкуре. — Химонас, ни одна религия не обещает мира. Любые догмы нужно отстаивать. Если кто-то посмеет напасть на служителя Велшаруна, я, не задумываясь, отвечу агрессией, потому что я обязана вас защитить. Нас обдал резкий порыв ветра, взметнув подол черного платья жрицы. Со стороны казалось, что у её ног бушует магическое черное пламя. — Тсанда, я… Я росла среди хельмитов, ты ведь наверняка знаешь. От тебя ничего не ускользает, о, Владычица. Они… Не использовали жертвоприношения. Я очень хочу обратиться в веру в Велшаруна и получить шрам силы, просто мне нужно привыкнуть. Я проявила малодушие, но усвоила урок. Прости меня, если сможешь… Тсанда положила руку мне на плечо и ласково улыбнулась. — Не привыкла к жертвоприношениям? Дитя, скажи мне, где твой отец? Я почувствовала, как сдавило горло. — Он… Он погиб на войне. — Он служил боевым жрецом, верно? Защищал народ, который хотел распять твою мать за Сарадуш и вытравил магов просто за то, что они сильнее. Хельм обещал защищать народ! А гибнут его воины — это ли не жертвоприношение? Велшарун не даёт пустых обещаний сторонним людям, он ждёт преданной службы от нас. Но это — наш выбор. А твой отец выбирал, где умирать? — Нет… Терпкий аромат жасмина вытеснял остальные запахи. Мне нестерпимо захотелось заплакать, но я подавила порыв. Я обещала своей Верховной, что больше не дам слабину, не дам эмоциям захватить меня. — Тсанда… — Да, дитя? Ветер становился всё холоднее; быть дождю, видимо. Я неловким движением ухватила копну своих волос, разметавшуюся от взбесившейся стихии. — Извини, если я позволю себе лишнего. Но мне очень хочется знать… Скучаешь ли ты по чему-нибудь из своей… Своей жизни? Владычица усмехнулась, потрепав меня по плечу. А потом вдруг поджала губы, будто тоже боялась расплакаться. Она протянула высушенную руку к ветви, на которой призывно белели нежные шелковые цветки. — Я очень любила цветы. Особенно — жасмин. В моей комнате всегда стояла ваза с обрезанными ветвями. А теперь… Она сжала пальцы вокруг соцветия. Кора ветви мгновенно покрылась плесенью, а лепестки почернели и осыпались; разозлившийся ветер яростно подхватил их и закружил в вихре, унося всё дальше от лавки. Как и мои сомнения, мои страхи.7
16 июня 2019 г. в 15:47
— Ты почти разбил моё сердце, милый.
Валид криво усмехнулся, глядя, как Тсанда кокетливо сложила высушенные руки на груди. Они поднимались по каменной винтовой лестнице, ведущей в библиотеку храма. Огни от факелов неприкаянно плясали по голым стенам, а аромат прогорклого масла мягко укрывал неживую сущность Владычицы этого странного места.
— Было бы у меня ещё сердце в груди, а, — игриво добавила лич. — Ты хотел обмануть меня? Неужели думал, что я хуже других жриц и не умею читать мысли?
— Прости, Верховная, — Валид поспешил оправдаться, хоть и понимал, что Тсанда шутит. — Конечно, не хотел. Пожалел эту бестолковую…
— Бестолковая бросилась тебя защищать, Валид. Кажется, она к тебе привязалась, — ответила через какое-то время Тсанда, толкая массивную деревянную дверь, покрытую защитными рунами.
— Чего вдруг ты отвела меня в библиотеку? Решила поделиться впечатлениями от последней прочитанной книги в непринуждённой обстановке? — маг постарался сменить тему разговора.
Свет нагло вторгался через единственное окно в помещение, заставленное огромными стеллажами с книгами. Тсанда собирала их ещё в те времена, когда жила; к фолиантам она относилась с таким же вниманием, как и к собственным подчинённым. Даже самый придирчивый библиотекарь не нашёл бы здесь ни пылинки, ни грязинки; тома стояли в строгом порядке и были покрыты защитными чарами, укрывающими пергаменты от действия влаги и плесени.
На выпад Валида Тсанда лишь ухмыльнулась, довольно крякнув; ловким движением она выудила с полки нужный фолиант и уселась с ним за дубовый стол, покрытый бархатной скатертью. Маг, вздохнув, отодвинул второй стул и сел за другой конец стола. Верховная не дёргала своих служителей просто так, её явно захватила какая-то идея, и Валид послушно ждал, пока она найдёт нужную страницу.
— Вот, — жрица мягко уложила раскрытую книгу. — Взгляни-ка!
Валид, нахмурившись, бегло прочитал написанное.
— Бэйн, бог Чёрной Руки. Погиб, сражаясь с аватарой Торма. Пытался заполучить силу Владыки Ао…
— Нет, нет, справа!
— А… Хм. Баал, бог убийства. Убит Сириком. Имел множество потомков, зачатых для того, чтобы вернуть жизнь… Так, я понял. Это сказания о мёртвых богах. И зачем нам это? Наш Лорд здравствует и набирает мощь, а мы позаботимся о том, чтобы он никогда не попал в эти хроники.
Тсанда загадочно улыбалась, поглаживая шею тонкими пальцами. Выдержав паузу, она продолжила:
— Валид, дорогой, знаешь ли ты, кто такие чародеи и колдуны, урождённые маги?
— Знаю. Волшебники с врождёнными способностями к магии, благодаря сродству к Плетению лучше и быстрее трансформируют энергию, но ограничены набором заклинаний, который доступен им с детства. Поверья говорят, что они — дети от крови богов и драконов.
Тсанда положила руки на стол.
— Как ты думаешь, кто такая Химонас? — жрица внимательно разглядывала подчинённого.
— А. Право, я понял, куда ты клонишь. Думаешь, наша малышка являет собой чью-то божественную суть? Тсанда, это же смешно. В её случае поверье так и останется поверьем. Да, она умная девочка, но в остальном… Сплошное недоразумение.
Тсанда лениво поднялась со стула и вновь отправилась рыскать по стеллажам. Выудив новую книгу, она плюхнулась обратно на место.
— Как ты думаешь, зачем я дала тебе почитать о Баале?
— Подозреваю, что ты клонишь к тому, что Химонас может быть его родственницей. Боюсь, ты ошиблась. Потомков Баала уничтожили во время войны Сарадуша и Тетира, а его верховную жрицу казнили у трона.
Владычица осторожно положила новую книгу поверх первой; улыбка сползла с её неживого лица, и Валид молча наклонился к фолианту, чтобы с должным вниманием изучить написанное. В следующую минуту он удивлённо открыл рот — с иллюстрации, дополняющей текст, на него смотрела женщина, облачённая в длинную зеленую мантию. Валид не мог оторваться от её серых глаз; он мог поклясться чем угодно — он узнал этот взгляд.
— Мой милый друг, не все дети Баала тогда погибли. Видишь эту женщину? — Тсанда ткнула костлявым пальцем в книгу. — То была последняя из его рода. Дикий маг, редкий образец! Пережила опыты эльфийского колдуна, спасла Сулданселлар. Это она убила Амелиссан Черносердную, ловчую смерти Баала, а после — отказалась от метки. К сожалению, её обвинили в уничтожении Сарадуша и должны были казнить решением парламента Тетира. Памятуя о прошлых подвигах обречённой, за расследование взялся Орден Сияющего Сердца, рыцарская организация из Аскатлы, так как в её отряде выступал их жрец Хельма и их самый прославленный паладин Торма.
Валид шумно выдохнул.
— А ещё через какое-то время, — продолжала Тсанда, — выяснилось, что она — беременна. От того самого жреца Хельма. Под давлением общества и свидетелей, выступающих за дочь Баала, прелату пришлось сдаться. И даже разрешить этот противоестественный брак.
— Дочь Баала и жрец Хельма? — фыркнул Валид. — Похоже на дешёвый любовный роман.
— Тем не менее, — нажимала Верховная, — дитя сберегли. Фамилия Химонас — Делрин. Мне продолжать?
— Делрины… Их имение стоит в Правительственном районе. Какая прелесть. Да, я знаю, что оно отошло Аномену Делрину, жрецу-хельмиту. Хочешь сказать, что его женушка — дитя Баала?
— Именно так и есть. Ей удалось избежать гонений, вероятно, опять Орден постарался. В ночь буйства Мистры она родила девочку и назвала её Зимой, в честь вьюги, бушевавшей во имя убитых магов.
— А я-то думал, кому пришла в голову идея так странно назвать южанку, — Валид потёр ладонями лицо. — Итак, моя воспитанница — наследница роскошного особняка, дочь хельмита, внучка мёртвого бога убийств. Как много удивительного принёс сегодняшний день. Что-нибудь ещё?
— Валид, — Тсанда склонила голову и тяжело вздохнула. — Она — сирота. Мать всю жизнь ограждала её от сумасшедшего общества Аскатлы, понимая, что девочку распнут за способности к некромантии. Кроме нас у неё никого нет.
— Тсанда, она явилась сюда от безысходности. Можно быть некромантом, но необязательно поклоняться Велшаруну. Наши порядки ей чужды, а традиции заставляют биться в истерике. Она не сможет служить и навлечёт беду. Каждый маг, что посвятил себя Хвалёному, пришёл к этому осознанно, а она просто искала, куда бы себя пристроить.
— Она бросилась тебя защищать, напомню. А ещё напомню, что ты — наставник. Ученик — бриллиант, требующий достойной огранки. И если бы ты перестал бы её шпынять и хоть раз поговорил по душам, объяснил ей суть наших устоев, то, возможно, ей было бы проще привыкнуть к новой жизни.
Валид обиженно поджал губы.
— Тсанда, невозможно научить того, кто не хочет!
— Она хочет. Она знала, что её ждёт, и не отказалась от своих способностей, хотя могла бы выйти замуж за мужчину своего круга и сидеть украшением при камине. Пойми — девочка искала информацию, держала дома запрещённую законами Аскатлы литературу, рискнула сунуться в храм Талоса. Пошла бы она на это, если бы догмы Лорда Заброшенного Склепа не затронули бы её сердце? Нужно помочь ей.
Валид молчал.
— К тому же, — Тсанда взяла своего прислужника за руку, улыбнувшись, — это поможет и… Твоему горю.
— Удар ниже пояса, — процедил маг.
— Я чувствую твою боль. Каждый день, легче тебе не становится. Может, Велшарун не зря прислал сюда эту неприкаянную? Ведь он не выразил ни тени неудовольствия, что мы её призрели. Попробуй открыть ей своё сердце. Я уверена, тебе это пойдёт на пользу.
— Хорошо, — Валид закусил губу. — Я склоняюсь перед твоей мудростью и попробую. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.